Гром и молнии

Инуока прочно прописался в моём кабинете к началу марта. Как говорил он сам, он просто не хотел возвращаться домой. На что мне собственно, было пофиг. Я сидела и работала, как это было и положено главе спортивного комитета. И чисто из вредности хотела порекомендовать его в школьный комитет. За что, он разумеется, мне спасибо не скажет. Но мне вообщем-то было всё равно. — Почему ты начала работать на Аоки? — в один день спрашивает Сейширо нагло качаясь на моём кресле, в то время, как я доставала нужные папки из шкафа и ставила уже не нужные или же вовсе архивные на место. — Я никогда на неё или её семью не работала, и делать этого даже не собираюсь. — спокойно отвечаю я кладу стопку папок около своего рабочего места, — А ну-ка! Кыш с моего места! Парень морщит лицо, но всё-таки встаёт и уходит на другой стул. Не такой удобный, как моё кресло. Наверное впервые за всю историю школы такое почётное место, как глава комитета, занял не чистокровный японец из богатой семьи, а полукровка, пускай и с достаточно известными родителями. Но всё же, я достаточно сильно отличаюсь от них. — Хм… — задумчиво тянет в ответ потом Ёсида, — Тогда почему ты помогаешь ей? — Помогая ей с твоим старшим братом, я отплатила ей должок, — отвечаю не задумываясь, — А что касается тебя и твоего семейства. Без понятия, почему я согласилась ей помочь. — Так это она помогла тебе пробиться из низов? — Нет, — я стреляю в его сторону безразличным взглядом, — Я всего добилась сама, — ну почти сама, — Мы были врагами, на тот момент, когда я, как ты выразился: «пробивалась из низов». О да, кто бы знал, хотя бы год назад, что я стану не врагами с розововолосой девушкой, а компаньоном. В это время, я уже имела романтические чувства к Акаши, и почему-то именно сейчас мне кажется это настолько отвратительным, что хочется ударить себя за это. Насколько надо быть глупой, чтобы воевать за парня, который бы никогда не принадлежал тебе. Я понимала это с самого начала, понимала то, что мы совершенно из разных миров, но всё равно хотела перегрызть этой дамочке глотку. Как глупо… — Ооооо… Я узнаю этот взгляд, — парень усмехается, и мгновенно уворачивается от удара нацеленного в его голову, — Тише ты, — он примирительно поднимает обе руки, намекая, что ничего такого не имел ввиду. Блять! Сука, выдала себя с головой, — Мне не важно что вы не поделили. Ты встала на её сторону, остальное мне не важно. — Инуока встаёт на ноги и подходит к двери и прежде чем выйти убивает своей фразой меня наповал, — Я не меньше чем Хоши хочу отомстить… Я закатываю глаза и сажусь за документы. Вот же… Какие они все мстительные. Аж зло берёт, что у меня такая скучная жизнь и мстить мне попросту некому. Мне бы поскорей всё это закончить, а на весенних каникулах вернутся в Россию. Я так хочу увидеть Олега. И одновременно, я хочу пожить свободно ещё немного, ибо Олег никогда не даст мне пожить на полную. Слишком правильный сука. Пить? Нет что ты, это вредно, да и ты мало-ли что натворишь! Курить? Ещё чего, ведь это ещё хуже. Бесит это его «ты должна делать всё так, как я тебе говорю». Как бы я его не любила, такое меня вымораживает просто. Давно такого не было, чтобы меня что-то настолько бесило. Если подумать, если бы два года назад мы с Олегом не пошли гулять, или просто бы не встретили Андрея. Сейчас, я бы уже училась в 11 классе, а Олег на первом курсе универа. Из-за не состыковки программ обучения, меня определили не в класс «2-2», как планировалась, а в «1-2». И получилось так, что я проучилась лишний год. Не то чтобы я жалела об этом, просто вышло всё как-то странно. Я прожила жизнь подростка на год больше, хотя, скорее всего именно этот год я потратила на то, что боролась с собой и своими врагами. «Враги» — конечно понятие абстрактное. Сначала это были шлюхи вроде «Пташки», потом это стала Аоки, теперь вообще непонятно что. Возможно, уже не осталось людей, которых я могу с уверенностью могу назвать врагами. Сейчас было очень важно найти себе приемника, дабы не сгружать на себе всю тяжесть работы в спорт. комитете, а так же, чтобы не вылететь из «1» после начала третьего курса. А по словам Игараси, если ты вылетел, то вернутся обратно невероятно тяжело. Сказывалось то, что нагрузка у «1» очень большая. Сейчас в комитете, практически все второгодки. А это очень плохо, нам нужен молодняк, чтобы не попасть под удар, когда придёт время покидать посты. Впрочем в школе сейчас тоже всё не так гладко. Главы комитетов и члены школьного совета на 80% состоят из представителей «1», 12% это среднее звено и всего 8% отстающее звено. Волна недовольства вызвана тем, что во главе школы стоят такие люди как Акаши. Вся эта суматоха поднята из-за реальной дискриминации учеников, так как мало того, что у членов школьного совета и глав комитетов есть свои привилегии, так они получают привилегии ещё и как учащиеся «1». Явный пример такого является то, что только члены «единицы» со всех годов обучения могут поехать летом на отдых, как мы этим летом ездили в Осаку. Остальные же, должны получить разрешение от школы и оплатить поездку сами. За представителей «1» платит школа, ученики платят только за проезд, и собственно за то, что им приспичит купить. А это копейки. Вторым примером, но не таким известным, является то, что всё те же главы и члены совета, во время полного абзаца на своих постах, то бишь после начала триместра или очередного «бумажно-волокитного» периода, освобождаются от школьного дежурства. Таких примеров можно привести массу, но я как человек, который учился и в «1» и в среднем звене, знаю, что это всё вполне справедливо. Нагрузка для «единицы» и так колоссальная, по сравнению с другими классами, так ещё и работа в комитете и студсовете настоящая каторга. А вообще у меня был один вариант, кого можно сделать своим приемником, Инуока прекрасно подходил. Так я смогла бы держать его под боком, и следить за тем, чтобы он не предал Аоки, а так же избавилась бы от проблемы отсутствия в комитете первогодок, а там, как говорится: ещё подтянутся. В течение нескольких дней копошусь в архивах и ищу выдающихся первогодок. Захожу в учительскую и интересуюсь у классный руководителей об успехах в учёбе и успеваемости найденных мной людей. В итоге на плановом собрании школьного совета выдвигаю кандидатуры на вступление в комитет, точнее сначала они вступят в школьный совет, а потом их переведут непосредственно ко мне. Акаши соглашается со всеми, что прошли отбор. Даже с кандидатурой Сейширо. Что меня не мало удивило. Хотя, возможно, он сам что-то задумал. В принципе, меня это мало волновало. До итоговых тестов оставалось меньше месяца. А это значило, что будет ровно год, как я переспала с Акаши. Бесит, что я всё ещё помню об этом.

***

Я изначально знала, что вести подрывные работы, без Акаши, фактически в одиночку, будет невероятно тяжело. Это непосредственно сказалось на моём самочувствие. Не сразу конечно, но постепенно начинала ощущать себя уставшей. К началу марта это уже подходило к своей апогеи. Я уже несколько раз падала в обморок, так как не спать несколько суток подряд я уже считала нормой. А вот Сей, нет. Я была всё ещё на него обижена, но самое парадоксальное, уже была готова простить. Сейчас нам раздавали листки с результатами предварительных тестов, для выявления наших слабых сторон. Конечно, если таковые были. Акияма-сан подходит ко мне и чуть дрожащим руками протягивает мне распечатку количества баллов. — Это на вас непохоже, Аоки-сан, — я сначала смотрю на него не понимающим взглядом, а потом перевожу взгляд на листок. И едва не теряю дар речи. Как?! Учитель быстро ретируется, дабы не попасть под раздачу. И правильно делает. Результат: 496/500. Я где-то допустила 4 (!) ошибки. Да быть такого не может! — Акияма-сан, могу я посмотреть свою работу? — я заметила, как Акаши едва заметно напрягся. Я его понимаю, потому что для меня крайне не обычно просить посмотреть свою работу. Потом что там нет ошибок. Обычно. — Зайди в учительскую после урока, — я кивая, так как до конца шестого урока оставалось всего минут 20. Которые классный руководитель потратит на причитания о предстоящих экзаменах. Даже слушать не хочу. Но если так пойдет и дальше, то я могу опозорить своё имя, не набрав высший балл. Набираю сообщение Хираи, чтобы та привела мне Инуоку к Рей в кабинет, хотя думаю это в последнее время даже не требуется. Видимо, в его доме сейчас все друг другу начали грызть глотки. А это только братья, у него есть ещё 5 сестёр из главной ветки. По моему дяде не скажешь, но он любит ходить по бабам. У него 9 детей в главной ветке, и неверное ещё больше в побочных. От первой жены у него 3 ребёнка, от второй 4: Сэберо, Сейширо и ещё две дочери. И от последней ещё двое. Это сейчас даже не важно, они настолько сильно ссорятся, что Сейширо просто не может там находится. После урока я следую за учителем в учительскую. Он открывает какую-то папку и подаёт мне пять листков, к моему огромному удивлению ошибки я допустила в математике, в предмете, в котором я больше всего уверена. Причём ошибки были действительно глупые, в одном номере из части с развёрнутым ответом забыла указать +/- в формуле arccos, где-то знак потеряла или обсчиталась. В общем ошибки самые нелепые и глупые, и совершенно не свойственные мне. Я отдаю работу и выхожу из учительской. Под дверью которой стоит Акаши, от неожиданности даже вздрагиваю. Он должен был уйти домой. Давно уже. — Что ты тут делаешь? — первый и самый ожидаемый вопрос. Он хватает меня за руку и утягивает в какой-то закуток. С чего это? — Заканчивай играть в эти игры, Хоши, — зло шипит красноглазый вжимая меня в стену. Становится несколько страшно, я ведь знаю, насколько далеко он может зайти, когда по настоящему зол. — Ты себя в зеркало видела? Ты на ногах еле стоишь. — Это не имеет значение, я ещё в состоянии вести все свои дела, — он лезет туда, куда его не просят. Это бесит до чёртиков. Странно… Меня два года назад напоминает, когда я пыталась разгадать тайну его гетерохромных глаз. Когда я хотела разгадать, что же кроется внутри великого Акаши Сейджуро. — Ты уже не в состоянии. — он поднимает на меня свои полные злости глаза, но меня это не задевает, почти. И это «почти» становится последней каплей. Я начинаю понимать, что он прав, — Ко мне вчера приходил Мицуо Ёсида, догадываешься почему? Они догадываются, что у них поселился крот, и они считают, что его послала ты. Понимаешь почему? — Внешний вид. — Конечно, — с сарказмом тянет он, — Я прикрыл тебя, сказал, что у тебя много дел в компании, — я облегчённо вздыхаю, и на том спасибо, — И то, что тебя мучают кошмары… — Ты не имел права им это говорить, — уже зло шиплю я, он не соврал, меня действительно мучают кошмары. Это длится уже несколько недель. Сначала авария, в которой погибла моя семья, потом подвалы Ёсида. Пытки, под которыми ломаются всё. Даже я. Во мне нечего было ломать, но тогда я поняла, насколько эти люди беспощадны и жестоки. Они сделали меня такой, безразличной ко всему. Жестокой, расчётливой и безжалостной. Они создали этого монстра. Монстра, которого так хотела воспитать моя мать. — Но спас твою работу от провала, — он прав, но меня это всё равно бесит, — Хотя я и обещал одному человеку не вмешиваться. Что? Он обещал кому-то не вмешиваться?! Мгновенно начинаю вспоминать, кто владеет такой информацией и, кто мог оказать достаточное влияние на этого самовлюблённого критина. Знали из близкого окружения не многие: Аой, Такеши, Такео, отец и Джозефер. Первые два и отец отпадают сразу, один вообще мёртв, отцу нет до этого никакого дела, а Аой просто не располагает таким количеством информации, чтобы смело утверждать, что я строю заговор против Ёсида, да и она скорее наоборот, попросила бы Акаши проследить и помочь. Такео в одной лодке с Аой, только с той разницей, что у него есть вся информация. Остаётся один человек, который действительно понимает, почему я должна сделать всё сама. — Джозефер. — холодно цежу сквозь зубы. Да, это человек вырастил меня и моего брата. Но даже он не имел никаких прав вмешиваться. К тому же, он таким образом смешал мне все карты. Я так или иначе рассчитывала на то, что Акаши поможет в критической ситуации. Конечно, у меня были планы, где нет Акаши, но это был крайний и самый худший расклад. Что же, Сей дал обещание, а он не отказывается от своих слов. А значит, рассчитывать на его поддержку я больше не могу. Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. — Тогда тебе не стоило меня покрывать. — Я дал слово не вмешиваться, но про помогать, у нас разговора не было, — бинго. Юркий как змея, нашёл же ведь заветную лазейку. Тем не менее, Сей не может на прямую помогать, а значит, толку от него будет крайне мало. От Рей и то, толку сейчас больше. — А теперь поехали домой. Твои «подчинённые» уже получили дальнейшее координирование действий. — Хватит лезть в мои дела! — на что он только скалится. Бесит до чёртиков. Домой меня всё-таки отправляют. И даже не дают запереться в кабинете! Акаши просит Джозефера чтобы подали обед, а после него, меня насильно запихивают в душ и заперев комнату, в прямом смысле слова вынуждают лечь спать. У меня не остаётся иного выбора. Мой пёс: Сэм, из-за затянувшегося потепления целыми сутками торчит на заднем дворе и никак не смог бы помещать Сею меня «укладывать» спать. Чёрт… Чертовски не хочу ложится спать, зная, что меня во снах будут ждать подвалы Ёсида. Не хочу засыпать. Надо работать… Голова слишком тяжёлая, чёртов Сейджуро, ему лишь бы вставить свою лепту не заботясь о том, что все мои труды могут пойти насмарку. Эти кошмары, как зачастую и другие, не преследовали меня только потому, что Кицу баловалась с моим подсознанием и не допускала до меня весь этот ужас. В редких случаях, она просто напоминала мне ими, благодаря кому я стала такой, не только Ёсида, самым первым меня сломал Макото. О Ками, я чувствую как веки тяжелеют, и вижу самодовольной ухмылку Сейджуро. Сволочь. Яркий свет бил в глаза, заставляя зажмурится и опустить голову вниз. Сколько я здесь? Зачем эти люди делают это со мной? Я же сказала, что ничего не знаю. Тело давно онемело, я его совершенно не чувствую. Сознание всегда возвращается урывками. От боли или усталости я проваливаюсь в забытье, но эти твари насильно заставляют меня проснутся. Каждый раз одно и тоже. Пытки, после которых я нахожусь некоторое время в бессознательном состоянии и так по кругу. Я никогда не вижу лица тех, кто меня истязает. В лицо всегда бьёт яркий приторно-белый свет. Каждый раз я надеюсь, что открывая глаза я наконец-то свободна. Но нет, очередная боль и искажённое восприятие не дают мне это сделать. — Ты не можешь ничего не знать! — в который раз повторяет голос. Явно мужской, или же, скорее юношеский. Совсем молодой. Он хватает мой подбородок рукой, заставляя меня смотреть на свет. Глазам больном. Я жмурюсь, стараясь уйти от этого света. Четно. — Чёрт. Она крепче, чем мы могли представить. Вколите ей ещё одну дозу. — Но Господин, — я не вижу их, да и голоса доносятся сквозь какую-то пелену. Как будто нас разделяет толща воды. Неужели снова? — Ещё несколько инъекций, и её тело не выдержит… — они что-то говорят, но кажется сознание ускользает на несколько долгих секунд. Я словно провалилась в бездну. Чёрная пучина, которая засасывает меня глубоко в свои недры, каждый раз, когда они вкалывают что-то. Что-то из психотропный… Не уверена, — К тому же, Ваш отец приказал её не убивать… Она ведь его племянница… Племянница? Понятно… Значит это «знаменитые» подвалы клана Ёсида… А тот, кто меня пытает, один из сыночков главы клана. — Да плевать! — рыкает юноша, — Вкалывайте! Резкая боль в плече, заставляет слабо простонать. Я ещё могу что-то чувствовать? Они выключают основной свет и яркие софиты. Они придумали что-то новое? — Дайте-ка мне щипцы, — я буквально чувствую, как он плотоядно скалится. Но в голове мутно, да и всё тело словно и не существует. И как я ещё не упала со стула, на котором сижу. Я ничего не слышу, в очередной раз выпадаю из реальности. Готовая снова потерять сознание. Я чувствую жар около соей лодыжки. Что? Злорадный смех того человека, и кожу неистово жжёт. Я кричу, сорванный от постоянных криков голос хрипит и кажется, кричать я уже не в состоянии. Но боль настолько отрезвляющая, что я на секунду даже чувствую своё тело. Секунда до того, как из глаз начинают течь слезы, а тело бьётся в конвульсиях, будто это спасёт меня от боли. Мгновение, и это прекращается. Тело всё ещё подрагивает, а кожу неистово жжёт. Больно… Сука, как же больно… Я нем могу так, я хочу умереть… Просто убейте меня… Пожалуйста. — Убейте меня… Убейте!!! — захлёбываясь слезами молю я. Кричу, когда этот сукин сын прикладывает что-то горячие к плечу, — Сукин ты сын… Я всё равно ничего не знаю… — Да плевать. Хоть скуку убью, — он безумно хохочет, заливается смехом гиены. Дверь открывается, я слышу это по характерному скрипу. Это ли моё спасение. Парень одёргивает руку с горячим металлом от моего тела, а потом почему-то облегчённо вздыхает. — Сейширо чёрт тебя дери! Что ты тут забыл?! — Отец приехал, — сквозь пелену боли слышу, как падает метал на пол. Как матерится мой палач. В голосе ребёнка я слышу презрение, когда он общается к своему скорее всего брату, — Аоки вычислили наше местонахождение. Слава Богам… Меня спасут. Было бы неплохо… Резко вскакиваю на кровати и оглядываюсь по сторонам. Из-за чёртового кошмара зрение не нормализуется, а несколько долгих секунд остаётся расплывчатым. Только потом замечаю пару красных глаз, смотрящих на меня из темноты. Чёртов Сей! Я хватаю маленькую подушку и со всей силы кидаю её в стоящего в темноте человека. Хотя нет. В этого Монстра. — Хватит так делать! — зло рычу я, когда порядком взбешённый такой выходкой Акаши подходит ко мне. В лицо-то, я всё-таки попала. — А ты спи почаще, может перестанешь кричать во сне, спать невозможно, — сварливо парирует красноглазый садясь на край кровати. Ему легко говорить, если бы тогда ОН не выдал координаты моему отцу, я бы наверное была мертва. — Ты ведь знаешь, кто фактически спас меня тогда? — Да, он рассказал мне. — удивительно, что его тогда не убили за предательство. Но он тогда был ребёнком, так что это в порядке вещей. Своих-то, они так или иначе жалеют.

***

Мало кто знал, почему на самом деле Сейширо Инуока носит фамилию матери, а не отца. Такую известную и грузную одновременно. Он поплатился за своё предательство, хотя тогда он и был ребёнком, он до сих пор был уверен, что поступил тогда правильно. Сам он всегда рос в обществе, где от него обо ничего нее ждут, он самый младший из братьев и он видел, насколько отвратны они и вся эта «великая» семья. Наверняка, последней каплей стало то, что его старший брат, Мицуо, притащил в подвал девочку. Наверное на год-два старше чем сам Сейширо. Он тогда не мог поверить, как у брата поднялась рука не то что на девушку (очень красивую девушку), но пока что ещё на ребёнка. Он узнал чуть позже, её имя Аоки Хоши, его двоюродная сестра, родная дочь младшей сестры его горячо любимого отца. Мицуо заставил его смотреть на одну из пыток. Сейширо наблюдал с отвращением, как девочку били, кожу резали острыми предметами. Вкалывали так называемую «сыворотку правды», снова били, не давали заснуть, доводили до критической точки, до такого состояния, что она просто шептала что-то невнятное, но было ясно одно. Это не то, что они хотят услышать. И ему казалось, что только один он тут понимает, что девочка ничего не знает. Он хотел помочь, и он знал, как это можно устроить. Он не мог не восхищаться ей. Она не ломалась. Даже спустя три дня пыток она ничего не говорила, не молила о пощаде. Как будто в эти моменты, она просто существовала. Он тогда не знал, что до этого её уже сломали. Его последней каплей стало, когда он услышал, что ещё несколько доз и Аоки умрёт. Он знал брата слишком хорошо, он наплюёт на приказ отца и убьёт её. Надо было действовать. У него был всего день, прежде чем после введения очередной дозы препарата он приступит к ожесточённым пыткам. Сам Мицуо сдался самый первый. Он не привык, что надо пытать мягко, всё тот же приказ отца. Терпение этого психа подходило к концу, и нужно было что-то предпринять. И сам Сейширо тоже сдался, он дозвонился до отца Аоки. Выдал координаты. Предал свой клан ради жизни одного единственного человека. И сама Хоши знала, кому она обязана своей жизнью. Но Сейширо был ребёнком, который хотел свободы. Он и не думал тогда, что помогая Такеши Аоки потеряет возможность заставить Аоки вернуть долг. Он сам всё испортил, и из того, кому были должны, сам стал должником. И теперь уже он был обязан подчинятся Хоши для того, чтобы обрести долгожданную свободу. Он как никто другой знал, что именно у неё намного больше причин отомстить. Он полагался именно на неё и её гениальные планы.