Отбой-подъём, из строевой Под мушкой автомата... Сержант кричит, а в сердце боль От тяжести десбата. И вот звонок звенит уже, Встречай скорее, мама...
Я проснулся из-за звонка этого дурацкого гонга дежурного, прервав сон, в котором в армейских казармах, когда я был ещё малолетним сопляком, сидел человек в погонах сержанта на невесть откуда взявшемся бревне. Только потом обнаружилось, что с этим сержантом я сидел в лесу... В общем, сны – дикая природа, их не объяснишь. Может, Кайл во сне бубнил что-то про армию, и его слова были подхвачены моим подсознанием... Чёрт знает. Этот день обещал быть лёгким и обыденным. Во всяком случае, встал я практически одновременно с Кайлом и дежурного по подъёму не послал, лишь бросил на него несколько ехидный взгляд, на что тот, впрочем, не среагировал. И снова наивный Барелл подсел ко мне в столовой, и снова спросил, в порядке ли моё тело... И снова кросс, и снова поездка до ближайшего полигона, на этот раз снова в лесу, на поляне. В этот раз мне досталась средненькая заднеприводная “Malice” – типичный кар с системой выхлопов, выведенных через капот, чтоб круче было. Правда, внешний видок машины только создавал антипатию ко всему этому “модному великолепию”, но в управлении машина обещала быть не слишком заносчивой. Нет, заднеприводные автомобили довольно неуправляемы, как и все гоночные болиды, но что поделать – не всё коту масленица. Практически весь день, во время перерывов между типичными заданиями, я думал, как так может получиться, что кто-то из слишком плохих пилотов может не попасть на разрушительную четвёрку заездов. Нас тридцать два – это минимальная и единственная возможная сумма пилотов, нужных для соревнований. При этом кто-то может не попасть туда, но что тогда? Нас будет меньше тридцать двух, и создатели и аналитики вновь будут всё это пересчитывать... Вряд ли. Либо элементарно запугивают, либо... либо где-то есть и третья “казарма”, где есть ещё шестнадцать человек. Я не знаю, осматривать базу, чем я, фактически, плюю в душу военным, исследуя секретный объект, мне в голову не приходило. Мне проблемы не нужны...***
День не был интересным, либо насыщенным. Скорее, я предвосхищал и ожидал заездов с другими новичками. Помнится, Дэвид Райдер, мой учитель, говорил что-то про то, что я ещё буду вдвоём гонять с другим случайным новичком... Я решил не уточнять это у него, пока мы ехали в грузовике с полигона. Не знаю, может, просто ошибся. Главное – дожить до самого интересного – разрушительных заездов. Всё остальное значения не имеет. Я задумчиво и нарочито медленно вошёл после ужина в свою комнату и сел на койку. Думал теперь не только об ошибке разработчиков шоу, а вообще обо всём. Говорить ли Райдеру, чем может закончиться моё общение с Кайлом, говорить ли, что сегодня будет нечто сродни тусовке... Социальная ситуация у меня неважная. Ну ничего, можно и помолчать во время учебных заездов, а как примут в пилоты – вот тогда и у-ух! Стоп, одёрнул себя я, ты в состав Семёрки попади, потом думай. Как говорил один чурка, а то и весь чурекский народ, “не говори “Гоп”, пока не перепрыгнешь”. Правильно ведь говорят... Скрип двери. Беззаботно вошёл Кайл – вероятно, хочет скоротать время здесь, и когда часовые (если они, конечно есть, мы и так на хорошо защищённом секретном объекте) уйдут, аккуратно пройти в соседнюю комнату... Что наверняка сделает половина казармы, не один же я получил “приглашение” в самом деле. Барелл первое время молчал, только уныло тыкал в своём гаджете. Затем взглянул на меня, вытянул голову вперёд и спросил: - Ну что, через часик пойдём к этому... к Бретту и будем втихаря отрываться. – безалаберно поведал тот. - Что значит “мы”? – я изобразил недоумение и посмотрел на соседа оценивающим взглядом. - Так ты же... ты же не сказал, что ты там отказываешься... Если претензий нет, то тогда точно пойдёшь. У-у-у... Логика парня, бесомненно, поражает. - По лбу дать? - Чего? – не понял тот. - В холодильнике банка пива, килограмм весит, бьёт больно... Если ты его, кретин, ещё не выпил. - Чего ты, Мэтт? – сосед вылупил на меня глазёнки. Да, как-то слишком агрессивно я на него “напал”. - Могу ешё по лбу дать твоим драгоценным гаджетом... чтобы проверить, насколько крепких АйХренов делают Яблоки. – как ни в чём ни бывало продолжал я. – Ну или просто сказать “Я не иду”. - Я бы выбрал последнее, но... – понял он и засомневался. - Ну и молодец, ручки за голову и спать. – Я демонстративно отвернулся к стене и нарочито засопел. Понятно, конечно, что я не спал, но убедил я Кайла в своём безоговорочном мнении крепко. Некоторое время он недоумённо молчал. Ну, поставили на место парня, нечего пропаганду незаконных тусовок устраивать. За такое даже по лбу мало получить. Хотя FlatOut – шоу незаконное само по себе*, только платят они властям заоблачные баксы, так что те о них постоянно неловко умалчивают. - Мэтт... – Начал было он. - По лбу дам. – предупредил я. Какой же он настырный! Замолчит он сегодня или нет? - Да, но... Я повернулся и вперил в него уставший железный и стойкий взгляд, которым можно дрова рубить и железо в жидкую субстанцию превращать. Парень осёкся, лицо несколько побледнело. - Да, по лбу дать? Я ясно сказал: я не иду. Нехрен тусовки устраивать где попало. Мы не в ночном клубе, где страдающие от переизбытка поллюций парни с проститутками гуляют. Мы на секретном объекте, где за подобные вещи... даже если тебе глаз на жопу натянут и моргать заставят, этого будет мало. Ты помнишь, зачем ты здесь? Зачем мы все здесь? Он сглотнул слюну и кивнул. - Тогда глазки закрываем и баиньки! – наигранным казуальным тоном продолжал я. - “Спокойной ночи малыши” здесь нет, как и телика, а посему вы, вашество, прямо сейчас отправитесь в страну грёз и снов под названием “Нахер”. – Я сменил тон и грозно добавил: - Усёк? Он снова сглотнул. Будь здесь пара жирных ценителей искусства и пьесы в частности, в меня уже летели бы букеты роз. Ну конечно, сказанул я таким тоном, что многие кинозвёзды со своей мимикой сломя голову побежали бы туда же, куда я послал Барелла. Но Кайл, похоже, никуда уходить не собирался. - Но... Мэтт, ты почему так... так странно относишься к людям? Я перевернулся на спину и устало вздохнул. Доведёт он меня когда-нибудь, напросится этот темноволосый и всё-таки получит не только по лбу, но и в печень, и в харю, и невесть куда ещё. Сказать ему? Сказать, что я игнорирую и всех мягко посылаю за двадцать лет назад обратно в утробы матерей лишь из-за того, что “наставничек сказал?”. Из-за того, что тот боится, что я заведу нежданную дружбу с кем-то и потом каким-то неведомым образом останусь с ним вдвоём на экзамене? И что ты, Кайл, окажешься последней сволочью, и тебе хватит духу разгромить мой автомобиль, а мне – нет? И этого наставник боится? Хотя минуту! - Да... странный у тебя наставник – протянул Барелл. Я озверело посмотрел на него. - Чего? - уставился тот. – Сам же сказал, что наставник твой запретил говорить с остальными. Твою, религию же, мать! Мало того, что из-за этого шоу я стал более агрессивен в общении (вовсе не из-за запрета наставника, а ещё и в целом), так ещё и думать вслух научился! М-да-а-а... - Не переживай, Мэтт. – голос парня внезапно стал твёрдым, но печальным и несколько отстранённым. – Со мной такого не будет. Я не доживу до Большой Битвы. Я вопросительно посмотрел на него. Неужели?.. - Нет, не это. – Он поймал мой взгляд. – Водитель из меня никудышный. Вернее, я люблю чистую езду. Просто ездить, куда надо и когда надо. Не нужны моим нравам все эти сшибания и закись азота. Мозгу нужны, а душе – нет... Я вряд ли дотяну до финала. Меня исключат, как и три четверти худших пилотов. Восемь останутся. Может быть, среди них будешь и ты. Желаю удачи. Он вздохнул, будто с его души спал не просто камень, а метеор размером с наш мир, включая вес трёх слонов и черепаху. Вот ведь как бывает... Моё отношение к этому человеку резко переменилось. Пофиг на учителя, моего наставника. Тот человек, что только что признался мне, заслуживает уважения. Кайл повернулся боком к стене и затих. Не плакал, нет... Но он был очень расстроен. Теперь он не только не будет мне предлагать пойти на импровизированную вечеринку, но и сам, похоже, не пойдёт. Нечего человеку с таким настроением там делать. Моё настроение тоже ухудшилось. Вот же как получилось... Ему-то, оказывается, и делать тут нечего. Нужно срочно ему что-то сказать, как-то приободрить, что-то сделать... Что сказать?.. А может... Может, сказать ему, что я иду с ним? Нет, бред, для меня это будет эпичнейшее самоубийство. Они наверняка немного алкоголя прихватили, а под рюмку друзья пачками прут... Или всё-таки пойти? Постою в сторонке, сделаю вид, что чем-то занят или тоже участвую наравне со всеми... Нет, не стоит, одёрнул я себя. - Парень? Кайл?.. – позвал я соседа. Тот молчал. Судя по дыханию, не спал. - Слушай... Извини. Я действительно не знал. Ты не виноват. Это шоу губит нас всех. Нужно что-то с этим делать... Я... Кайл, я иду с тобой. Ладно. Убедил. – Я не хотел говорить последнюю фразу, но вне своих мыслей и желаний всё-таки произнёс. Ладно. Выбор сделан. А то я действительно в психованного холерика превращусь, который от каждого чиха готов прикончить виновника. Он заворочался и повернулся ко мне. Глаза сухие, не плакал. Просто очень сильно тосковал. - Серьёзно? – с помесью грусти и надежды спросил он. - Д-да... – запнулся я. Ладно. Идёт. Тоже стресс сниму. Ему... уже больно об этом говорить, но этот человек вряд ли дойдёт до большой битв. И вряд ли я останусь с ним один на один. Если Дэвид и вправду именно это имел в виду... - Мэтт! Спасибо. Ты не должен идти ради Бретта или кого-то из его друзей. Пойди ради меня. – подскочил он. Чёрт, я начал сомневаться, что поступил не совсем так, как надо. Вдруг я там ещё больше дружков наделаю? И кто знает, чем это обернётся?.. Впрочем, люди всегда хоть немного сомневаются, когда делают сложный выбор. Им может казаться, что другой вариант мог оказаться в чём-то лучше и привлекательней, но они выбрали именно этот. Но эти люди быстро себя одёргивают и напоминают себе, что нечего ныть, выбор уже сделан. Так и у меня. Кайл практически лучился от счастья. Пожалуйста. Теперь я его понял. Путсь веселится. Сегодня можно. Я с ним. Барелл сообщил: - Отлично. Идём через двадцать минут!***
Полночь. В казарме вечерний дежурный уже отключил свет, и весь длинный коридор от входа до противоположной стены был тёмен и мрачен. Мы с Бареллом тихо открыли дверь. Та скрипнула легонько и отворилась. Мы оказались в длинном коридоре. Четыре двери справа от нас – из одной такой мы вышли – четыре двери слева. Нам в следующую правую, как же иначе. Из-за этой двери доносилась музыка и чьи-то радостные возгласы. Видимо, этот самый Бретт, если он, конечно, устраивал вечеринку, должен хорошо знать, кто из военных когда куда уходит. Если к ночи в казармах все должны спать, то все часовые и военные должны отходить – сторожить внешние стены базы, потому что это важнее – изнутри враг не заведётся. Кайл схватил в темноте ручку двери, из щелей которой шёл свет, и дёрнул за неё. Дверь отворилась, и я увидел почти точно такую же комнату, как и у нас, только кровати были сдвинуты рядом, и в центре освободившегося пространства стояла тумбочка с игральными картами, вокруг которой были стулья, на которых сидели игроки. На подоконнике стояла небольшая колонка для прослушивания музыки. Играла она негромко, чтобы не привлечь внешнего внимания. Над потолком витал лёгкий дымок, и не просто так – парочка из сидящих на стульях любителей азарта беззаботно курила, не обращая внимания на то, что в комнате нет вентиляции. Такое впечатление складывается, что дай этим людям ещё пару часов побыть в такой атмосфере, и эта комната по большинству признаков превратится в стриптиз-клуб, разве что без самих девиц. А сигареты, алкоголь – это мы в избытке. Шучу, конечно, не в избытке, но не один же я взял пиво с собой? Значит, кто-то ещё мог взять сигареты и алкоголь, и, скорее всего, этот “кто-то” был не один – в пустом углу комнаты стояла табуретка, на которой поместились четыре бутылки шампанского, четыре гранёных стакана и четыре кружки – две стеклянных, две пластмассовых. Стульев в комнате было шесть, но игроков в карты сейчас было восемь – двое на одной кровати, и шестеро на стульях вокруг тесной тумбы. При нашем появлении с кровати встал немалый детина лет тридцати, с бородой и весёлыми глазами. - О! Всё-таки явились! – низким баритоном поведал он. Игроки в комнате затихли, кто-то убавил музыку, стало почти тихо. – Как вас зовут-то? Я оценивающе посмотрел на него сверху вниз и будничным актёрским тоном начал: - Мы, вашество, два лучших друга, – Бородатый посмотрел на меня. Я поднял на него глаза, скорчил язвительную ухмылку и продолжил: - Мы – пох и нах. Первому похрен на всё, что здесь творится, а второй не понимает, нахрен первый так себя ведёт. А ты будешь просто хреном, пока не узнаю твоё имя. Ну что, здравия желаю, тащ бородатый хрен! – Я протянул озадаченному бородачу руку. Вторую приставил раскрытой ладонью к виску, как будто он командир, а я – провинившийся новобранец. В комнате воцарилась тишина. Я почувствовал на себе взгляды всех людей, находящихся здесь, и Кайла в том числе. Но сохранял гнусную ухмылку. Либо моя шутка была понята не так, как хотелось бы, либо... Кто-то в комнате присвистнул. Кто-то хихикнул, а потом несколько человек заржали одновременно, кто-то включил музыку, а бородач тоже расхохотался и протянул мне руку, произнёс: - Ха-х! Я Бретт. Вообще Бретт Исмет, но ты понял. Смешно шутишь! Проходи, садись куда-нибудь... Если в карты будешь, поставь бутылки с той табуретки на пол и присоединяйся! – Бретт ещё раз хмыкнул и возвратился в игру. Видимо, его не задела моя шутка. Здесь живут не по дурацким пацанским понятиям – если “авторитета” обидят, то никто не будет и пытаться наказать обидчика. И “авторитет” – тоже нет. Да и когда Бретт успел заработать себе репутацию?..***
Провели вечеринку мы нормально. Нас было десять человек, двое из нас, похоже, алкоголя не пили. Сколько здесь ещё было здоровых людей, кто просто не курил, я не знаю. Лично я могу с гордостью сказать, что я могу пригубить пару бокалов спиртного (только бокалов здесь нет), но курить ни в коем случае не буду. Наотрез. Почему я говорю о вредных привычках? Просто все те два часа, что мы веселились, все восемь пьющих людей, включая меня, периодически попивали "огненную жидкость". Делали это почти под каждый удобный случай – и во время игры в карты, и пока рассказывали бородатые анекдоты, о прошлой жизни... И всё-таки я пил немного. Половину этих двух часов стоял в уголке с Кайлом. Человек, оказывается, очень приятный. Сбивчивый, неуверенный в себе, но приятный. Он может проявить умение постоять за себя и ответить, когда это требуется. Не более, не менее. Я про себя всё время думал про моего соседа. В моих глазах он преобразился, стал другим человеком. Он теперь не застенчивый идиот, но нормальный душевный парень. С таким можно обсуждать хоть общие дела, хоть положение в Африке, хоть отличия полов. У Барелла ситуация действительно сложная. Ну не может он водить агрессивно, и всё! Если я вынужден аккуратно объезжать всякую мелочёвку из-за результата, но при желании могу и почувствовать себя девственным хаоситом и сбивать всё, что движется, и всё, что нет, то он попросту не может, ему не хватает воли и... желания, чтобы делать, что надо. Учитывая, что как минимум половина заданий тут на агрессию, то он действительно не попадёт во взрывные заезды по восемь человек. А парень он действительно хороший. Я понял, почему он всё время приставал ко мне и к другим людям в комнате, в столовой... Понял его желание пообщаться, выразить личную признательность. Он просто хочет запомнить тех людей, которые ему ответили. Запомнить навсегда. Мне кажется, в том, обычном мире он заводит много друзей... но дружит лишь с настоящими. Теми, кто действительно готов выручить и всегда готов помочь. А сейчас Кайл... Он понимает безвыходность своего положения, и пытается запомнить каждое слово, выудить как можно больше воспоминаний из этого, возможно, самого счастливого периода в его жизни. Он понимает, что он тут надолго не останется, понимает, что вылетит ещё через недельку. Понимает, что ради этого он потратил бешеные деньги... и, самое главное, осознаёт, что такого больше не будет. Он сам сделал выбор. Да, я упоминал, что он не дойдёт до конца. Но он запомнит это до конца жизни. Его увезут назад, откуда взяли, и больше не примут сюда. Больше не будет для него этих бесшабашных заездов по пустыне, ферме, лугам и равнинам, он вернётся к прежней жизни. Он понимал сразу, что обречён на поражение. Но он действительно считает это шоу, эту пусть даже безнадёжную попытку действительным смыслом жизни. Он тоже не хочет жить там, у себя, в том мире. Обычном мире, где приходится идти на работу, ежедневно утруждать себя и получать мизерные средства. И он, как и все мы, решил записаться сюда и хотя бы ПОПЫТАТЬСЯ выпросить счастья у жизни. Но жизнь жестока. Его не будет здесь уже через неделю. Мы все здесь – пилоты грандиозного шоу. И все мы сходного мнения. И все мы уверены, все точно знаем, что будем бороться до конца, пока один из нас не станет пилотом Семёрки. Все мы хотим этого и твёрдо знаем, что у нас получится. Кроме одного человека. Его поступок – трата больших денег, вступление в нашу лигу пилотов, и осознание того, что он скоро просто и безвозвратно влетит – не идиотский. Это признак сильного человека. Он пытается. Он знает, что ничего не получится. Он хочет словить как можно счастья из этих моментов, он общается со всеми, он пытается поделиться. Он – самый счастливый из нас. Но и самый обречённый. Его больше сюда не возьмут. Этого действительно хорошего человека больше здесь не будет. Он хороший друг, и я... Да, я сделаю своим долгом помочь ему, как можно сильнее. И плевать мне, что там говорил мой старый наставник. Барелл – хороший человек, он достоин уважения. И пусть это обернётся чем-то плохим, пусть у него всё равно не получится, но я всё равно попробую. Я научу его агрессивности, как могу. Я не буду ничего говорить Райдеру. Незачем. Я вдруг отчётливо понял, что место наставника полностью занял Кайл Барелл, мой сосед... И друг. И не просто занял ещё одно место, а вытеснил Райдера и занял его место. Может, он просто лучше. Может, Кайл – действительно человек. А Райдер... Он неумолимо приближается к периоду маразма, от него можно ждать чего угодно. С такими мыслями я вышел из комнаты и направился к себе. Нужно поспать, завтра будет ещё один день. Такой же обыденный для меня. Такой же незабываемый для Кайла.