Под южной звездой

«Кого-то больше, кого-то меньше, но в целом мы все ничтожны» Тогда был холодный осенний день: ветер, по-северному упрямый, завывал, а потом, подобно разъяренной змее, вскидывал голову и шипел. Шел дождь. Джослин, усталая и потрепанная после очередного проведенного за документами дня, лежала на двухспальной кровати, читая одну из ее любимых книг. Недавно в поисках ответов ей пришлось спуститься в Город Костей к Безмолвным Братьям. Они, в этот раз особенно молчаливые и пугающие, не смогли рассказать о том, что ее интересовало. Тем не менее, с пустыми руками она не ушла: один из Братьев, ведомый непонятно какими намереньями, предупредил ее о кое-чем важном. Джослин глядела на свой совершенно плоский живот и отдаленно понимала, что теперь ее жизнь непременно изменится. Она беременна, и это делало ее безмерно счастливой. Она всегда предполагала, что вторым ребенком станет девочка. Джослин представляла ее похожей на трехлетнего Джонатана. Вероятно, у нее должны быть такие же белесые волосы и зеленые, полные жизни, глаза. Она назовет ее Кларисса. Это имя означает – самая светлая. Ее маленькая Клэри станет ангелом во тьме для нее. Джослин, думая о будущем ребенке, не услышала, как входная дверь отворилась, и ветер пробрался в неосвещенный коридор. Валентин шел медленно и тихо настолько, насколько это вообще было возможно. Он легким движением отворил дверь в уютную спальню и вошел. Джослин вздрогнула и, улыбнувшись, взглянула на любимого мужа. А потом закричала. Ужас, забравшийся в ее сердце, перекрывал ей кислород, заламывал хребет и, чертовски радуясь, смеялся над ней. Валентин, испачканный в саже и грязи, стоял на пороге комнаты. Его губы, измазанные свежей землей, то открывались, то закрывались. Он не знал, что говорить. Джослин спрыгнула с кровати, стараясь не упасть. По ее щекам лились горячие слезы. — Что произошло? Джонатан — ее милый Джонатан — лежал на руках у безмолвного Валентина, и кровь его капала на паркет. Джослин трясущимися руками притронулась к шее мальчика. — Он мертв, — прохрипел Валентин. — Прости. Джослин взвыла и упала на колени. Ее мир сломался. — Прости, — вновь и вновь звенело в ее голове. Нет, она никогда его не простит.

*****

Я сидел, стараясь не сделать лишнего движения. Один неверный взгляд, не вовремя участившееся биение сердца — и я погиб бы. Навыкам лжи я научился еще в дошкольном возрасте. Самое главное — поверить в свои слова. Мне не нравилось, когда люди слишком долго и пристально смотрели на меня. Неважно, что они желали показать своими взглядами. Потому, когда все еще незнакомая мне девушка бросала на меня жалостливые взгляды, я подавлял в себе желание сломать ей что-нибудь. — Так как тебя зовут? — Кристофер Фрей, — вновь повторил я, и это не было ложью. — Ни разу ни слышал об охотниках с такой фамилией, — покачал головой один из парней. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать. Я нахмурил брови от нарастающего раздражения. Они продолжали разговаривать между собой, только на секунды вспоминая о мое присутствии. — Может, вы хоть что-нибудь объясните мне? Девушка, явно раздосадованная прерванным разговором, нагло цокнула языком. — Я Изабель Лайтвуд, это мои братья — Джейс и Алек. Мы сумеречные охотники. "Сумеречные охотники" из ее уст звучало так приторно-сладко, что мне захотелось закатить глаза. — Это какая-то секта? — отшатнувшись, нагло спросил я. — Если да, то я не собираюсь здесь оставаться ни единой секунды. Я, безумно гордый собой, резко спрыгнул с больничной койки на кафельный пол. Голова моя закружилась, и я, уже не столь радостный своим успехом, постарался не упасть к чертовой матери. Столкновение носом с полом — полное дерьмо. Парень с черными взъерошенными волосами и глазами, походящими на маленькие лужицы в непогожий день, подхватил меня и помог вернуть мне равновесие. Я лишь одарил его хмурым взглядом и, фыркнув, зашагал к выходу из лечебного крыла. Было холодно. Ступая босыми ногами по старой плитке, я задумался о том, что было бы неплохо заняться отоплением в Институте. К тому же меня тошнило. К слову, это было побочным эффектом иратце. Мало кто обращает внимания на такие мелочи (Вероятно, после смертельной раны сложно думать о головокружении), но после использования заживляющих рун организм просто начинает сходить с ума. Идя, я оглядывался по сторонам и вновь ловил себя на одной мысли: я испытываю невероятное наслаждения от прибывания здесь. Это была какая-то своеобразная эйфория, которую мне не удавалось понять. Стены, исписанные рунами, статуи и картины, — все это приводило меня в дикий восторг. Как я говорил раньше, я любил искусство. Правда, сам творить никогда не умел. — Постой! — раздался голос Изабель за моей спиной. Она положила руку мне на плечо, заставив остановиться. И я, как всегда полный раздражения, пожелал переломать ей пальцы. Когда я повернулся, она смотрела на меня так же, как когда-то смотрела моя сестра: склонив голову набок, легко прищурив большие глаза. А глаза у Изабель были волшебными. Цвета черного-кофе-без-пенки, обрамленные частыми ресницами, они манили к себе. — Никакая это не секта, Кристофер, — тяжело вздохнув, сказала она. — Мы охотники на демонов, и теперь ты один из нас. Ты должен гордиться этим. Я, все еще хмурясь, скинул ее руку со своего плеча и кивнул, ожидая продолжения. За нее продолжил один из братьев: — Тот парень, который проталкивал язык тебе в глотку вчера вечером, был демоном. Я поморщился, вспоминая. До сих пор не мог отделаться от ощущения его цепких пальцев на своей коже. — Вообще-то та тварь в человеческом образе была очень даже ничего, — пожала плечами девушка. — Ты, кстати тоже. Как жаль, что гей. И тут я, совершенно позабыв о конспирации и прочей чертовщине, невесело ухмыльнулся. Клэри всегда говорила, что я был рожден неспособным по-человечески тепло улыбаться, и каждая моя улыбка, обращенная к людям, становилась оскалом. — Я не гей. — Правда? — вздернув брови, поинтересовалась Изабель. — Казалось, что он тебе сильно нравится. — Да, только теперь я даже не помню почему. Не имею ни малейшего понятия, что заставило меня вчера вылизывать ему рот. Казалось, она была почти готова рассмеяться. — А я знаю, — впервые вступил в разговор Джейс — блондинистый парень, чем-то напоминающий мне самого себя. К слову, внешностью он разительно отличался от Изабель и Алека. Те были темноволосыми, с острыми, невероятно симпатичными чертами лица и по-вампирски бледной кожей. Джейс был другим. Его волосы, идеально расчесанные и уложенные, отливали золотом. И в глазах его поблескивали ярко-желтый крапинки: отличительная черта большинства Эрондейлов. Долгое время мы с сестрой изучали семейные древа сумеречных охотников. Не имея возможности контактировать с нефилимами, мы изучали их самих и их прошлое. — И что за?.. — спросил я. — Демон запудрил тебе мозги, примитивный. Алек фыркнул: — Ты и сам знаешь, что он не человек. — Да, — пожал плечами Джейс. — Но вырос он не в нашем мире. Я вспыхнул, сам того не замечая. — Ты хочешь сказать, что Ваша жизнь, полная всякой непонятной мне херни, многим легче моей? Парень рассмеялся мне в лицо. Я был готов лезть на него с кулаками. Я всегда был плох в делах с обузданием ярости. — Именно это я и сказал, — процедил он сквозь зубы. — Небось жил в теплом доме со своей семьей и радовался гребаной жизни, верно? Я ненавидел любые воспоминания о детстве или же об отце. Я боялся этих воспоминаний. — Как думаешь, почему моя семья до сих пор меня не ищет, Джейс? — успокоившись, громко спросил я. — Откуда мне знать? — усмехнулся тот, скривив рот в похабной ухмылке. — Потому что ее нет. Как и дома.