брешь в доспехах твоей души

Всё ещё жду, Жду ли я всё ещё, Пока этот мир не перестанет ненавидеть? Я не могу найти хорошей причины, Не могу найти надежды и веры.

Рыцарь Гибели парил над городом, скрываемый ночной тьмой. Весь вечер и всю ночь он потешался над родными и близкими Стражниц. Старик Олсен, Ян Лин, младшая сестра Стражницы земли, мать Стражницы воды. Все они были до смерти напуганы, и это нравилось Шегону. Он приземлился на одну из высоток и сел на край здания. Город казался ничтожно маленьким, но и большим одновременно. С такой высоты все люди и машины внизу казались не больше точек, снующих повсюду. Уже утром все Стражницы узнают, что произошло. И его не могло это не радовать, ведь последний, лакомый кусочек он оставил напоследок. Мать Вилл. Вилл, Вилл, Вилл. Она сама забредет в его ловушку, которую раньше так успешно обходила стороной. Он ликовал: Вилл, которая так упорно избегала его, придет к нему сама. Она придет. Он не сомневался. Вилл, Вилл, Вилл. Это имя стало его проклятьем. И спасением. Он не мог оставить ее просто так. Не знал – почему. Он сходил с ума четыре раза, потому что не мог отпустить ее. Ее власть над ним – неосознанная, но бесконтрольная – не давала ему покоя ни на миг. Взгляд, полный ненависти, парализовал. Но ее ненависть была для него не просто силой – наркотиком, от которого невозможно было отказаться. И каждый раз хотелось еще и еще. Все больше и больше. Волосы, алые, как кровь... и пламя. Хотелось скользнуть в них пальцами, обжечься ее ненавистью. Желание обладать ею. Из-за него он сгорал изнутри. Лучше ее ненависти к нему не могло быть ничего. Так он думал. Он ухмыльнулся, предвкушая победу, но маска на его лице оставалась все такой же неизменной и холодной. Он никогда не снимал ее. Словно она была щитом. Доспехом. Шлемом, который защищал его от самого себя. От всех других чувств, кроме ненависти. Вилл, Вилл, Вилл. Она часто сбегала от него, сражаясь с Эмбер или Тридартом. И всегда был такой момент, когда ему хотелось уничтожить их обоих, наплевав на все. Уничтожить их, чтобы спасти ее. Ведь они не имеют права ее трогать. Она – только его. Только он… Но имеет ли он право обладать ею? Касаться ее? Она ведь… словно Рыжий ангел из песни Метта. -«Рыжий ангел установил новую в сердце власть…», - прошептал Шегон, но тут же замолчал, не желая произносить последние слова. Это не могла быть она. Только не любовь. Между ними не может возникнуть ничего подобного. Она ведь ненавидела его, а он… Он просто нуждался в этой ненависти, как в воздухе. Казалось, не будет ее – он ослабнет, истощает, сломается, разобьется, словно стеклянная фигурка. Вилл, Вилл, Вилл. Он повторял это имя сотни, тысячи раз, словно одержимый. Наверное, так и было. От этой одержимости хотелось избавиться – она его пугала. Но какая-то часть его утверждала, что так правильно. Так надо. И он, ведомый этими противоречивыми чувствами, не знал, что делать дальше. Как поступать. И как жить.