Зеркало

      Сдавленное мычание, раздавшееся в пустой квартире отпугнуло маленькую белоснежную сову, только что разбудившую мисс Грейнджер лёгким касанием крыла к щеке. С трудом раскрыв один глаз, девушка увидела над головой сову Гарри. Она до безумия была похожа на Буклю, отчего сердце гриффиндорки сжималось, стоило ей взглянуть на эту крохотную копию их любимицы. Гермиона пока плохо соображала, продолжая лежать на спине прямо на полу гостиной и рассматривать сову Поттера, которая неизвестно как умудрилась попасть к ней в квартиру. Видимо, она забыла закрыть окно. Теперь понятно, почему она не чувствует пальцев, они, очевидно, отмёрзли и отвалились. Однако подниматься она не спешила, позволяя воспоминаниям вчерашнего вечера сформироваться в глухо саднящей голове. Будет чудом, если она не заболеет. Перед мысленным взором стали проноситься сцены ужина, разговора с Джорджем, и, в качестве венца её безответственности, побега из Норы. Резко сев, девушка огляделась, поспешно раскрывая письмо Гарри и дрожащей рукой царапая короткий (и бессовестно ложный) ответ. И когда только она научилась так натурально врать лучшим друзьям? Пройдя на кухню и выпив немного воды, Гермиона зажмурилась от царапающей боли в горле. Приняв мужественное решение прогулять работу, она отправила секретарю сообщение, поведав очередную ложь о том, что заболела. Она уже почти достигла двери в спальню, где намеревалась рухнуть на кровать и никогда более не вставать, как вдруг заметила в отражении зеркала растрёпанную рыжую макушку, едва виднеющуюся из-за массивного дивана. — Фред? - настороженно позвала шатенка, подходя ближе к зеркалу, покрытому разводами. Её вчерашние рыдания, очевидно. Надо будет протереть. Фред тем временем повернул голову, не высовываясь пока до конца, но увидев её, подскочил как ужаленный и бросился к стеклу, по пути пошатнувшись на онемевших, вероятно, от неудобной позы ногах и обрушив лампу, стоявшую возле журнального столика. Схватив блокнот, он начал ускоренно что-то выводить, несмотря на то, что пальцы не желали слушаться: «Гермиона, что случилось?» — обеспокоенный взгляд парня не отрывался от её слегка опухшего от слёз лица, покрасневших глаз, потрескавшихся от соли губ. Растрёпанные волосы торчали как попало, что не было чем-то уж очень неожиданным. Сама мисс Грейнджер даже не задумывалась о своём внешнем виде, хлопая глазами в попытках сформулировать связное предложение, что выходило посредственно: — Фред, ты… бог мой, поверить не могу…ты… ты живой! - юноша бросил на неё удивлённый взгляд, однако от смешка не сдержался. Он сжал руки в кулаки на секунду в попытке избавиться он неприятного ощущения. Не стоило вчера столько пить. «Ну, в общем-то, не особо, но неважно. Что случилось? Ты плакала?» — Ты…ты… - мозг Гермионы упорно отказывался функционировать, оставляя хозяйку на произвол судьбы. «Господи, Грейнджер, с каких пор ты заикаешься?» — Это уже пугало. Он постарался скрыть своё беспокойство за подколами, ожидая, что девушка отреагирует хоть на это, однако ответ оказался ещё более странным. Она вдруг залилась смехом, в котором Фред явно слышал истерические нотки. «Нет, с тобой точно что-то не так, ты ведь никогда не смеялась над такими плоскими шутками!» - воскликнул близнец, жестом призывая её сесть. Им нужно было поговорить. Если его присутствие так влияет на её психическое состояние, ей лучше вернуть его зеркало Джорджу или отправить в Хогвартс. — Поверить не могу, ты здесь! - продолжала причитать гриффиндорская староста. Она последовала его примеру, опустившись на пол и стянув с кресла плед, закуталась в него. Плечи и руки дрожали то ли от холода, то ли от потрясения. «Где мне ещё быть-то?» - заметил Уизли, стараясь вызвать её на разговор. Девушка собралась с мыслями, решив поведать ему причину своего растерянного состояния: — Понимаешь, после вчерашнего рассказа твоей мамы о зеркалах я бросилась домой, но когда вернулась, тебя не было и... - он не позволил ей закончить, замахав руками перед её лицом, чтобы привлечь внимание. Девушка остановилась, дожидаясь вопроса. «Погоди, какого рассказа?» - близнец выглядел искренне удивлённым. Так, постойте. — Ты не слышал? - тот помотал головой, а мисс Грейнджер нахмурила брови, раздумывая над этим. «Я ушёл после вашего разговора с Джорджем,» - пояснил Фред, сохраняя лёгкую улыбку на лице, но в его глазах улыбки не было. Гермиона смотрела сочувственно, и это его бесило. «Я в порядке, расскажи, что было дальше.» Собрав волю в кулак, гриффиндорка поведала ему всё, что произошло после его ухода, а также о том, что ей удалось узнать благодаря Луне и миссис Уизли. Она старалась не упускать деталей, дабы Фред сумел ей помочь в дальнейшем, когда они будут думать над его незавершённым делом, сократив лишь момент, когда захлёбывалась слезами перед его зеркалом. Не за чем ему это знать. Юноша внимательно слушал, переваривая информацию. — Я подумала, что ты… что с тобой… - она запнулась, не желая обсуждать его вторую попытку окончательно умереть. Не слишком ли много смертей на одного волшебника? «Ты из-за этого плакала?» - Фред смотрел осторожно, словно она могла снова залиться слезами. Не то чтобы ей не хотелось, но пока удавалось сдерживаться. Наличие срока, в который нужно было всё успеть, её напрягало. После войны и так много времени прошло, одному Мерлину известно, сколько им осталось. — Откуда ты знаешь, что я плакала? - вдруг опомнилась шатенка, заправляя лохматые пряди за уши. Не помогло, но почему-то это показалось ему милым. «Вижу и слышал ночью.» - Стоило ей увидеть его ответ, как внутри пробудилась та староста, что могла пятнадцать минут к ряду орать на него в гриффиндорской гостиной за очередного младшекурсника, покрывшегося чешуёй или ещё чем неожиданным. — Слышал? Что ж ты тогда не подошёл?! — от яростного возмущения у неё даже ноздри раздувались. Щёки и руки покрылись красными пятнами, но Фреду было не привыкать к её скандалам. Ему с трудом удалось скрыть улыбку. Было ощущение, что они снова в школе и никакой войны не было. «Я думал, что это сон, я был пьян. Ваш душевный разговор заставил меня наведаться на кухню, вы сидели прямо напротив неё.» - То есть этот худший Уизли на Земле посмел забраться на кухню, которая отражалась в его маленьком зеркале и там напиться? Гермиона его прибьёт, пусть только вылезет на эту сторону. И плевать, что придётся его потом снова воскрешать. — Идиот несчастный! Ты бы и трезвый не подошёл. Пускай рыдает, подумаешь, заучка, да? - она была в бешенстве, но мозг тем не менее работал, задаваясь одним любопытным вопросом. Как ему вообще удалось напиться в мёртвом состоянии оставалось для неё загадкой. И если уж на то пошло, то и чувствовать вкус он тоже не должен был. Она пыталась вспомнить, комментировал ли парень что-либо из того, чем она его угощала. Кажется, он упоминал, что ест ради удовольствия. Но разве это возможно, когда ты что-то вроде приведения? «Балда!» — близнец укоризненно и немного обиженно посапывал, смотря на неё в упор. Ладно, может он и называл её так в школе, но это не означает, что она тоже может так делать. Это исключительно его прерогатива. — Ладно, извини, я так не думаю, - сдалась мисс Грейнджер, устало опуская голову. Стукнуть его всё равно надо будет, но для начала не помешало бы принять тёплый душ и понять, что со всей добытой информацией делать. Фред вдруг довольно ухмыльнулся: «Но ты плакала из-за меня!» - заявил он, сияя аки начищенный галлеон, стоило ему повернуть к ней лицевую сторону блокнота. — И что? - недоумевала Гермиона. Нашёл чему радоваться, кот чеширский. Знал бы он, сколько ночей она прорыдала после его смерти. «Значит, тебе не всё равно!» - пояснение не заставило себя долго ждать. Шатенка даже немного растерялась. Он серьёзно этому удивляется? — Конечно, мне не всё равно, ты ведь брат Джорджа, Рона и Джинни, - она начала перечислять причины, не сразу замечая, что он уже пишет в своём блокноте, - и вообще твоя семья... «… так много для меня сделала и бла-бла-бла, я всё это уже слышал, Грейнджер, миллионы раз. Могла бы сказать, что такому очаровательному и невероятно обаятельному парню нельзя умирать. И вообще, что я лучшее, что было в твоей жизни, пусть и за зеркалом.» Фред шутил, конечно же. Девушка громко фыркнула, мысленно благодаря Мерлина, что он не слышал её слов вчера ночью и не знал, что его слова в каком-то смысле правда. Она привязалась к нему и её это пугало. Она ведь даже не знает, сможет ли вернуть его к жизни. Что, если его освобождение - это и есть смерть? Гермиона не представляла, как будет жить после. К тому же, даже если он и выживет, она до конца жизни не сможет избавиться от его издевательств и подколов. Думать об этом не хотелось, равно как и о том, что ей скажет Джордж, когда обо всём узнает.

***

Был уже вечер, когда устало потирающая красные с прошлой ночи глаза волшебница отложила в сторону последнюю книгу, взятую из городской библиотеки. Ничего хоть сколько-нибудь полезного в многочисленных томах не оказалось, что лишь больше тревожило мисс Грейнджер. Тихий стук по стеклу вывел её из не самым радужных размышлений. Впустив знакомого бурого филина, в лапках которого был большой свёрток, Гермиона отвязала птицу от ноши. Ещё днём она отправила Невиллу письмо, очевидно, юный преподаватель не стал откладывать ответ в долгий ящик. Дав филину воды и печенья, она раскрыла свёрток со старинным фолиантом. В приложенном коротком письме говорилось, что книга была взята из Запретной Секции и что Невилл очень соскучился по подруге. Фред слегка нахмурился, тут же принимаясь что-то выводить чёрным маркером. «Не припомню, чтобы вы были очень близкими друзьями.» - Гласила запись, немного удивившая девушку. — Друзьями мы были всегда, но после битвы сдружились ещё больше. Он отличный парень, - спокойно прокомментировала она, отложив письмо и рассматривая фолиант. Форзац казался знакомым до боли в глазах. «Не влюбилась ли ты в него часом, Грейнджер?» - Это что же за семейная черта такая у всех Уизли, лезть в чужую личную жизнь со своими предположениями? — Мерлин, как же ты иногда похож на Рона! - воскликнула девушка, для убедительности всплеснув руками. - Ну почему сразу влюбилась? Я всю жизнь дружу с ним. Между прочим, он был единственным, кто не ненавидел меня на первом курсе и стал моим первым другом. Последнее замечание было сделано слегка ехидным голосом. Это что-то новенькое, к такому Фред не привык. Сколько ещё ему неизвестно об этой девушке? «Ладно, спокойно, я всего лишь шучу,» - сдался юноша, даже поднимая всё ещё покалывающие руки в характерном жесте. Его уже начинала беспокоить эта новая особенность его неопределённого состояния, но говорить об этом подруге не хотелось, ибо он видел, что она с трудом выдерживает происходящее. Гермиона кивнула то ли себе, то ли его ответу, а затем выпустила филина, предварительно привязав к его лапке записку с благодарностью. Вовремя сообразив, она также отправила книги из городской библиотеки, не желая снова встречаться со слегка назойливым библиотекарем. Она хотела было сесть за чтение книги, присланной Невиллом, как вдруг заметила, что у Фреда другие намерения. Налив себе бокал красного вина, он ждал её у стекла, держа в руках блокнот. Она подошла чуть ближе, чтобы разглядеть надпись. «Давай немного отдохнём. Я уже устал читать.» - Он действительно казался уставшим. Правда, причиной было отнюдь не чтение. Гермиона подумала, что он, должно быть, устал от своего положения. Но тем важнее искать выход без перерывов. — Нужно заниматься поисками, а не отдыхать, - это было резонное замечание, она полагала. - Такими темпами мы ничего не найдём, у тебя есть срок, ты забыл? «Ничего я не забыл. Подумай сама, что, если это мой последний вечер? Я не хочу проводить его, уткнувшись в книгу. Ну, давай же. Составь мне компанию.» - гриффиндорка замерла, не в состоянии решиться. Закралось подозрение, что он знает больше, чем рассказал ей. — Но Фред, я не знаю... - он жестом прервал её, поднося палец к своим губам и прося помолчать, словно ему и так известно, как она может возразить. С каких пор она стала так предсказуема? Тем не менее, она послушалась. Желания спорить с ним уже не было, потому как он мог быть прав. По сути дела, он мог исчезнуть в любой момент и если Гермиона не выполнит его последнюю просьбу, она всю жизнь потом будет винить себя. «Налей себе вина.» - Она кивнула, отдавая ему победу в этом споре без особой борьбы: — Ладно, - невольно улыбнувшись его довольному выражению лица, юная волшебница взяла бокал, наполняя его терпким полусладким. «Только сядь ближе,» - попросил близнец, садясь на обратной стороне стекла. Мисс Грейнджер расположилась на ковре прямо перед зеркалом аккурат напротив самого несносного Уизли из всех ей известных. И самого очаровательного. А вот об этой мысли Джордж и даже Чарли заставили бы пожалеть. Правда, в глубине души все признавали, что у Фреда был свой особый шарм. Его резкость и полное отсутствие тормозов делали его персону весьма интригующей, подчиняя себе порой даже преподавателей. Они практически допили каждый свою бутылку, когда Фред вдруг схватил блокнот и с трудом вывел кривые буквы, заставившие девушку очнуться от пространных мыслей: «Я хочу к тебе прикоснуться.» - К его счастью, смотрела она скорее ошарашенно, нежели рассерженно. Он не знал, как долго ещё сможет писать, учитывая, что онемение в конечностях становилось сильнее. — Фред, ты же понимаешь… - начала было Гермиона, потеряв нить мысли и просто разводя руки в стороны. Она обещала себе выполнить любое его желание сегодня, но туманный от выпитого алкоголя мозг не позволял найти хоть какой-то способ. «Что это невозможно. Да, знаю, но ведь ничто не мешает нам это представить, верно?» - Она практически слышала его слегка хриплый низкий голос. Это бессовестное существо всегда так говорило, когда флиртовало с ней, что выводило гриффиндорскую старосту из себя. В основном потому, что делал он это тогда, когда Грейнджер была в бешенстве и выкручиваться уже было без толку. Вытянув левую руку перед собой, Фред прижал ладонь к стеклу, продолжая смотреть ей в глаза. Гермиона, отвела взгляд, но, немного помедлив, всё же протянула руку и тоже прижалась ладонью к холодному стеклу. Правой рукой он вновь написал что-то, повернув лист к ней: «У тебя всегда были холодные руки.» - Шатенка грустно улыбнулась, всё ещё избегая смотреть ему в глаза. — А у тебя очень тёплые, — она не чувствовала, что плачет, до тех пор, пока слеза не капнула с подбородка на руку. Одна, потом другая. И зачем ему помнить, какие у неё руки? «Малыш, не плачь, прошу тебя. Я не этого хотел,» - забеспокоился близнец, даже побледнев чуть более прежнего. Гермиона покачала головой, пытаясь дать понять, что его вины в этом нет. Подбирать слова становилось сложнее. — Я просто… я хочу, чтобы ты был здесь. Хочу по-настоящему взять тебя за руку и почувствовать, что твои руки гораздо теплее. Чтобы ты грел мои руки как тогда, в саду Норы, — слёзы уже бесконтрольно стекали по её лицу. Если бы её мозг был способен думать сейчас, она бы не стала говорить об этом. Они не обсуждали то, что произошло той ночью, когда Гермиону замучила бессонница и она вышла в сад полюбоваться на звёзды, а старший близнец услышал шаги и пошёл за ней. Она тогда замёрзла, потому что не подумала взять плед, но уходить в душный дом не хотела. Война была на пороге, что чувствовалось в каждом вдохе, но воздух был невероятно свежим, а Фред держал её руки в своих. И ощущение необъятной тревоги на миг отступало. Словно не может произойти ничего страшного, пока Фред Уизли сидит рядом с ней под персиковым деревом и греет её ледяные пальцы в своих широких ладонях. Она не могла вспомнить ни слова из того, о чём они говорили, но это был первый рассвет за несколько лет, который она встретила без дрожи нерадужных предчувствий. Он опустил голову, прижимаясь лбом к стеклу. Было больно смотреть на неё. Видеть, как она плачет и не быть в состоянии сделать хоть что-нибудь. Обнять, успокоить, сказать хоть слово, чтобы она услышала его голос. Сказать, что всё будет в порядке. Ты ведь знаешь, Грейнджер, я никогда не лгу. Всё будет хорошо, я планирую бесить тебя ещё очень долго. Фред не думал, что придётся выполнять данное той ночью обещание даже после смерти. Пора бы ему оставить её в покое. Он мог лишь представить, сколько всего ей пришлось перенести за тот год, что они провели в поисках крестражей, но одного взгляда на повзрослевших не по годам Рона и Гарри было достаточно, чтобы понять, что Грейнджер балансирует на краю пропасти. Он не хотел становиться последней каплей. Волна ненависти к собственному бессилию захлестнула его снова. Впервые с тех пор, как Луна Лавгуд притащила его к ним домой, и сколько бы он не звал, кричал и бился об стены своей тюрьмы, Джордж его не замечал. Фред был убеждён, что сойдёт с ума, если останется там. Каждую ночь видеть, как Джордж обнимает его мантию, заходясь в рыданиях. Как он бьёт кулаками об стену, пока не пойдёт кровь, потому что боль физическая на секунду заглушает душевную. Фред боялся, что такими темпами его младший близнец может дойти до точки невозврата. И терял рассудок от этой мысли. Что он сможет сделать? Смотреть, как доводит собственного брата до суицида? Смотреть на его страдания и искать способ умереть снова? Только уже бесследно. Если бы он только знал как. Подняв на неё свинцовые в сумраке комнаты глаза, близнец осторожно постучал костяшками пальцев по стеклу. Она не слышала, но движение заметила. Покалывание в кончиках пальцев становилось сильнее. Неужели это конец? «Включи какую-нибудь музыку,» - попросил парень, потирая глаза ладонями, а затем проводя по волосам, словно принял решение. Может, это и есть его незавершённое дело. И если есть шанс, что после его исчезновения она вернётся к нормальной жизни, он должен попробовать. — Что? - она опешила, даже немного отодвинувшись от поверхности громадного зеркала, чтобы лучше его видеть. «Музыку. Я хочу с тобой потанцевать.» - Она, наверное, полагала, что он выжил из ума. Давно уже, малыш. — Фред, ты пьян, - заявила самая вредная в мире гриффиндорка, получив в ответ полный укоризны взгляд. «И вовсе я не пьян. При жизни мне не выпало шанса с тобой потанцевать, поэтому я хочу это исправить, пока не исчез,» - он чуть кривовато улыбнулся, словно это давалось с трудом. Гермиона не стала спорить, дотянувшись до палочки, в очередной раз оставленной на столе. В комнате заиграла медленная мелодия, отчего-то показавшаяся ему немного грустной. Она ведь не может чувствовать, что Фред пытается сделать? Хотя, возможно это лишь отражение его мыслей. Близнец медленно поднялся, прижимая ладонь к стеклу на уровне груди, как бы протягивая ей руку. Гермиона приняла её, повторив его жест и начиная медленно двигаться из стороны в сторону в такт музыке. Подняв взгляд светлых, но безгранично печальных глаз на неё, он вдруг прижался лбом к стеклу, практически не двигаясь, лишь покачиваясь на месте. Она повторила его действие. Руки всё также были прижаты к зеркалу. Мелькнула мысль, что он никогда ещё не видел её так близко. Глубокие карие глаза, словно на дне была тьма. Они почти всегда были грустными, вот только никто не счёл нужным задуматься, почему? А Фред так и не решился спросить, что творится в её голове, когда она смотрит вдаль из окна библиотеки, продолжая держать книгу на коленях, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Он знал, что она прячется там отнюдь не для того, чтобы читать. Точнее, не только и не столько ради чтения, сколько ради того мирного одиночества, коего нигде больше было не найти. Словно книги были её способом сбежать из реальности. Она снова тихо плакала, наверно, и сама не замечая, а юноша думал, что всё бы отдал, чтобы сказать ей хоть одно слово. Найти способ оторвать её от книг и толкнуть в жизнь. Фред хотел знать, от чего она так пряталась. Всё кончено, в мире мир, как бы банально это не звучало. А она словно так и осталась на войне. Он, кажется, читал о таком когда-то. Даже Джордж пытался жить. Сквозь боль и слёзы, но пытался. Потому что знал, какую оплеуху получил бы от брата, если бы посмел этого не сделать. А Гермиона была одна. Некому было просто схватить её и встряхнуть, чтобы пришла в себя. Гарри и Рон слишком привыкли к тому, что это она приводила их в чувства и вытягивала из ситуаций, в которые лезть не следовало. Вот только вытащить её из собственного травмированного сознания было некому. Близнец слышал, как она всхлипывала во сне вчера, когда ей снился кошмар. Может, Малфой-мэнор или Хогвартс. И одному Мерлину известно сколько всего ещё. Он даже не допустил мысли, что она плакала из-за него. Что его смерть могла так глубоко засесть в её душе. И в этом, наверно, его ошибка. Когда дело доходило до Грейнджер, думать было бессмысленно, она отлично с этим справлялась сама. Гермиона медленно осела на пол, не отнимая рук от зеркала, позволив ладоням скользнуть вниз по прохладной поверхности. Если остудить кожу, возможно, сердце тоже остынет. Он опустился напротив неё, заглядывая ей в глаза. Как эта девчонка может столько чувствовать? Почему ей так жизненно необходимо заботиться и беспокоиться обо всех? И кто позаботится о ней? В глубине усталого взгляда плескалась горечь. Она больше не плакала, слёзы будто закончились, оставив в душе лишь ноющую боль. Гермиона осознавала, что не может потерять его. Только не сейчас. Слишком давно она ничего не желала, ни к чему не стремилась. Она стала тенью себя самой, пустой оболочкой некогда уверенной и целеустремлённой мисс Грейнджер, жаждавшей знаний, успеха, побед. Впервые за долгое время у неё появилась цель, которой она намерена была добиться несмотря на то, чего это будет стоить. Его появление будто оживило её, заполнив вакуум, в который обратилась душа самой умной ведьмы столетия после того, как она не сумела спасти погибших в битве за Хогвартс. Будто Фред Уизли был её способом доказать себе и миру, что она не бессильна. Ей была жизненно необходима эта победа.