Кровью едины

8 июля 2001 года       Восемьдесят девять секунд — именно столько отсчитал в своей голове Драко Малфой, стоя в коридоре у двери собственной спальни. За тонкой стеной в его комнате раздавалось шуршание юбок, лёгкие звуки брошенной на пол одежды. Его жена, а именно так он теперь решил к ней обращаться, разбирала вещи, которые он принёс. Девяностая секунда стала последней.       Ручка двери повернулась бесшумно, старая дверь не предала своего хозяина и не сопроводила его появление жалобным скрипом. Но сам Драко не смог сдержать судорожного громкого выдоха, когда его глазам открылась картина, спрятанная за дверями спальни.       В рассеянном солнечном свете, проникающем через витражные стекла в комнату, виднелся едва различимый силуэт. Солнце не было ярким, но, переливаясь и играя на гранях разноцветных стеклышек, слепило его. Драко видел тонкую фигуру. Гермиона стояла спиной. Длинные пружинки кудрей рассыпались по обнажённой спине, линия позвоночника тёмной дорожкой выделялась на силуэте спины и пряталась где-то под слоями простыни, которую она обмотала вокруг талии.       Звук выдоха привлёк её внимание. Гермиона поспешно укрылась простыней по самые плечи и повернула к Малфою только голову. Её движения были нелепыми и скованными. Очарование, в которое Драко окунулся при виде тонкого девичьего стана, рассеялось.       — Малфой, я же просила подождать за дверью! — воскликнула Гермиона.       — Ты одеваешься очень медленно. — сухо ответил Драко, словно бы и не он пару секунд назад остолбенел в дверном проёме. — По коридору в любой момент мог кто-то пройти, возникли бы неудобные вопросы, а нам этого не нужно, Грейнджер.       Она недовольно ухмыльнулась, но спорить не стала. Во-первых, потому что Малфой был прав, а во-вторых, потому что звук её старой и родной фамилии из его уст придавал ей уверенности в том, что всё можно исправить, что всё может оставаться так, как было прежде. И плевать, что эта уверенность была иллюзорной.       Драко в два больших шага преодолел расстояние между дверью и кроватью и с размаху упал на её мягкую поверхность. Он чувствовал безмятежность, почему-то сейчас ему всё казалось решаемым, их уговор с Грейнджер словно расставил всё по местам в его голове.       Губы растянулись в удовлетворённой улыбке, а глаза с лукавым огоньком наблюдали за тяжёлыми потугами Гермионы натянуть на обнажённое тело мантию, не отпуская простыни.       — Мог бы хотя бы отвернуться! — возмутилась она.       — Нет, это слишком смешное зрелище, чтобы его пропустить.       — Как ты сам себя терпишь? — сварливо проговорила Гермиона, подбородком удерживая сползающую простынь. — Лучше давай обсудим план действий.       — Давай, Грейнджер, план элементарный. Я избавляюсь от тебя и всех проблем, связанных с тобой, а ты возвращаешься к своим неугомонным друзьям и ищешь смерти где-нибудь в другом месте, подальше от меня и моей семьи.       — Верно, — согласилась Гермиона, которой наконец-то удалось справиться с крошечными пуговицами на груди мантии, и она смогла спокойно откинуть простынь на кровать. — Но всё же надо обдумать массу деталей. Например, как мне покинуть поместье и не обратить подозрений на твою семью? И что нам делать с этим нелепым браком? Его же невозможно просто так расторгнуть!       — Предлагаю решать проблемы по мере их поступления, — устало протянул Малфой. Он сам толком не понимал, как осуществить задуманное, а их состоявшийся брак был одной из задач, решение которых он просто не мог себе представить. Однако ощущение, что он делает что-то по своей воле, даже больше того — вопреки чужой воле, придавало ему сил и уверенности в успехе. — Есть один вариант побега, но для него требуется время и помощь.       — Ну же, рассказывай! — нетерпеливо протараторила Гермиона, с трудом заставляя себя ровно сидеть на кровати и не дрожать от волнения.       — Малфой-Мэнор окружён целой сетью подземных ходов, ведущих за пределы поместья. Сложность заключается в том, что все входы и выходы магические и без волшебной палочки ты не протянешь там и пару часов. Но шанс есть. Небольшой, почти невозможный.       — Продолжай, — нетерпение Гермионы было почти осязаемым.       — Если кто-то встретит тебя на границе магического барьера, защищающего поместья, ты сможешь незаметно и безопасно выбраться на свободу. Тебе нужно только беспрепятственно попасть в этот лабиринт, пройти по нему, не заблудившись и не угодив в ловушки, а затем преодолеть магический барьер и встретиться за его пределами с кем-то, кто встретит тебя и проводит наружу.       — Как я понимаю, войти в подземелье не так-то просто.       — Здесь всё не просто. И войти в подземелье в том числе. Входы туда охраняются, надо подобрать удобный момент. Для этого мы начнём следить за другими Пожирателями и фиксировать их перемещения по поместью.       — Хорошо, но как мне пройти лабиринт?       — Карты лабиринта в кабинете отца, по крайней мере раньше там были, но сейчас там заседает Тёмный Лорд, я разберусь с этим.       — Как ты это сделаешь, не вызвая подозрений?!       — Очень нагло, Грейнджер, — Малфой ухмыльнулся мысли обвести вокруг пальца самого Волдеморта. — Не думай об этом, есть задачи и посложнее, а именно преодоление магического барьера. Для этого нам и нужна помощь извне.       Гермиона неосознанно передернулась, то ли от мысли о своих друзьях, о судьбе которых она ничего не знала, то ли от резавшего её слух, но такого обнадеживающего «нам», непроизвольно сказанного Малфоем.       — Барьер не идеален, — продолжал он, — в нём есть бреши. Одну из таких надо обнаружить помощникам и сообщить её местоположение, тогда можно будет проложить маршрут по лабиринту к тому месту и готовиться к вылазке.       На этих словах Гермиона поникла. Её лицо приняло озадаченный вид, а энтузиазм, горевший в её глазах всего пару секунд назад, вовсе потух.       — Мы не можем связаться с Сопротивлением.       — Почему это? — удивился Драко.       — Во-первых, я не знаю, где они сейчас, во-вторых, среди них есть шпион, я видела его в поместье, он говорил с Беллатрисой. Лицо разглядеть не удалось, но это был кто-то знакомый. Я точно знаю.       — Потрясающе, — саркастически отметил Драко. — На осуществление плана уйдёт больше времени, чем я думал. Но мы найдём способ связаться с ними, а пока подумай над шифром, который смогут понять только избранные и самые проверенные люди. Ты же умная.       С этими словами Малфой поднялся с кровати и сладко потянулся.       — Да, и еще, — оборвав потягивание, сказал он, — пока идёт подготовительный период, ты должна быть идеальной женой, поняла?       — Что это значит? — настороженно спросила Гермиона.       — То и значит, что ты должна выполнять все обязанности новой леди Малфой. Я попрошу мать позаниматься с тобой, а ещё теперь любое моё слово — закон для тебя.       — А это не чересчур, Малфой? — возмутилась она.       — Ты же не хочешь, чтобы у нас были проблемы? Вот и постарайся их не создавать. 8 июля 2001 года       Нарцисса говорила шёпотом. Ей нельзя было находиться в этом месте, ей было страшно, что кто-то застанет её здесь. Каждый незначительный шум, шелест или скрип, разносившийся по коридору, заставлял вздрагивать. Она прижималась к холодной каменной стене, неосознанно желая слиться с шершавой поверхностью. Губы нашеёптывали безмолвные просьбы.       Шаг, за ним ещё один. Мучительно медленно она продвигалась по тёмному коридору. Левая ладонь уже ставшим привычным движением потирала правую. Глубокая рана исчезла, словно её и не было, но Нарцисса всё ещё ощущала её, всё ещё едва шевелила пальцами, боясь причинить себе лишнюю боль.       Комната, которую она искала, находилась в самом конце коридора. Сюда редко заглядывали посторонние, отчасти поэтому её присутствие здесь было опасным. Губы продолжали нашёптывать просьбы.       — Прошу, прошу, помоги мне, будь здесь, прошу тебя…       Её никто не мог слышать, кроме подвальных мышей и тенелюбивых пауков, которых хватало в этой части дома, но она верила, что если будет просить достаточно усердно, то её желание сбудется.       Стоя у самой двери, Нарцисса в нерешительности занесла руку для стука, но потом резко отдёрнула. По телу пробежал холодный пот, ей стало действительно страшно. А что, если Северус не поймёт её? А что, если донесёт на неё Тёмному Лорду и тогда накажут всю её семью? Так ли важно то, что она собиралась рассказать этому человеку?       Ладонь судорожно сжалась, будто она вновь ощутила боль от пореза. Нет, если Северус не поможет ей, то не поможет никто. Нарцисса решительно постучала.       За дверью было тихо. Не скрипнули половицы под весом мужского тела, идущего к двери, не послышался шелест длинной мантии и не было хриплого звука дыхания Северуса, присущего ему после травмы. Нарцисса отпрянула от двери, гневно сжимая кулаки. Ей многого стоило прийти сюда, она переборола страх и рискнула семьёй, она перешагнула последние сомнения, но её мольбы так и не были услышаны. В отчаянии она набросилась на дверь, забыв об осторожности, и начала гневно стучать, уже не надеясь на то, что ей кто-то откроет. Она просто хотела выместить злость.       Удары обрушались на дверь один за другим. Все звуки вокруг Нарциссы исчезли, осталась только эта запертая дверь и её злость. Он должен был быть здесь! Он должен был помочь ей, как она помогла ему. Она спасла его бессмысленную жизнь, а он не может сделать для неё такой незначительной вещи — быть здесь. Нарцисса чувствовала, как в руки впиваются щепки, как саднят хрупкие суставы запястий. Но продолжала стучать в дверь комнаты Северуса, пока за её спиной не послышался тихий, хриплый голос:       — Нарцисса, вам надо быть осторожней.       Она побледнела от страха и тут же отпустила руки, дрожь в которых было уже невозможно унять. Северус же, бесшумно подошедший к ней из-за спины, спокойно обошел её и простым движением отпер дверь, а затем отошёл в сторону, пропуская внутрь.       Следом зашёл он сам, предварительно осмотрев коридор на присутствие там нежелательных свидетелей. Когда он убедился в том, что сцена у двери осталась в тайне, прошёл в глубь своей аскетично убранной комнаты и жестом предложил Нарциссе сесть.       — Я надеюсь, что-то серьезное заставило вас пойти на столь опрометчивый поступок, Нарцисса? Сплетни по поместью расходятся быстро, уж вы-то должны об этом знать, — начал разговор Снейп, присаживаясь на свою скрипучую кровать.       — Северус, вы, наверное, подумаете, что у меня паранойя, но клянусь, всё, что я вам расскажу, правда от начала и до конца.       — Я склонен доверять ясности вашего рассудка больше чьей-либо ещё в этом месте. Прошу вас, продолжайте.       — Вы должны обещать мне, что всё, что я расскажу, останется в тайне, иначе мне и моей семье грозит опасность. Мне неловко напоминать вам, Северус, но вы обещали помогать нам в трудное время, и теперь я заклинаю вас вспомнить это обещание, — Нарцисса говорила отрывисто, четко проговаривая каждое слово. Ей было мучительно смотреть в чёрные проницательные глаза мужчины, поэтому она обращалась к стене за его спиной, от этого слёзы в её глазах сильнее блестели в мутном свечном освещении комнаты.       — Я ни на минуту не забываю о данном обещании, можете мне доверять, — серьёзно ответил Снейп.       — Тогда слушайте, и прошу, верьте всему, что я расскажу. В день той злополучной свадьбы, вы помните, я поранила руку. Должно быть, вы догадались, что разбитая ваза не была тому причиной. Причина была в моей невестке. Я не знаю, что сделали с бедной девочкой эти люди, пока держали её в Северном крыле, но, мне кажется, бедняжка повредилась рассудком.       — Она напала на вас? — обеспокоенно спросил Северус.       — Нет, что вы, девочка разбила гребнем витраж, желая сбежать через окно. Я пыталась её остановить, и большой кусок стекла впился мне в ладонь.       — Вас беспокоит рана? Но, как я вижу, вы довольно удачно применили залечивающие чары, я даже поразился скорости лечения.       — В этом всё дело, Северус, — неожиданно громко для себя самой проговорила Нарцисса. — Я не применяла никаких чар! Просто обернула руку платком, а на утро осталась лишь красная полоса, словно раны и не было.       — Мог ли кто-то другой вылечить вашу руку? — голос Снейпа стал строгим. Он поднялся и подошёл ближе. — Покажите.       — Никто не мог залечить мне руку без моего ведома! Это просто смешно. Да и ни одно заклинание не действует так быстро. Я бы сказала, что это могло быть какое-то зелье, но кто мне подлил его, и к чему приведёт его употребление. Поэтому я и пришла к вам, Северус. Я боюсь, что это не просто так. Я боюсь, что кто-то что-то задумал, — Нарцисса развернула ладонь в руке мужчины и легко сжала его пальцы. — Я не верю в чудеса, Северус. Если вы что-то поняли, то расскажите мне, прошу.       Глаза Нарциссы были полны слез, Северус понимал, что страх довел её до отчаянья и паранойи, но ничего не мог с этим поделать. Он не мог помочь ей. Не в этом случае.       — Нарцисса, я уверяю вас, беспокоиться не о чем. Да, вы правы, это необычное выздоровление, но вполне возможное. Не хочу сейчас объяснять все тонкости, но поверьте…       Северус прервался на полуслове. Он всегда умел врать людям, эта способность сохраняла ему жизнь по сей день, но что-то мешало ему непринуждённо говорить ложь сейчас. Нарцисса словно чувствовала его смятение, она осознавала, что что-то не так, и это злило и одновременно пугало её.       — Я знаю, когда мне лгут, Северус! Не считайте меня слепой! Говорите правду сейчас же! — она подскочила на ноги, гневно сжимая кулаки.       — Прошу вас, тише, не нужно так шуметь, — попытался успокоить её Северус. — Вы правы, я действительно не говорю вам всей правды, но сейчас это невозможно. Главное, запомните одно — вы и ваша семья в безопасности. Особенно теперь. Скоро всё изменится, вы узнаете об этом, но прошу вас, не вмешивайтесь, так будет лучше.       Нарцисса хотела было сказать что-то ещё, но вдруг лицо Снейпа исказила гримаса боли и он впился ногтями в предплечье. Это могло значить только одно — Тёмный Лорд хотел его видеть.       — Оставайтесь здесь ещё какое-то время, затем осторожно уходите, — пересиливая боль, сказал Северус. — Постарайтесь, чтобы вас никто не видел. И молчите о нашем разговоре, даже сыну не говорите ничего. Вы поняли?       Нарцисса лишь молча кивнула ему в ответ. В следующую секунду она уже была в комнате одна. 13 февраля 1993 года       Северус не решался войти в больничное крыло. Стоя в арочном дверном проёме, он видел лишь крохотный, обездвиженный силуэт задиристой ученицы. Она, обычно такая живая, непокорная, слишком навязчивая, сейчас была безжизненно тиха. Её маленькая ручка, из которой мадам Помфри с трудом вытащила зеркальце, была зажата в кулачок, словно Гермиона Грейнджер продолжала бороться с невидимым врагом. Неприятные мурашки пробежали по его спине. Он почувствовал, что ему страшно, он почувствовал себя трусом в сравнении с этой маленькой девочкой.       Школьные часы уже пробили отбой, и в больничном крыле не было посетителей, а мадам Помфри, должно быть, давно ушла спать. Северус был один. Он сам не понимал, зачем пришёл сюда в такой час и что хотел увидеть, но бездействие угнетало сильнее. Здесь же он чувствовал, что борьба не бессмысленна, что зелье, которое он варит в подземелье, необходимо этим детям, что он необходим им. В его власти наполнить эти окаменевшие хрупкие тела жизнью, которую так бесцеремонно у них украли. Северус глубоко вздохнул. Страх сменился решимостью.       Он окинул взглядом большую палату — ничего не изменилось, покоя больничного крыла не нарушало даже дыхание учеников. Снейп развернулся к выходу. Ещё секунда, и он был готов покинуть это место, но какой-то неестественный звук заставил остановиться. Он резко развернулся. Всё оставалось прежним, кроме одного — крохотный кулачок мисс Грейнджер пальчик за пальчиком разжимался.       От удивления и страха немели конечности. Он не верил в подобную магию. То, что происходило на его глазах, — было невозможно, но совершенно очевидно. Северус быстрым шагом подошёл к кровати девочки. Странным звуком, привлекшим его внимание, было шуршание покрывала, которое медленно, но верно падало на пол. Оно сползало с девочки, с её грудной клетки, которая разрывалась от настойчивого дыхания.       Северус онемевшими пальцами поднял сползающее покрывало и осторожно, стараясь не касаться трепещущего от дыхания тела, укрыл девочку. В голове стучала кровь, единственной мыслью было: «Это невозможно!», задуматься о том, чтобы кого-то позвать, он просто не успел.       Гермиона Грейнджер оживала. Северус дрожащими пальцами дотронулся до её постепенно раскрывающегося кулачка. Руки всё ещё оставались холодными. Под пальцами он почувствовал смятый лист пергамента. Северус попытался вытащить его, но в этот момент за его спиной послышалось громкое покашливание. Он вздрогнул и отпустил руку Грейнджер.       — Северус, — тихо обратился к нему директор Дамблдор, — не ожидал вас здесь встретить в такой час.       — Профессор, — ответил он, — я не понимаю, как это возможно…       — Невероятные вещи иногда происходят в нашем мире, Северус, мы привыкли называть их чудесами, — Дамблдор тепло улыбнулся и подошёл ближе к кровати Гермионы. — Однако то, что мы наблюдаем сейчас, явление другого рода. Причуды судьбы, если хотите.       Дамблдор замолчал, его длинные пальцы коснулись руки мисс Грейнджер ровно в том же месте, где мгновение назад её касался Северус. Директор крепко зажал ладошку девочки в своей, отчего её кулак вновь сжался в той неестественной судорожной позиции. Дыхание наполняло её грудную клетку.       — Что вы имеете в виду, профессор?       — Но боюсь, некоторые вещи происходят крайне несвоевременно, — Дамблдор проигнорировал вопрос и продолжил: — Я уверен, что ваше присутствие здесь именно в этот час, Северус, одна из таких свойственных судьбе причуд, и вы сами в дальнейшем согласитесь со мной.       — Что это значит, профессор? — настороженно спросил Снейп.       — К сожалению, ответить на все ваши вопросы, мой дорогой Северус, я не могу. Возможно, я буду более подготовлен в другой раз, но пока вам стоит набраться терпения.       Северус хотел было возразить, но строгий взгляд директора не оставлял сомнений — ответов он всё равно не получит.       — Профессор, — осмелился обратиться Снейп, однако в этот момент веки Гермионы затрепетали и казалось, что девочка вот-вот откроет глаза.       — Доброй ночи, Северус, — мягко сказал Дамблдор. Снейп понял, что его присутствие в больничном крыле стало нежелательным. 8 июля 2001 года       Библиотека стала негласным убежищем для Драко и Гермионы. Удивительно, что они оба находили умиротворение среди книг по одиночке, но терзались от неловкости и дискомфорта в присутствии друг друга. Это было первой причиной, почему Гермиона согласилась отправиться в книгохранилище поместья без сопровождения Малфоя. Вторая причина состояла в том, что она всё ещё не вполне доверяла Малфою и он мог помешать её поискам, вокруг которых крутились все мысли у неё в голове.       Но всё же были и другие причины, которые словно в гигантский рупор кричали о том, чтобы Малфой остался рядом, чтобы пошёл вместе с ней и не оставлял одну в этом ужасном месте. Гермиона боялась этих причин, они казались неуместными в её голове, они были словно инородными, не настоящими, но в то же время единственно истинными.       Душевное смятение только обостряло нервное состояние. Гермиона уже привыкла к поддёргивающимся уголкам губ, она стала даже свыкаться с мыслью, что не может долго задерживать взгляд на одном предмете и как зашуганный зверёк бегает взглядом по огромным свободным коридорам поместья. Но именно в эту минуту Гермиона бы всё отдала за свойственные ей прежде сдержанность и рассудительность, именно сейчас, окружённой сотнями книг, ей был необходим холодный рассудок.       Задача казалась простой — придумать шифр, который сможет понять только избранный человек. Но на деле, не имея волшебной палочки и с трудом осознавая, что из её воспоминаний правда, а что вымысел, Гермиона чувствовала себя бессильной. И в такие моменты по старой привычке её тянуло в библиотеку — кладезь знаний, накопленных веками и заточенных в хрупких страницах фолиантов.       Что именно искать, она даже не предполагала. То чувство уверенности, которое удалось поселить в ней Малфою, заставляло её просто идти вдоль пыльных стеллажей в надежде, что необходимая книга просто упадёт к ногам. Гермиона даже не осознавала, как странно и пугающе она выглядит со стороны, медленно и бездумно бродящая среди книжных шкафов, смотрящая будто в пустоту и напевающая мелодичную песенку, которую когда-то в детстве ей пела мама.       Стеллажи сменяли друг друга, Гермиона отрывками прочитывала названия книг: «Магические обряды древнего востока», «Бытовые чары эпохи Мерлина», «Сильнейшие яды и противоядия». Чёрные кожаные корешки, золотые буквы, синие корешки, красные рунические символы. Всё смешалось в голове. Она стала напевать названия книг на мотив песенки.       «Зачарованное холодное оружие», «Мертвые магические языки», «Забытые руны», — нараспев прочитывала Гермиона: «Руны для записи магических зелий», «Трактаты мира о невербальной магии», «Лечебные магические травы и зелья»…       Но дальше песенка оборвалась. Гермиона остановилась. Сердце словно бы пропустило удар, она даже не заметила, как перестала дышать. Рядом с огромным выцветшим фолиантом «Лечебных магических трав и зелий» стояла совсем неприметная тонкая книга. В ней было не больше ста страниц и едва ли её название могло привлечь читателей, а затёртая старая обложка бледно смотрелась на фоне красивых томов в кожаных переплётах. Но именно на ней, на этой старой обложке бледно-жёлтого цвета, посеревшими от времени чернилами было написано: «Ошибки начинающего зельевара. 10 способов найти выход. Автор Эларик Патер».