Ирландский виски

Странный народ — англичане. Чёрный чай, свежий выпуск газеты Times, слишком правильный акцент. Всё кажется, что это не люди, а тени. Нет у них душ — лишь оболочка внешняя. Чужды этим англичанам дружба, любовь, да и вообще проявление каких-либо чувств. Бесит эта чопорность. Понять их, однако, мне не дано. Моя двенадцатая лондонская осень. Я уже устала от этой серости, сырости, обыденности, в конце концов. Шесть утра! Адекватные люди ещё спят в это время. Но не я. Будильник, скверная зараза, не оставляет мне шансов. Ещё сонная, я готовлю на завтрак оладьи, по обыкновению, с яблоками. На это уходит минут пятнадцать, не больше. Затем я мало-мальски привожу себя в порядок: расчесаться, умыться, ну и всё в таком роде. Около шести тридцати я иду будить сына. Каждый раз он просит у меня минуточку на сон, и каждый раз я вынуждена ему отказывать, ибо опоздания мне дорого обходятся. Мы завтракаем вместе, попутно обсуждая, смогу ли я сегодня его забрать. Ну, если шеф не заставляет задержаться, то я всегда его забираю. Далее Рой собирается в школу, а я на свою, не сказать, чтобы прям любимую, но не на самую плохую работу. Я надеваю тёмно-синие брюки, такого же цвета пиджак с позолоченными пуговицами, белоснежные перчатки, лакированные туфли и ненавидимый мной атрибут — фуражку. А не люблю я этот головной убор потому, что в салоне автомобиля мне в ней некомфортно, но что поделать, профессия обязывает. Рой собирается тоже довольно-таки быстро. Уже в семь тридцать мы садимся в тёмно-синий Ягуар, и я везу сына в школу. Конечно, такую дорогую машину я не могла себе позволить, да и вряд ли когда-нибудь смогу. Мне выдали этот шикарный автомобиль для того, чтобы я смогла исполнять свои прямые обязанности, а именно — обязанности личного водителя. И если с этой супердорогой тачкой что-нибудь случится, то мне крышка, товарищи. Я как будто взяла её напрокат. Поэтому она стоит в гараже, который оснащён суперской защитой от взлома, а сыну я не разрешаю в салоне ни пить, ни есть. Да и вообще я не уверена, что имею право возить в этом автомобиле кого-то, кроме моего работодателя. А впрочем, пусть сынок увидит, к чему надо стремиться, и какой подарок хочет получить мама к пятидесяти годам. При условии, что сейчас мне почти тридцатник, я думаю, Рой успеет. Ах да, когда я увидела, сколько этот Ягуар стоит… Господи, я научилась водить, как Бог! Даже не так, я научилась ухаживать за этим дорогим созданием, как Бог. Я теперь могу сама чистить свечи и менять колёса — да что там: я до этой машины вообще не знала, что такое КИП! Забросив Роя в школу, я сразу же начинаю чистить салон и вытряхивать коврики, дабы убрать все следы пребывания моего сына. Хотя, мой шеф не самый глупый человек в Англии — я бы даже сказала, один из умнейших и наблюдательных. Наверняка он знает, что я использую автомобиль в личных целях. Ну, пока это не касается моей зарплаты, пусть будет так, как есть. Обычно в восемь тридцать я уже жду своего шефа у его дома. Фух, сегодня не опоздала, ибо он ещё даже не вышел. Было несколько раз, когда я опаздывала: то у будильника батарейки сели, то я его просто не слышала. Не самое приятное ощущение, когда начинаешь подъезжать, а начальник прожигает тебя надменным взглядом. Аж в дрожь берёт. Хм, странно, задерживается мой босс. Опаздывает на пять минут. Ну, был бы он обычным человеком, я бы не стала волноваться, но вот эта чисто пижонская черта: маниакальная пунктуальность. Всё у него рассчитано до минуточек, до секундочек. Я вижу своего работодателя, когда часы показывают без пятнадцати девять утра. Это рекорд, товарищи, он опоздал на пятнадцать минут. И, как всегда, босс в костюме, с дурацким красным галстуком, с по-дурацки зачёсанными волосами и со своим обожаемым дурацким зонтом. Иногда мне кажется, что он с ним не расстаётся вообще. По договору я совсем не обязана выходить и открывать ему дверь, и потому, как только шеф садится в салон, я натягиваю добродушную улыбку и, смотря только в зеркало заднего вида, здороваюсь с ним. — Доброе утро, мистер Холмс. — Обычно он одаривает меня кротким кивком. — Доброе утро, мисс О'Каллахан. — О, Господи Иисусе, у кого-то сегодня отличное настроение. Хотя это и было сказано с абсолютным безразличием, всё равно приятно. И, в принципе, это весь наш разговор, потому что Майкрофт Холмс не общается с такой челядью, как я. А я не разговариваю с ним, потому что до жути боюсь. Спрашивать что-то типа «Куда едем, шеф?» не имеет смысла, ибо мы всегда едем в здание Правительства. Ну, естественно, он ведь там работает. И всегда мы едем в тишине, я даже радио не включаю, мало ли, может, это его раздражает. Доехав до пункта назначения, я уже предвкушаю будущую халяву. Ибо каждый раз я довожу Майкрофта Холмса до работы, а потом весь день тупо жду окончания рабочего дня или мотаюсь по мелким поручениям с его помощницей Антеей. С этой бабёнкой хоть поговорить можно. А четыре часа дня — это вообще сказка: у англичан традиционное время чая, и они будто все вымирают и около получаса чаи распивают. Мне же, как ирландке, это время чая вообще ни к чему. — Через час я собираюсь ехать в аэропорт, — поправляя свой красный галстук, заявил шеф. — Вы улетаете? — осмелилась спросить я. Хоть бы, хоть бы. А то я уже забыла, когда в последний раз у меня были выходные. — Нет. Я должен встретить важного гостя. — Не посчитав нужным мне что-либо объяснить, босс вышел из автомобиля и направился прямиком к входу в здание Правительства, при этом грациозно постукивая зонтиком по серому асфальту. Ну что ж, наверняка это очень важный гость, раз его встречает сам Майкрофт Холмс.