Гром и молнии

Порой кажется, что для того, чтобы доказать садистские наклонности Акаши Сейджуро, далеко ходить не надо. Его психиатрические способности, причем с заглавной буквы, я бы приравняла не то что к твёрдому «0», далеко бы в минус ушла. А в том, что его способности даже до отметки: «0» откровенно не дотягивают можно было понять только по тому, с каким маниакальным блеском в глазах он отправляет меня спать. Не заботясь о том, что вместе со мной посреди ночи вскакивает и он. Ибо кошмары, что до этого я видела 1-3 раза в неделю приходили ко мне с завидной регулярностью, сменяя друг друга мутным алым калейдоскопом каждую чёртову ночь. И наследника Акаши ни чуточку не смущало, что я, кажется, начала потихоньку сходить с ума. Ещё бы, все знали, что подвалы Ёсида дадут о себе знать, но пока Кицуне паразитировала во мне, мне не грозило самоуничтожение. Подвалы, авария, моя последняя игра, Такеши и Сэберо — всё смешалось в одну полосу сменяющихся воспоминаний от которых что-то внутри меня рвалось. Я никогда не говорила, что могу противостоять этому, но вот Сей, наверняка, решил иначе. Все мои кошмары он уже давно прочувствовал, разумеется, он не могу чувствовать то, что чувствую я, не мог видеть моими глазами, и не знал всего, что пережила я. Но от того, с какой завидной регулярностью я вскакивала посреди ночи, легче не становилось. Абсолютно. Ни мне, не ему. Могу только представить, какого это, вскакивать посреди ночи от того, когда спящий рядом человек бьётся в агонии, кричит, или просто бессвязно что-то шепчет. И я как никто другой понимала, насколько это отвратное зрелище. — Я так больше не могу, — срывается с губ хриплый шепот. Значит, всё-таки кричала. Который раз за неделю? Сколько ещё мне будут снится подвалы и площадка в центре Токио? Электронное табло часов показывало пол четвёртого утра. Парень сидел ко мне спиной, его локти упирались в колени, а подбородок покоится на сложенных в замок пальцах. Вся его поза говорила сама за себя. Он задумался. Пора с этим заканчивать. Я не могу больше так. Я хочу пожить хоть чуть-чуть с остатками более менее ясного рассудка. — Если бы ты сходила психиатру, то всё возможно было бы проще. — Только через мой труп, — жестко чеканю в ответ на его реплику. Акаши молчит, но видно, как всё его тело напряглось. Быть трупом, не так уж и плохо, особенно в свете последних событий. — Знаешь Сей, я тебе вообще не понимаю. Смысл ты со мной возишься? Мне было бы легче переносить все эти кошмары, если бы я уставала так же, как и раньше. Акаши дергается и задумается о чем-то. Но что-то мне подсказывает, что это не закончится ничем хорошим. От Сея можно ожидать что угодно, я это знаю, пожалуй, лучше всех. Встаю с кровати и оповещаю Сейджуро о том, что иду в душ. Он ничего не отвечает, но всё же кивнул. Душевую заменили сразу после того, когда я упала благодаря Кицуне, но ставить обычную кабинку, вместо стеклянной всё же не стали. Я бы с удовольствием понежилась под тёплыми струями, но более разумно решаю погреться в ванной. До последнего экзамена осталось более 4 часов. Курихара договорилась с учителями и сдав всё досрочно улетела к себе на родину. Оставив заботу о подрыве на меня и Инуоку. Сей приходит, когда вода почти полностью набирается. Я усмехаюсь, чувствуя его голодный взгляд на себе. И правда, в последнее время мы почти не уделяем время друг другу. То работы много, то ещё что-то. Вообщем-то я даже не помню когда мы последний раз целовались. Я бы сказала, что наши чувства остыли, и не сказала бы, что я была не права. Между нами возводится стена страха, непонимания и недоверия. Пожалуй сейчас острее всего чувствуется непонимание. И это действительно пугает, Сей за эти два года стал самым родным и надежным человеком. Но то, что мы всё больше отдаляемся друг от друга не сулит ничего хорошего. Всё началось с того инцидента с Ёсида, который и пробудил во мне давнее желание отмстить. Сей не рассказал мне о планах Ёсида по моему захвату, тем самым создав цепную реакцию в результате которой сейчас мы не можем доверять друг другу как раньше. Мы с ним оба это понимаем, но одновременно не знаем как изменить своё положение. Акаши знает, что я не прощаю промахи и предательство, а за последний год, он слишком много раз меня предавал. Может неспешно и постепенно, но все его грешки начали возвращается ему. Правило бумеранга, Акаши Сейджуро. — Вспоминаешь все мои грешки? — саркастически тянет он, как будто бы случайно, задевая мою ногу своей. — Не все, только самые крупные. — Заняться тебе больше нечем, — и правда, больше нечем. Честно говоря, я даже не удивлюсь, если узнаю, что у него есть роман на стороне. Мужскую полигамную натуру вытравить из него невозможно. Но я не стану из-за этого рвать все связи, для меня куда важнее сейчас принять план отца и породнится с Акаши. — Когда вернёмся, поговорим. — О Нас? — по крайне мере, это был бы самый хороший вариант. Так он забудет хоть на немного о мои кошмарах, и о том, что мне всё-таки стоит по его мнению обратится к специалисту. Но это ничего не даст. Я не расскажу всё, что творится у меня в душе человеку, которому платят деньги за это. Причём огромные. Я усмехаюсь. Ну да, куда веселее медленно и мучительно больно сходить с ума. — Да. — что же, это куда лучше чем-то, что мне приходится видеть каждую ночь. Мы возвращаемся только к обеду. Джозефер оповещает о том, что скоро подадут обед и разговор приходится немного отложить. После трапезы я прошу дворецкого налить мне бурбон, а после того, как мужчина скрывается за дверь столовой Акаши едко замечает, что сейчас немного рановато для горячительного. Но мне на его мнение плевать, я слишком устала. И даже не знаю от чего больше. До разговора мы добираемся только к часам четырём, предупредив заранее персонал, чтобы их и духа не было на всём втором этаже. Кровь бурлит под кожей, выпитые полтора стакана алкоголя дают свои последствия. Голова немного кружится, а кровь обжигает нутро изнутри. Прекрасное состояние для разговора «О нас». На трезвую голову я бы не смогла поговорить с Акаши, не хватило бы духа. Я действительно перестала ему доверять и от того подобные разговоры, словно пытка. — Ты ведь и сам уже всё давно понял, Сей, — он сидел за посменным столом, его рубашка была расстёгнута на несколько верхних пуговиц открывая вид на моё кольцо, которое было подарено мной, когда я лежала в больнице после пулевого ранения оставленного Такеши. От понимания того, что он до сих пор его носит, и то, что даже не сменил цепочку, сердце сжимается, так больно, что дышать становится трудно. Поспешно вскакиваю и открываю балкон, прохладный вечерний ветер остужает кожу, но дышать легче не становится. Я в прямом смысле задыхаюсь, воздух сдавливается в лёгких не давая сделать новый глоток свежего и до одури противного воздуха. Сей это видит, но не решается подойти. Чёрт, вышло жалко. — Да, — его голос такой же, как и два года назад. Холодный и флегматичный. — И что ты собираешься делать? Разорвать помолвку? Уйти к другому? Я слышу в его голосе стальные нотки, а его глаза говорят сами за себя. Он злится от своих догадок и предположений. Его тело напрягается, я вижу как и буквально могу почувствовать напряжение вокруг него. И это пугает. Я давно не видели Сейджуро таким. — Нет. — я смотрю на улицу, но потом под его пристальным взглядом добавляю, — Ничего из этого. Я не собираюсь рвать отношения, оно того не стоит. Но… Сей я… Не могу так больше… — Хорошо, — от тяжело вздыхает, и я вижу, как тяжело ему даётся то, что он собирается сказать, — Если такого твоё желание, я уйду, раз ты так этого хочешь. Он встаёт, но ноги подходит к двери и открывает её, с замиранием сердца наблюдаю за тем, как тихо закрывается за ним дверь. А потом приходит осознание, что он только сделал и сказал. Дух выбивает напрочь. Не помню, как оказалась около дверь, но я отчётливо слышала, что Сей стоит прислонившись к ней с другой стороны. Но я не решалась открыть её. Слушаю его шумное и сбитое дыхание, глотаю слёзы прислонившись спиной к двери и сползаю по ней вниз. Что-то внутри натягивается до предела готовое вот-вот порваться. Ноги почти не держат меня, но я всё-таки подхожу к большому зеркалу и смотрю на своё отражение. Я вижу, что мои глаза такие же яркие, как и раньше, когда Кицу жила во мне. Печально улыбаюсь, но губы в зеркальной глади принимают форму плотоядного оскала. Не Кицу была монстром внутри меня. Я — Монстр, которого сдерживала она. В зеркале отражается человек, совершенно безумный. Одинокая слеза скатывается по щеке прежде, чем я со всей силы бью по стеклу. Звон осколков слышится как через толщу воды, руку словно что-то обжигает, и на осколках стекла я вижу кровь. Костяшки сбиты и изрезаны. Падаю на колени и начинаю тихо скулить. Тонкая нить внутри меня лопнула. Мне больно, я скручиваюсь на полу. Боль не проходит, даже физическая боль отдаётся противными разрядами по телу. Слезы, что всё это время души изнутри, теперь душат наяву, я задыхаюсь. И не впервые хочу просто умереть. Сколько прошло времени прежде, чем я погрузилась в чёрную пучину отчаянья и боли я не знаю. Я нахожусь на грани реальности, когда чувствую что-то тёплое и мокрое на своей щеке. Это не кровь, нет. Открываю глаза и натыкаюсь на пару красных и мутных глаз. Ещё одна капля. Акаши плачет. Сердце отдаётся тупой болью от осознания этого. Я хочу прикоснутся к нему. Почувствовать, что это не сон. Что его скулы и правда будут мокрыми от солёных дорожек. Да, я ненормальная… Но я не могу поднять руку, она болит. Предплечье тянет, как будто что-то стянуло кожу, да и сами костяшки саднят. — Сей… Я… Когда ты?.. — я не могу сказать ничего конкретного и ясного. Он понимает меня и так. — Я слышал, как что-то разбилось и не предал значения, думал ваза. А когда дошёл до дома вспомнил, что у тебя нет в комнате ваз… — Сей, я не могу так больше… Я схожу с ума, — плечи начинают содрогаться от рыданий. Я действительно больше так, я не хочу сходить с ума, но я медленно и неумолимо качусь по наклонной вниз без единого шанса на какое-то чудо и остановку этого процесса. — Может всё-таки психотропные? — с надеждой спрашивает Сей, садясь около меня на пол и кладя мою голову себе на колени. Жестковато. — Исключено. — я бы скрестила руки на груди, но предплечье исполосовано и мне приходится лежать безвольной куклой, — После недели под «сывороткой правды» я панически боюсь любого психотропного вещества, и прежде чем ты что-то скажешь о Курихаре… Её психика не так сильно искалечена, как моя или твоя… — Даже и не думал, — он фыркает и наклоняется к моему лицу. Его глаза немого красные, единственное напоминание о том, что он недавно плакал. Сей наклоняется ещё ниже и наши лбы соприкасаются. — Всё будет хорошо. — голос его приторно-убедительный. Но едва-ли это признак того, что мы найдём способ избавится от кошмаров и остановить покидающий мою голову здравый смысл. — Было бы не плохо. Только вот здравый смысл говорит о том, что у нас ничего и никогда не будет хорошо. У таких, как мы, жизнь кромешный Ад, и было бы удивительно, если мы смогли бы жить спокойно. Без всех этих войн, призраков прошлого и боли раздирающей душу на части изнутри. Нет. Определённо, такой роскоши мы себе позволить не можем. Как не старайся, от судьбы не убежишь.

***

Олег терпеливо выслушивал мои завывания по поводу того, что я сказочная дура, раз в вязалась во все эти разборки. Сам же парень добавил несколько крепких словечек и более менее успокоился. Хотят тут нужно ждать затишье перед бурей, так было всегда на моей памяти: сначала всё тихо, а потом как рванёт. Что даже бункер не спас бы от того, насколько Олег зол. Но сейчас видимо, Олег и правда не хотел превращать всё это в балаган, или может мы просто выросли из возраста дикой ревности и осуждение любого поступка. — Я просто уже не вижу смысла тебе что-то говорить, — он тяжело вздыхает, потирая переносицу, — Думаю ты уже поняла, в какую жопу они тебя втягивают, но всё равно им помогаешь… Где логика и здравый смысл? — Отсутствуют, — констатация факта. Я сидела на подоконнике в своей комнате смотря на покрытые уже более менее талым снегом улицу. Хотя на улице всё ещё держалось стабильные -15. После Киото, где тепло практически весь год, невероятно холодно. Но стоило бы уже и привыкнуть. Когда я приезжала в январе, неделю держались тридцатиградусные морозы. Из дома я конечно не выходила, но даже в квартире был сказочный дубак. — Заметно. — блондин фыркает, едва не разливая свой кофе. Закатываю глаза и свешиваю ноги с подоконника. В пару шагов оказываюсь около парня заворачиваюсь в плед и греюсь у него под боком. Всё таки в плане климата Киото лучше. — Не подлизывайся. — Зануда ты, — шутливо пихаю его в бок, из-за чего он второй раз чуть не разливает кофе. Ловлю его злой взгляд и применительно вскидываю руки, — Серьёзно, Олег, я не так часто бываю здесь, чтобы тратить время на мой идиотизм. Да и к тому же, я не собираюсь поступать в универ в Японии. Меня эти игры Аоки не задержат там. — Уверена? — Конечно, — к сожалению или к счастью, тут я полностью уверена в том, что говорю. — И вообще, ты мне «киндер» обещал! Олег хлопает себя ладонью по лбу, тихо шипя что-то про то, как я его доконала. Вообще-то было реально обидно, что обещанное мне лакомство всё ещё мне не купили. Хотя, пожалуй единственное что его волнует, так это то, что Игараси будет учится не в Киото, а в Токио. Но думаю, стоило бы его огорчить, ведь Кент может в любой момент приехать в Киото, его деньги это позволяют. Как собственно и практически всех учеников Ракудзана. Мало таких, у кого родители это не видные политики, врачи, юристы и так далее. Но об этом ему знать не обязательно. На мою радость я сдала все экзамена на уровне проходного балла в «1», и могу особо не волноваться, учится мы начинаем только 10 апреля, а каникулы у Олега и Саши заканчиваются 4. Оля так вообще учится, как студенты, до конца июня. Уйти после девятого было её решение, и она даже не злится на себя, только ныть мне в скайпе начнёт в конце мая перед начало летней сессии. А Саша и Олег перед экзаменами. Думаю, в этом плане мне будет проще, у нас нет металлодетекторов и камер, теувы кучи проверяющих и тому подобной чепухи. — Кстати, Саша звала в «Трубку», пойдёшь? — Ага, вот делать мне больше нечего, как с вами по кальянным шастать. — Олег скептически смотрит на меня, — К тому же, твоя сестричка с 15 по ним носится. Умалчиваю о том, что я с ней как-то раз ходила перед новым годом, ещё до того, как переехала в Японию. Но ссорится из-за какой-то ерунды мне не хочется. По этому я просто сворачиваюсь в клубок у Олега под боком и начинаю дремать. Олег допивает свой кофе и ложится рядом. Вот кто будет ложится спать, после того, как выпил кофе пусть и «3 в 1»? Я уже хочу поскорее закончить учится и вернутся сюда навсегда. Может в Киото климат мягче и уровень жизни лучше, но я скоро совсем там загнусь. Правильно говорят, знание языка ничего не даёт. Я как была чужая, когда приехала туда почти три года назад. Так и осталась. И думаю, лучше бы я вернулась в Россию, когда узнала, что Олег выжил. Родители бы злились, но разрешили бы. Сама себе яму выкопала. Чёрт.