Связанные

Руки массажиста хорошо знали свое дело и искусно разминали уставшее тело. Если бы можно было такой массаж заказать для измученной души… От пяток до кончиков пальцев на руках Регина пребывала в полном умиротворении, вызванном не только приятными прикосновениями по конечностям и спине, но и ароматом масла, что втирали в кожу бережные пальцы. Затылок и плечи, ребра, поясница и ягодицы – казалось, они были сразу повсюду, не упуская ни одного сантиметра кожи, обволакивая какой-то непонятной субстанцией, что сначала несла расслабление, а потом бодрость и чувство возрождения. Сеансы массажа она посещала каждые выходные в обязательном порядке вместе с остальными процедурами. За несколько лет персонал выучил прихоти и предпочтения миссис Миллс: для нее всегда заваривали черный чай, и никогда – зеленый. Одни и те же косметолог, массажист и парикмахер – стабильность даже здесь. Женщина немного напряглась, когда руки мастера переместились на внутренние поверхности ее бедер, вызывая там неоднозначные ощущения и защитное сжатие ягодиц. Но массажист был аккуратным: ладони охватили ее икры, помассировали ступни и, так же сохраняя чувство, что ее ублажает не одна пара рук, а сразу три, вернулись к спине. Расслабившись опять, Регина повернула голову в другую сторону и прикрыла глаза. Собранные волосы не мешали, не падали на лицо; приглушенный свет и тихое журчание искусственного водопада погружали в полудрему. Она теряла счет времени, когда приходила на массаж, и никогда не могла предсказать, как долго еще будет длиться этот сеанс: сорок минут или всего четыре. Руки, заботливые, бережные руки подхватили ее. Прижали к крепкой мужской груди, не отпускали, не давали освободиться. Не хотелось освобождения. Сладок был плен. Пальцы сильнее сжались на ее ребрах, но не причинили боли. Она прижалась ближе, слыша ухом стук сердца рядом – за какими-то сантиметрами мышц. Сердце стучало ритмично и гулко, убаюкивая ее. Она словно потеряла свой вес, ощущая себя невероятно легкой, почти невесомой. Руки так бережно держали ее, укутывали надежностью, обволакивали нежностью, отгоняли страх и возвращали внутреннюю уверенность. Было так хорошо находиться в этих объятиях, положить голову ему на грудь, обвить в ответ своими руками и вдыхать мужской парфюм, почти стертый за день и смешанный с его естественным запахом. Чувствовать эту груду мышц, эту крепость, что надежно оберегала от ураганных ветров. Какое-то стремительное движение его тела влекло ее с собой. Дышать стало так безопасно. Вот! Она уловила: было безопасно. В этом кольце рук она чувствовала себя защищенной: могла просто дышать и видеть глаза… Глаза пытливо и несколько обеспокоено искали ее взгляда. Взор прояснился, и Регина часто заморгала, видя перед носом склонившегося к ней молодого массажиста. – Кажется, вы немного задремали. – Кажется, да. Спасибо, – Регина еще не пришла в себя и плохо различала, где сон, а где реальность. – Я покину кабинет, можете одеваться, – мужчина вышел, оставив ее одну, в истоме ото сна и от расслабляющего массажа.

***

Миллс уже стояла у зеркала, поправляя прическу, когда вошел он – самый навязчивый посетитель ее мыслей в последние дни. Хотя, скорее, уже законный жилец, потому что от раздумий и постоянных воспоминаний о Локсли Регина последние недели две не могла отделаться. И от страха, что он действительно хочет завладеть ее компанией. Правда, пока он больше не пытался как-нибудь повлиять на нее. И вот снова явился. В самый удачный момент, когда рабочий день подходил к концу, а сама она бежала в другую сторону. «Уж точно в противоположную той, куда пойдет этот мужчина», – на всякий случай убедила себя Регина. Он остановился возле двери, наблюдая за женщиной со спины. Как всегда непревзойденна. Как всегда на тонком каблуке, в дорогом, сексуальном, но сдержанном платье – синие тона всегда шли ей. Особенно – насыщенно синие, особенно – обтягивающие во всех нужных местах вплоть до икр, так что передвигалась она мелкими шажками, зато соблазнительно. Женщина оглянулась на него через плечо. – Мой рабочий день закончен, – и отвернулась к своему отражению, будто его и не было здесь. – Добрый вечер, Регина, – мужчина сделал несколько шагов в ее сторону. – Локсли, я уже не принимаю посетителей, мой секретарь разве не сказал тебе? – она что-то искала в маленькой сумочке. – Твой секретарь не отличается умом и сообразительностью, Миллс. Поменять бы не мешало, – Робин улыбнулся, любуясь ею. – Свою кандидатуру хочешь предложить? – Регина вопросительно вскинула бровь в отражении. – Хочу предложить тебе тему для размышлений, – мужчина, опираясь руками о стол, продолжал алчно скользить глазами по спине брюнетки и ниже. – Может, задумаешься и станешь более благосклонна, чтобы поговорить по делу. – Робин, – она уже держала пальцами открытую алую помаду и обернулась на мгновение к нему, – если мой секретарь не смог ясно дать тебе понять, то послушай меня: я не желаю иметь с тобой никаких дел и никаких разговоров! – женщина повернулась обратно к зеркалу и прикоснулась помадой к губам, выводя ровную линию. – Странно, что ты стала наследницей «КингМедикал», а не дочь владельца, не находишь? – он заметил, как на краткий миг ее рука замерла. – Мне кажется, здесь не все чисто, – продолжил Робин и попал под действие гипноза, глядя через отражение на то, как темные локоны падают ей на лицо, как медленно она водит помадой по сложенным колечком губам, придавая им насыщенный, алый оттенок, такой, как раньше… – Не тебе, Локсли, говорить о чистоте бизнеса: всем известно, что у тебя половина сделок – незаконные, – уголки ее рта приподнялись. Взмах ресниц и томный голос вернули его в реальность. – Иногда для того, чтоб помогать людям, можно совершать и не вполне законные действия, Регина. Ты не знаешь, о чем говоришь! – несправедливость и справедливость ее упрека больно ударили. Закончив макияж, она повернулась к нему. Мужской взгляд оценил сексуальность ее тонкой талии и откровенного декольте, поднялся выше. Дыхание у Робина сбилось. Алые губы, тот же цвет… – Ты тоже не знаешь, о чем говоришь! – схватив клатч, женщина подлетела к двери. – Значит, компанию ты получила честным путем? – сквозь зубы прорычал Локсли. – Меня ждет падчерица. Не стой на пути, – Робин оказался рядом и распахнул дверь раньше, чем Регина успела потянуться к ручке. – И в мыслях не было! – насмешливо и зло выплюнул мужчина, пропуская ее вперед. Миллс зашагала по коридору со всей стремительностью, на которую была способна в зауженном книзу платье, а потом услышала, как громко хлопнула дверь ее кабинета не без помощи разъяренного мужчины. Бежать, бежать от него быстрее. Он смотрел ей вслед: эта походка, сводившая с ума, синий цвет и алые-алые губы… Как она могла сохранять сейчас покой? Все, как в тот последний вечер… Робин медленно двинулся по коридорам здания, наблюдая, как быстро удаляется от него женщина. Слишком много ненужных мыслей возникло у него в голове. Синий атлас, темный, насыщенный, подчеркивающий все изгибы тела, заставляющий растерять дыхание и выдержку, когда она поворачивается спиной: там неглубокий вырез, на шее завязки из такой же струящейся и гладкой ткани, как и ее кожа на ощупь. До одури хочется прикоснуться к атласу ее кожи, к шелку волос, к алым манящим губам… Рано. Библиотека освещена слабо: только камин в этот ноябрьский вечер да приглушенный торшер в углу. Он давно сбросил пиджак: с ней всегда жарко. Женщина склоняется над столом, прогибаясь в спине, оставляя место для фантазии в открывшемся глубже вырезе на груди, уверенно держит кий между пальцами и посылает шар в лузу. Напряженно следит за его траекторией и проигрывает. Робин не выдерживает своего наблюдения и подходит к ней. Рука самовольно пробегает по оголенному участку между лопатками, вызывая мелкую дрожь в женском теле, но Регина пытается скрыть это. Она знает: если он сейчас ударит точно – проиграла ему желание. Зеленый стол, затянутый шерстяной тканью, стал их сегодняшним полем боя. Безмолвно мужчина приобнимает ее сзади и аккуратно вынимает кий из тонких пальцев. – Готова проиграть? – шепот у самого уха будоражит. Тепло от невесомого касания его пальцев расходится по ее коже со скоростью света. Он не старается избежать легких соприкосновений их тел, но и не допускает большего. – Что такое проигранный бой в выигранной войне? – алые губы шепчут в ответ, но головы женщина не поворачивает, послушно выпускает инструмент их соревнования из рук. Робин не отвечает, завороженный хрипотцой в ее голосе и таинственной интонацией. Отступает, чтобы сделать удар. Внимательный взгляд в темные глаза. Ее грудь поднимается выше от взволнованного вдоха. Не важно, как закончиться вечер, они оба знают как... Еще один взгляд – на зеленый стол, но синий атлас напротив отвлекает, не дает сосредоточиться. Усилием воли он переводит глаза на шар, прицеливается и просчитанным ударом пускает его в полет по зеленому ковру. Две пары глаз смотрят, как шар отталкивается от противоположного борта, катится через весь стол и падает в лузу. Победно Робин поднимает голубые глаза, на его щеках появляются ямочки: он не скрывает своего торжества. Регина ждет. Не выпуская жезл победителя, он вновь обходит бильярдный стол, медленно приближается к женщине, заставляя ее напряженно угадывать свои действия, пытаться прочитать по глазам намерения. Ей кажется, что он сейчас нападет на нее с поцелуем и губы приоткрываются сами. Она вся замирает, не вдыхая, пока мужчина преодолевает несколько шагов между ними, и лишь водит глазами, стараясь распознать, каким будет его следующие движение. Но Робин только подходит вплотную, сохраняя несколько сантиметров своей выдержки, и склоняется теперь к ее правому уху. – Что такое война, если не игра? – она не сразу находится с ответом, на миллисекунду на дне карих глаз, что при тусклом освещении поглощают своим мраком, вспыхивает смущение, и снова затихает, уступая место более сильным чувствам. Аромат, исходящий от нее, путает мужчине сознание. Это ее любимый эликсир, делающий женщину только таинственней и роскошней: что-то от листьев бананового дерева, фиалки, магнолии. И название какое-то мистическое, ведовское, но ускользает от него. – Не боишься заиграться? – близость мужчины и его дыхание заставляют неровно дышать ее саму. Робин довольно усмехается. – А может хочешь этого, потому и не загадываешь желание? – Загадываю. Если ты тоже хочешь станцевать мне стриптиз, – взмах ресниц и ее губы невольно приоткрылись от наглого предложения Робина. – Сейчас. На столе. Твой долг. И бесконечный каскад реплик в безмолвном разговоре глаз. Руки уже не спрашивают – подхватывают за ягодицы и усаживают женщину на борт стола. Она замирает, а потом улыбается краешком губ, глазами, и он понимает, что ее проигрыш может дорого ему обойтись. Женщина небрежно сбрасывает туфли на пол, не разрывая зрительного контакта, и принимает его условия. Медленно руки соскальзывают по гладкой ткани платья, лаская ее бедра. Регина цепко хватает кий, прислоненный рядом, и поднимается во весь рост. Робин отходит на несколько шагов: он хочет видеть ее всю, не упустить глазами ни одной детали, следить за движениями и сам потеряться в полумраке. Языки пламени в камине прикасаются к женщине своими отсветами, ласкают и боготворят. Временами кажется, что она танцует не для него – для себя: так раскованно двигается гибкое тело, опирается на тонкий деревянный кий, сильнее прогибаясь в пояснице. Она прекрасно знает, как невыносимо ему сейчас представлять свои руки на оттопыренных ягодицах и, продолжая соблазнять, проводит рукой вверх от талии, по груди к шее и развязывает бант, удерживающий платье на плечах. Завороженный Робин смотрит, как падают блестящие атласные ленты, и во рту становится сухо, а в комнате – душно. Но Регина продолжает играть, складывает алые уста колечком и невинно водит пальчиком туда-обратно, не замечая ничего вокруг. Внезапно мускулистые руки обхватывают ее колени. От неожиданности вдох остается в груди. Кий выскальзывает из пальцев и с глухим звуком падает на поверхность стола. Его ладони не дожидаются разрешения разума – тянутся по стройным икрам его Королевы вверх. Вдвоем они замирают в неразрывном взгляде, синхронном вдохе, в одном на двоих жарком желании посреди холодного ноября. Ладони нащупывают кружево черного чулка и тянут его вниз по ноге, губы касаются женского колена, а ее пальцы путаются в почти платиновых волосах, привлекая к себе – ближе, ближе. На зеленую поверхность падает синий атлас и белый шелк, опускаются горячие тела в порыве неистово любить друг друга. Камин громко ухает, вторя звукам в комнате. Переплетение рук, ног, тел и спутанных волос приходит в себя медленно, не желая разделять неделимое. Заботливые, бережные руки переносят ее в прохладную постель, прижимая к крепкой мужской груди. Пальцы сильнее сжимаются на ее ребрах, но не причиняют боли. Она тянется ближе к мужчине, слыша ухом стук его сердца рядом – за какими-то сантиметрами мышц. Утро наступает после полудня. А за входной дверью его настиг синий вечер и алый закат. Мужчина вынырнул из сладостных воспоминаний уже на улице. Он и не заметил, как прошел долгий путь по коридорам главного офиса «КингМедикал» в обратную сторону. Свежий ветер потрепал волосы и разогнал ненужные мысли. Если он хочет добиться результата, то такие мысли и правда лучше гнать долой. Что она сказала? Падчерица ждет? Что ж, тем легче будет ее теперь найти.

***

Раннее утро обещало прекрасный погожий день. Машина мчала их за город окунуться в зелень и свежий воздух. Регина следила за дорогой сквозь лобовое стекло, а Маргарет, еще немного сонная, наблюдала, как быстро проносятся растущие по обочинам деревья, а дорога сливается в сплошную серую линию, и периодически прикрывала глаза. Она вернулась домой, все здесь было немного непривычным, но вспоминалось довольно быстро. И Регина была рядом. Девочка улыбнулась, взглянув на мачеху, с которой волей судьбы осталась в этом мире. Красивая, молодая, успешная она вызывала восхищение, облаченная даже в джинсы, майку и рубашку. По настоянию Маргарет они прихватили и ковбойские шляпы. – Проснулась? – Миллс улыбнулась ей. – Почти, – уклончиво ответила Маргарет. – Как дела компании? Ты вчера так ничего и не сказала. – Все как обычно, Мэри… Несколько неприятных встреч, – женщина вспомнила о Локсли и напряглась, – несколько вопросов в процессе решения, все как обычно, в штатном режиме, – она опять отвлеклась на секунду, бросив на падчерицу взгляд, – тебе это интересно? – Нет, не очень. Не люблю лекарства, хоть ты ими и занимаешься, – она усмехнулась. – А как вчера прошел твой визит? – по приезде домой пару недель Маргарет обязательно уделяла посещению старых друзей и знакомых. – Как себя чувствует Джоанна? – Она испекла черничный пирог для меня… Не то, что твой яблочный... – Регина вопросительно поглядела на падчерицу и приподняла брови. – Но у нее болят колени и ей тяжело ходить… – Джоанна растила тебя, не удивительно, что она скучает, – нянька заботилась о девочке до семи лет, пока Леопольд не женился на Регине. – Но, возможно, мое «занятие лекарствами» как-то сможет ей помочь? – Это было бы чудесно, Регина. – Значит на днях я займусь этим. Что еще изменилось за время твоего отсутствия? – У нее небольшой, но очень уютный домик теперь. Джоанна показала мне свой сад, там так много разных цветов! И все утопает в зелени плюща! – Хм, так может зря мы едем в конюшни? Займешься садоводством? – улыбнулась восторгу Маргарет женщина. – Нет-нет! Я сгораю от нетерпения: хочу увидеть, как у нас тренируют лошадей, – сразу же заверила ее девочка, принявшая шутку всерьез. – Я думаю, мы сегодня все увидим: тренировки, кормление, отдых. А потом как-нибудь посетим знаменитое Хьюстонское родео, и ты станешь жокеем, – они рассмеялись такому предположению. – Так я и поверила, что ты позволишь мне скачки на быке! – Нет, не позволю. Но о лошадях подумаем… А родео – это не только скачки, это еще и фермерская ярмарка, цирк, спортивные состязания, концерт, огромный торговый центр народных ремесел и даже зоопарк. Есть на что посмотреть. – Ну да, там даже поросячьи бега проводятся… Только, живя почти рядом, мы так и не посетили его ни разу… – Маргарет закатила глаза. – А ты хорошо катаешься? – Ну, когда-то я умела… – у глаз женщины вновь появились улыбчивые морщинки. – Даже кентеровала лошадей как-то… – Ну давай, завали меня незнакомыми терминами… – сгримасничала недовольно девочка. – Кентер – это вид шага лошади, почти как галоп, – в более подробные объяснения Регина решила пока не вдаваться. – Я сегодня его увижу? – Думаю, да. Смотри, мы почти на месте. – Сейчас мы увидим лошадей! – Маргарет ликовала. Машина свернула на грунтовую дорогу, что вела к обширным конюшням, еще более обширному зеленому пространству вокруг и видневшемуся краю леса. Вопреки надеждам Регины в выходной день они здесь оказались далеко не одни. Массивный джип занял место на площадке между остальными машинами. Маргарет первая выбралась из салона, пока мачеха глушила двигатель, и достала шляпы. – Надевай, Регина, ну же! И клетчатую рубашку! Тебе нельзя сгореть на солнце, правда? – Маргарет хитро прищурилась и женщине пришлось подчиниться. – Ох, Мэри, – мачеха закатила глаза, – не рубашка определяет хорошего наездника… Пойдем посмотрим тренировки лошадей. За прошедшее на свежем воздухе полдня Регина устала. Маргарет где-то с персональным тренером училась обращаться с лошадью, конечно, о посадке в седло сегодня не могло быть и речи, но, по крайней мере, падчерица удовлетворит свое любопытство и, может быть, даже запомнит что-то. А будет ли она заниматься верховой ездой… Здесь женщина не бралась предсказывать. Но ее саму измучило ожидание и вынужденное бездействие. И жара. Хотелось прохлады, тени деревьев, ветра и успокоения. Основные тренировки уже закончились, они все увидели – хотелось отдохнуть. Все прибывающие посмотреть на животных люди раздражали. Здесь не было недостатка в пространстве, но всем им понадобилось собраться у левады с наивными жеребятами. Женщины и дети умиленно наблюдали за животными, некоторые пытались их кормить, но вся эта толпа гудела, переговаривалась, хохотала, бесила ее. Решение пришло из проблемы. Как она раньше не догадалась? Женщина направилась к конюшне, высматривая нужного человека. Она нашла его внутри.

***

В выходной день в парке было много гуляющих подростков, бабушек и мам с детьми, студентов, влюбленных. Погода баловала теплом. Толпа позволяла затеряться и почувствовать себя отдельно от всего мира. Тут же расположились торговки мелочевкой и посредственные художники, изображающие отдаленную копию оригинала минут за пятнадцать. У брызгающего струями фонтана, засмотревшись на воду, стояла в ожидании женщина. Потертые джинсы и легкая блузка делали ее младше, чем она была на самом деле. Мужчина, подошедший сзади, обвил ее талию руками, оставив поцелуй на ушке. – Я нашел тебя, – он удовлетворенно улыбался. – Что за срочность? Обычно ты осторожен в выборе места встречи, – она положила свои пальцы поверх рук, обнимающих ее, но еще сохраняла настороженность. – Среди бела дня, в парке, что-нибудь хорошее случилось? – Разве мы не можем позволить себе насладиться летним деньком, как остальные люди? – мужчина крепче прижал женское тело к себе. – Грэхем, – она повернула голову и заглянула ему в глаза, – выкладывай. Что? Мужчина виновато опустил глаза и разнял руки. Но в следующие мгновение на шее блондинки замкнулась золотая цепочка с подвеской. – Ты… Грэм, спасибо, – она кокетливо улыбнулась и потянулась, чтобы коснуться губ мужчины поцелуем. Но он не позволил ей так быстро отстраниться, захватив в объятия и целуя до тех пор, пока она не начала отталкивать его. – Спасибо. Но почему вдруг? – Хочу сделать приятно любимой женщине. Можно? – пальцы медленно гладили длинные светлые волосы, на которые попадали мелкие капли воды из фонтана. – Мне надоело делить тебя с ней, – протянула женщина. – Придется еще потерпеть, – его руки путешествовали ниже ее спины. – Но ты работаешь на нее, а пока это так, ничего не изменится, – она капризно надула губки. – Эмма, – мужчина поднял ее подбородок и чмокнул, – ты же знаешь, как мне надоело такое положение вещей. – Еще полгода назад тебя все устраивало, разве нет? Она красивая, эффектная, она главный акционер… – Гумберт накрыл ее губы своими, и, кроме невнятного мычания, блондинка больше никак не смогла возмутиться. А потом сдалась и перестала сопротивляться. – Я надеялся, мы погуляем по парку, покатаемся на аттракционах, – выдохнул мужчина, когда наконец перестал терзать тонкие губы. – Тогда в комнату страха! – воскликнула блондинка, увлекая его за собой.

***

– Нет! Эта лошадь будет первой, точно вам говорю! – худощавый брюнет держал за поводья серую кобылу. Он и еще двое мужчин отошли подальше от конюшни, чтобы посмотреть ее в действии. – Ты видел, только что она пришла второй в общем забеге? – с ним заспорил низенький мужчина с густой бородой и сварливым выражением на лице. – А станет первой! Андалузская порода меня еще не подводила! Они очень подвижны и быстро учат сложные движения, всякие там повороты на бедрах, – мужчина был непреклонен в выборе фаворита. – Ты еще скажи, какой длинны должна быть грива и хвост! – На Всемирных конных играх две андалузские лошади получили бронзовую медаль. Эта же команда взяла серебро на летних Олимпийских играх! За этой породой – победы! – Киллиан гладил серую морду, заглядывая в умные глаза. – Другие варианты для тебя не существуют? – Слушайте, цены на них взлетели после аукциона... лошадь по имени Любовное зелье ушла с молотка за два с половиной миллиона долларов… Кроме того, андалузские лошади – настоящие звезды большого кино. – Любовное зелье самое оно… – разумные доводы пролетали мимо ушей оппонентов. – Ну да, как же их морды еще не висят в Голливуде? – мужской смех разнесся по полю. – Джонс, ты всегда лучше разбирался в лодках, чем в лошадях и ставках, – смеясь, произнес высокий, крепко сложенный мужчина рядом с ним. На солнце его волосы отливались платиной. – Или, на худой конец, в женщинах. – Или в стрельбе, – добавил их спутник, провернув на пальце пистолет. Пузатый коротышка насторожил товарищей. – Лерой, откуда? – Просто захватил с собой, надо же попрактиковаться! Здесь же открытый простор! – он был так воодушевлен перспективой стрельбы, что не заметил обеспокоенности двух других мужчин. – Здесь нельзя практиковаться в стрельбе, Лерой. Тем более из огнестрельного оружия: конюшни рядом, ты распугаешь лошадей, – его надо было образумить, пока не натворил бед. – Так что? Они же там уже привязаны все внутри? Я же никому не причиню вреда, – не сдавался бородатый мужчина. Его осенила догадка. – О! Можно в воздух! – Нет, Лерой! – в один голос закричали его спутники, но было поздно. Звук раздавшегося выстрела оглушил их. Кобыла в руках Джонса взмыла на дыбы и громко заржала. Краем глаза единственный среди них блондин заметил, как недалеко от них также испугавшись громкого звука, стал на дыбы вороной конь с каким-то мальцом на спине. Как в замедленной съемке он видел, что Киллиану удалось удержать серебряную, а вот маленькому наезднику верхом на черном скакуне повезло меньше – с его головы упала широкополая ковбойская шляпа, и сам он еле удержался, чтобы животное его не сбросило. А потом жеребец понес. Выхватив у Джонса поводья успокаивающейся серой красавицы, мужчина вскочил в седло и пустил ее галопом, чтобы спасти всадника. Как давно она не испытывала этого потрясающего чувства! Чувства свободы! Ветер бил ей в лицо, когда она пускала животное рысью, воздух овевал ее тело и тело коня, неся им обоим желанную прохладу и движение. Вороной жеребец был хорошо объезжен и слушался малейшего движения. Ровная черная окраска туловища, гривы и хвоста коня сразу покорила Регину. Она успокоилась сама, успокоилось и животное под ней. Тревоги относительно дел в компании, Грэма, Локсли – все ушло и растворилось во время этой прогулки. Сейчас она чувствовала себя продолжением этого великолепного существа, контролируя каждый его шаг, чувствуя его спиной и ягодицами. Копыта мягко опускались на зеленый покров, даже не нарушая его целостность таким шагом. Шагом они въехали под сень леса. Здесь было еще прохладней и тянуло влагой – без болота не обошлось и в этом уголке. Летний зной застывал, остановленный кронами деревьев, так что становилось почти холодно. Глаза медленно привыкали к тени после яркого солнечного света. Ветви плотно смыкались над головой, но достаточно высоко для того, чтобы оставаться в седле. Ели здесь смешались с лиственными деревьями, и тихий шелест потревоженных верхушек деревьев звучал гармонией для утомленного городского уха. Закончить верховую прогулку Регина решила лишь, когда почувствовала, как с непривычки болят мышцы. В седле приходилось двигаться вверх и вниз, подстраиваясь под движения скакуна. Внутренняя часть бедер, ноги и ягодицы уже изрядно потренировались. Хорошо еще, что она догадалась захватить бриджи для верховой езды – в джинсах покататься бы не удалось без натираний и синяков. Медленно они брели обратно в конюшню, оставив позади подаривший свежесть лес и часть широкого луга. Не доезжая до конюшен, она заметила троих мужчин, что оживленно спорили. За крупом лошади не было видно их лиц, но она приблизилась настолько, что уже отчетливо слышала голоса, которые из непринужденно-шутливых резко стали обеспокоенными. Суть разговора ее не интересовала, но объезжать, чтобы совсем с ними не встретиться, было слишком далеко, и Регина решила ехать прямо. Вдруг один из них поднял руку вверх, и прозвучал выстрел. Вороной конь под ней поднялся на дыбы. Регина только мертвой хваткой успела вцепиться в поводья. Бедра изо всей силы сжали его бока, женщина перестала дышать, когда показалось, что сейчас животное сбросит ее. Инстинктивно она наклонилась вперед, цепляясь за гриву, и – о чудо! – заржав, скакун опустился на передние ноги. Но переводить дух было рано: животное рвануло с места, не подчиняясь ее командам. Ветер свистел в ушах так, как еще никогда. Шляпа упала с головы, когда Регина сама чуть не полетела на спину, но лучше потеря головного убора, чем травмы, возможные при таком падении. Глаза хотелось зажмурить, а тело прижать к холке животного, но она знала, что нельзя, и всеми силами пыталась сдержать и успокоить обезумевшего зверя. Села глубже в седло, пятки вниз, плечи назад, но несколько одержек не вызвали никакой реакции. – Держись! – где-то позади нее послышался мужской крик. Она оглянулась и чуть не выпала из седла от еще одного шока: ее догонял Робин на той самой серой лошади, за которой прятался выстреливший мужчина. Локсли на мгновение показалось, что глаза обманывают его: хрупким наездником оказалась женщина. Регина. Вот почему он не мог нигде найти ее. Опытный глаз заметил, что она пытается резко уйти на вольт, чтобы заставить жеребца остановиться. Но слишком мало пространства оставалось до кромки леса – там на такой скорости таилось гораздо больше опасностей для наездницы на неуправляемом животном. Он почти поравнялся с ней. – Бросай стремена! Регина! – мужчина скакал рядом и почти мог дотянуться до нее. – Бросай и дай мне руку! Она только бросила взгляд на него и на приближающиеся деревья, где совсем недавно ездила верхом. – Нет! – Регина, нет времени пререкаться! Дай руку! Глаза на него – на деревья, что были уже слишком близко. Регина освободила ноги от стремян, наклонила корпус вперед и ухватилась одной рукой за черную гриву, чтоб создать дополнительную точку опоры. Вторую ее ладонь крепко сжал Локсли и рывком вытянул из седла, перекинув через свое и останавливая лошадь. Черный красавчик помчалась дальше один. – Держись! Какого… Регина? – она попыталась спрыгнуть с еще скачущей лошади Робина и, не удержав равновесия, упала на спину. Робин спешился и подскочил к ней. – Ты в порядке? Ушиблась? Зачем ты прыгала? – Я спра… вилась бы... и сама, – дыхание не восстановилось, – не помню... чтобы просила о помощи, – она еще не пришла в себя, тело болело, но промолчать не могла. Женщина попыталась встать, но сильные руки удержали ее в горизонтальном положении. – Ты убиться захотела? – он был очень зол, ощупывая ее руки и плечи на предмет повреждений. На миг показалось, что уже видел эти черные волосы и обескровленное лицо на фоне зеленой травы, слышал тяжелое дыхание и заглядывал в темные и днем глаза. Дежавю отступило перед ее сердитым голосом. – Я не нуждаюсь в твоей помощи, убери руки! Что ты вообще сегодня здесь делаешь? – она оттолкнула его от себя и снова попыталась сесть. – Что я здесь делаю – так это спасаю твой зад! – Робин не сдался и прощупал ее шею, затылок, волосы. Почувствовал что-то мокрое на пальцах. – У тебя кровь, – он показал красные капли ошарашенной брюнетке, – на затылке. Я отвезу домой. – Нет, – она не почувствовала пореза, когда падала, только удар о землю. Теперь потрясение от происшествия подкрепилось шоком от своей крови на его пальцах. – Нет. – Да. Тебе нельзя садиться за руль, – женщина пыталась встать на ноги, не обращая внимания на попытки Локсли ее остановить. Она поднялась и ухватилась за него рукой: мир перед глазами закружился. Робин обнял брюнетку за талию, притягивая к себе. Она пахла чем-то давно знакомым, и этот аромат делал ее еще более чувственной и мистичной. Фиалка, магнолия, тубероза... Ее любимый «Хеллоуин» остался неизменным. – Тебе нужно лечь, – не терпящий возражения тон раздражал, но тонкие пальцы сильнее сжали его рубашку. – Ро… – в глазах потемнело, пальцы разжались и женщина рухнула бы вниз, если бы не его сильные руки. – Регина! Регина! – обрывками она слышала обеспокоенный голос, зовущий ее. Руки, заботливые, бережные руки подхватили ее и понесли. Прижали к крепкой мужской груди, не отпускали, не давали освободиться. Не было сил сопротивляться. Ему. Мужские пальцы сильнее сжались на ее ребрах, но не причинили боли. Голова сама опустилась на его грудь, выискивая сердцебиение. Сердце стучало размеренно и громко, убаюкивая своим ритмом. Мужской аромат свежего парфюма, почти стертый за день и смешанный с его естественным запахом, путал сознание. За этой грудой мышц, этой крепостью даже сильные порывы ветра не беспокоили ее, не теребили темные пряди и не обжигали кожу. Какое-то стремительное движение его тела влекло с собой. В этом кольце рук она почувствовала себя в безопасности, просто дышала и не думала ни о чем.