Евгенические войны. Книга Первая.

США, Нью-Йорк, Восточная 68-я улица, 811, офис 12-Б. 13 марта 1974 года. Вихри синего тумана наполнили пустую камеру хранилища. Пустую на данный момент, естественно. Через несколько секунд из облака показалась запыхавшаяся девушка, а следом мужчина постарше с кошкой на руках. Вот мы, наконец, и дома, подумала Роберта, пройдя в комнату. Лампы на потолке автоматически вспыхнули, осветив опрятное помещение, обставленное современной мебелью. Несколько обрамлённых картин, в основном посвящённых кошкам, висели на стенах, за исключением той, что была целиком занята книжными шкафами из кедрового дерева. Роберта вздохнула с облегчением; как приятно вернуться! Она ещё не отошла от стремительного бегства из Восточной Германии. Только секунду назад она и Севен неслись по пустынному берлинскому переулку, преследуемые по пятам тамошними пограничниками; хорошо ещё, что Гэри удалось транспортировать их оттуда как раз вовремя. А охранники-то, небось, до сих пор ломают головы над нашим внезапным исчезновением, сверкнуло в голове Роберты. Так им и надо, нечего начинать пальбу, не разобравшись, кто мы такие! По завершении спасательной миссии мерцающий лазурный дымок рассеялся. Тяжёлая железная дверь закрылась, запоры повернулись и щёлкнули. Деревянные шкафы выехали из ниш по обеим сторонам кладовой, спрятав крепкую непроницаемую дверь за тремя полками, уставленными коктейльными бокалами. Пара секунд – и все следы тайного портала исчезли, так что кабинет Гэри Севена принял вид совершенно обычный и обманчиво лишённый какого-либо бросавшегося в глаза инопланетного оборудования. Изис проворно спрыгнула с рук Севена на плюшевую ковровую дорожку в ярких оранжевых тонах, где немедленно приступила к очистке своей шубки от запаха Восточного Берлина. Освободившимися теперь руками Севен извлёк из внутреннего кармана пиджака простой конверт и положил его на чёрный полированный стол. - Удачная выдалась ночь, - прокомментировал он, ослабив галстук, и обернулся к Роберте. - Кстати, кто был этот довольно взбудораженного вида парень с ножом? - О, просто заурядный сумасшедший персонаж из фильмов ужасов, - девушка, расстёгивавшая плотное зимнее пальто, пожала плечами, а затем плюхнулась на удобный оранжевый диван у дальней стены. Под пальто на ней были красный свитер с высоким горлом и выцветшие джинсы. - Жалко, что мы вынуждены были оставить в покое этого ненормального. - Подозреваю, что восточногерманские власти обойдутся с ним весьма жёстко, - заверил Гэри, - особенно если сделают козлом отпущения за наше несанкционированное посещение русского посольства. Он скинул пиджак и повесил его на спинку тёмного велюрового кресла у стола. - В любом случае у нас были более важные дела, чем искоренение уличной преступности. Ловля мелких психопатов не то, на что направлена наша миссия. Почему-то я так и предполагала, сказала себе Роберта, хотя ей и не улыбалась перспектива не знать, что там дальше случилось с тем типом. Ну ладно, уверена, что, так или иначе, но по заслугам он получит. Севен уселся за стол и достал из конверта тонкую пачку бумаг. Его брови сосредоточенно сходились на переносице по мере изучения документов, которые, как бы он сам сказал, были просто «позаимствованы» в русском посольстве. Судя по угрюмому виду, прочитанное ему явно не нравилось. Роберта уже подумывала обратить внимание Севена, что стукнуло почти 8-30 вечера по восточному поясному времени. Честно говоря, она склонялась к тому, чтобы закончить так называемый рабочий «день» и поехать домой, в свою квартирку в Вест-Вилледж. Однако вместо этого она перевела свои часы на нью-йоркское время и ждала, когда же босс закончит разбирать похищенные материалы. Плохо ли, хорошо ли, но смена часовых поясов была частью работы, если даже подобная вредная чехарда и сбивала суточные ритмы её организма. Вот у меня сейчас будет ужин, или завтрак, или ещё что? – строила она догадки, листая от нечего делать журнал «People», взятый с журнального столика рядом с диваном. Хм, хотелось бы знать, так ли хороши эти «Челюсти», как о них пишут... Она как раз заканчивала читать одну мрачную статью об Уотергейтском скандале, когда Гэри Севен оторвался от русских бумаг. Он безучастно уставился на одну из картин, очевидно пребывая в глубокой задумчивости. - Плохие новости? – робко спросила девушка; несмотря на работу бок о бок с конца 60-х, её загадочный работодатель всё равно оставался невыносимо скрытным. - Возможно, мисс Линкольн, - ответил он. В тоне этих слов чувствовалось беспокойство, а черты мужественного лица заострились. – Если верить этой секретной информации, русские лишились нескольких самых лучших генетиков и биохимиков. Павлинко, Лозиньяк, Малинович... в прошлом году или ранее пропали без вести с полдюжины советских исследователей в этой области. - Может, перебежали? – высказала предположение Роберта. - Всё может статься, но к кому? Мне известно, что ни один из пропавших неизвестно куда учёных не был завербован американцами или любой другой крупной западной державой, - глаза Севена смотрели на Роберту с очень мрачным выражением. - К сожалению, эти последние исчезновения лишь часть гораздо более обширной и зловещей картины. Не только они – и другие ведущие учёные, в особенности те, кто специализируется в области прикладной генной инженерии, будто бы стёрты с лица Земли. Севен замолк, позволив Роберте осмыслить только что услышанное. Генная инженерия, вот как, - размышляла она. Ей была знакома основная идея, главным образом по газетным статьям и нескольким научно-фантастическим романам, но девушка полагала, что современной науке нужны ещё годы и годы, чтобы на деле быть в состоянии вмешиваться в ДНК кого-либо. С другой стороны, большинство людей на Земле ни сном, ни духом не ведало о внеземных социальных работниках или мгновенном переносе материи… - И что же вы обо всём этом думаете? – с опаской спросила она Севена, будучи не совсем уверена, что хочет знать ответ. - Независимо от того, были ли похищены пропавшие учёные или они исчезли по собственной воле, - проговорил Севен, - я думаю, что где-то существует некий очень серьёзный генетико-инженерный проект. Под воздействием тревоги морщины на его лице обозначились ещё резче. - Это может иметь крайне нежелательные последствия. Ваши люди даже близко не готовы к такого рода манипулированию своими генами. Почему каждый раз, когда человечество готово напортачить, так сразу "мои"? – уже не в первый раз задала себе вопрос Роберта. У Севена была раздражающая привычка забывать, что он тоже человек, даже если как он сам, так и поколения его предков выросли где-то на странной чужой планете. Она не могла удержаться от соблазна чуть-чуть подколоть Гэри. - Поправьте меня, если я ошибаюсь, - начала она, - но разве вы сами не продукт направленной селекции причудливых мастеров по части генетики? Это точное наблюдение не смутило Севена; чёрт возьми, его сверхъестественное спокойствие даже нисколечко не дрогнуло! - Это совершенно другая ситуация, - ответил он с полным убеждением. Неуверенность в себе не относилась к числу личных недостатков Инспектора 194. - Мои покровители знают, что делают. - В отличие от нас, примитивных землян XX века? – докончила его мысль Роберта, являя собой картину праведного негодования остальной части человечества. Она полувоинственно скрестила руки на груди и просверлила взглядом своего босса. - Совершенно верно, - подтвердил тот как ни в чём ни бывало. Было время, ещё в период раннего знакомства с Гэри Севеном, когда она могла бы принять на веру эти слова и положиться на его превосходные знания подобных вопросов, но не теперь. - Чёрта с два! - возразила она. – И вы должны понимать это лучше, чем кто-либо другой. Почему мы, люди, не имеем права тоже улучшить наши хромосомы, если нам это нравится? Это что, большое преступление? К её радости - и лёгкому удивлению - Севен снизошёл до серьёзного разговора. - Проблема и опасность, мисс Линкольн, заключается в той или иной форме геноцида, и во вполне реальной возможности генетической войны. Галактическая история учит нас, что когда-то какой-либо вид преуспевает в создании «превосходящей» версии самого себя, оттуда только шаг до того, чтобы рассматривать всех остальных особей данного вида, как недостойных, устаревших, и, в конечном счёте, предназначенных для одноразового использования. Точно так же, как основная масса их современников часто считают генетически или кибернетически модифицированных монстрами, подлежащими истреблению, - он с грустью покачал головой. – Такая уродливая трагическая ситуация уже уничтожила несколько цивилизаций и видов, о чём я хотел бы напомнить. Войксианцы. Форма жизни из Дельта-квадранта - райолы. Миньо. Борги… - Ладно, поняла, - сказала Роберта, сдаваясь. - Спасибо за этот урок истории. Однако, в каком-то смысле, объяснение Севена было скорее обидным, чем удовлетворительным. - Но это не совсем справедливо. Вы всегда выигрываете в споре, приводя аргументы и ссылаясь на инциденты на планетах, о которых я никогда не слышала, и что вряд ли смогу проверить, - и она с любопытством посмотрела на него через всю комнату. - Откуда я знаю, что половину этого вы сами не придумали? Судя по ответному взгляду серых глаз, такое предположение Севена позабавило. - В этом, мисс Линкольн, вы просто должны довериться мне. Разлёгшаяся на спинке велюрового кресла Изис мяукнула в знак одобрения. А вот в этом нет ничего удивительного, уныло вздохнула девушка. У неё и раньше возникало подозрение, что вездесущая чёрная кошка знала о Севене больше неё, Роберты; теперь же она была в этом уверена. Да, но у меня есть противопоставленные пальцы, а у неё - нет, по крайней мере, не на данном этапе эволюции. Даже после 6-ти лет работы с Севеном (и Изис) Роберта удручающе мало знала о таинственных пришельцах, стоявших за этой парочкой. Только то, что около 6 тысяч лет назад они забрали пра-пра-пра-предков Гэри, развивали и обучали неисчислимые поколения их потомков, а затем послали старину Инспектора 194 обратно на Землю, дабы удержать его родственников по виду Homo sapiens от начала Третьей мировой войны. Всякий раз, когда она спрашивала Севена о его покровителях Там, Наверху, он говорил, что ничего больше ей знать и не нужно, что невиданный уровень познаний и возможностей Иджис (как он их иногда называл) никак не будет способствовать ей на заданиях, а вот всякие инопланетные приспособления могут попасть не в те руки. Может, оно и так, в какой-то степени соглашалась Роберта; просто ей очень бы хотелось знать, на кого она в конечном счёте работала – на рой супер-интеллектуальных насекомых, или стаю птиц или скопление гигантских мозгов. Хотя с такой же вероятностью годилось бы предположение о наличии у них усов или хвостов, думала она, поглядывая с подозрением в сторону Изис. В один прекрасный день, поклялась она, ей удасться вырвать правду из Севена, но сейчас, однако, было не похоже, что настало подходящее время для настойчивых вопросов. У босса на уме были более неотложные дела, такие, как эти ушедшие в необъяснимую самоволку почитатели хромосом. Наконец Севен взглянул на часы. - Ну, ладно, - неохотно сказал он. – Сегодня мы ничего больше сделать не сможем. Однако, начиная с завтрашнего дня, выяснение того, куда подевались эти учёные, наш главный приоритет. Он откинулся на спинку стула, потирая лоб пальцами в редком человечном жесте уязвимости и усталости. - Если повезёт, - вздохнул он, - мы сможем пресечь этот опасный эксперимент в зачаточном состоянии, прежде чем он зайдёт слишком далеко. В ответ на это Роберта подумала, что, вероятно, по-прежнему не может постичь каких-то, более отдалённых последствий дела Безумных Учёных, которые заставляли Севена так забеспокоиться, но надеялась, что в любом случае чутьё его не подводило. Лишь бы не было слишком поздно. *** База Кризалис. Место расположения засекречено. Естественный отбор самое эффективное средство эволюции, но занимает очень уж много времени, особенно когда речь идёт о внутриутробном периоде развития человека. Утомительные, как это иногда бывает, но необходимые генетические манипуляции неизмеримо ускоряли процесс, о чём доктор Сарина Каур постоянно себе напоминала, собираясь подвергнуть ревизии ещё один комплект человеческих эмбрионов. В случае удачи в нём не будет слишком много отбраковки, думала она, пристально изучая каждый отдельный зародыш под мощным электронным микроскопом. Стерильная лаборатория с кондиционированным воздухом напоминала сверкающую кухню в стиле хай-тек. Чёрные кислотоупорные столешницы сияли, как отполированный обсидиан, на фоне ярких стен цвета манго. Оборудование, начиная от простых колоночных хроматографов и кончая сложными жидкостными измерителями ионизации, размещалось на столах вперемешку с чашками Петри, словно заполненными агар-агаром, и сложенными нитроцеллюлозными фильтрами. Запасные пробирки, мензурки и пипетки были аккуратно уложены на открытых полках над счётчиками; высокий, блестящий, стального цвета лабораторный стул давал отдых ногам Kaур, пока она изучала эмбрионы. Традиционная индийская музыка - рага – тихо играла в фоновом режиме, снимая напряжение долгого рабочего дня. Несмотря на усталость, тридцатилетняя женщина-учёная испытывала несомненное чувство удовлетворения от хорошо выполненной работы. Выстроившиеся перед ней два десятка стерильных чашек с эмбрионами, каждый не более нескольких миллиметров в длину и находящийся в искусственной питательной среде её собственного изобретения, были венцом долгого и скрупулёзного процесса. Отбор и эксперименты были непосредственно направлены на создание человеческих эмбрионов, генетически более совершенных, чем те, что получаются случайной комбинацией генов при обычном методе воспроизводства. Процесс начался с вызова суперовуляции у всех женщин-добровольцев проекта, в том числе у неё самой. Многочисленные и разнообразные яйцеклетки, полученные в результате этой процедуры, затем были искусственно оплодотворены и инкубированы при температуре точно 37 градусов по Цельсию, то есть температуре тела. После получения яйцеклетки были тщательно проверены на наличие широкого спектра генетических дефектов или нарушений, при этом все дефектные немедленно утилизовались. Каур гордилась тем, что, с помощью своих коллег, разработала методику, основанную на критериях отбора куда более жёстких, чем просто биологические. Для улучшения Природы, в конце концов, и надо было быть жёстче и беспощаднее, чем она сама, чтобы дать жизнь только самым перспективным генетическим комбинациям. Однако в результате такого раннего скрининга лишь гарантировалось, что потомство будет свободно от определённых наследственных болезней. Похвальный результат, что и говорить, но стоявший неизмеримо ниже того, на что претендовал проект. Недостаточно было вывести просто совершенный образец обычного человека; нет, Кризалис замахнулся на создание новой породы мужчин и женщин, расы, заметно превосходящей любого из живших прежде или теперь. А для этого требовалось добавление новой информации и кодов в программу, хранящуюся в генах и ДНК каждой яйцеклетки. Общепринятая точка зрения того времени состояла в том, что современной науке потребуются десятилетия для успешного проведения подобных процедур, но здесь, в Кризалисе, блестящие умы Сарины Каур и ее группы учёных, не скованные ни вмешательством властей, ни опасениями обывателей, уже продвинули искусство и науку генной инженерии гораздо дальше, чем можно было даже представить. Когда-нибудь, думала она, мир будет потрясён тем, каких высот мы смогли достичь. Взять, к примеру, тот беспрецедентный факт, что они научились неоднократно клонировать каждый отобранный зародыш, тем самым увеличивая шансы на успешную гибридизацию позже. Традиционная наука утверждала, что оплодотворенная яйцеклетка может быть клонирована только дважды прежде, чем придёт в негодность, но Каур лично разработала способ получения десятка идентичных копий одного яйца. Это и было ключом ко всему дальнейшему, напомнила она себе; прикладная генетика неизбежно должна была в определённой степени учитывать вероятностность прежнего метода проб и ошибок, наследственность была, в общем-то, игрой в рулетку. Но, получив достаточно большое количество идеальных яйцеклеток, шансы достижения желаемого результата резко увеличились - особенно если гении в области биологии и генетики, участвовавшие в проекте, чётко знали, какие изменения они хотели внести в стандартный геном человека. Особые фрагменты ДНК, построенные с нуля из соответствующих аминокислот, а затем размноженные полимеразной цепной реакцией, были сращены в бактериальные плазмиды, действовавшие как векторы для внесения рекомбинантных генов в ядра клеток собственно зародыша. Не каждая плазмида, нёсшая нужный ген, успешно встроилась в ДНК оплодотворённой яйцеклетки, не говоря уже о том, чтобы оказаться точно в нужном месте в последовательности кодонов, но для этого и нужны были все эти копии. Гибридизованные таким образом зародыши были пропущены через процедуру вторичного скрининга, и в итоге было получено необходимое количество образцов для следующего этапа генетической модификации. В целом процесс шёл по пути введения в основной генотип человека семи различных улучшений. Одна из таких модификаций ускоряла формирование критических нервных путей, тем самым повышая интеллект. Другая, небольшая перестановка в комбинации особых пар человеческих генов, была, как обнаружилось, способна существенно повысить эффективность легких и дыхательной системы в целом; в то время, как добавление одного нового адаптированного гена, первоначально полученного из ДНК африканской гориллы, вызывало увеличение мышечной плотности и упругости. И теперь, после нескольких недель упорного труда, в том числе с использованием микроскопических радиоактивных зондов для подтверждения наличия отдельных генов в различных партиях модифицированных зародышей, осталось сделать только одно: исследовать этот, самый последний урожай генетически сконструированных эмбрионов. Проведённый с особым тщанием скрининг сотен опытных образцов свёл выбор до всего лишь двух десятков зародышей, которым затем будет позволено стать эмбионами в случае окончательного одобрения Сарины Каур. Только она сможет судить, кто из кандидатов будет подсажен суррогатным матерям, согласившимся доносить этих детей. Это будут, к гордости отряда мам-на-подмену, только наилучшие из наилучших, улыбнувшись про себя, подумала Сарина. Многие женщины, вовлечённые в проект, были просто инкубаторами, получившими весьма и весьма щедрое вознаграждение за сотрудничество и молчание; поскольку суррогатные матери не вносили никакого вклада в генетику потомства, Кризалис был не слишком переборчив, когда дело дошло до подбора дополнительных маток. Если женщина здорова, не употребляла наркотики и соглашалась на ежедневный медицинский контроль, она считалась вполне пригодной для вынашивания значительно превосходящего её, высшего существа, зреющего у неё в утробе. Однажды нам придётся всё-таки заняться разработкой действенной искусственной матки, мелькнула мысль у Каур. Это стало бы ещё одним, решающим шагом на пути научно обоснованного развития человеческой расы, не говоря уже о том, что сняло бы с проекта бремя постоянного привлечения всё новых суррогатных матерей. Она погладила живот, слегка выступавший под белым просторным халатом; наряду с почти любой женщиной – участницей Кризалис - она была рада добровольно предоставить своё тело в качестве чего-то вроде биологической чашки Петри, в которой будущее человечества росло день ото дня. Она поместила образец #CHS-453-X под электронный микроскоп, обращая пристальное внимание на то, как ведут себя пары хромосом во время клеточного деления. С одной парой явно было что-то не в порядке, и, нахмурившись, Каур увеличила масштаб. В объективе микроскопа парные хромосомы выглядели сегментированными чёрными червячками, соединенными посередине так, что каждая пара образовывала искривлённую букву X. За исключением одной пары. К своему огорчению, Сарина увидела, что кусочек одной хромосомы, казалось, оторвался и прицепился на свою же часть буквы Х, отчего пара выглядела отчётливо однобокой и несимметричной. - Боже правый, - вырвалось у женщины на языке пенджаби. Как же подобное могло пройти скрининг??! Она отодвинулась от окуляра и пометила эмбрион как подлежавший немедленному уничтожению. Наверное, предположила она, просто случайная мутация, из тех, что происходят спонтанно, ежедневно и ежечасно. Ну что ж; значит, не зря она просиживает здесь долгие часы, проводя финальное обследование эмбрионов в попытке отловить такие искажения, как это. К счастью, следующий образец, #CHS-454-X, не продемонстрировал никаких очевидных дефектов; сам плод, казалось, тоже развивался нормально. Созерцая крошечное пятнышко розовой протоплазмы, она не могла не удивляться изысканной структуре, скрытой в ядре каждой клетки: почти два метра волокон нуклеиновых кислот, способных вырасти в человека, который, возможно, когда-нибудь изменит мир. Так же, как и его старшие братья и сестры. В её воображении возникла картина воинствующего хаотичного мира за стенами этой тихой лаборатории, ежеминутно находящейся под угрозой катастрофы планеты, заполненной ошибающимися несовершенными мужчинами и женщинами. Если бы они только знали, подумала она с триумфом, что несёт завтрашний день!