На расстоянии в полдыхания

Из кабинета финансового директора компании El Estilo Мануэля Агирре уже полтора часа подряд долетали странные шумные звуки, которые сопровождались криками, возгласами и другими признаками эмоционального поведения. Сотрудники офиса, рабочие места которых находились неподалеку, точно знали, что это традиционный турнир между блондином и мексиканцем по настольному футболу. Как правило, каждый четверг в конце рабочего дня Бустаманте и Агирре проводили между собой соревнования. Проигравший игрок был обязан угощать победителя пивом, а победитель получал кубок чемпиона, который становился достойным украшением кабинета до тех пор, пока соперник в следующий четверг не получит шанс вернуть эту награду на свой рабочий стол. В роли судьи выступал Гидо Лассен. Носатик не совсем осознавал идею этой детской игрушки, но перспектива всегда оставаться в выигрыше ему была по вкусу. Почему в выигрыше? А просто потому, что бесплатную кружку пива от лузера турнира, по законам компании El Estilo всегда получал и судья этого необычного противостояния. Сегодня Пабло точно намеревался выиграть. На протяжении месяца он проиграл три матча и сейчас позволить мексиканцу стать обладателем супер-кубка еще на неделю просто не мог. Судья показал игрокам, что до конца соревнований осталась одна минута. Бустаманте, увидев циферблат, собрал все силы и на последних секундах забил победный гол. Шансов у Агирре практически не было. Довольный Пабло подбежал к Лассену, похлопал его по плечу и покричал: — Ура! Мексиканца на мыло! Мануэль только покачал головой и едва сдержался, чтобы не покрутить блондину у виска. Президент модного дома El Estilo не стал ожидать, когда все придут в себя, и сам себе вручил кубок. Он с гордо поднятой головой медленными шагами приблизился к столу финансового директора компании, взял в руки заветный приз в виде золотого мяча, прижал его к груди и нежно погладил рукой, шепча: — Мой маленький. Видишь, я обещал тебе, что ты вернешься к папочке. Парни, которые наблюдали за этой детской забавной сценой, только качали головой. Все как всегда. Блондин еще минуту полюбовался победным кубком и добавил: — Все, следующий матч, проводим в моем кабинете. Это не обсуждается. — Как скажешь, — ответил мексиканец, едва сдерживая смех. — Если до следующего раза у тебя крышу вовсе не снесет. — Ману, не будь занудой. Как по мне, то настроение Пабло стоит того, что ты проиграл, — подчеркнул Гидо. — Следа от депрессии словно и не осталось. Может тебе следующий раз также проиграть? — Я не против, — подмигнул ацтек. — Ой, только не надо мне сейчас впаривать, что ты мне поддался, — разозлился Бустаманте. — Я выиграл честно. Тебе просто не хочется этого признавать. — Никто и не спорит, — Агирре еще раз подмигнул носатику, но так, чтобы его не увидел блондин. — Куда идем? Проигравшие хотят как можно быстрее расплатиться с долгами. В Antares San Telmo или в Ale Ale? — Лично мне по барабану. Лишь бы пиво было хорошее. Пабло, что скажешь? — Мне тоже. Только подождите меня полчаса, мне надо отцу позвонить. — Зачем себе настроение портить? — не понимал Лассен. — Может быть завтра? — Нет, завтра у меня важная встреча с итальянкой. Не до того будет. — Можно подумать, ты целый день с ней встречаться будешь. Обсудите условия и все. Хотя, если итальянка привлекательная, то тебе грех будет с ней не познакомиться поближе. — Чего?! Лассен, ты с ума сошел! — Если не хочешь, я возьму на себя такие обязанности, — мечтательно улыбнулся Гидо. — Вдруг она на меня твои акции перепишет. — И не мечтай, — отрезал Пабло. — Ты хотя бы иногда думаешь о том, что говоришь? Или твой язык сам себе мифы создает? — А что здесь плохого? Я сначала тебе предлагаю, если тебе не нравится моя идея, то я готов и сам поработать. — Я тебе поработаю. Я тебе так поработаю. Тебя должность курьера устроит? — Нет, ну Ману, чего он ко мне прицепился? Что я такого сказал? Мы знаем, что эта доморощеная акционерка молодая, вдруг еще и симпатичная. Что мне свой талант терять, если можно его направить в правильное русло? — Гидо, у Пабло есть Андреа. А тебя знакомить с серьезными совладельцами компании нельзя. Ты как закрутишь девушке голову, то она забудет обо всем на свете, кто знает. Акции компании могут исчезнуть в неизвестном направлении, вот Бустаманте и переживает. Он-то в твоих способностях как раз не сомневается, — Мануэль Агирре пытался выглядеть как можно более серьезным, едва сдерживая смех. — Думаешь? Хотя, что тут думать. Вряд ли в Италии есть более красивые брюнеты чем я, — носатик заложил руки перед собой, расправил широкие плечи и посмотрел на свое отражение в стеклянной дверце шкафа. — Аполлон, — похлопал друга по плечу Мануэль. — Кстати, Бустаманте, а ты перед встречей с этой мадам уже не так нервничаешь, как перед подписанием контракта. Это хороший показатель. — Старик, а чего мне нервничать. Все самое худшее позади. Акции я и так профукал. Жалко конечно, но я чувствую, что все налаживается. И в данной ситуации продать акции это был лучший выход. Скоро новый контракт с американцами. Отец с Хавьером задерживаются в Лондоне. С Андреа у нас все просто замечательно. Кубок у тебя я отобрал. У меня нет причин, чтобы грустить. Пока нету. Я наслаждаюсь моментом. — Пабло, ты женишься. Повторю: ж-е-н-и-ш-ь-с-я. Вот это настоящая драма. На твоей свадьбе я буду человеком, который больше всех напьется от потери друга, — печально шмыгнул носом брюнет. — Гидо, зря ты так думаешь. Знаешь, а я никогда раньше не был настолько в этом уверен, как сейчас. Вот сам себя не понимаю. Вот прям хочется распрощаться с холостятской жизнью и начать новую страницу. Может потому, что мы с Андреа столько вместе пережили. — Возможно. Например, я понял, что мне нужна Мия, только тогда, когда ее потерял, — ацтек посмотрел на друга понимающим взглядом. — Главное, быть уверенным в том, что ты делаешь. — Вот, значит я делаю все правильно. Не поверишь, Ману, но я знаю на все сто процентов, что Андреа именно та женщина, которая должна быть рядом со мной в моей жизни. У меня не было такой уверенности даже тогда, когда мы были вместе с Мариссой. Гидо с Мануэлем удивленно переглянулись между собой. Через несколько секунд они перевели свой взгляд на Пабло, потом снова друг на друга. — Что я такого сказал? — отреагировал на реакцию друзей Пабло. — Вас что-то удивляет? — Просто несколько лет назад ты сам запретил вслух называть имя Мариссы. За все это время ты ни разу о ней не вспомнил. А теперь так легко и уверенно о ней говоришь, как будто ее и не было в твоей жизни. Как по мне это странно, — пожал плечами Мануэль. — Вот, я согласен с Агирре. Почему ты вдруг вспомнил об этой ненормальной? — А что нельзя? Я много думал, анализировал, искал причины, по которым она собралась и уехала за границу. И вдруг ко мне пришла истина. Вот так просто. — Какая истина? — Не стоит тратить жизнь на людей, которые в этом не нуждаются. Мариссе я не был нужен. Она меня не любила. Для нее я был игрушкой, прихотью, капризом, но не более. Возможно, сначала ей было комфортно и хорошо рядом со мной, и она перепутала это чувство с любовью, но со временем она стала от этого задыхаться, вот и ушла. Она поняла, что меня не любит, и решила больше не притворяться. Она же у нас честная, никогда не врет. Сказать правду в глаза смелости не хватило. Решила убежать. Других объяснений я не нахожу. Я долго шел к этим выводам, и когда это понял, мне стало легче. — Ты никогда не говорил нам об этом, — упрекнул блондина Мануэль. — А здесь не о чем говорить. В любом случае я не держу больше на нее зла. Мне безразлично. Меня больше не волнует Марисса Пиа Андраде. Да, я признаю, что мне было очень тяжело, когда она ушла. Признаю даже то, что все эти годы я ждал, что возможно однажды она вернется, и у нас будет все как раньше. Я старался шесть лет избегать темы, которая могла хоть как-то коснуться ее. Но в какой-то момент, я понял, что так реально крыша может поехать. Проблемы ожиданиями не решаются. Когда я увидел, что теряю Андреа, что-то в душе перевернулось. Мир стал другим, и мне было очень трудно признать, что я так часто ошибался. Я столько боли ей принес, а она всегда меня ждала, всегда была верной, прощала то, что другая простить точно не смогла бы. — Это правда. Андреа, хоть и зануда, но святая. Всегда восхищался ее характером. Помню, вы то ли поссорились, то ли в очередной раз разошлись. Мы с тобой пошли вместе отпраздновать это событие. А она приперлась за нами, убедить меня, чтобы я не позволил тебе пьяным сесть за руль. Ты ее так унизил в тот вечер, а она искренне переживала за твою жизнь. С тех пор я к ней несколько иначе стал относиться, — честно признался Гидо. — Вот и я об этом. Андреа настоящая. Марисса — это просто несуществующая фикция в моем воображении. Пора навсегда ее выбросить из своей жизни. — Друг, ты прав, она не стоит того, чтобы о ней вспоминать больше, — кивнул носатик. — Ману, ты чего молчишь? — Если Пабло так решил, то это правильно. Мне нечего добавить. — Мне все равно, вспоминаете вы Мариссу или не вспоминаете. Все эти годы вы обсуждали ее за моей спиной. Если вдруг захочется что-то добавить, можете не стесняться, говорите открыто. Повторюсь: мне безразлично. Этой женщины нет в моей жизни. В ней только Андреа. Все остальное меня не волнует. Будут вопросы по этому поводу? — Пабло посмотрел на ошеломленные лица друзей. — Если нет вопросов, то подождите меня несколько минут, я позвоню отцу. За это время решите, куда мы идем. Бустаманте взял кубок и решительно направился к двери. Секунду назад его голос звучал настолько уверенно, что заставлял своих друзей задуматься. Мануэль Агирре смотрел ему вслед, как оторопевший. Гидо Лассен тоже казался подавленным. Товарищи обменялись взглядами и сидели молча. Шесть лет они ждали, когда Пабло окончательно возьмет себя в руки и забудет о Мариссе Пиа Андраде. И вот когда этот день пришел, им было как-то не по себе. Мексиканец сжал в кулаки руки и смотрел вдаль в окно. Как не вовремя Пабло решил забыть Мариссу. Как не вовремя!

***

На террасе уютного французского ресторана в отдаленном, почти не заметном уголке, за маленьким круглым столиком притаились две женские фигуры. Невооруженным глазом было заметно, что дамочкам трудно общаться, и они будто постоянно борются за право глубокого взгляда, за возможность сказать лишнее слово, за «подожди, еще минутку». В этой неравной борьбе Марисса Пиа Андраде Спирито точно проигрывала своей сестре. То ли сознательно, или просто потому, что не было сил что-то доказывать, рыжеволосая девушка в сотый раз за вечер позволила блондинке выговориться и повторить свои ключевые фразы «я тебя не понимаю», «почему я сюда пришла?», «зачем я трачу на тебя время?». Но коронным укором Мииты стал вопрос «как ты могла?». Мия Агирре этот судьбоносный вечер хотела использовать по полной. Поэтому, поняв, что рыжей бестии не слишком приятно слышать ее жалобы и непонимание, девушка решила не останавливаться на достигнутом и вспомнила Мариссе все грехи, начиная с момента их знакомства, когда бунтарка вылила ей на голову газированный напиток. С момента последней дискуссии прошло больше получаса. Бывшая Колуччи смотрела на вечерний вид города и придумывала новые слова. На самом деле она пыталась забыться. Перед встречей блондинка точно знала, что если ей удастся высказать Мариссе все то, что наболело за столько лет, ей обязательно станет легче. Она не жалела слов, энергии, чувств или осуждающих взглядов. Словно черным по белому сказала то, что думала, и только сейчас поняла, что легче не стало. Тишина затихла, а боль кричала таким тоном, что можно было ею разорвать мир. Мир, которого давно не было. Мир, который в течение шести лет разрушала девушка, сидящая напротив. Разрушала только потому, что однажды утром встала, собрала вещи, переехала в другую страну, игнорировала телефонные звонки, письма, встречи и никого не впускала в свою жизнь. Марисса размешивала трубочкой коктейль и заметно нервничала. Время от времени отводила взгляд от своего увлекательного занятия, чтобы посмотреть то на часы, то на свою сестру. Это была третья и наиболее эмоциональная их встреча с момента возвращения рыжей бестии в Аргентину. Если два предыдущих раза Мари чувствовала себя уверенной, несколько высокомерной, недоступной, то сегодня девушка засунула свою гордость куда подальше. Сейчас, как никогда, она понимала, что теряет эту блондинку напротив, и что дружба с Мией весит в ее жизни гораздо больше, чем она считала. Андраде боролась за право вот так посидеть со своей сестрой в вечернем кафе, за возможность быть рядом, за ее поддержку, улыбку, понимание. И в этот момент, она боялась только одного: а что, если она уже ее потеряла? А что, если уже слишком поздно? Бестия готова была выслушать массу эпитетов, сотни упреков и нареканий, обвинений и анализа ее ошибок, только сегодня она не была готова слушать тишину. Этот покой раздражал, давил, забирал последние надежды, бил тревогу. Марисса отвлеклась от коктейля и вытащила из сумочки конверт немалого размера. На секунду задержала его в своих руках, потом поставила рядом со своим бокалом и сверху медленными движениями положила свою руку так, словно в нем была вся ее жизнь. Это был ее козырь. Последний шанс, который мог заставить Мию ее простить. Последняя надежда, последнее право на существование. Конверт, в котором прятался самый большой и самый страшный секрет Мариссы Пиа Андраде. В нем все причины и ответы на вопросы того, почему девушка кардинально изменила свою жизнь, бросила учебу, своего парня, семью, амбиции и мечты. Тайна, о которой на территории Аргентины знают только два человека. Если Мия сегодня не скажет их дружбе и общению «да», рыжая бестия использует его содержание. — Знаешь, я в последнее время много думала над тем, что произошло, — не удержалась Мия, перебив размышления Мари. Молчание ее очень сильно утомило, и слова сами снова рождались. — Твой приезд был для меня настолько спонтанным, что трудно было прийти в себя. После нашей второй встречи я взяла себе несколько выходных, много рисовала, пыталась найти тебе оправдание, искала объяснение и причины, — Мия запнулась. Ее голос звучал для Мариссы как вердикт, и по этому неспокойному тембру рыжая бестия догадывалась, что сейчас ее сестра окончательно поставит точку. Девушка крепче прижала ладонь к конверту, мысленно пыталась искать фразы, которые смогли бы помочь ей начать разговор. — Я долгих шесть лет ждала, когда ты вернешься, — продолжила Агирре. — Мне казалось, что этот день станет для меня самым большим праздником, самым важным событием, самой большой прихотью, которую я хотела. И вот, когда ты прилетела, я поняла, что мне этого не нужно. Я столько времени жила в ожиданиях, что теперь я не готова снова ждать, когда ты в какой-то день вновь соберешь свои вещи и уедешь, куда глаза глядят. Марисса, ты сама сказала, что я от этого не застрахованная. Ты принесла в мою жизнь много боли и я не… — Не только в твою, — перебила блондинку Андраде. — Можешь не жалеть слов на прощание. Давай будем честными. Я человек, который кроме боли не приносит людям других чувств. Я этого не отрицаю. Но все-таки это лучший вариант, чем равнодушие. — Возможно. Только собственно твое равнодушие и породило эту боль. Соня, Франко, Мартин, Лухан, Пабло, я… — Пабло я бы все-таки поставила на первое место, — иронично заметила рыжая бестия. Она сознательно провоцировала Мию, пытаясь выиграть время. Ей казалось, что если сестра задержится еще хотя бы на несколько минут, она сумеет ее убедить в своем искреннем раскаянии. — Как ты смеешь? — Агирре сорвалась с места. — Как ты смеешь таким тоном говорить о Пабло? Ты хотя бы знаешь, как он жил все эти годы? Что ты о нем вообще знаешь? — Ну, насколько мне известно, он успешный предприниматель, у него есть девушка. Кажется, не так уж и плохо. — Это сейчас так. Странно, что тебя это так удивляет. А что ты хотела? После твоего побега шесть лет прошло, — Мия особенно подчеркнула слово «побег». — Ты мечтала видеть, как он страдает? Может, ты ждала, что он от горя повторит судьбу Ромео или в монастырь уйдет? — Нет, просто не ожидала, что у него появится кто-то серьезный и надолго. — А по-моему Пабло тебе никогда не давал о себе повод думать, что он не серьезный, и его интересуют только нестабильные временные отношения! У него появилась женщина, которая заслуживает быть с ним. Верю, что с ней они вместе на всю жизнь. Я считаю, что они идеально подходят друг другу. Андреа надежная, верная, любящая. Ради Пабло готова пожертвовать многим. И я точно уверена, что она никогда с ним не поступит так, как это сделала ты. — Надо же. Какая преданность. Моя сводная сестра на стороне моей конкурентки. — Марисса, проснись. Андреа вне конкуренции, а ты давно осталась в прошлом. Пабло никогда ее не бросит ради тебя. Никогда! — Ну, на это мы еще посмотрим, — скептически ухмыльнулась Мари. — Как давно они вместе? — Ты пришла расспрашивать информацию о жизни Пабло? Почему это тебя так волнует? Почему тебе не интересно, как Бустаманте жил, когда ты уехала? Где ты была, когда ему было плохо? Ты знаешь, что он по несколько недель уходил в запой? Да он пил не просыхая! Он сначала как идиот ждал тебя у подъезда квартиры, которую вы вместе снимали в надежде, что сегодня ты придешь домой, и все будет как раньше. Затем в его жизни начался этап рыжеволосых девушек, которые, как ни странно все были похожи друг на друга: миниатюрные, невысокого роста, с карими глазами. И дольше недели ни одна не задерживалась. — Вот, а ты говорила что Бустаманте не бабник. — Он вроде понимал, что они это не ты, но продолжал браться за свое. К счастью в то время Серхио решил открыть новую фирму и приобщил его к этому процессу. С тех пор Пабло полностью посвятил свою жизнь работе. Работал по тринадцать часов в сутки без выходных, постоянно жил в ритме нон-стоп, пытался обойти всех конкурентов и выйти на международный рынок, — Мия остановилась. Не смотря на иронический намек Мариссы по поводу того, что у Бустаманте слабость к женскому полу, судя по поведению рыжей бестии, ей было больно. Она крепко сжала руку в кулак, закрыла веки, опустила голову. Казалось, что она глотала каждое слово, видя в нем свою вину. На секунду блондинке стало ей жаль, и чтобы как-то уменьшить накал страстей, она продолжила уже менее эмоциональным голосом: — В конце концов, Пабло сам понял, что нужно попробовать что-то изменить в своей жизни. Этап поиска идеальной рыжеволосой девушки с карими глазами был закончен. Долгое время он был один. Впоследствии в его жизни появилась Андреа, которая не просто вытащила его из депрессии, а дала толчок двигаться вперед. Они уже вместе четыре года, много чего пережили, но сумели сохранить отношения. — Как они познакомились? — надрывным голосом спросила Марисса. — Ой, я точных деталей не помню. Кажется на светском мероприятии, посвященном предпринимательской деятельности в сфере моды. Да, точно! Их, кажется, Матиас познакомил. Отец Андреа — его давний знакомый. Миранда познакомил Пабло с Лоренсо, а тот соответственно со своей дочерью. — Пабло счастлив? — Думаю, что да, — Мия запнулась. Марисса не показывала своих истинных эмоций, но ее глаза говорили сами за себя. — Я рада за него. — Я тебе не верю. Возможно это будет жестоко по отношению к тебе, но я довольна, что у Пабло все хорошо, и сейчас ты понимаешь свою ошибку. Ты сама во всем виновата. Ты его обвинила в том, что он помог отцу выбраться из тюрьмы, собралась и уехала в другую страну. Ты так увлеклась своими съемками, театром, что просто забыла о тех, кто действительно тебя любил и ценил. Я долгое время пыталась тебя понять. Думала, что новая профессия, перспективы, карьерный рост, успех могли затмить разум. Но судя по твоему выражению лица, вряд ли ты счастлива. Ну что, карьера стоит того, чтоб променять на нее свое счастье? — уровень сарказма в голосе Мии зашкаливал. Она пыталась уколоть, бить по открытым ранам, заставлять сестру проснуться из своего идеального мира иллюзий. —Неужели можно было променять все ради гламура и съемок? Неужто съемки стоят дороже близких тебе людей? — Не было никаких съемок, — едва слышно прошептала Марисса. — Что? — Не было никаких съемок, — повторила рыжая. — Не поняла… Как не было? — снова сорвалась с места Агирре, — как не было? — Вот так. Я никогда не снималась в фильмах и никогда не играла на сцене театра. — Я все равно чего-то не понимаю… А как же многочисленные статьи, интервью? — Это все обман, Мия. Большая ложь. Не более. Я хотела, чтобы все думали, что у меня все хорошо. Поэтому, заказала несколько статей об успешной молодой итальянской звезде. Пара фотографий из так называемых съемок, фотосессия для обложки глянца, интервью — все это фикция. В наше время деньги делают все. Я знала, что вы будете искать причины, по которым я поехала за границу. Поэтому первое, что пришло в голову, была карьера актрисы. Я сказала об этом маме по телефону, и поняла, что совершила ошибку, потому что Соня сразу бросилась искать через своих знакомых студию, где я снимаюсь. Спирито дал мне свободу в распоряжении деньгами. Пришлось кинуть в интернет фиктивную историю о моем успехе. Я знала, что на это, кроме вас, никто не обратит внимания. Вряд ли кто-то сторонний будет вводить в поисковике гугла мое имя. В ообщем, я запустила серию мифов о моих успехах. Так появилась статья о съемках. Поскольку я догадывалась, что вы будете копать глубже и, наверное, захотите посмотреть фильм, в котором я снимаюсь, вышла другая статья, в которой говорилось о провале киноленты. То есть то, что премьерный показ полностью провалился, а фильм снят с проката. В этой же статье было сказано, что я решила полностью посвятить свою жизнь театру. Сама понимаешь, о театральных актрисах меньше пишут, их меньше приглашают на телешоу, и, соответственно, мне приходилась меньше платить журналистам за выход очередной лжи. — Как ты могла… В голове не укладывается… Как ты могла? Зачем тебе это было нужно? — Какая разница? Прошлого не изменить, — сухо сказала Марисса, не пролив ни капли сожаления. — Знаешь, а ты настоящая дрянь. Как можно было столько лет манипулировать чувствами других людей? — слезы вырвались на свободу, и у Мии не было сил, чтобы просто встать и уйти. Она смотрела на свою сестру и видела в ее образе монстра, который разрушает все, что видит, и которому наплевать на дорогих и близких людей. — Я знаю. Я не прошу тебя меня простить или понять. Просто хочу быть с тобой откровенной. Я больше не собираюсь врать, поэтому открыто скажу о своих намерениях. Тебе они не понравятся. Для меня не важно, что было в прошлом, как люди будут реагировать на мое возвращение. Я прилетела в Аргентину только с одной целью — вернуть Пабло. И я буду действовать всеми методами: честными и нечестными, чтобы это произошло. Шесть лет назад я сделала самую большую ошибку в своей жизни. Пора возвращать то, что мне задолжала судьба. — Ты не посмеешь, — покачала головой Мия. — Еще как посмею. Уже посмела. Блондинка направила свой разъяренный взгляд на сестру. Она тяжело осознавала то, что сейчас происходило. На самом деле, боялась спрашивать, копаться глубже, еще больше разочаровываться, не находить правильные ответы, запутаться в чувствах. Внутри нее бурлило столько разных эмоций, что среди них трудно было выбрать правильные, такие, которые бы позволяли душе поверить в лучшее, видеть только цветное, открывать истинное и настоящее. Девушка тяжело вздохнула, но все же спросила: — Что ты имеешь в виду под фразой «уже посмела»? — Даже не знаю, как ответить. Для начала хотела спросить, ты в курсе, что сейчас в El Estilo не лучший период? Можно сказать, что компания практически находится на грани банкротства. — Что? — голубые глаза Мии округлились. В них было столько разочарования, что казалось, что она взорвется злостью. Она провела руками по волосам и едва слышно добавила: — Ты специально меня провоцируешь. Я тебе не верю. — Судя по реакции, — веришь. Так и думала, что ты не в курсе. Вот видишь, врать умеет не только Марисса Андраде. Несколько дней назад Пабло продал двадцать шесть процентов акций итальянской фирме Марибелла. Угадай, кто владелец этой компании? — на последнем предложении Мия поднялась с места. Она не могла поверить, что-то, что сегодня происходило является правдой. Столько лжи за один вечер, это буквально рвало ее на куски. — Правильно, сестренка. Я, — Марисса не давала никаких шансов блондинке опомниться. — Конечно, Паблито еще не в курсе, что он попал в ловушку. Но завтра он об этом узнает. Я бы очень хотела, чтобы ты меня в этом поддержала. Знаю, что вряд ли ты захочешь после этого вечера иметь со мной хоть какое-то дело. Но, позволь маленький совет: не принимай поспешных решений. Сегодня ты узнала кое-что из того, что осталось за кадром в Италии. Я оставляю тебе конверт, в котором все остальные ответы. Я бы могла тебе сказать все это вслух. Но, я хочу, чтобы ты сама решила, хочешь ли ты узнать о том, что толкнуло меня изменить свою жизнь, и как я жила, или нет. Если поймешь, что да, то откроешь конверт, когда будешь к этому готова. Если нет — уничтожь его. Там несколько фотографий, копии важных документов. Я не прощаюсь, я буду ждать твоего звонка. В конце концов, можно сказать, что мы теперь работаем в одной компании, все равно увидимся. Марисса взяла сумку и медленными шагами направилась к выходу. Она боялась оглянуться. Боялась, что увидит ненависть в глазах своей сестры, боялась, что не удержится и разрыдается вместе с ней. На выходе из террасы девушка остановилась, прижалась спиной к другой стороне двери, руками сжала виски. В такой позе постояла две минуты и опустилась на колени. — Вам плохо? Может, скорую вызвать? — встревоженный официант мгновенно подбежал к девушке. — Нет, мне хорошо, — спокойно ответила рыжая. — Мне давно не было так хорошо. Удивленный парень не понимал, что происходит. Люди, которые находились вблизи сразу обратили внимание на молодую девушку, в которой, казалось, не было признаков жизни. И только Марисса Пиа Андраде Спирито сегодня чувствовала, как тяжелое бремя упало с души, маленькая часть лжи наконец разрушена. В какой-то момент ей стало так легко. Она впервые за столько лет почувствовала свободу действий, выбора. Сегодня она сделала первый шаг к встрече с собой настоящей. Она не была уверенной, что Мия захочет узнать о ее жизни и сможет ли когда-либо ее простить. Но она попробовала. А это было так много. Где-то за стеной Мия Агирре залпом пила из бокала вино и смотрела на обложку конверта напротив себя. Слезы катились градом, боль парализовала горло, сжимала сердце, забирала возможность дышать свободно. Она то закрывала глаза, то открывала, чтобы убедиться, что не спит. И еще не знала, готова ли будет полностью убить в себе способность чувствовать, думать, различать добро и зло. Единственное, в чем она была сегодня уверенна — это то, что верить нельзя никому.

***

Пабло Бустаманте уже более получаса заново изучал стены своего кабинета. Казалось, что здесь можно заметить, чтобы тебя удивило и чего ты не замечал столько лет? Тем не менее, только сегодня блондин обратил внимание, что картина на стене слева висит неровно, что заедает замок в нижнем ящике стола, что с этого самого ящика куда-то подевались фотографии, которые вроде не имели в его жизни важного значения, но все равно парень время от времени на них смотрел. Вообще, все казалось таким неидаельним: неидеален цвет стен, неидеальная форма окон, диван для гостей выглядел неидеально маленьким, журнальный столик слишком низким, а ваза на просторном подоконнике никак не вписывалась в этот интерьер. Нет, ну кто посмел эту вазу сюда поставить? Почему все сегодня казалось настолько странным, неуклюжим, чужим? Президент компании El Estilo заметно нервничал: давая распоряжение секретарше, дважды повысил на нее голос, проигнорировал телефонный звонок от Гидо, трижды перебрал все мелочи на столе и педантично их расставил по своим местам. Подошел к стеклянному шкафу с разноцветными папками, долго на них смотрел и никак не мог понять простых истин: почему здесь находятся отчеты многолетней давности, почему прошлогодний бизнес-план помещен в красную папку, а копии контрактов с европейцами в зеленую, почему желтая папка вообще пустая, а в синей загнутый конец. Все раздражало. Все мучило. Все давило. Все отнимало шанс на трезвые мысли. Он бродил по кабинету, словно по лесу, наматывал километры от окна до стены, от стены до дверей, от дверей до стола, от стола до дивана. Где-то через полчаса Пабло перестал искать неидеальные поверхности в стенах своего кабинета, немного успокоился и сел в свое кресло. Трижды перекрутился на нем, загоняя в угол свои мысли. Пять минут просидел молча, закрыв глаза. Еще раз взглядом прошелся по столу. Обратил внимание на небольшой перекидной календарь, который стоял возле компьютера Вот оно! Вот она- маленькая, но чрезвычайно важная деталь! Вот, что еще было в этих стенах таким неидеальним — вчерашняя дата. Заметив ее, блондин очень медленно перевернул страницу. Пятница. Она же единственная причина его измотанных нервов. Осталось несколько минут. Сегодня он, наконец, узнает, чего стоит ожидать от новых партнеров. Бустаманте не знал, что принесет ему сегодняшняя встреча, как изменится его жизнь, что произойдет через этих длинных несколько минут. Но он точно знал, что все будет не так, как было раньше. Ничего не останется прежним. Изменения обязательно придут. Какими они будут? Что ему принесут? Как повлияют на его жизнь? Через несколько минут должна была состояться встреча с генеральным директором итальянской компании Марибелла, которая и даст ответы на все эти вопросы. Пабло все еще боролся. Боролся с самим с собой, потому что вопреки тому, что он уже смирился с потерей акций, он все же чувствовал себя в определенной степени предателем и в который раз корил себя за то, что так подставил людей, которые работают рядом с ним, что так разочарует своего отца, если тот обо всем узнает, и так порадует Хавьера Аланиса, который уже несколько лет терпеливо ждал, когда Бустаманте сделает ошибку. Как все было непросто. И в этой трудной ситуации ответы не складывались в пазлы, будущего не было заметно, а настоящее не приносило радости. Президент модного дома El Estilo еще раз взглянул на часы на руке, на всякий случай сверил данные циферблата с часами которые висели на стене. Две минуты просидел сложа руки накрест перед собой, ослабил узел галстука и через некоторое время снова его затянул потуже. — Сесилия, — Пабло нажал кнопку на телефоне. — Еще никто не появлялся? — Нет, сеньор. — Если… — Если появится молодая женщина, я сразу же проведу ее к вам, — секретарша мгновенно отреагировала на попытку шефа повторить предложение, которое она за последние два часа слышала не менее десяти раз. — И… — И никого ни под каким предлогом к вам не впущу. Я помню, — приятный женский голос успокоил Бустаманте. — Спасибо, Сесилия. — Сеньор, может чаю или кофе? — Нет, это лишнее, — блондин машинально выключил связь, боясь, что чрезмерная опека секретарши снова спровоцирует его на повышенный тон. Некоторое время Пабло снова сидел неподвижно. Странные ощущения охватывали парня — ему казалось, что мир через несколько минут сорвется, уничтожая все вокруг, и за этот маленький оставшийся промежуток времени ему надо спасти себя. Ком парализовал горло, забирая право на размышления. Бустаманте попытался сосредоточиться: спасаясь от ожиданий, включил на компьютере игру. Ему казалось, что таким образом он сможет хоть как-то убить время, ускорить момент неизбежной встречи, забыться, не думать. Но ничего не получилось. Вместо азартных гонок на мониторе, он видел только отражение уставшего себя. Где-то перед ним сидел неудачник, который никак не мог научиться решать проблемы самостоятельно. Холодный пот окутывал тело, нестабильное ощущение наполняло душу. Все было не таким. Не то. Не сегодня. Не сейчас. Не здесь. Блондин поднялся с места, еще раз прошелся по кабинету. Переставил два кресла для гостей поближе к своему столу, посмотрел на них под разными углами, как будто сверяя стоят ли они идеально ровно. Провел рукой по жалюзи, забрал с подоконника вазу, поместив ее на нижнюю полку шкафа. Еще раз подошел к окну, попытался разглядеть случайных пешеходов на улице. Люди казались ему маленькими муравьями, которые суетливо спешили в поисках неотложных дел. Сегодня Пабло впервые за столько лет пожалел о том, что его кабинет находился на самом высоком тридцать шестом этаже их компании. Два года назад, когда Бустаманте переезжал в стены этой махины, ему хотелось наблюдать за городом с высоты птичьего полета. Тогда казалось, что кабинет, расположенный ближе к небу, будет напоминать ему о высотах, которые он покорил, а окружающие высотки — о тех вершинах, которые ему предстояло еще осилить. Сейчас он об этом жалел. Однозначно, падение было неизбежным, и в этот момент эта страшная высота его пугала. Бустаманте отшатнулся от окна, руками провел по лицу, полминуты простоял в раздумьях, ища внутри себя совсем другого Пабло — Пабло, который знает, что такое покой, мирный сон, чистая совесть. Пабло, которого давно на самом деле не было. И где эта грань, когда это произошло, он не знал. Президент компании подошел к своему креслу, медленно опустился, обернулся спиной к входной двери, заложил ногу на ногу и терпеливо ждал… Минут через десять входные двери открылись. Сесилия совершенно не удивилась, увидев шефа в развернутом кресле, который, судя по всему, изучал все возможные оттенки фиолетовых стен. Она не стала ждать, когда президент El Estilo повернется к ней лицом, а сухо сообщила: — Сеньор Бустаманте, к вам пришли. — Проведите, пожалуйста гостью в мой кабинет, — ровным голосом ответил Пабло. Момент истины настал. Удивительно, но сейчас он был как никогда спокойным, и это спокойствие внушало доверие к следующему мгновению. — Будут какие-то распоряжения? — Нет, Сесилия, спасибо. Я все сказал. За своей спиной Пабло слышал, как вежливая секретарша приглашала гостью пройти в кабинет, звук закрывающихся дверей, цоканье женских каблуков, несмелые шаги. Он четко чувствовал аромат нежных духов, чье-то присутствие в своем кабинете. Но сил повернуться и поздороваться почему-то не было. Марисса Пиа Андраде Спирито оказалась в стенах просторной комнаты, где в нескольких метрах от нее сидел тот, ради которого она была готова переворачивать мир. Она столько раз представляла себе эту встречу, мысленно чертила все возможные варианты, репетировала каждую улыбку, движение, дыхание. Искала в себе уверенность, силы, выносливость. И только сейчас поняла, как ошибалась. Где-то в нескольких шагах сидел тот, от которого сейчас хотелось бежать. Из-за спинки кресла она видела только его светлую шевелюру, и заброшенную ногу на ногу в лакированных туфлях. Ее уверенность разлетелась вдребезги минуту назад, когда она в приемной секратарши услышала его голос. Ноги подкашивались, дышать становилось все труднее, руки заметно дрожали. Она стояла, словно ожидая смертного приговора, со всех сторон пытаясь по кусочкам слепить свою уверенность в кучу. Миг истины пришел. Кресло медленно поворачивалось, левая нога в лакированной туфле опускалась на пол, а взгляд голубых глаз ловил каждое ее движение. Вот они и встретились. Как в зеркало, всматривались в жаль. Где-то ангел чертил души, давая миру знать, что вот здесь предел: где он и она. И вдруг эта граница стирается, одним ярким взглядом, одним единственным прикосновением ресниц. Пабло гордо запрокинул голову назад, не отводя взгляда от шоколадных глаз. Казалось, что он даже не моргает: ровный, спокойный, взвешенный, чистый взгляд, никаких лишних движений, вздохов, шагов. Ни один мускул на его лице не вздрогнул, он не подал никаких признаков безумных эмоций, вот только сжал правую руку в кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь, оставляя красные следы от ран. Марисса чувствовала, что еще секунда, и этот пронизывающий осуждающий взгляд ее испепелит. Она уже проигрывала, уже сдала позиции, войдя в стены этого кабинета. Надо было срочно брать ситуацию в свои руки, а каким образом это сделать, она не знала. Склеивала по кусочкам разбитую себя, искала в себе уверенность и силы, лепила неприступность, чертила барьер, включила режим другой себя и решилась на первую реплику: — Здравствуйте, меня зовут Марисса Пиа Андраде Спирито. Я генеральный директор компании Марибелла. Пабло, не отводя глаз, уселся поудобнее на кресле, закинув ноги на стол, словно демонстрируя кто в доме хозяин. Обледеневшие обращения «на вы» упало на плечи кипятком и не позволяло прийти в себя. Он просто молча наблюдал за тем, как Марисса ехидно пыталась улыбаться. Было заметно, что она нервничала, перебрасывала сумочку из руки в руку, иногда проводила ладонью по шее, сжимая маленький кулончик в руке, и вместе с тем не знала, куда себя деть. Пятница. Красный день в календаре. Прошлое непрошено ворвалось в их жизнь, ломая стереотипы, забирая право на лишнее движение. Шесть долгих лет, расстояние в тысячи километров, миллионы обид, килограммы боли, замороженных слез, сотни несказанных слов. Шесть долгих лет они ждали, чтобы сегодня вот так глаза в глаза у них появилась возможность вместе помолчать. Мир, затаив дыхание, вместе с ними слушал их молчание и ждал…