Если это было

Некогда - Дело передано под особый контроль ФСБ. С этой минуты командование переходит в моё распоряжение! – Амелина подумала, что Иван похож на молодого крепкого петушка, который пробует голос. Но за насмешкой скрывалось уважение. Весь он был непривычный, в форме, твёрдый, натянутый, как струна. Напуганный свалившейся ответственностью, но уже принявший её, без колебания, без мысли о том, чтобы отступить. Что ж… Много лет у него перед глазами был хороший пример; единственный, может быть, единственно возможный для него в целом мире. - Рогозина-то! Погляди, - шепнул Амелиной Круглов. Лейтенант слегка подалась вперёд, привстала на цыпочки. Поодаль, за небольшим отрядом в камуфляже, стояла Галина Николаевна, тоже в форме. Она быстро читала что-то на планшете, но то и дело посматривала на Ивана. Оксане показалось, глаза сияют. - Ты посмотри… Как бы от гордости не лопнула! – добродушно проворчал майор. – Как мамашка!.. Амелина почему-то обиделась на «мамашку» - и за Рогозину, и за Ваньку. Круглов похлопал её по плечу, усмехнувшись. - Ничего не попишешь, Оксана. Родителей не выбирают. *** Получасом позже полковник и программист ехали за город. - Ну, как впечатления? – закончив, наконец, с планшетом, спросила Рогозина. - Ох, Галина Николаевна!.. – поёживаясь, восторженно выдохнул Иван. – Я так боялся! - Да ну! – засмеялась она. – Я не заметила. - Ну так… ну так значит всё в порядке? Правда? - Правда, правда. Молодец. Материалы по делу читал внимательно? - Обижаете! - Тогда держи. Кое-что новое. – Она передала ему планшет; документ загрузился меньше, чем в секунду, но Тихонов успел заметить мелькнувшую фоновую фотографию. Неужели?.. Показалось, наверное. Улыбаясь, он погрузился в текст. - Подъезжаем, - минут через сорок вздохнула Рогозина. – Позже дочитаешь. Кстати, Иван. Тебе очень идёт форма. *** - Дача папиных знакомых, - высоко шагая по мокрой траве, крикнула Галина Николаевна: ты плёлся далеко позади. – Далеко от города, место глухое, хорошее. На ночь останешься здесь, завтра тебя заберёт Круглов. Вань, поживей! Ещё не смеркалось, но из-за мелкого дождя было пасмурно. Едва ты миновал высокий сетчатый забор («От непрошеных грибников»), как запнулся о мокрые стебли, запутался в траве и ничком рухнул вниз. - Иван! – с досадой и одновременно насмешливо вздохнула полковник, протягивая руку. Ты ухватился, поднялся на ноги, чихнул, смутился чего-то. - Пойдём. Возьми-ка дрова – вон, под навесом. В доме сыро, нужно протопить. Укутавшись в пахнущее сыростью одеяло, ты сидел на половике перед маленькой белой печью и глядел, как Рогозина раскладывает внутри поленья, суёт между ними газеты, чиркает спичкой. - Тоже отсырели... И дрова сырые. Осина, дымить будет. Ладно, ничего… Голодный? Ты не сразу понял, что обращаются к тебе. Впал в какой-то транс, глядя на огонь. - А? - Голодный, спрашиваю? - А… Да… Наверно… - Вставай. На полу замёрзнешь. Ставь чай. Чай был – листья да веточки. Тебе бы крепкий, с сахаром, да тут другого нет. Полковник достала из рюкзака (твоего рюкзака! И как он туда попал?) большой пластиковый контейнер, завёрнутый в плёнку. В нём оказались сложенные конвертиками блины. - С чем? – ёрзая, спросил ты. Во рту набралась слюна. - Эти – с творогом, вот эти - с мясом. Устроит? - Ещё ка-ак! Она усмехнулась. Ты надкусил первый – мясной – и подумал, как часто в последнее время она тебя кормит. Вспомнил бутерброды в лаборатории, в тот день, когда с отравлением попала в больницу Власова. Вы с Оксаной ходили к ней, рассказывали о вашей с полковником «операции». Ты упомянул бутерброды. Рита аж скривилась – после того случая она ещё долго тщательно намывала руки и придиралась к сроку годности вчерашнего сыра. - Галина Николаевна, вкуснотища!.. – пробормотал ты, доедая третий конвертик. – Где вы купили? - Купила?! – фыркнула она. – Я сама пекла! - Да ладно?! – ты вовсе не хотел её обидеть, просто удивился. В твоей картине мира блинчики рождались в кулинариях или кафешках навынос. Знал, конечно, что их и дома пекут… И Лариска пекла… Но чтобы Галина Николаевна!.. – Вы? Сами? - А чего ты удивляешься? – в её глазах заплясали чёртики, и ты понял: она не сердится, она смеётся над тобой. - Ну вы… ну… Галина Николаевна, вы лучшая! Запрокинув голову, она широко улыбнулась, откинулась на спинку и ответила (глаза искрились; ты обожал этот взгляд!): - Ты тоже. *** Наутро в доме был обыск. Рогозина держалась холодно и уверенно. Ты не боялся рядом с ней; но стоило ей отойти – то отзывали в другую комнату, то просили к телефону, - и тебя начинало колотить. Это были страшные, жёсткие люди с умными лицами. Ворошили в печке, снимали с полок коробки, пролистывали книги. Всё очень тщательно, очень аккуратно. Ты не знал, что они ищут. Накануне полковник не обмолвилась и словом, теперь не спросишь. Оставалось следить, подмечать, угадывать… Твоя обычная работа, впрочем. Ничего особенного. Ничего особенного, повторял ты себе, искоса поглядывая на Галину Николаевну. Она стояла у окна, сложив руки на груди и спокойно глядя, как сыщики разоряют чужую дачу. Самообладание подвело её всего однажды – она скользнула взглядом по твоему рюкзаку под вешалкой. Ничего особенного, снова повторил ты. Но что-то особенное было. Что-то было в том, как сразу после её взгляда один из сыщиков подошёл к рюкзаку. - Ваш? – спросил он, адресуя вопрос полковнику. Тебе хватило ума промолчать. Она кивнула. Рюкзак, в котором ещё вчера лежал контейнер с блинчиками, открыли. Мобильник, планшет, упаковка печенья и куртка. Не твоя. И не её. Лёгкий чужой анорак. Осмотрели сотовый, сняли заднюю панель, проверили нишу под аккумулятором. То же с планшетом. Пачку печенья открыли, высыпали на стол. Ничего кроме крошек и механических деталей. Очередь дошла до куртки. - Ваша? - Моя. Вывернули карманы, отстегнули капюшон, встряхнули. Прощупали подкладку. Хрустнуло – узнаваемый звук обёрнутой в целлофан бумаги. Обошлось без вопросов, только ткань скрипнула под складным лезвием. Из-под подклада вывалился тонкий прозрачный пакет. Тебе показалось – сердце перестало биться, когда оттуда достали белую книжицу. - Это тоже ваше? – медля, не глядя на бумаги, спросил сыщик. – Что это? - Подарок дочке. Ты остолбенел в своём углу. Подарок дочке. Она что, думает, они не знают, что у неё нет детей? - А… хорошо… ладно, - он слегка растерялся, перелистав страницы. Ты рассмотрел книжку как следует уже потом, когда все уехали. Это оказалась детская раскраска, без обложки почему-то. Какая дочка?.. - Галина Николаевна, вещи в порядке, - наконец услышал ты. – Нужно заверить опись в Управлении. Едете с нами? - Разумеется. Силясь скрыть испуг, ты поймал её взгляд. - Иван, дождёшься Ксюшу, завтра вместе вернётесь в город. Я могу задержаться. – Она говорила с тобой, как с ребёнком, со школьником. Ещё бы добавила: обед в холодильнике. Хотя какой, к чёрту, на даче холодильник… - Обед в кухне. Накормишь Ксюшку. Проследи, чтобы вечером не засиживалась. На твоих глазах Рогозина в одну минуту стала другой. Спрятала «полковника», выдумала откуда-то дочь, девочку, которую ты должен накормить и уложить спать. Интересно, какого возраста девчонка? Почему Ксюшка? Почему ты оказался здесь, с ней, вернее, уже без неё?.. Это как-то связано со вчерашними событиями? С тем, что то дело теперь под твоим личным контролем, под личной ответственностью?.. А она говорит с тобой, как со школьником… - За Ксюшкой следи, - на прощание повторила Рогозина. – Дядя Коля утром вас заберёт. Передавай привет. И как молния вспыхнула. Кто такой дядя Коля – ясно. А Ксюшка – да Оксанка это, конечно же! Ну, Галина Николаевна!.. И всё-таки ты совершенно не понимал, что происходит. *** Вечером и вправду появилась Амелина. Мокрая, как мышь, чихающая, усталая и голодная. - Здорово, Ксюха! – Тебя словно отпустило с её приходом. Даже улыбнулся: – Как мама поживает? - Нормально… А что?.. - Давно её видела? - Пару дней назад забегала. Что это вдруг ты заинтересовался? - Как пару дней назад? Вчера утром мы вместе выехали из ФЭС! - Тихонов! Ты что? С моей мамой – из ФЭС? - С какой твоей мамой, не тупи, Оксана! Я про Рогозину! - Вань! - Она дотянулась, потрогала твой лоб. – Ты в порядке? С каких пор Рогозина стала моей мамой? - Так ты не знаешь? - О чём? - Кто тебе велел ехать сюда? - Галина Николаевна. - Ну, и что она сказала? - Позвонила, сказала сутки не светиться в городе. Предложила пересидеть здесь, пока она в Управлении. Обещала отправить за нами Круглова. - И всё? - Всё. - Аа… жаль, ты не слышала… Она тебя дочкой называла. Конспирировалась. Велела накормить и проследить, чтобы ты до ночи не засиживалась. А ещё подарок оставила… Смотри! Оксана повертела в руках раскраску, с недоумением уставилась на тебя: - Ты шутишь, да, Вань? Какой подарок? - Оксана, где вообще сейчас Галина Николаевна?! - В Управлении ФСБ. Круглов шепнул на ушко, что наше последнее дело… Помнишь, с поддельными красками… Тот латыш в международном розыске. Кто-то решил, что ФЭС пыталась укрыть подпольную сеть. - Что за бред! Что с Рогозиной? Почему здесь был обыск?! - Я не знаю! Что тут вообще произошло? – плачущим голосом ответила лейтенант. - Ладно, - встав и заходив по комнате, твёрдо произнёс ты. – Ладно. Будем ждать Круглова. Он приедет, и мы всё узнаем. - Вань… - Что? - Ты видел её сегодня? - Да, конечно. Утром. Она в порядке, Оксана. Она в порядке. Я тебе клянусь, с ней всё в порядке! Голос срывался, но ты приказал себе успокоиться, говорить ровно. Она сказала – тебе идёт форма. Вряд ли она имела в виду одну только внешность. - И вот ещё… обед в кухне. Давай разогреем. Галина Николаевна готовила. Ты просто не представляешь, как она готовит!.. *** С тем делом обошлось. Правда, вы с Амелиной не узнали ничего сверх того, о чём догадались. Тысяча неувязок и вопросов, но тебя удивляло одно: как сыщики проглотили враньё Рогозиной о какой-то дочери? Ведь ерунда же, очевидно же, что ложь. Почему поверили? Или сделали вид, что поверили? Почему?.. Ты не знал. «Галина Николаевна Рогозина», твоя личная закрытая книга.