На расстоянии в полдыхания

Две длинные минуты нетерпимого молчания. Две длинные минуты терпких воспоминаний, стремительных взлетов, болезненных падений. Две такие длинные минуты… Они смотрели друг на друга, забирая возможность излишнего дыхания, прикосновения кончиков ресниц, право быть и существовать. Слишком возбужденная атмосфера, очень сильное напряжение, чересчур холодные колючие взгляды. Как не просто! Как трудно! Как легко! Марисса немного волновалась. Самоуверенность Пабло Бустаманте ее несколько раздражала. Она отвела взгляд от его лица, кажется, покраснела, и мысленно отругала себя, что так реагирует на его близкое присутствие, голос, улавливает намеки в его вызывающих движениях. Это странно, неправильно, не нужно, не так. Чтобы хоть как-то отвлечь внимание от своего волнения, она отвернулась в противоположную сторону и, не дождавшись приглашения, села на диван. Вытерла вспотевшие ладони о край своего яркого зеленого платья. Чувствовала себя приговоренной, но не к казни, а неизвестно к чему. Неясность сводила ее с ума, забирая кислород и надежду на победу в этой неравной борьбе. Блондин сидел, вытянув ноги на столе и подперев голову рукой. Он просто смотрел. Точнее, он присматривался, куда ему лучше смотреть для начала. Ощупывал Мариссу взглядом, отмечая изменения: короткая стрижка, аккуратный макияж, заметно похудевшее лицо, только яркий рыжий цвет волос остался прежним. Девушка выглядела настороженной, каждое движение выдавало в ней напряженность. — Марисса Пиа Андраде Спирито? — переспросил Пабло. — А мы нигде с вами раньше не встречались? — Может быть, — сухо ответила Марисса, пытаясь звучать как можно спокойнее. Бустаманте сжал зубы так сильно, что даже желваки на скулах забегали. На секунду закрыл глаза, сбросил ноги со стола, медленно убрал руку из-под головы, встал, снял пиджак, повесил его на спинку стула и пристально посмотрел на девушку. Заметил, что Марисса еще больше напряглась. Кажется, даже дышать перестала. Блондин сделал несколько шагов в сторону дивана и хотел что-нибудь еще сказать, чтобы окончательно ее смутить, понаблюдать за ней, получить удовольствие, но вдруг передумал. — С чем пожаловали, Марисса Пиа Андраде Спирито? — парень смерил девушку недоверчивым взглядом. — Как ты уже слышал, я генеральный директор компании Марибелла, — начала рыжая. — Хочу уточнить детали нашего сотрудничества и выставить свои условия, — голос Мариссы звучал настолько уверенно, что она сама себе поверила. — Надо же. Мы уже на «ты»? — хмыкнул Пабло, сев на край своего стола. — Бустаманте, не притворяйся, — резко отреагировала на ироническое замечание президента Мари. — Я притворяюсь? — пожал плечами блондин. — Что вы, что вы. Я просто не сразу узнал. Кажется, вспоминаю, — Пабло приставил указательный палец к губам, делая серьезный задумчивый вид. — А, вспомнил! Ты и есть та самая Марисса, дочь знаменитой модели Сони Рэй, которая училась со мной в одном классе, пела в одной музыкальной группе, затем поступила со мной в университет на экономический, вместе прогуливала со мной пары, два года прожила со мной под одной крышей в скромной маленькой квартире и даже делила со мной одну постель. Я ничего не пропустил? Марисса была ошарашена. Не понимала, что происходит, где она и что, вообще, случилось. За этих полминуты яркой речи Пабло, она успела запугать себя едва ли не до икоты. Услышанный сарказм мешал рационально думать и трезво оценивать ситуацию. Она лишь подняла взгляд на блондина и пыталась найти в лазури его глаз свое отражение. Попыталась понять его чувства и окончательно запуталась. Она точно не нашла в его глазах ненависти и презрение, но в них была очень странная непонятная дерзость. Она с уверенностью могла заявить, что не видела пренебрежения, чрезмерного высокомерия, осуждения, но на кончиках его ресниц было много вопросов. Она не нашла холодного равнодушия, болезненной усталости, колючего упрека, но в его глазах не было любви. Она не нашла себя, и от этого стало так горько, что захотелось расплакаться прямо здесь, среди стен этого яркого кабинета, где все казалось чужим и неприветливым. Она хотела, но не могла. Марисса молча поднялась с дивана, боялась споткнуться и упасть, но собрав все остатки сил и нервов, ступила два шага навстречу Пабло. Так же молча протянула тонкую папку, как-то заученно и официально улыбнулась: — Здесь документы, подтверждающие мое право собственности на двадцать шесть процентов акций компании El Estilo. Пабло, глядя Мариссе прямо в глаза, протянул руку, взял папку и швырнул ее на стол, не отводя своего взгляда от девушки. Отметил про себя напряженность ее позы, прямую спину и чуть вздернутый нос, словно она упрямилась или сражалась. Взгляд опустился ниже, на лиф платья, прошелся по округленным бедрам, стройным ногам. Марисса обернулась и отступила назад. Шла медленно, зато осторожно, чувствуя спиной пристальный взгляд блондина. Ощущение было такое, словно она находилась под прицелом сотни автоматов, где еще доля секунды и придет неизбежный конец. Попыталась сесть, но только неуклюже навалилась на подлокотник дивана. — Я внимательно слушаю, — довольный собой Бустаманте сложил перед собой руки. Марисса отвечать не стала, только удивленно подняла глаза. Мысленно приказала себе сосредоточиться и не думать о том, насколько Пабло близко к ней, и почему это ему взбрело в голову набраться наглости и вести себя так, словно он хозяин положения. — Условия нашего партнерства, — уточнил президент El Estilo, увидев удивление рыжей. — Основные условия ты знаешь, — снова уверенно начала Марисса, вот только эта уверенность стоила ей едва ли не жизни. — Я не вмешиваюсь во внутреннюю политику компании, не мешаю твоим действиям, могу пропускать советы директоров, если тебе это нужно, однако ты не мешаешь мне выпустить свою линию одежды. Это первое. — А второе? — Компания El Estilo должна выпускать всю свою продукцию с логотипом моей фирмы. Логотип ты видел. — Это я и сам знаю. Что еще? Ты же не пришла сюда, чтобы сообщить то, что и так написано в контракте. — Верно, — кивнула Марисса. — Есть еще дополнительные пожелания. Мне нужен свой офис. Конечно, в стенах этого здания, на этом же этаже. — Надо же, — засмеялся Пабло. — Неужели тебе хочется так часто со мной видеться? Соскучилась? — игривые нотки в его голосе никак не насторожили девушку. — Нет, но боюсь, что по-другому не получится. Это не все. Мне нужна должность. Не просто должность. Я хочу стать вице-президентом компании El Estilo. — Чего? — Пабло откровенно смеялся. Попытался прикрыть лицо руками, но не мог удержаться. Громкий смех прокатился по кабинету. Марисса выглядела несколько раздраженной и не знала как реагировать. Ее просто выводила самоуверенность блондина, бесила манера общения, и сейчас его смех по всем законам ее логики был настолько неуместный, что хотелось отсюда бежать. — Я сказала что-то смешное? — девушка буквально прошипела сказанную фразу. — Ты неплохо научилась шутить. Видимо в свободное от съемок и театра время клоунессой подрабатывала на корпоративах. Марисса разозлилась, расстроилась, была оглушена его чрезмерной иронией. Захотелось подойти и стукнуть Бустаманте ближайшим тяжелым предметом, так чтобы знал, чтобы вспомнил, чтобы пришел в себя, чтобы понял. Она немного отодвинулась от спинки дивана. Не смогла сидеть и видеть Пабло таким далеким и чужим. Было бы намного легче выслушивать упреки, обвинения, вопросы. Было бы гораздо проще устроить скандал, наговорить лишнего, выпустить пар. Могло бы быть все по-другому, если бы можно было вернуть время. А было бы? Девушка села ровнее, потерла лицо, пытаясь прийти в себя. Затем рассмеялась сама над собой, поймав себя на странной мысли, что именно в эту секунду ей не хватает бывшей Мариссы — слишком самоуверенной, эгоистической, безграничной, сильной. Захотелось ее оживить по памяти, дать еще один шанс, суметь возродиться с начала. — А никто не шутит, Бустаманте. Если ты откажешься дать мне должность вице-президента компании, то я буду требовать это в судебном порядке. У меня есть на это право. Я консультировалась с юристами. Выбирай сам, какой вариант будет проще для тебя. — Милая, ты в своей Европе совсем зажралась. А на мое место ты не претендуешь? Почему же такие скромные просьбы. Я могу тебе уступить свой кабинет. Не хочешь? — Нет, меня вполне устроит кресло вице-президента. Твой кабинет слишком депрессивный, я предпочитаю более современное планирование и теплые оттенки стен. Как только устроюсь, проведу тебе личную экскурсию, — съязвила Марисса. — У нас есть вакансии менеджера, секретаря и уборщицы. Других в ближайшие сто лет не предвидится. — Как остроумно. Я вложила в эту компанию два с половиной миллиона. Требую уважения, собственный просторный кабинет и скромную должность вице-президента. Тебе записать или передать твоей секретарше? — Спирито поднялась с дивана, взяла сумочку и медленными шагами приблизилась к выходу. — Уважение надо заслужить. Свободных кабинетов у нас нет. А должность вице-президента не предусмотрена уставом нашей фирмы. Кажется, Мариссита, ты ошиблась, когда решила приобрести акции нашей компании, — Пабло вернулся к своему креслу, спокойно сел, снова забросил ноги на стол и начал рассматривать что-то на мониторе своего компьютера. — В твоем списке «Не могу. Не хочу. Не желаю» нет ни одной невыполнимой вещи. Уважать меня можешь начинать прямо сейчас. Ну, если уж такая беда с кабинетами, то я согласна поселиться и в твоем. Полное отсутствие вкуса меня будет напрягать поначалу. Но ничего страшного, сделаю ремонт, — Марисса посмотрела парню в лицо и дерзко улыбнулась. — А насчет должности… Ну, если это такая большая проблема создать еще одно рабочее место, то ты прав. Кресло президента мне подойдет даже лучше. Выбор за тобой, — девушка медленно нажала на ручку двери, на мгновение притормозила, еще раз посмотрела на Бустаманте, но потом все же переступила порог кабинета. И уже с приемной добавила: — У тебя есть время подумать до среды. В четверг я приду со своими вещами. Кстати, смени этот одеколон. Ужасный запах. Дверь негромко хлопнула. Только тогда, когда Марисса Пиа Андраде Спирито вышла из кабинета, Пабло закрыл глаза и начал расслабляться. Такая беспомощность накатила, страх неизвестно чего, непонятные смешанные чувства. В висках стучало, перед глазами плыли какие-то круги, хотелось отключиться, забыться и забыть. Он никак не мог успокоиться, не зная, что ему сделать, чтобы отпустило наконец. Грудь распирало, а он не до конца понимал, что же с ним происходит. Вроде, ситуация не столь сложна, как можно было себе представить, компания цела и невредима, можно успокоиться, но сердце все колотилось, тяжело и гулко. Пабло откинулся на спинку кресла, лег, открыл глаза и вдруг понял. Он просто увидел ее. Так близко. Вот и все причины.

***

Финансовый директор компании EL Estilo Мануэль Агирре сидел в своем кабинете и громко стучал по клавиатуре компьютера. Пытался следить только за цифрами в годовом балансе, но вместо этого каждые две минуты смотрел на телефон, снова и снова разочаровываясь, не увидев ни одного пропущенного звонка или сообщения. Он упорно старался верить, что что-то случилось с его мобильным, в который раз проверяя настройки — включен ли звук, хорошо ли ловит сеть, не разрядился ли аккумулятор и будто не помня, что сто двадцать секунд назад он делал то же самое. Злился, искал объяснения, вроде находил причины и оправдания, но все равно, ничего не менялось — Мия не звонила, на сообщения не отвечала и трубку упрямо не поднимала. Мексиканец сжал телефон в руке, недовольно цокнул, встал со своего рабочего места и подошел к окну. Негодовал в душе, придумывал, что ему ответить жене, как все объяснить, но к сожалению понимал, что говорить что-то было бессмысленно, даже глупо. Просто потому, что он не соображал, почему она на него злится. За несколько секунд Агирре опомнился, дверь кабинета открылась и с порога прозвучал до боли знакомый голос: — Привет! Не обнимешь меня? Парень обернулся, на миг забыл о телефоне и как-то вяло, но очень искренне улыбнулся: — Конечно. Рад тебя видеть. Очень-очень. Двое верных друзей Мануэль Агирре и Марисса Пиа Андраде Спирито нежно обнялись, дружески похлопали друг друга по плечу и громко рассмеялись. Молодой человек успел поднять рыжую бестию за талию и несколько раз покрутил ее в воздухе. — Ай, отпусти! Голова закружится, — негромко кричала Марисса. — Мексиканец, я серьезно. Что на тебя нашло? — продолжала негодовать рыжая, увидев, что Ману ее совершенно не слушает. — Поставь, я сказала! — Дай хоть порадоваться, — нехотя отпустил девушку Агирре и поцеловал ее в лоб. — Я тебя полтора года не видел. — А вот и неправда! Год и четыре месяца, — поправила парня Марисса. — Ну прости, ошибся. Мелкая, слушай… — ацтек придирчивым внимательным взглядом смерил Спирито. — А ты отлично выглядишь. Конфетка просто, — будто в знак подтверждения своих слов, финансовый директор соединил три пальца в кучу и поцеловал их, подмигивая девушке. — Прости, не могу то же самое сказать о тебе, — хмыкнула Марисса, оценивая парня с ног до головы. — Ты такое пузико отъел. Неужели моя сестренка так постаралась? Что-то не похоже на Мию. — Вот, язва. Вот змиюка. Я ей комплименты сыплю, на руках ношу, а она, как всегда, знает свое. — Нет, ну я могла конечно соврать, что ты прям супермен в галстуке, — покосилась на мексиканца рыжая бестия. — Но оно тебе надо? Я тебя буду любить, даже если ты превратишься в старого ворчливого Карлсона. — Блин, какое признание, — рассмеялся Ману. — И я тебя, сестренка. — Слушай, а у тебя кабинет намного приятнее и светлее, чем у Бустаманте, — отметила девушка, оглядываясь по разным углам просторной голубой комнаты. — Вау! Ты успела пообщаться c Пабло? А ну-ка признавайся, хочу знать все подробности. Как все прошло? — Как сказать… Ничего такого, чему стоить придавать внимание. Обменялись когда-то привычным набором колкостей, — рыжая бестия удобно расселась на диване, сбросив босоножки на высоких каблуках. — Боже, как хорошо, — выдохнула она. — Оу, вижу, ты превратилась не только в конфетку, а и в модную и очень женственную леди. Мне нравится, — еще раз одобрил внешний вид девушки Мануэль. — Скорее всего в разъяренную беспощадную фурию. — Звучит угрожающе. Кого будем уничтожать? Может, мне стоит уже начинать тебя бояться. Марисса задумалась. Как будто на самом деле придала значения остроумному ответу мексиканца. В душе бушевал ураган, создавая новые преграды, еще одну неравную борьбу. От расстройства девушка даже закусила до боли губу. На мгновение стало страшно. От иронического тона своего единственного друга, его взгляда, от невероятности свершившегося, и от мысли, что она на самом деле уничтожает все, что существует вокруг. — Мелкая, я пошутил. Ты чего? —  серьезно испугался ацтек, заметив реакцию рыжей. — Ничего, все в порядке, — попыталась оправдаться Марисса. — Скажи, лучше, как моя сестра? — Вчера мы сильно поругались. Мия пришла домой очень поздно, обвинила меня во всех смертных грехах, что-то говорила о предательстве, но суть своего недовольства так и не объяснила. Ничего не понимаю, — грустно пожал плечами Ману. — Прости, это я виновата. Мы вчера виделись, — смутилась рыжая бестия. — Ты… Что ты ей сказала? — Не беспокойся, ничего из того, что может разрушить ваши отношения. Думаю, Мия просто догадалась, что ты в курсе финансовой ситуации компании EL Estilo, и вы с Пабло от нее скрываете все неприятности. Вот она и злится, что ты ей ничего не сказал. Прости, я не хотела, — Марисса виновато опустила голову. — Черт! Так и знал, что не стоило мне ничего от нее скрывать. Как в воду глядел. — Ну побеситься день-два и все. Ты ж знаешь, моя сестра отходчивая. — Дай то Бог. О чем вы говорили вчера, и почему Мия ни слова не сказала мне о том, что встречается с тобой? — Я пыталась с ней помириться, даже правду открыла, — с грустью произнесла девушка. — А почему она тебе ни о чем не рассказала — спроси у нее. — Какую правду? Что именно? — Ману, если ты переживаешь из-за того, что я расскажу Мии, что все эти годы мы с тобой тесно общались, и даже несколько раз виделись, то можешь не беспокоиться. Моя сестра никогда об этом не узнает из моих уст. Если ты волнуешься, что Пабло может догадаться, что ты помог мне приобрести акции его компании, то можешь тоже расслабиться. Я сделаю все от себя зависящее, чтобы он об этом никогда не узнал. Мануэль облегченно вздохнул и отвел взгляд в сторону. Попросту спрятал глаза. Даже забыл переспросить, о какой правде идет речь, и что произошло в кабинете Пабло. Сейчас ему было ужасно стыдно от того, что Марисса догадалась о его страхах. Он чувствовал себя предателем. В который раз. На протяжении шести лет мексиканца всегда мучила совесть из-за того, что он не мог сказать вслух ни Мии, ни Соне, ни Пабло, что общается с Мариссой. Тяжелое чувство сковывало горло, оставляя следы. И вроде казалось, что все нормально, все возможно, все хорошо. Вот только ему всегда было не по себе, когда Мия по вечерам начинала серию догадок, почему ее сводная сестра уехала за границу, искала любую информацию о ней в интернете. На душе было так гадко, когда одним вечером ацтек застал пьяного Бустаманте в своем офисе с фотографией Спирито и убеждал его, что Марисса не та женщина, которая предназначена блондину судьбой. Было просто мучительно говорить сухое лживое «нет» Соне, которая, улетая в Испанию в аэропорту прямо спросила мексиканца, не давала ли ее дочь о себе хоть что-нибудь знать. В такие невыносимые моменты так хотелось прокричать правду, успокоить Соню, помочь Мии, дать понять Пабло, что их рыжая оторва никогда никого не предавала. В такие секунды Мануэль Агирре крепко сжимал кулаки и зубы, менял тему разговора, искал причины покинуть помещение, где становилось очень тесно от осознания, что все на самом деле не так, но ты не имеешь никакого морального права сказать правду. Просто потому, что ты пообещал молчать. Разве не банально? Слишком противоречиво, несколько эгоистично, не по-мужски, но по другому быть не могло. Заговорить вслух — значит предать Мариссу, — ту, которая ему была больше чем сестрой. Открыть другую сторону побега девушки — означало еще раз нанести боль и разочарования всем ее родным и близким. Говорить о том, что на территории Аргентины знал только он — значило оставить Мариссу одну. Нет! Предавать жену, врать теще, распинать ложью и молчанием лучшего друга было гораздо проще, легче, более приемлемо. Вот и все. Вместе с тем Марисса Пиа Андраде Спирито видела перед собой настоящего друга, которому было можно доверить все тайны, который всегда поддерживал, умел промолчать, когда это было нужно, умел убедить, что она ошибается и вместе с тем разрешал ей делать очередную ошибку. С ним было все просто: никогда не ставил лишних вопросов, не искал непонятных ответов, не лез в душу, не толкал на край пропасти, но одновременно никогда не оставался в стороне. Она никогда не забудет, сколько раз мексиканец рисковал ради нее, как часто говорил неправду родным и близким, как боролся сам с собой, но каждый раз выбирал ее сторону, несмотря на все обстоятельства. Иногда он не скупился на жестокие правдивые слова, которые заставляли Мариссу вздрагивать от боли. Иногда кричал, бросал трубку телефона. Иногда не понимал, но всегда возвращался. В памяти навсегда останется тот случай, когда более пяти лет назад однажды Марисса не выдержала и набрала номер Мануэля, не раздумывая, что в Аргентине глубокая ночь. Два слова «мне плохо» навсегда изменили ход истории их отношений. Мгновенная реакция мексиканца: «Я понял. Виза у меня открыта. Вылетаю утренним рейсом» навечно оставит след в ее душе. Она не забудет, как Агирре поддержал ее три года назад, когда снежная лавина в Барилочче отняла жизнь Мартина Андраде. Она хорошо помнит их разговор после похорон, каждую реплику, взгляд, надежду. Нет, она никогда не забудет. Для нее лично Мануэль Агирре навсегда останется тем человеком, перед которым можно обнажать душу и никогда об этом не жалеть. Настоящий друг, верный советчик, единственная поддержка и связь с Аргентиной. Она благодарна ему за каждое слово и каждое молчание, за каждый визит в Милан и каждый телефонный звонок, за умение чувствовать и прощать, за безграничную душу. За то, что он не солгал и сказал правду, когда у Бустаманте появилась другая. И за то, что соврал, когда несколько дней назад сказал, что Пабло все еще ее любит. Личный герой и совесть — вот кто такой Мануэль Агирре для Мариссы Пиа Анраде Спирито. — Ману, все в порядке, — тихо сказала девушка, заметив подавленность Мануэля. — Я все понимаю. — Зато я не все понимаю. Я пытался все прокрутить сам, но что-то не совпадает. — Спрашивай. Я слушаю, — ответила Марисса, наперед зная вопрос. — Знаешь, я не могу понять, — начал мексиканец. — Когда мы в последний раз виделись, ты сказала, что ни при каких обстоятельствах не вернешься в Буэнос-Айрес. Тогда ты была настолько решительна, что в твоих словах я ни секунды не сомневался. Теперь ты внезапно возвращаешься, покупаешь акции компании Пабло, вживаешься в образ хозяйки. Что изменилось? Почему такая внезапная спешка, непонятные просьбы, образ железной недоступной леди. Я понимаю, что то, что ты пережила не могло тебя не изменить, но все равно — я знаю другую Мариссу, на столь хладнокровную и расчетливую. Ты сказала, что хочешь вернуть Пабло. Прости, но я тебе не верю. Почему ты не захотела его вернуть полтора года назад, когда все утряслось и уже было хорошо. Почему сейчас? Почему компания? Почему именно так? — Ману на миг остановился, посмотрел на унылую рыжую бестию и продолжил: — Я знаю, что ты никогда не нанесешь вреда ни компании, ни Пабло. Только поэтому я согласился тебе помочь. Но ты могла поступить по-другому. — Например? — Например, вообще не светиться. Есть в этой истории то, чего я не знаю и это меня настораживает. Я хочу понять твои мотивы. Допустим, ты действительно хочешь его вернуть, но почему так внезапно? Я всегда был только за твое возвращения домой, ты это знаешь. Но я помню наш разговор по телефону больше месяца назад, тогда Марисса Пиа о возвращении даже слушать ничего не хотела. Я тебя слишком хорошо знаю, вот поэтому и спрашиваю: ты мне расскажешь правду или будешь продолжать играть в молчание? — Когда-нибудь расскажу, обещаю. Пока все, что ты должен знать — это то, что у Пабло никогда не будет из-за меня неприятностей — Почему не сейчас? — повысил голос Мануэль. — Я не могу ответить на этот вопрос. Прости. Давай в другой раз. Мне что-то нехорошо, — Марисса опустила ноги с дивана и начала застегивать босоножки, будто демонстрируя, что разговор закончен, и она очень торопится. Мануэль осуждающее покачал головой, зло выдохнул и отвернулся от нее. Его все в ней злило: упрямство, категоричность, несговорчивость. Все это в целом еще больше разжигало подозрения. Кажется, Марисса всерьез решила перевернуть свою жизнь, причем сделать это за его счет и ни с кем не делиться тем, что у нее внутри. Девушка хорошо понимала друга, кажется, читала каждую его мысль. От досады она красноречиво поджала губы. В душе было просто паршиво. Так мерзко, что дышать становилось все труднее. Однако она не отступила. Молча взяла сумку и направилась к двери. На прощание оглянулась и сквозь предательские слезы прошептала: — Я постараюсь заходить к тебе в кабинет как можно реже. Не хочу вызвать подозрения у Мии и Пабло. — Как хочешь, — сухо ответил мексиканец, отвернувшись к окну. Рыжая бестия закрыла за собой дверь. Мануэль остался наедине и полностью растерялся. Душу переполняли такие разные чувства, что хотелось выть волком. Он медленными шагами подошел к столу, кулаками оперся на спинку кресла, закрыл глаза и долго думал. Через пару минут нервно ударил кулаком по стене и изо всех сил толкнул свой стол. Несколько папок с документами отлетели в другой конец кабинета, графин с водой с треском упал на пол, разбиваясь на сотни осколков, даже компьютер зашатался, но прочное крепление не позволило ему рухнуть. Агирре сильно сжал голову руками и опустился в кресло. На секунду застыл и наконец все понял. — Черт, Марисса! Черт! — сквозь зубы выругался. — Какой же я болван! Нет, только не это!