"Чудеса"

Встрепенувшись, Робин всё же проснулся, мысленно удивляясь, почему он вообще испугался. Мини-кошмар, если его вообще можно было так назвать, не был сильно страшным, но главную роль в нём успешно сыграла Миллс. Именно это, возможно, и подействовало на нервную систему мужчины, заставив того настолько резво пробудиться. Сон был излишне реалистичен, но обмануть Робина ему всё же не удалось. Он самого начала осознавал, что всё, что сейчас случится — всё лишь плод его разыгравшегося благодаря ночным страшилкам воображения. Из-за этого Локсли был готов почти ко всему, даже с неким интересом выходя наружу. Он открыл дверь вожатской и не удивился, увидев вместо привычного коридора заброшенный, совсем не похожий на корпусный коридор. Огромная куча хлама валялась на грязном сером полу, но Локсли не особенно разглядывал всё это. Его внимание сразу же привлекла Реджина, которая, повернувшись к нему спиной, беззаботно стояла у окна. Локсли интуитивно напрягся, предчувствуя скорую развязку его сна, но подошёл к девушке. При желании он мог бы управлять своим сном, ведь он осознавал, что всё это ему снится, и это бы означало власть над Миллс, пусть она и нереальная, но сил сконцентрироваться ему не хватало — картинка и так поначалу была не слишком отчётливой. Первое, что смутило Робина при виде Реджины — её неестественная улыбка. Глядя на улицу, она как и всегда выглядела безупречно, одетая в светло-серый спортивный костюм, а точнее, в спортивные штаны и идеально белую футболку, в цвет кроссовок. Второе — это полупрозрачный тюль, прятавший верхнюю половину лица девушки. Он всё равно видел её лицо целиком и, к его удивлению, не расплывчато — глаза лучились радостным блеском, брови были немного приподняты, а лоб открыт, так как волосы девушки были заплетены в высокий хвостик. Но всё-таки, несмотря на доступную картинку, тюль напрягал мужчину, не зря же он появился в его воображении. Робин предполагал, что именно он играл не последнюю роль в его сне, и оказался прав. Реджина рассказывала что-то мужчина, временами поглядывая на него, и тот, несильно волнуясь и предпочтя наслаждаться, пока это возможно, просто слушал её, встав рядом с ней. Спустя мгновение брюнетка вдруг замолчала, а после медленно обернулась к нему, принявшись прожигать насмешливым взглядом. — Ты боишься меня? — спросила она, и её улыбка, и без того напрягавшая Робина, стала больше, ещё страннее. — Почему я должен бояться тебя? — непонимающе хмыкнул Робин, продолжая любоваться девушкой. Белые нити полупрозрачного тюля стали более заметными. — Открой тюль. Робин послушался брюнетку, зная, что сейчас произойдет что-то странное, сдёрнул мешавшую тряпку и уставился на её теперь ничем не скрытое лицо. Ничего не изменилось, и Локсли готов был облегченно выдохнуть, решив, что его интуиция подвела его, но тут прекрасное лицо Реджины начало сужаться, а после вообще расплылось и вмиг сделалось безобразным. Подобный сон не слишком напугал уже довольно, но не совсем взрослого мужчину, но вот проснуться заставил. И сейчас, придя в себя после увиденного, Робин, наконец, мог более трезво оценить своё нынешнее положение. Приятную тяжесть чувствовало всё тело, но не противилось ей, а напротив, буквально примыкало. Робин по-прежнему обнимал Реджину правой рукой, несмотря на то, что во сне ей удалось перебраться на его грудь. Вероятно, теснота сподвигнула спящую девушку забраться на его тело, может, он сам умудрился положить её на себя, ведь по-другому спать на узкой кровати им было трудно — если только сжимаясь друг с другом до неприличия близко, чего явно не могли позволить себе простые сокурсники. По сути, Робина не волновало, как Реджина оказалась на нём, ему это даже нравилось. Глядя в потолок, Робин позволил себе прочувствовать этот чудный момент, когда сама Реджина Миллс лежала на нём, перекрестив с ним ноги. Подобное вряд ли повторится ещё раз, а потому Робин старался запомнить каждую деталь. Запах Реджины как особый вид искусства уже сотню раз был обследован Робином вдоль и поперек. Её аромат насыщал жизнь новыми, неизведанными многим красками и не шёл ни в какое сравнение с другими запахами. Он не мог видеть Реджину, потому что любое шевеление было опасным, ведь неизвестно, чуткий сон у девушки или же нет, а потому лицезрение белой штукатурки было единственным вариантом. Но вернемся к чувствам, ведь орган зрения, согласитесь, всё же уступает в получении удовольствия органу осязания. Мягкость шёлка её ночнушки проигрывала мягкости кожи Реджины, и именно это ощущение, прикосновение её открытых участков тела к нему, дарило тепло, греющее изнутри. Ладони девушки покоились далеко друг от друга. Левая мирно лежала на плече мужчины, а правая находилась под подушкой, из-за чего сама рука была на минимальном расстоянии от лица мужчины. Голова девушки покоилась на груди, её волосы щекотали, но не причиняли дискомфорта. Её мягкая грудь почти неощутимо вздымалась при каждом вздохе брюнетки, дышавшей не слишком спокойно. Перестав смотреть в потолок, Робин через какое-то время всё же открыл глаза, возвращаясь с небес на землю, когда уловил небольшое движение. Реджина подняла голову, и Робин, сделав то же самое, обнаружил, что она проснулась. Ещё не до конца, конечно, но потеря контакта уже была неминуема. — Птицы, — тихо пробормотала Реджина, наполовину еще пребывая во сне. Карие глаза отражали явное непонимание ситуации и сонливость, и Робин, всё же решив попробовать, мягко погладил её тело рукой и тихо произнес что-то усыпляющее. Он надеялся, что она закроет глаза и вновь отправится в царство Морфея, позволив мужчине продлить кратковременное удовольствие, но Реджина уже успела пробудиться. И Миллс снился не самый приятный сон, а потому лёгкое отвращение на её лице было объяснимо. Недоумевавшая девушка округлила глаза, глядя на мужчину, и подозрительно долго молчала. Она даже не убирала руку с его плеча и не стремилась хоть-как-то подвинуться. Потерянное выражение лица умиляло бы, если бы оно не было таким недовольным, но Робин молча ждал, что Реджина предпримет, не позволяя себе отвлекаться на сантименты. Если она неправильно поймет его и не вспомнит, как сама пустила его к себе, его присутствие здесь можно считать как явное приставание. Девушка открыла рот, намереваясь произнести что-либо, и Робин приготовился к крикам, но их не последовало. — Я… — начала девушка, но ей пришлось прерваться. Немного шевельнувшись, Реджина ощутила, как в её бедро уперлось утреннее возбуждение Робина, и чуть ли не вскрикнула о неожиданности. Лицо девушки вмиг стало настолько ошарашенным и растерянным, что Робин, глядя на неё снизу-вверх, сам испугался и попытался подняться. Чересчур быстро вставая с кровати, чтобы избавиться от прикосновений частей тела мужчины, Реджина сделала это слишком кособоко и в итоге свалилась с кровати на пол. — Чёрт! Робин произнес то же самое, но мысленно, и, вскочив с кровати следом за Реджиной, поднял её обратно, несмотря на то, что Миллс противилась. — Хватит меня трогать! Хриплый крик был страшнее обычного, и Робин быстро послушался Реджину, чувствуя себя чрезвычайно смущенно. Сев на кровати, Реджина коснулась ушибленного колена и посмотрела на Робина. — Почему ты спал здесь?! Робин обиженно сжал губы. Всё произошло, как он и думал — она решила, что он лез к ней. — Ты сама пустила меня. — Неправда! Робин вздохнул и закрыл глаза, прикрыв голову руками. «Почему всё так сложно?» — раздосадованно подумал мужчина. — Я вчера пришел к тебе, и ты разрешила, — словно пятилетнему ребенку, объяснял Робин. Беспомощное выражение лица Локсли побудило Миллс умерить пыл. — Я не помню, — честно призналась девушка, не без подозрения посматривая на него. — Ты почти спала. — И ты воспользовался этим, — заключила Реджина, медленно и несколько раз кивая головой. Крайнее смущение отразилось пунцовыми красками на щеках девушки, вспомнившей упирающуюся в нее плоть мужчины, когда Робин принялся надевать шорты. — Ты напугала меня своей историей! Мимолетно взглянув на Робина с долей неприязни, и без того пребывающая в ужасном настроении девушка стала выглядеть ещё злее из-за его фразы. — Пора будить детей, — переключился Робин, посмотрев на время. Миллс без привычного изящества движений поднялась с кровати и отошла к шкафу. Желая достать до верхней полки, чего она не могла сделать просто так в силу своего маленького роста, Реджина встала на носочки, потянувшись. Длинные ноги одним лишь своим видом ускорили слюновыделение беспрестанно глазевшего на неё мужчины. Короткая ночнушка едва скрывала округлые бёдра девушки, а потому видок действительно был заманчив. Но счастье длилось недолго — схватив нужное, Реджина довольно быстро скрылась из вожатской, нервно хлопнув дверью. *** — Второй и пятый отряды, после завтрака готовитесь к походу. Кружки для вас сегодня отменены. Собравшись, встречаетесь у ворот ровно в десять и ни минутой позже! Ваши сопровождающие: доктор Вэйл, я и Лейси, наша главная озорница. Почти не слушая Еву, Реджина раздумывала над сегодняшним пробуждением. Невероятное блаженство, испытанное в ту секунду, что она проснулась, затмило собой её неприятный сон, насыщенный останками тел животных. Пребывая в замешательстве из-за увиденного во сне, она не сразу поняла, что не одна в кровати, как и не сразу осознала причину ликования тела и души. А уже поняв, окончательно сконфузилась. — …Вы свободны, приятного аппетита! — Реджина, пойдем уже кушать! Напоминание о еде отозвалось урчанием — Реджина страшно хотела есть, что поняла ещё на зарядке, но сейчас, думая о Робине, она как-то подзабыла об этом. — Да, идем, — ответила Коди девушка и направила свой на удивление послушный строй в столовую. Приятный запах чего-то чрезвычайно аппетитного завладел вниманием девушки, уже не слушавшей лепет маленького Эйдона, который со всем своим энтузиазмом рассказывал про красных лягушек, пупырышки которых лучше не трогать. Аромат, казалось, был немного знаком, но что это именно, Реджине вспомнить так и не удалось, из-за чего, заинтригованная, она едва ли не подбежала к столу. — Вишнёвый брауни с творогом! Как давно я его не ела! — по-детски ликовала девушка, мгновенно забыв обо всём, что её угнетало. Быстро схватив выпечку, Реджина, улыбаясь, мгновенно её попробовала. Блаженно замычав, Миллс сделала ещё укус, наслаждаясь прекрасным вкусом. Робин, недоумевая, наблюдал за студенткой, стоявшей вблизи него и со сладостным выражением лица уминавшей какую-то булку. «Это и есть причина её радости?» — скептически поглядывая на собственный брауни, Робин не понимал, в чём дело. Неужели еда настолько сильно влияет на людей? Реджина изменилась мгновенно, превратившись из вечно чем-то недовольной стервы в милейшую особу. Впрочем, ненадолго. Опомнившись, Реджина всё же села за стол и с грустью посмотрела на пустую ладонь. От её выпечки остались лишь крошки, и Миллс, стряхнув их, с угрюмым выражением лица принялась за кашу. — Будешь? — Робин протянул девушке свой творожный брауни. Реджина улыбнулась уголками губ и вежливо отказала мужчине, даже не взглянув на него. — Реджина, хочешь брауни? Трина с довольной улыбкой положила его рядом с брюнеткой, зная о предпочтения своей подруги, и Миллс, скромно поблагодарив её, сразу же взяла выпечку в руки. «Неприятно, » — подумал Робин, уткнувшись в тарелку. Воодушевившись походом, дети были излишне веселы и бодры, но Реджина не разделяла их чувств. Идя впереди всего строя и слушая кричалки, которые дети произносили из-за Робина, Миллс снова была хмурой, хотя в её животе удобно разместились аж три брауни — её, Трины и Снежки — а четвертый, Дэвида, был сжат в ладони. Причиной недовольства Миллс являлся отряд, с которым им предстояло идти в поход. Именно в нём был Энди, что было неприятно не только для неё, но и для Джулии с Ником. Лучше было бы вообще не пересекаться с этим мальчишкой, но выбора уже и не было, да и сбегать Миллс не привыкла. — Робин, мы не пойдем в поход, — донеслось из-за спины, и Реджина обернулась, продолжая идти, чтобы не сбить идущих детей. «Так и думала, » — обреченно подтвердила верность своих мыслей Миллс, заметив, что говорившим был как раз Ник, а рядом с ним стояла Джулия. — Почему это? — Мы не хотим. — Я не знаю, — Робин растеряно взглянул в сторону Реджины, — мне кажется, будет лучше, если вы пойдете. Ник, ты ведь капитан отряда! — Не хотят, пусть не идут, Робин. Отстань от них. Мужчина перевёл удивленный взгляд на Миллс, не улавливая, почему и сейчас она сердится. Ник тоже взглянул на неё, но со злостью. А после, подтолкнув Джулию, мальчишка вместе с ней скрылся в середине строя. Робин опять ничего не понимал, и с каждым разом это раздражало его всё сильнее. Реджина вела себя странно, злясь на всё вокруг, слишком странно, и мужчина никак не мог понять причину. — Робин, — голос Реджины, тихо вошедшей в вожатскую, вынудил мужчину открыть глаза. — выйди, мне надо переодеться. Вздох и недовольное бурчание удобно разлёгшегося на диване мужчины были проигнорированы Реджиной. Оставшись в одиночестве, Реджина убрала брауни в тумбочку, а после пошла переодеваться в более предназначенную для похода, нежели шорты с майкой, одежду. Когда она вышла, разрешив Робину войти, тот странно взглянул на неё, но Реджина, не предав этому значение, последовала к детям, решив поторопить их. — Джулия, ты точно не пойдешь? Реджина остановилась у двери в комнату девочек, невольно став свидетельницей их разговора. — Да… Не хочу видеть ни его, ни Реджину! — Но ты же мечтала, Джуль! — продолжала убеждать её Оливия. Порыв войти и поговорить с девочкой был разрушен её же словами: — Из-за Реджины моя мечта не осуществится… Закатив глаза и ощутив явный укол обиды, Миллс собралась уходить, но услышала, как Алекс воскликнула: — А может из-за Энди?! Дальше Реджина слушать не стала, лишь мысленно поблагодарила Элис и пошла к малышам, решив, что с ними ей будет в разы спокойнее, нежели с остальными. Предвкушение похода да и обстоятельства всех дел в целом откровенно напрягали Реджину. Будто бы она погрязла в зыбких песках, выбраться из которых никак не могла. И кто бы мог подумать, что практика окажется настолько утомительной? Миллс усмехнулась своим мыслям: оттого, что она в сотый раз думает о том, что этот лагерь надоел, ничего не меняется. А ныть и жаловаться самой себе — идиотская затея. Она намеренно не смотрела ни на пятый отряд, ни на его вожатых. Когда они поравнялись с ними, Реджина, шедшая впереди своего строя, скрестив руки, отвернулась ото всех. Джефферсон приветливо улыбнулся девушке, что она заметила, но проигнорировала. — Она не в духе, — сообщил тихо Робин, из-за чего Реджина, услышав, закатила глаза. Лейси и Евы всё не было, хотя вторая как раз-таки просила не опаздывать. Было шумно, крики детей не прекращались ни на секунду, и Реджина, опасаясь, что у неё вновь заболит голова, отошла ото всех подальше. Девушка вплотную приблизилась к воротам, глядя сквозь прутья на волю. «Будто в тюрьме, » — пронеслось в её голове. — Уже идём! — бодрый голос Евы был громче детей, и те, мгновенно притихнув, посмотрели в её сторону. Реджина тоже обернулась, медленными шажками приближаясь к своим детям. Ева была на удивление слишком счастливой. Будто бы не понимала лёгшей на её плечи ответственности — пропадет хоть один ребёнок, и ей, как и остальным взрослым, конец. — К огромному сожалению, — притворно грустным тоном начала Ева, изобразив печальную моську, — у меня не выйдет пойти с вами. «А нет, она-то как раз всё понимает. Повезло этой педантке, » — подумала Миллс и, пересекшись взглядом с Робином, осознала, что его мысли те же. По крайней мере, об этом говорило его выражение лица. Дети обрадовались, один смельчак даже громко выкрикнул: «Ура!» — и их радость была ясна Реджине. Ева — заявленный авторитет их лагеря, без неё дети будут иметь большую свободу, а вместе с детьми и вожатые. Правда, вместе со свободой у вожатых и провожавших появилось в разы больше забот, так что их готовые было появиться улыбки быстро сменились грустью. Ребенок, выкрикнувший радостный возглас, быстро заткнулся по пристальным взглядом Евы и смущенно прошептал: «Извините.» — Так вот, — откашлявшись и перестав смотреть на мальчишку пятого отряда, уже мрачнее продолжила женщина, — я не иду с вами, так что за старшего будет Арчи. Если он пожалуется хоть на одного из вас, держитесь у меня, — Ева сурово пригрозила указательным пальцам. Взглянув на Реджину, тем самым дав понять, что обращается не только к детям, Ева решила добавить для полной точности: — Реджина, к вожатым это тоже относится. Послышались тихие смешки детей пятого отряда, а Реджина сухо бросила: — Я поняла. «Всё-таки хорошо, что её не будет, » — мысленно заключила Миллс, провожая уходящую старшую вожатую взглядом. Арчи, откашлявшись, принял командование на себя. Было решено, что старшие, пятый отряд, идут первыми, а за ними — второй. Реджина вызвалась замыкать весь строй, встав в самом конце детской гущи. Ворота открылись, и девушка вздохнула. *** — О господи! — какой-то мальчик, идущий где-то впереди, был настолько эмоциональным, что даже Реджина его услышала. — Вау, — послышались голоса других детей следом. Брюнетке не была интересна причина ликования детей, мало ли, что им там понравилось. Она устала, потому что шли они уже больше получаса. Что было сложного в том, чтобы остановиться в том месте, где, как установили сотрудники лагеря, и будет проходить поход всех отрядов? Какая-то лужайка, как поняла Реджина. Неужели они потерялись? — Арчи, — Реджина выглянула из конца строя, позвав мужчину. И тут девушка заметила то, из-за чего все остановились. Неожиданно встретившийся им на пути явно заброшенный дом не мог не привлечь внимания. Это была не маленькая хижина старого лесника или охотника, выбравшего мирную жизнь в лесу. Это был самый настоящий дом из типичных детских страшилок. Дом, три этажа которого позволили ему быть выше корпусов. Да даже общежитие для работников, самое высокое здание на территории лагеря, было ниже. Первый этаж был почти не виден из-за кустарников. Второй же, как поняла Реджина, был основным. Именно к нему вела заросшая мхом и другими растениями старая лестница. Входная дверь, как и все окна, была стеклянная, но Миллс почти не видела её из-за зелёной кроны деревьев, окружавших дом. Именно над дверью виднелось огромных размеров окно, стёкла в котором были разбиты. Остальные окна на третьем и других этажах были целыми, и только некоторые форточки — открыты. Сам дом был серого цвета, пятнами расползшегося где-то более темными оттенками, а где-то наоборот. И хоть он и выглядел загадочно и таинственно, ничего привлекательного в нём Реджина не находила. Разве что крыша нравилась ей по строению, но не более. Устав разглядывать архитектурное сооружение, Миллс перевела взгляд на остальных, но дети все еще не отрывали от здания завороженных взглядом. — Так, если мы нашли дом, то мы уже рядом. Лужайка должна быть около него. Конечно, мы не должны были на него наткнуться… Но лужайка рядом, и это уже хорошо, — Арчи что-то мямлил, но почти никто не слушал его. Реджина недовольно посмотрела на Робина. Его глаза лучились восторгом, совсем неясным для Миллс. «Как ребёнок, » — подумала женщина и, поняв, что Арчи никто не послушается, громко произнесла: — Идём дальше, хватит глазеть! Дети загалдели, недовольно посматривая в сторону Миллс. Наконец-то девушка заметила Энди. Мальчишка, увидев, что та на него посмотрела, ухмыльнулся и уже открыл рот, чтобы что-то вякнуть, но Арчи опередил его: — Да-да! Ребята, давайте пойдем дальше. Насколько бы не было Реджине противно лицо Энди, она не сводила с него взгляда из упрямства, пока мальчишка сам не отвернулся. — А мы идем не в этот дом? — спросил кто-то из детей. — Ну естественно нет! — нервно воскликнул Арчи и быстрее засеменил по тропинке. Реджина поправила лямку рюкзака и с недовольством посмотрела на свои белые кроссовки. Они уже были запачканы, а коричневые пятна совсем не украшали обувь. Может, не стоило одеваться так светло — и её серый костюм был пачковитый, правда, пока что ему повезло больше. Вскоре лужайка была обнаружена, и вожатые вместе с сопровождающими принялись устраиваться, пока Лейси созывала всех детей в круг. Дети устали идти и не хотели играть, но их принудили знакомиться. Лейси, по её словам, было необходимо знать, так что выбора у юных страдальцев не было. — Реджина! Робин! Помогите мне! — решив, что парочка вожатых сильно другим работающим не поможет, Лейси позвала их. Арчи, занимавшийся расстиланием скатерти на столике, заранее сделанным в этом месте, согласно кивнул, поручая что-то Джефферсону. Робин, дождавшись, когда Реджина положит свой рюкзак у стола, вместе с ней подошёл к кругу, встав рядом с Бадди. С другой стороны, естественно встала Реджина, наблюдающая за тем, как Лейси выходит в середину круга. Слушая девушку, Реджина перезаплетала хвост, потому что пара прядей, вырвавшись из тугой резинки, мешала. — Возьмитесь все за руки, — начала темноволосая девушка. Дети недовольно забурчали, немногим хотелось касаться друг друга, некоторые сбежали из круга, и Реджина, понимая их хотела сделать также. Но это бы её дискредитировало, так что Миллс, вздохнув, сжала руку Оливии и протянула другую Робину. Робин нежно сжал ладонь Реджины, взглянув на неё. Плотно сомкнутые губы и нахмуренный лоб свидетельствовали о том, что она была всё ещё напряжена. Робин вздохнул, и уже грубее сомкнул её руку, когда Лейси сказала всем взяться покрепче. — Итак, объясняю правила! — Мы не хотим играть! — знакомый Реджине голос прервал девушку. Энди, не держась ни с кем за руки, смотрел на Лейси, пока его друзья, стоя рядом с ним, ухмылялись. — Да, — подтвердили они, — мы уже не маленькие. Реджина заметила, что Робин отпустил её, и отвлеклась. Посмотрев в его сторону, брюнетка обнаружила, что Локсли и след простыл. Хмыкнув, Реджина взяла руку Джефферсона, который тоже искал Робина взглядом. — Как насчёт того, что ты будешь главным? — не растерялась Лейси, — Иди ко мне в центр! Мальчишка исподлобья посмотрел на Реджину, но она не обращала на это внимание. Солнце нещадно пекло, из-за чего было жарко, а потому Реджина сняла олимпийку, завязав её при помощи рукавов на поясе. Головной убор Миллс не надела, в чём её сразу упрекнул Джефферсон: — Могла бы хоть кепку надеть. А если случится солнечный удар? — Что за порывы заботы? О Грейс лучше думай. Где она, кстати? — В лазарете. Умудрилась заболеть. Но я заходил к ней сегодня. — А если заразишься? — Реджина слегка отодвинулась от мужчины, болеть повторно ей совсем не хотелось. — Разве это столь важно? Не хочу оставлять её одну. — Она не умрет от скуки в лазарете, а свои обязанности вожатого выполнять легче здоровым. Не забывай о работе под наплывом чувств, мамуля. — Всё та же бездушная Реджина Миллс, — усмехнулся Джефф и, устав болтать с неисправимой брюнеткой, посмотрел на детей. Суть игры Реджина так и не поняла. Да ей и не нужно было вникать, уже через секунду она вылетела, так как вовремя не отреагировала и мяч не поймала. Отпустив руки временных «соседей», Миллс вышла из круга, возвращаясь к другим взрослым, где и сидел Робин, который, как ни в чём не бывало, пытался разжечь костёр. — Могла бы убежать, как и я, — не глядя на девушку, произнес мужчина. — игры с детьми да еще и с незнакомыми — скука смертная. — Ну, не всегда, — всё-таки ответила ему брюнетка, хоть поначалу и не хотела этого делать. Присев рядом, Реджина задумчиво взглянула на мужчину. — Почему ты злишься на меня? Я не понимаю. И пусть их злость была взаимной, Реджина всё-таки решила узнать причину, потому что незнание раздражало. Да и о Роланде, наконец, хотелось узнать — куда делся её очаровательный малыш? Пусть Робину и неприятно говорить об этом, из-за чего Реджина не спрашивала об этом некоторое время, обсудить это всё-таки было нужно. — Иногда у меня ощущение, что мы живем с тобой на разных планетах, — усмехнулся Локсли. В то время, когда Реджина пристально смотрела на него, Робин не сводил взгляда с хвороста. — Ты действительно считаешь безобидным свой поступок? Робин, естественно, имел в виду сдачу документов его сына Голду, из-за чего тот сейчас находится у матери. Миллс же подумалось о прогулке по лагерю Робина голышом, и да, она действительно не видела в этом ничего сильно плохого. По крайней мере, на это так долго не злятся. — Ну, да… — Чёрт, ну Реджина! — Робин вскочил с места, из-за чего девушка удивленно взглянула на него. — Ну ты ведь не такая бездушная тварь, чтобы считать это безобидным действием?! — А что в этом такого?! Брюнетка вскочила, как и Робин, и пересеклась с ним яростным взглядом. — Что за бабские обиды, Робин?! Это же просто пустяки! «Ну подумаешь, прогулялся по лагерю без штанов балбес, зато знать будет, » — подумала Реджина. Как бы она не хотела понять Робина, сделать это ей всё же было трудно. С чего вдруг такая агрессия? Это она должна сердиться, никак не иначе. — Пустяки?! «Она действительно считает разлуку с сыном пустяком?!» — Локсли не верил своим ушам. Неужели он так сильно ошибался в ней, и Миллс действительно настолько бесчувственна? — Так, голубки, успокойтесь. На вас все дети смотрят. Робин посмотрел на Лейси, перебившую их, и на детей. Все до единого смотрели на них, затихнув. Чертыхнувшись, распаленный Робин отвернулся и пошел в дебри леса. «Истинный поступок мужчины!» — хотелось крикнуть Реджине вслед, но делать этого она не стала. Сев обратно, Миллс раздраженно сама принялась разводить костер, что вышло быстро. Робин не спешил возвращаться обратно, но о нём никто из взрослых и не упоминал. Да и Реджину особо не трогали. Она чувствовала на себе взгляды мальчишек пятого отряда, в особенности Энди, но не предавала этому значения. Выпила свой чай и, разместившись в углу длинной скамьи, молча сидела, ожидая конец похода. Взглянув на время, Миллс поняла, что осталось еще больше часа. Тихо чертыхнулась и принялась ждать дальше. Некоторые дети играли в мяч, только уже без Лейси, которая вместе с другими ребятишками лазала по склону горы с помощью каната — всё было безопасно, дети же, но внушало страх. Арчи тоже сумел собрать свою компанию — они изучали жучков, пока другие дети собирали ягоды. Некоторым было так же скучно, как и Реджине. — Реджина, ты не волнуешься за Робина? — Август подсел рядом и задал интересующий его вопрос. — Ни капли. Он взрослый мужчина, а ведет себя, как какая-то малолетняя истеричка. — Мне кажется, его гнев оправдан. Согласись, ты поступила не совсем правильно. Роланд от этого пострадал. — Роланд? — Реджина непонимающе взглянула на Августа. — Да, его отправили к матери из-за этого. Робин был очень расстроен. Оно и понятно, Крюк рассказывал мне об этом даме. — Так вот оно что… Наконец в голове Реджины хоть что-то прояснилось. Так значит вот почему злился Робин. В принципе, теперь Миллс лучше понимала его — она и сама бы злилась, если бы по вине Робина из лагеря вышвырнули её сына. Но с каких пор за маленькие проступки наказания настолько суровы? Да, голый взрослый мужчина, бегающий по лагерю — неприемлемое обстоятельство, но ведь Робин виноват был лишь косвенно. Больше всего Реджине было жалко Роланда, и то, что, выходит, она действительно виновна в его отъезде, огорчало её. Может, и не стоило тогда шутить над Робином, но кто ж знал, что так всё обернется. — Кто ж знал… — повторила свои мысли вслух девушка, всерьез задумавшись. — Август, эти подлецы убежали! Дункан, Тимми и Фред! — крикнул Уилл, воспитатель пятого отряда. — Мне нужно заниматься другими детьми, а ты найди их. — Хорошо он скинул на тебя свои обязанности. Сидит, грибочки собирает, а ты сейчас по лесу таскаться будешь, — хмыкнула Реджина. Бут вздохнул. Было ясно, где сейчас бегают мальчишки, заброшенный дом, манивший многих, был совсем неподалеку, только лень вставать и идти. — Ладно, я схожу за ними, — вызвалась девушка. — С чего вдруг такая самоотверженность? — Считай это благодарностью за информацию. Да и подумать надо, а делать это здесь невозможно. Поднявшись со скамьи, Реджина одним глотком допила свой давно остывший чай из пластикового стаканчика и отправилась к заброшенному дому. Август, довольный её решением, расслабился, отдыхая на солнышке. «Раз Энди здесь, — думал мужчина, — то с его друзьями проблем не возникнет.» Но он не был прав. Энди намеренно не пошел вместе с ними, чтобы не вызвать подозрений у Реджины. Он так и думал, что именно она, скучавшая вожатая, отправится за сбежавшими, и, убедившись в своей правоте, написал сообщение Дункан, что всё в силе. *** Реджина смотрела в окно, дивясь произошедшему и откровенно смеясь над этим. Если честно, Миллс всегда казалось, что дети не такие глупые. Да, конечно, это маленькие подобия людей, и им свойственна наивность, непосредственность и дурашливость. Ну уж если ты собираешься мстить, можно ведь придумать что-нибудь пооригинальнее? Не стоило и малейшего труда догадаться, что сбежавшие мальчишки — услужники избалованного мальчишки Энди. Миллс поняла это, когда, зайдя в дом, услышала голос одного из них, крикнувшего: «Сейчас мы покажем этой суке! Отомстим за нашего братишку!» Уже поднимаясь по лестнице, она ощущала царившую здесь атмосферу. Да уж, здание действительно интригующее. Неудивительно, что дети выбрали именно это место для своей «особо опасной» мести. Зайдя внутрь, Реджина пыталась не улыбаться, ожидая детей, которые как раз притихли. Что же сделали великие мстители? Миллс снова усмехнулась, не отрывая взгляд от деревьев, видневшихся из окна второго этажа этого дома. Эти недоросли попытались напугать её, а после тупо заперли здесь, заметив, что разбитые окна были лишь на третьем этаже. Да уж, Реджине действительно казалось, что нынешние дети немного поумнее. Попытка испугать и запертая дверь — так тривиально, что Миллс хотелось смеяться в голос. Она вернула взгляд вниз, глядя на убегавших детей, и против воли улыбнулась, больше истерично, нежели довольно. Всё так опостылело, что Реджина уже не могла сдерживаться. Она была сыта по горло своей практикой и всеми этими детьми, с которыми у нее никак не устанавливался контакт. Реджина продолжала улыбаться, пребывая на грани и не замечая, как закрывавший лоб тюль касается её кожи. А вот скрипнувшая сзади дверь встревожила девушку. Раз дети убежали, то она, по идее, должна была быть здесь одна. Всё верно, но чьи тогда шаги она слышит? Реджина навострила ухо, но улыбка не слетела с её губ. Кто-то медленно подходил к ней сзади. Миллс почувствовала липкий страх, и, когда некто поравнялся с ней, она взглянула в его сторону. — Робин?.. «Так вот куда он убежал, » — пронеслось в голове девушки. Ну, в принципе, можно было догадаться. Нужно было поговорить о Роланде, что Реджина и хотела сделать, но внезапный поток слов, объясняющий её присутствие здесь, полился из её рта. Вновь устремив взгляд в окно, Реджина отчего-то принялась рассказывать про мальчишек, которые пытались отомстить ей, не замечая его испуганного взора. -…и вот, благодаря этим придуркам я не могу выбраться. Закончив, Реджина взглянула в сторону Робина, который буквально таращился на неё. Возможно, ей это лишь казалось — проклятый тюль закрывал его глаза. — Ты боишься меня? — спросила Реджина, улыбнувшись своим мыслям. — С чего я должен тебя бояться?! — нервно воскликнул Робин. Его голос чуть ли не дрожал, а его страх смешил Реджину. Неужели она выглядит настолько устрашающе? Или это заброшенные здания так действуют на него? — Открой тюль, — приказала девушка. Белая сеть мешала ей толком его видеть, а потому убрать её было необходимо. Но делать резкие движения Реджина не хотела — вдруг Робин ненароком упадет в обморок — потому и потребовала это от него. Робин молчал, и лишь его округлившиеся глаза упрямо смотрели на нее. — Робин, — не переставая улыбаться, позвала Реджина. — что с тобой? — Почему ты так улыбаешься?! — Тебя это напрягает? Улыбка Миллс вмиг стала шире, Реджина намеренно сделала это. Непонятная и странная паника Локсли, что едва им сдерживалась, смешила её. — Хватит! — мужчина сдернул старый тюль и, сделав шаг ближе, впился губами в губы Реджины. — Чт… — ошарашенная брюнетка не могла вымолвить и слова, но мысленно она выразилась весьма нецензурно. Реджина не сильно сопротивлялась от неожиданности, позволив языкам соприкоснуться друг с другом. Она, поддаваясь искушению, вылившемуся в приятнейших для неё чувствах, также разрешила Робину углубить поцелуй, но совсем ненадолго. Девушка отпрянула, ошарашенно глядя на мужчину Чего-чего, а этого она точно не ожидала. Едва не достигнув экстаза, что точно случилось бы, если бы Реджина не прервала поцелуй, она всё ещё пребывала под его воздействием. И пусть она находилась в лёгком замешательстве и даже неосознанно касалась кончиками пальцев пухлых губ, её взгляд всё равно требовал объяснений. А что мог сказать Робин? Он и сам не понимал, почему поцеловал её. Ещё пять минут назад мужчина неистово злился на неё, сокрушая здесь всё вокруг и ругаясь чуть ли не вслух. Странно, что его не заметили дети, странно, что их не заметил он. А сейчас, увидев начало приснившегося ему сегодня кошмара наяву, Робин воспользовался порывом своих чувств, чтобы предотвратить итог сна. Вряд ли бы лицо Реджины, конечно, началось сужаться, вмиг став безобразным, но перестраховаться Робину было необходимо. Он серьезно испугался, так что нужно было выкинуть что-то неожиданное, что Робин и сделал. — Что ты творишь? — не дождавшись, пока мужчина сообразит, что сказать, вспылила Реджина. Пока Робин предавался размышлениям (говоря простым языком, тормозил), Реджина успела прийти в себя. Никаким удовольствием уже и не пахло, сейчас возмущение, свойственное натуре Реджины, господствовало над всеми другими её чувствами. Робин не знал, что ответить. Его поцелуй был спонтанным и пришелся совсем не к месту. «Может, поцеловать ещё раз? Это, конечно, отвлечет, но потом ещё объясняться…» — в задумчивости глядя на Реджину, Робин вздохнул, видя, как ей не терпится на него накричать. Собравшись силами, он скомкано рассказал про свой сон, объяснив поцелуй тем, что хотел избавиться от развязки. Её он, правда, не рассказал, потому что расплывающееся лицо не было реалистичным. — И от чего же ты хотел меня спасти, суеверный же ты идиот?! — спросила Реджина о том, как закончилось бы всё, не поцелуй он его. — Ну, в моём сне после того, как я сдергиваю тюль, кто-то разбивает камнем этого окно, задевая твою голову. Ты падаешь на пол без чувств, а после я проснулся, — сочинял Робин. Теперь он уже не просто нагло поцеловал её, а спас от удара камня. Если, конечно, верить во всю эту суеверную чушь, что сны бывают вещими, что Реджина не делала. Да и нутром девушка чуяла, что развязка была другая — Робин врал, по нему же видно. Когда он берет что-то из головы, то всегда смотрит не на нее, а чуть правее. За эти дни его повадки она изучить успела. Робин взъерошил ладонью волосы и наконец отошел от Реджины на шаг дальше, теперь их лица не были на таком близком расстоянии, и говорить было легче. Всё смешалось из-за поцелуя, и теперь злости Робин уже и не чувствовал. В отличие от Реджины — злость и неверие переполняли её, в то время, когда должны были переполнять робость и сердечность, ведь Реджина планировала поговорить о Роланде. Из-за этого порыва эмоции обоих изменились, на что они оба мысленно и досадовали. Нужно было вернуться к разговору, сделав непринужденный вид, но никто из них сделать этого не мог. Робин и Реджина продолжали таращиться друг на друга, будто до этого не целовались ни с кем. Но тут мужчина совладал с собой и начал говорить: — Что ты вообще здесь делаешь? Реджина вздохнула. Если у него получилось переключится, то её дела обстояли немного сложнее. Просто так перестать сердиться на Робина и говорить нормально она не могла. — Я же тебе говорила! Ты не слушал?! Я пошла за мальчишками, и теперь они заперли меня. — Поэтому ты так странно… улыбалась? — В смысле, странно?! — Реджина скрестила руки, её тон никак не мог стать добрее. — В последнее время ты вечно угрюма, — пожал плечами Робин. — И что?! — Ну, это…раздражает. Робин уже жалел, что решил быть искренним. Мужчина привык говорить всё открыто и сразу, потому он и сказал всё Реджине напрямую. Брюнетка пришла в бешенство, услышав мужчину, а он, не без испуга глядя на её изменившееся лицо, неосознанно сделал ещё шаг назад. — Да как ты смеешь?! — Реджина всплеснула руками, приблизившись к мужчине вплотную. — Наглец! Реджина взбунтовалась не просто так. Самым частым виновником её лагерным проблем был именно Локсли, тип, донимавший и причинявший ей величайший дискомфорт. И его ещё возмущает её настроение?! — Почему я вообще должна быть счастливой в этом чертовом лагере, если всё здесь просто ужасно?! — Да что тебе постоянно не нравится?! Я не понимаю, Реджина! У нас нормальные, послушные дети, хо… — Они только тебя слушают! Напомню, когда ты отдыхал, меня заперли в душевой! Здесь просто отвратительно! Вечно орущие и неугомонные дети, не только наши, но и другие! Да даже этот Энди, из-за которого я сейчас стою здесь! Я пыталась помочь Джулии, из-за чего вновь ругалась с Голдом, и в итоге она ненавидит меня! Дети нелогичны, странны и глупы! С ними невозможно жить так долго! Не когда их так много! Я устала, да ещё и ты постоянно бесишь меня! Своими непонятными выходками, перепадами настроения и прочей ерундой! Ты тоже меня раздражаешь! Ты и дети! Все вы! Чему мне, черт возьми, радоваться?! — Реджина говорила быстро и резко, но не разу не запнулась ни на одном слове, словно готовила текст заранее. — Если ты не можешь справиться с детьми, зачем выбрала профессию учителя? — резонный вопрос был задан спокойно, Робин, в отличие от Реджины, совладал со своими эмоциями. — Ну я же не жить с ними буду! Да и справляюсь я, но ты мешаешь! — Ты уже сама себе противоречишь. И я наоборот помог тебе, приехав раньше, с этим не спорь. Робин был прав, абсолютно прав, но Реджина не желала с этим мириться. — Если бы меня поставили в отряд с другим человеком, было бы в разы легче! Мне очень жаль, что мы с тобой работаем в паре! Ты невыносим! — Ты тоже, между прочим! Даже Трина предпочла тебе Руби, а с ней вы дружили еще с первого курса. — Да ты… Слова Робина задели Реджину за живое, и она забыла, что хотела сказать. Порозовевшая от злости она в исступлении смотрела на него, заткнувшись. — Пошёл ты, — закончила девушка и отошла от него. Отвернувшись, Реджина пошла к входной двери. Запал пропал, теперь Робину было немного стыдно. Но ведь он был прав и сказал правду, не он был виноват ни в поступке Трины, ни в скверном характере Реджины. Отчего же он тогда чувствовал вину? Реджина дергала стеклянную дверь, хоть и знала, что у нее не выйдет открыть её. Просто надо было чем-нибудь занять руки, прийти в себя, успокоиться. — Отойди, — сказал Робин. Тогда брюнетка обернулась, готовясь вновь наорать за него из-за странных приказов. Но она увидела камень в его руке и, поняв намерения, решила послушаться. Робин выбил стекло в двери, чтобы они смогли выйти. Реджина полезла первая, но оттого, что она всё её была вне себя от злости, и её движения были чересчур отрывистыми, она умудрилась порезаться в районе плеча, причем довольно сильно. Надев олимпийку, чтобы кровь и порез не было видно, девушка быстрым шагом направилась обратно к детям, что сделал и Робин, перелезший аккуратно, без казусов. Когда Реджина пришла обратно, Август сразу же подошёл к ней. — Они что-то сделали с тобой? — Всего лишь заперли в заброшенном доме и попытались напугать, — Реджина вымоталась из-за разговора с Робином, а потому сказала Буту всё прямо. А после девушка обратно села на скамейку и достала телефон. Ещё десять минут, и они будут начинать строиться, а значит, совсем скоро вернутся в лагерь. Оглядевшись, брюнетка обнаружила, что почти ничего не изменилось — все были чем-то заняты, пока она скучала. «Могла бы ещё где-нибудь погулять, тут я всё равно не нужна, » — подумала девушка с некой грустью. Она окончательно успокоилась, но обида на Робина росла с каждой секундой. Реджина не была согласна со своими словами, когда говорила о том, что жалеет, что они в одном отряде. Робин был хорошим вожатым, и работать с ним вместе не так сложно. Но слова ведь обратно не вернешь, да и он наговорил ей много всякого, так что Миллс не жалела о высказанном. Руку жгло, и Реджина чувствовала, что кровь продолжает течь. Её ткань на спортивном костюме была плотным, но такими темпами кровь может стать заметной, чего Реджине очень не хотелось. «Всего десять минут, — напомнила себе девушка, — десять минут, а потом, добравшись до корпуса, обработаю.» Сейчас главным было завершить поход без происшествием, с чем у пятого и второго отряда справиться получилось. Сразу же после похода отряды пошли в столовую на обед, где уже всё было накрыто. Неизвестно кем, ведь Уилл был с ними, а у них вообще не было воспитателя, но вопрос насчет этого никого не заботил. Реджина, всё еще ощущая жжение, но уже не чувствуя льющейся крови, со спокойным видом села за стол. Руки были мокрыми, потому что бумажные полотенца закончились, и Реджина ждала, пока они высохнут. Можно было, конечно, поступить, как Робин, и вытереть их об одежду, но тогда они вновь будут грязными. Плюнув и схватив ложку мокрой рукой, Миллс приступила к трапезе. То, что она порезала именно правую руку, причиняло неудобства, но Миллс была терпеливой к боли с самого детства. Эмма расспрашивала о том, как прошел поход, и Миллс вполуха слушала других вожатых. — Реджина с Робином пропали на полчаса, — вставил Джефферсон, когда Арчи закончил. Эмма игриво пошевелила бровями, взглянув на Реджину, но взгляд брюнетки был не пробиваем. Смотря на Свон, как на идиотку, она быстро умерила пыл блондинки, заставив ту уткнуться в тарелку. — Между прочим, твои дети заперли нас, — ответил Джефферсону Робин, и Реджина быстро кивнула, согласившись с его словами. — Вот-вот, — добавила она. — пока вы там отдыхали, мы пытались выбраться. — Где заперли? — не вникала Эмма. — Дверь стеклянная, разбить не могли? — Какая, к черту, дверь? — Мы так и поступили, Джефф. Но не сразу. Реджина опять кивнула, соглашаясь с Робином и вместе с тем доедая суп. — Реджина, мы опять идем в корпус строем? Половина уже убежала, — Оливер подошел к вожатой, когда закончил кушать. — Пусть и другая бежит отдельно, — разрешила Миллс, потому что возиться с детьми ей попросту было лень. — Реджина, у тебя что-то на рукаве, — заметила Эмма. — Это кровь? — сидящая вблизи Снежка встревоженно посмотрела на брюнетку. — Это грязь, Мэри. Успокойся. То, как быстро после этого Реджина встала, закончив есть, было подозрительным. Робин, наблюдая за этим, тоже посмотрел на рукав. Небольшое едва просвечивающее пятно было темно-красным и на грязь никак не смахивало. Но Реджина ушла так быстро, что сказать это Локсли не успел. *** Реджина, оставшись в вожатской одна, хотела обработать порез, пока Робин занимался детьми. Тихий час вступил в силу уже как десять минут назад, а они всё шумели. Наконец стало тихо, и Реджина, довольствуясь этим, сняла олимпийку. Кровь прилипла к ткани, из-за чего сделать это было больно, но резким движением Миллс удалось оторвать её. Конечно, обратиться к врачу было бы в разы логичнее, да и медпункт недалеко, но видеть Вэйла Реджина не хотела. Ей был неприятен этот мужчина, да и ходила она к нему частенько. Достав аптечку, Реджина открыла её, сразу же найдя взглядом всё необходимое: перекись водорода и бинты. Сначала нужно было обработать порез, но делать всё это левой рукой было неудобно. — Концерта сегодня не будет, что хорошо, потому что номеров у нас сегодня нет. Но планерка будет через двадцать минут, так что Лейси скоро придет, — осведомил вошедший в комнату Робин. В этот момент Реджина как раз пыталась вылить перекись на свой порез. Закрыв дверь и взглянув на девушку, Робин быстро перевел взгляд на её руку. Длинная ссадина, начавшаяся где-то вблизи плеча и почти доходившая до локтя правой руки с внешней стороны, выглядела устрашающе. Не любивший кровь мужчина испытывал неприязнь, но взгляд всё равно не отводил. Реджина пыталась обработать порез, но она не смогла бы сделать это нормально, как бы не старалась. «Глупая, — пронеслось в её голове, — и почему она всегда такая самостоятельная и упрямая?» — Порезалась, когда вылезала из дома? Девушка кивнула, перестав смотреть на него. Обрабатывать рану в присутствии Робина ей не хотелось, но он не ушел бы, если бы она его попросила. — Может, помочь? Реджина думала отказаться, но она и сама понимала, что её шансы забинтовать руку хорошо, действуя при этом самостоятельно, крайне малы, а потому, согласившись, снова кивнула. Робин слегка улыбнулся и подошел к девушке. Открыв перед этим окно, чтобы проветрить комнату, потому что воздух был слишком спертый, Робин присел рядом на кровать, глядя на ее аптечку. Достав ватные диски, мужчина смочил один из них перекисью. Реджина сидела по-турецки спиной к нему, но, чтобы ему было удобнее, девушка немного развернулась левым боком. Робин переместился ближе и мягко коснулся руки, подвигая её еще ближе. Вздохнув, Робин еще поерзал на кровати, сев так, чтобы рука девушки была прямо перед его лицом. Теперь Реджина сидела перед ним ровно боком, ожидая обработки. Робин медлил, сжимая ватный диск в ладони. — Я понимаю, что очень сложно пользоваться ватой, — начала девушка саркастическим тоном. — Да сейчас-сейчас. Я боюсь, что тебе будет больно, — признался Робин, сосредоточенно глядя на довольно большую рану. — Я потерплю, давай уже. — Всё, я начинаю. Прикусив внутреннюю сторону щеки, Робин поднес ватный диск к коже, но, заметив, как Реджина зажмурилась в предвкушении, он отпрянул. А после, собравшись с силами, все-таки коснулся диском её кожи. Левая ладонь мужчины бережно поддерживала руку девушки на нужном ему уровне в то время, как правая осторожно водила ватным диском вокруг раны. Робин стер окружавшую рану кровь, проведя по её контуру. — Прости, — осекся он, когда она выдохнула чуть резче. Он случайно коснулся самого пореза, что причинило боль. Взяв новый ватный диск, Робин вновь провел им возле раны. Её саму он решил не трогать, та, вроде, была чистой. — Я отодрала от нее костюм. Там не осталось ворсинок? Проведи диском и по ране, мне не больно. Робин вздохнул слишком тяжело, будто бы её просьба была настоящим испытанием. — Хорошо, но учти, что ты сама попросила об этом, — предупредил он. Смочив диск еще раз, Локсли коснулся раны, но лишь её начала. Он не нажимал на вату, а лишь проводил ей, почти и не трогая порез. — Робин, обработай нормально. Робину не хотелось делать ей больно, но она сама просила об этом. Он приложил ватный диск к ране и быстро убрал пару ворсинок, из-за чего она теперь вот точно была чистой. Реджина врала, и ей было больно — Робин заметил, что она прикусила губу в напряжении. — Всё. Осталось перебинтовать. С этим дела обстояли легче. Робин бережно касался бинтом её кожи и, закончив, завязал маленький узелок. Теперь рука Реджины была в сохранности, а работа Робина — выполнена. — Спасибо. Реджина поднялась с кровати, чтобы убрать аптечку в тумбочку. Заметив брауни, Реджина решила съесть его сейчас, чтобы он не высох. Но Робин не слезал с её кровати, задумчиво глядя на брюнетку. — Спасибо, — повторила Реджина, откусившая выпечку, не понимая, что он от неё хочет. — Я хочу продолжить наш разговор. Реджина сжала губы в тонкую линию и скрестила одну из рук, а после вернула её обратно, поняв, что движение выглядит нелепо. — Я не понимаю, почему ты злишься на меня. Давай начистоту — после того, что случилось с Роландом, злиться должен я, — Робин был рад, что сказал это. Наконец-то он мог вылить всё, что думал, в лицо, потому что его противоречивые чувства попросту мешали Локсли жить. — Больше всего меня задело, что ты считаешь уезд Роланда пустяком. Реджина вновь вздохнула, невольно переведя взгляд с голубых глаз по мужские губы. Она заставила себя успокоиться, потому что, как и Робин, считала, что им нужно поговорить. — Сейчас, секунду. Робин удивленно посмотрел на неё, и Реджина, глядя на него, как на дурака, потому что он не понимал очевидного, пояснила: — Я доем брауни. — Это сейчас так важно?! — вспылил Локсли, но решил успокоиться: — Ладно, я подожду. Спустя пару секунд, Реджина, закончив есть и сформулировав то, что хотела сказать, начала: — Я не знала, что Роланд уехал по моей вине. Пустяком я назвала не это, а инцидент с душем, когда ты по моей милости остался почти без одежды. Робин с сомнением посмотрел на неё. — Серьезно? Ты думала о душе, когда я говорил про сына? Девушка нервно закатила глаза и продолжила: — Я действительно не понимала, почему ты озлобился на меня. Я ничего не знала про Роланда! Не понимала, почему его нет, и спрашивала это у тебя. — Я воспринимал твои слова, как издевки. — Ты реально думаешь, что я бы издевалась над уездом Роланда? Я успела привязаться к нему, если ты вдруг не заметил! Робин вздохнул. Теперь более-менее было что-то понятно, но вместе с тем непонятно ничего. — Вообще не понимаю, почему из-за простой прогулки голышом тебя так наказали… — Причем здесь это? — Робин недоумевающе изогнул бровь, то же самое после его фразы сделала и Реджина. — В смысле? Чёрт, я совсем не понимаю тебя! Август сказал, что Роланд уехал из-за того, что я сделала. — Ну. — Ну, — Реджина непонимающе смотрела на мужчину. — Если это не из-за прогулки голышом, то причем здесь я? — Документы! Ты отнесла Голду мои документы, где написано, что я не опекун Роланда, Реджина! Миллс опешила и села рядом. — Я не делала этого. Робин поджал губы, не веря её словам. Он не думал, что она опуститься до того, что будет лгать ему. — Голд сказал, что это ты. По-твоему, он врет? — Робин, но я действительно не делала этого! Я не трогала твою папку и уж точно не относила её Голду. — Как это ты её не трогала, если сам Роланд дал её тебе? Зачем ты мне врешь? Реджина, ты оставила мне записку! — Какую, к черту записку?! — Где ты написала, что это месть! Я уже давно смял и выкинул её, но не смей утверждать, что её не было! — Ты совсем уже?! Хватит меня раздражать! Я не вру! Не относила я твои документы! Я… — Эм, вы можете не орать, мы спим вообще-то, — заглянул в комнату Ник, прервав девушку. Вслед за ним в комнату вошли Бадди, Тони и абсолютно все девочки. Дети интересом смотрели на вожатых, а те синхронно закатили глаза. — Робин, иди к нам, — сказал Ник. — Сейчас, дайте нам договорить. Дети театрально вздохнули, но вышли. — Реджина, я не верю тебе. Мне больше верится в слова родного сына и старшего воспитателя. И мне противно от того, что ты меня обманываешь, — сказав это, Робин тоже вышел. Миллс, выругавшись, со всей силы треснула кулаком по тумбе и заскулила от боли, ведь по инерции рука была правая. *** — Огонек! Все на огонек! Эй, на огонек! На огонё-ёк! Оливер не без удовольствия выполнял порученную ему работу, созывая всех на традиционное для лагеря вечернее мероприятие. Робин расслабился, развалившись на диване в привычной ему манере. Пока в вожатской находились лишь он и Реджина, слышавшие звонкий голос Оливера и других ребят. Игра по станциям, состоявшаяся почти сразу после тихого часа, слишком затянулась — аж на два часа, хотя планировался лишь один. Робин, бегавший по станциям вместе с детьми, изрядно утомился. И даже не заметил, как пролетело время, казалось, вот только они начали играть, а уже ужин. Наевшись, мужчина, всё ещё не обмолвившийся с Реджиной и словом после их разговора на тихом часе, ушёл на дискотеку. Реджина и сама не стремилась с ним разговаривать, и, когда Робин собирался на дискотеку в вожатской, она что-то писала за столом, даже не глядя на него. В отличие от Робина, который, переодевая футболку, поглядывал на неё, наблюдая за её движениями и выражением лица. Её рука, очевидно, болела, что было видно по напряженному лицу, но она терпела. Заглядевшись на нее, Робин тогда так и не вышел из вожатской, пока Ник не заглянул и не позвал его. До дискотеки Реджина, как заметил Локсли, всё время проводила с девочками, о чем-то продолжительное время разговаривая с Джулией. Говоря простым языком, брюнетка попросту забила на него, и он сделал тоже самое. Потому и не разговаривали. Робин уже в третий раз за всю лагерную смену пригласил Зелену на медленный танец, который, как надеялся Робин, помог бы ему отвлечься от мыслей о Реджине. А потом уже состоялся полдник, и вот он тут, на этом диване. И мысли о Реджине всё также были рядом, как бы не старался мужчина отвлечься. Всё, что было связано с Реджиной, было сложным, запутанным и вызывало напряженную злость. Абсолютно всё, начиная от их отношений друг с другом и заканчивая её отношений с Роландом. Из-за того, время, проведенное без нее, проходило просто на ура, а потому и оставшийся день пролетел так быстро. Хотя, призадумался Робин, их пробуждение и поцелуй Локсли бы неприятными не назвал. Широкая улыбка появилась на его лице, когда Робин вспомнил её мягкие губы на своих. — Чего улыбаешься? — Реджина, впервые обратившаяся к нему после того разговора, села рядом. Удивительно, но её голос был спокойным и даже, посмел подумать Робин, доброжелательным. — А не знаю… просто? — не сказать же ей, что он улыбался, думая о том, как приятно просыпаться с ней в обнимку и в этот же день нагло целовать её. Реджина устало запустила руку в волосы, ероша их, пока Робин внимательно смотрел на неё. — Что с тобой? — непонимающе Робин смотрел на нее. — В смысле? — Ты такая…довольная? Реджина улыбнулась и не той странной улыбкой, что царила на её губах в заброшенном доме. Та выглядела безумно и пугающе, а эта нежная и мягкая улыбка была крайне приятна Робину. — Просто наконец-то всё начало налаживаться. Мы поговорили с Джулией, с тобой. А завтра, когда Голд вернется, поговорим и с ним, и ты поймешь, какой ты осёл, раз верил, что я собственноручно избавила себя от Роланда. Робин недовольно посмотрел на неё. Но наконец-то пришедшие дети не дали ему сказать то, что он хотел. Реджина так и сидела рядом, прижимаясь к нему левым плечом, слушая о впечатлениях за день детей. Её настроение действительно улучшилось за прошедший вечер. Джулия поняла её и даже извинились за демонстрацию трупа птицы, хоть и не хотя делать это изначально. А после разговора девочка даже обняла её, благодаря чему Реджина поняла, что с ней всё точно наладилось. Ник, естественно, и сейчас, вовремя огонька, прожигал её ненавистным взглядом, но он всегда был таким. Осталось разобраться лишь с Голдом и Робином, потому что эти обвинения были наглой ложью. Мир с девочкой и, следовательно, закончившееся с ней разногласия, подбодрили Реджину, а потому ей казалось, что всё стало легче. — А Роланда не получится вернуть? — пока Эйдон рассказывал про свой день, тихо прошептала на ухо Робину Реджина. — Там всё сложно. Слушай детей. А вот Робин теперь был рассерженным. Ему не нравилось хорошее настроение Реджины, потому что он ничего не понимал. Если она стремится говорить с Голдом, может, это была действительно не она? Но ведь Роланд не стал бы его обманывать… Да и Голду это зачем? «Она определенно подговорила Голда, а сейчас делает вид, что всё хорошо, и её ничего не волнует, чтобы убедить меня в своей лжи, » — напридумывал себе Робин и отодвинулся от Реджины на миллиметр, чтобы не касаться этой лгуньи. Огонёк закончился, и Робин вместе с детьми вышел из вожатской, не предупредив Реджину о том, что собирается уйти, оставив её с ними одну. Они должны были встретиться с Зеленой, как и договаривались, и Локсли, придя к назначенному месту, заметил, что она уже была там. Зелена прижалась к нему, нежно обнимая. Локсли вмиг подумал о Реджине. Робину хотелось верить, что Реджина действительно не причём, но в то же время обнадеживать себя мужчина тоже не смел. Находясь рядом с Реджиной, Робин почти всегда забывал об обиде под её странным воздействием и свойством обвинять во всем других. Но сейчас, находясь с её сестрой, Робин злился на девушку. Отчего-то ему захотелось поделиться своими мыслями о Роланде и он, глядя в глаза Зелены, принялся искренне рассказывать про документы. А она внимательно слушала, делая вид, что ничего не знала. — Она ведет себя уверенно, будто бы действительно не относила документы. Но кто, если не она? Робин и не понимал, что сам рассказывал всё той, что и сделала это. — Завтра мы поговорим с Голдом, и всё откроется. Но вдруг она как-то подговорит его или уже это сделала? Я устал от всего этого. Зелена вздохнула и снова обняла его, произнеся что-то утешительное. Глаза девушки забегали, как и разные мысли в её голове. Зелена думала, что сейчас делать. Нельзя было допустить, чтобы Робин узнал, что это она отнесла документы, желая рассорить их с Реджиной. Может, самой договориться с Голдом? — Я не думаю, что у Реджины выйдет подговорить его, ведь у них не очень хорошие и, я бы даже сказала, достаточно натянутые отношения. «А вот у меня с ним — отличные, » — пронеслось в голове рыжеволосой, на устах которых заиграла зловещая ухмылка. Робин отпрянул, перестав обнимать её, и Зелена вернула якобы обеспокоенное выражение лица. — Я думаю, он обязательно скажет правду. Скажет, что она виновна. А Реджина ведет себя уверенно специально, чтобы ты запутался. И, видимо, у неё это получилось. — Да уж, я думаю также, — Робин задумчиво закивал головой. Локсли не привык к тому, что ему так нагло лгали в лицо, а потому позволял вещать лапшу на уши, сам создавая себе неприятности. Когда мужчина вернулся после встречи с Зеленой, в корпусе было тихо. Ну, почти — из комнаты девочек доносился шепот, но Робин, заглянув туда, быстро устремил бунтарок. Взглянув на часы, Локсли понял, что прошел уже час после отбоя. В вожатской было темно, и Реджина лежала на кровати. Возможно, на спала, а может, еще и нет — этого Робин не знал, да и не волновало его это. Он мигом переоделся и, сходив умыться, тоже лёг в постель. — Ну и где ты шлялся? — оказалось, что Реджина всё же не спала, а вот хорошее настроение, судя по тону голоса, уснуло надолго. — Какая тебе разница?! — в тон девушки ответил ей мужчина. За день их отношение друг другу скакало от доброжелательного до ненавистного, что бесило обоих. То они ласково относились друг к другу, то хотели избавиться. «Завтра мы совсем разберемся, и будет проще,» — убедил себя Робин, закрыв глаза. — Ты оставил меня одну! Знаешь, как сложно их усыплять?! — Ну естественно знаю, Реджина! Я вчера вернулся раньше, так что считай, сегодняшняя ночь относится ко вчерашнему выходному. — Какие мы умные! Тебя никто не просил возвращаться! И уж тем более потом залезать ко мне в постель! Как вообще можно было испугаться страшилки? Ты такой трусливый, что мне за тебя стыдно! Робин ничего не ответил Реджине, которой, видимо, не спалось, из-за чего она набрасывалась на него. Локсли тоже было стыдно за себя, ведь он мужчина, а значит, не должен ничего бояться. «М-да, опозорил я себя перед ней, » — признал свою ошибку Робин, перевернувшись на другой бок. — Сама будто такая бесстрашная, — погодя минуту, всё же сказал Робин. — А то. Ладно, спи уже, надоел. — Значит, ты признаешь, что ничего не боишься? — По крайней мере, я не показываю этого. Голос Реджины стал тише, ей не понравилось, куда завернул диалог. — Ну, посмотрим… — загадочный тон Робина не был хорошим знаком. — Что ты имеешь в виду? — Сама сказала мне спать, а сейчас отвлекаешь. — О, неужели ты такой послушный? - прошипела брюнетка. — Реджина, прекращай! Иначе снова кто-то зайдет к нам и попросит заткнуться! — Уже собирались, — донеслось из-за двери. — Дети, спать! — громко приказала Реджина, поднявшись на локтях. — Тогда вы тоже, пожалуйста, спите! Шаги постепенно становились тише, дети, если верить звукам, вернулись в свои комнаты. Реджина вернулась на место и действительно замолкла. Было неприятно, что Робин оставил её, да и интересно, куда он делся, но не будет же она спрашивать. Спать нужно было, и только. Робин же, засыпая, обдумывал, как опровергнет слова Реджины о том, что она бесстрашная. Разговор с Голдом тоже занимал его мысли, но сейчас интереснее было первое, потому что раздумывать над тем, что от него не зависит — пустая трата времени.