Само собой разумеется

Как и в большинстве случаев в её жизни, как-то, где-то, что-то в планах Иви шло не так. Все началось с малого, и как правило, постепенно переходило в ужасные вещи. V поправлялся быстро и более интроспективно. Но он был беспокойным и раздражительным. Сперва Иви списала это на нормальную реакцию активного человека, который внезапно оказался прикован к постели. Но потом он перестал читать и она поняла, что он поник. Когда она на поверхности завершает работу всей его жизни, а он прикован к постели, такого рода эмоционального состояния стоило ожидать. Чтобы побороть его глубокую печаль, Иви приносила ему художественные принадлежности. Она видела его рисующим прежде, и знала, что он наслаждался творческим процессом. В этом он был очень хорош. Не удивительно, ведь Иви до сих пор так и не смогла узнать, чего он не умеет. Иви думала, что он продолжит создавать портреты, как и прежде, красивые, выразительные проблески душ людей, которых он видел, когда выходил наружу, но он не стал. Взамен его эскизы были абстрактными, линии, формы и тени, обтекающие друг друга, можно было представить образ из всего этого, но не совсем... и они были темными. Бесцветными, а те были яркими, сильными, почти маниакальными. Настроение было темным, линии слишком тяжелыми и угнетающими, тени слишком глубокими и угрожающими. Светлые области были слишком яркими, чтобы можно было рассмотреть их. Они были красивыми, но предвещающими что-то ужасное. Озабоченности Иви содействовал их тревожный показатель и возрастающая, повторяющаяся природа. Она могла проводить несколько часов вдали от этого, но затем снова вернуться к метели бумаги, покрытой все теми же эскизами. Единственным отличием между ними было лишь то, что с каждым разом они становились все темнее, как и человек под маской, который мрачнел и отдалялся все больше и больше с каждым шагом. V перестал говорить. Он покинул свою рыцарскую натуру, отказывался узнавать её, когда она входила в его комнату, и всю еду, что она приносила ему, оставлял нетронутой. Наконец Иви убрала прочь краски, карандаши и бумагу. Она не могла смотреть на то, что происходит с V, и надеялась, что если она сможет снова погрузить его в чтение книг, то он вернется из своего внутреннего беспорядка. Её план увенчался успехом. V не возражал против того, что она убрала все художественные принадлежности, и Иви уговорила его сфокусировать свою энергию на что-нибудь еще, но от этого лучше не стало. Он потащил свои протестующие ноги к фортепиано и будто бы прирос к скамейке. V не играл классику, которой обычно наслаждался. Взамен он играл одни и теже ноты снова и снова, снова и снова. Безобразные, бессмысленные ноты, наполненные болью и яростью, разносились по всей Галерее Теней. Иви чувствовала бессилие в его боли и её озабоченность быстро сменилась страхом. Как и Галерея Теней, мир на поверхности так же погряз во тьме. У Иви не было выбора, кроме как разделить свое время между образованием нового правительства и самоуничтожающимся человеком, которого она любила. Каждое собрание наверху со своими идеями, аргументами, списками, было для неё пыткой. Она не могла выбросить из головы мысли о человеке, который там, под землей, медленно сходит с ума и теряет смысл жизни. Вернувшись домой после очередного собрания, на котором так ничего и не решилось по поводу выборов, Иви вошла в тишину. V наконец обернулся к ней, когда она смотрела на него, но так и не покинул свой "пост". Он сидел за фортепиано, держась руками за голову, и покачивался. Не очень хороший знак. Вокруг него было разбросано море исписанных листов с нотами. Она подошла ближе, стараясь не шуметь, чтобы не напугать его. Иви обратила внимание на рисунок в этом сумасшедшем беспорядке. Что бы это могло значить? V был очень хорошим и организованным, но он не был навязчивым. Он мог жить с её изменениями и наличием изворотливости, но приняв это от неё, сам был обеспокоен. Он мог бранить её за беспорядок, но не был заинтересован в том, чтобы дразнить её. Иви знала, что он питал страсть к симметрии. Он делал эскизы всего, что ему понравится в этом плане, будь то даже картина, отбрасывающая тень на лежащую рядом книгу. Он должен сказать ей о них, и собирая вместе с ним пазл из разных вещей, она могла видеть его глаза насквозь. Может этот рисунок был тем, с чем он боролся. Может он видел что-то, в чем для него не было смысла, и это мучило его. Она должна разобраться, должна помочь ему увидеть это, или же помочь забыть. Это была задача, которую легче было отложить, чем выполнить. - V? Когда он услышал свое имя, он поднял голову и, не обернувшись к ней, резко вскочил на ноги и помчался вниз по темному коридору. Иви погналась за ним и, завернув за угол, она увидела лишь каблук его сапога, когда он влетел в комнату, и что-то золотистое пролетело мимо её щеки, с лязгом ударившись о стену. Она бросилась к его комнате, но он с силой захлопнул дверь у неё перед лицом. Беспрерывно стуча в дверь несколько минут, она кричала его имя, но по ту сторону было лишь мертвое молчание.