Ад — это другие люди

У Бонни возникло ужасно знакомое чувство, когда она проснулась с ощущением боли и дезориентации в пространстве, находясь не в состоянии сесть. Только на этот раз все было лучше из—за отсутствия стрелы в животе и больше всего из—за ужасного стука в ее голове. Она слегка приоткрыла глаза, и ее сразу же ослепил свет, струящийся из окон гостиной. Издавая стоны, она закрыла глаза руками и услышала шаги Кая в комнате. Словно удары по барабану в своей голове. — С добрым утром, солнышко, — громко сказал он. — Пожалуйста, умри, — проговорила Бонни. — Я делаю завтрак. Тебя ведь еще от блинов не тошнит? — Тошнит, — ответила Бонни, но он уже вернулся на кухню, не потрудившись дождаться ее ответа.

***

Четыре месяца были потрачены на наблюдения и ожидание, чтобы сделать свой первый ход, и Каю удалось получить много полезной информации за то время. Например, как Деймон тянется за бутылкой каждый раз в трудную минуту, или как Бонни готова пойти на безумные поступки, чтобы защитить своих друзей. Он был в состоянии собрать много фактов о Деймоне, кому нравился звук собственного голоса, чтобы разрушать тишину. О Елене (и о их великой любви, Боже, просто заткнись уже), о Аларике (о лучшем друге, умер, а потом вроде не умер? Неважно), о Кэролайн (очевидно, слишком идеальная, чтобы существовать), о Стефане (брат, уверенный в своей правоте, бывший пожиратель белок. Грубо) и их маленький бесконечный круг возвращения сверхъестественных приятелей обратно в измерение—без—ада Мистик Фоллс. Он выучил уже все о настроениях, мнениях, привычках Деймона, как это называют. С другой стороны, Бонни. Бонни любит быть закрытой книгой. Что делает разгадывание ее характера более интересным. За четырехмесячный срок ему удалось очень мало узнать, и эту информации он все еще хранит на случай, если она пригодится. Это все, что у него есть: 1. Она любит булочки с корицей, кофе с добавлением корицы, тыквенные пироги с корицей, но ненавидит леденцы с корицей. 2. Она не жаворонок и не любит утро. Разговоры в поздний вечер проходят более гладко, чем после того времени, когда она только что проснулась. 3. Она не любит маленькие помещения, и держится подальше от подвалов Сальваторе, которых очень много в доме, настолько, насколько это возможно. А это очень интересно. 4. Она ужасно готовит, поэтому Деймон делал это, и было весело наблюдать, как они пытались следовать указанием, написанным на коробке «Помощь по Гамбургерам», на протяжении нескольких вечеров, когда они устали есть замороженную пиццу и яичницу. 5. Больше нескольких раз она прикладывала все силы, чтобы быть полностью уверенной, что холодильники были заполнены запасами крови из пакетов, или мыла посуду одна без всяких жалоб. Она была добрее, чем позволяла думать Деймону. 6. Ей на самом деле нравилось заниматься стиркой (что делало ее ненормальной в понимании Кая). 7. Иногда, когда она думала, что находиться в одиночестве, она очень спокойно садилась в кресле в гостиной и тихо плакала. Но только если знала, что Деймона не будет на протяжении нескольких часов. Она не любила позволять людям видеть ее сломленной. Хорошее начало, но это для него недостаточно. Ему нужно будет изменить все это. Прошло некоторое время, и Бонни наконец вошла в кухню, сжимая повисшее на ее плечах одеяло и имея вид полумертвой. — Хороший сон снился? — спросил Кай. Он переворачивал блинчики благодаря своему таланту, который Бонни считала абсолютно бесполезным, ну хотя бы его глупая ребяческая ухмылка, казалось, на время исчезла. — Я провела всю ночь на полу.. с двумя бутылками бурбона в моем организме. Как ты думаешь? — Бонни положила голову на свои руки. — С чего это у тебя нет похмелья? — Потому что после неудавшихся попыток несколько раз умереть от алкогольной передозировки, ты в конечном итоге поймешь, когда наступает твой предел, — ответил Кай. — Точно, — Бонни посильнее закуталась в одеяло. — Когда я проснулась, оно было на мне. Это ты сделал? Кай пожал плечами, накладывая блинчики на тарелки. — Да. Просто.. подумал, что, может, тебе холодно. Бонни снова опустила глаза, немного собирая воедино мысли об этом маленьком проявлении доброты. Кай бросил на нее расчетливый взгляд, который, к его счастью, она не заметила. — Взбитые сливки? — спросил он. Бонни ответила равнодушным выражением мертвых глаз. Он пожал плечами, нарисовав улыбающуюся рожицу на ее порции блинчиков. Держа тарелку как белый флаг, он проговорил: —Эй.. мы можем начать все заново? Бонни оглянула его скептическим взглядом. — Что ты имеешь в виду под «начать заново»? — Я имею в виду.. — Кай посмотрел в сторону. «Нужно дать ей обдумать это самой, — сказал он себе. — Чтобы она задавала себе вопросы об этом. Она будет более восприимчивой вечером, помни это». — Неважно. Она взяла у него тарелку. — Мы все еще не собираемся быть друзьями, если ты об этом думаешь. — Одинокое существование. Как обычно. Я понял. Она не ответила, но ее взгляд стал получше, хоть на немного. Кай приложил усилия, чтобы не улыбнуться. Хороших людей было так легко обмануть.

***

Кай не был таким противным, как это обычно бывает, в это утро, и это заставляло Бонни нервничать. Она думала, что его постоянная болтовня раздражала и бесила, но после завтрака наступила почти полная тишина, и это было гораздо хуже. — Направляешься куда—то? — спросил он, как только она вышла из—за стола. — Очевидно же, что нет, — сказала она резко. — Я собираюсь прилечь наверху. — Ладно, — он мягко улыбнулся. — Желаю тебе почувствовать себя лучше. Бонни быстро кивнула в ответ. Она чувствовала себя странно, молча покидая комнату под сопровождающий ее взгляд его глаз. Она боролась с желанием ворваться обратно в комнату, схватить за аккуратно выглядящий воротник его рубашки и сказать ему, ради Бога, просто сделай что—то ужасное, потому что находиться в ожидании этого намного хуже. Но она в любом случае этого не сделала, она так и знала. И если Кай намеревается оставить ее в покое на некоторое время, она не собирается возражать. В ее комнате на верхнем этаже — комнате, которую она назвала своей четыре месяца назад, когда она и Деймон неофициально решили, что разобьют лагерь в доме Сальваторе — у нее был шкаф, где было все, что нужно для того, чтобы противодействовать его заклинанию, не дающему ей уйти. Единственное, в чем она была не уверена, — если ли у нее достаточно времени. Просто на случай она положила рядом с собой нож, пока листала бабушкину книгу заклинаний в поисках нужного заклинания. Это было не особо сложно. Ей нужна соль, свечи.. конечно, Кай почувствует запах дыма и прибежит сюда.. Рука Бонни дернулась по направлению к ножу. Если она его вырубит на час, хватит ли времени на то, чтобы разрушить заклинание и успеть уйти на достаточное расстояние от него? Может быть. Черт с ним. Она рискнет. Если Кай ворвется сюда, то ему самому придется, хоть и временно, попробовать на себе, какого это, когда тебя протыкают ножом в живот. После того, как она зажгла три свечи и сделала круг из соли, Бонни села на пол, положила открытую книгу на свои колени, скрестив ноги, и начала тихо шептать заклинание, что даже она сама едва его слышала. Merabas hic libatal, confremun signas, omus quisa tentum exalis..

***

Кай спал. Что—то типа того. Он освоил искусство сна наполовину. И в его полусонном сознании он смог почувствовать, что магия рядом, уловить что—то вроде давление на его кожу, такое некоторые люди чувствуют перед ливнем. Это было хорошо, даже если он и понимал причину происходящего. Бонни пыталась выбраться из ее клетки. Это для нее же и плохо, Клан Близнецов преуспел во всем, что касается маскировки и лишения чьей—то свободы, и они не любили делать свою работу так, чтобы ее было легко разрушить. Он решил дать ей попытаться. Дать ей немного чувства контроля. К тому же, ему своего рода нравилось это ощущение ее попытки разрушить заклинание. Глаза закрыты, он мог ощущать этот запах гари, который он всегда ассоциировал с силой, он мог чувствовать, как ее губы двигаются, произнося архаичные слова, словно она шептала их над его кожей. Это было тем, что он никогда не смог бы объяснить, даже другой ведьме. И он представлял с кривой улыбкой на лице, какое бы выражение лица было бы у Бонни, если бы она узнала, что он понял, что она делает. Но слишком быстро давление ушло, испарившись в воздухе. Заклинание закончилось. В любую минуту он ждал, что она тайком будет спускаться по лестнице, ее мышцы напряжены, глаза оглядывают комнату, чтобы узнать, чем он занят. Вытянув руку к журнальному столику, он взял первую вещь, которая ему попалась — «Entertainment Weekly» с актерским составом «Мелроуз Плейс» на обложке. — Ты можешь поверить, что они раскритиковали «Прирожденных Убийц»? — спросил Кай вслух, когда услышал, как она вошла сюда снова, спустившись по лестнице. — Такой вздор. А в 2014 людям нравится этот фильм? Она не ответила, ее губы имели вид прямой бесчувственной линии. — Я пойду прогуляюсь, — проговорила Бонни. — Ладно. Только с незнакомцами не разговаривай, — язвительно заметил Кай, хотя Бонни оказалась уже за пределами порога двери для того, чтобы это услышать. Десять минут спустя она вернулась обратно через дверь, хлопнув ею за собой, и запустила пальцы в волосы, схватившись так, словно она хотела их вырвать. — Какая короткая прогулка, — сказал он мягко, все еще лениво переворачивая страницы журнала, которые он, скорее всего, уже читал тысячу раз. Бонни бросила свою куртку, которую держала в руках, на пол. — Да, ты убедился в этом, — сказала она перед тем, как в бешенстве покинуть комнату.

***

После этого был спокойный день, когда они оба укрылись в разных частях дома. Бонни, потому что она была разочарована, что ее единственный план до сих пор не сработал, задавалась вопросом, что она должна попытаться сделать следующим, глупо сожалея, что Деймона нет рядом, чтобы она смогла пожаловаться на это кому—то. А Кай, потому что он ждал. Они снова встретились на кухне, когда было темно, где на этот раз Бонни сидела в одиночестве, лениво тыкая в остатки сгоревшего обжаренного мяса, которое она и Деймон сделали несколько дней назад. — Трудный день? — спросил Кай, показавшись в дверной проеме этим неприятно внезапным способом, который так ненавидела Бонни. Она подняла на него глаза. — Можешь сейчас не претворяться милым? Почему бы тебе просто не уйти и поискать магическую лазейку, чтобы использовать меня потом, и оставить меня в покое? — Слушай, прости, ладно? — взгляд Бонни стал растерянным после того, как она услышала такие слова, сорвавшиеся с его губ. Это то, на что он и надеялся. — Я знаю, мой способ справиться с происходящим был.. — Безумным? — предложила она. — .. оригинальным. Просто я.. Думаю, я просто слишком много времени провел в одиночестве. Это заставило меня забыть, как себя вести с людьми. Я просто был слишком взволнован, думая, что есть способ, с помощью которого я могу попасть домой. — И отомстить, — Бонни закончила за него. — Видишь ли, в чем дело, — Кай сел на стул напротив Бонни. — Все это время я был один, только думая, как же это несправедливо, что я здесь, и как сильно я ненавижу свою семью за то, что они сделали со мной. Идея, что я могу выбраться и заставить их отплатить за то, что они сделали, — единственное, что помогает мне справляться со всем. Его голос был серьезным и ровным. Бонни внимательно смотрела на него, но все еще скептически. — Но теперь.. — сказал Кай, — теперь я увидел тебя и Деймона, как ты поверила, что он может быть хорошим после всего, что он натворил. Это заставило меня задуматься, может ли быть.. есть другой путь. Выражение лица Бонни не изменилось. — И зачем ты мне все это рассказываешь? — спросила она. — Я не знаю, — он опустил взгляд, по—детски улыбнувшись. — Думаю, что, может быть.. ты на меня хорошо влияешь, Бонни. Я раньше никогда не встречал никого, как ты. Ты заставила меня осознать, что в жизни есть нечто важнее, чем месть. Я по—прежнему хочу отсюда выбраться. Вспомнить, что такое мир, в котором есть люди. Но я не хочу никому причинять вреда. Кай замолчал, ожидая ее реакции. Бонни слегка наклонилась вперед, убрав свою вилку на место. — Дай мне хоть одну нормальную причину, по которой я должна поверить каждому твоему слову, сорвавшемуся с твоих губ. Он ожидал этого, и у него на это был туз в рукаве. — У меня нет никаких доказательств или чего—то еще, — скромно ответил он. — То есть, это что—то вроде последнего откровения, — он достал из своего кармана помятую фотографию. На ней была изображена семья на пикнике в летнее время года. Темноволосый парень и девушка в разноцветных футболках улыбались на камеру, парень обнимал рукой девушку. На заднем плане их отец проходил мимо с миской картофельного салата. Вся фотография захватывала зеленую разросшуюся лужайку в то время, как другие, расплывчато получившиеся дети играли и бегали вдалеке. — Я и моя сестра,— объяснил Кай. — Нам было восемь, думаю. Я много раз смотрю на эту фотографию в последнее время. Я не знаю, почему. Я просто думаю о Джо. Джозет, это ее имя. Мы выглядим такими счастливыми, не правда ли? Он протянул эту фотографию Бонни. Она взяла ее немного неохотно. — Ты не был дома годами, — проговорила она. — Ты все это время хранил это фото? — Да. Что—то вроде этого.. Не знаю. Я просто не хотел оставлять это позади. У моей семьи были тоже некоторые хорошие моменты. Я не хочу забывать их. Кай смог увидеть, как статичное выражение лица Бонни смягчилось чуть—чуть. Бинго. — Послушай, я хотел это сказать, потому что знаю, что ты меня терпеть не можешь. Ты хочешь уйти куда—нибудь одна, и я это понимаю. Но без твоей магии у меня нет никакой надежды на возращение домой когда—либо. И.. Возможно, у меня есть способ, по которому мы оба можем получить то, что хотим. Бонни молчала, в мыслях составляя мнение о нем, его напряженные глаза и детская винтажная футболка практически умоляли ее почувствовать к нему жалость. Но она не была глупой. Она знала, что он был лжецом, манипулятором и это полностью в его интересах делиться с ней такими откровениями, как это, и это означало получение того, чего он хотел. Даже если так.. она по-новому взглянула ему в глаза в тот момент, когда он показывал ей фотографию, рассказывая о своей семье. Что—то переменилось, но она не знала, что именно. Но как бы сильно она его не любила, она не хотела подавлять желание узнать это. У Кая было чувство, словно прошла вечность прежде, чем она наконец вяло проговорила: — Ладно, я слушаю.

***

Он тащил ее за руку в гостиную, как ребенка в Рождественское утро. — Это заклинание довольно простое, — говорил он, выставляя свечи на журнальный столик. — Просто обычное произношение заклинания, зловещие зажигание свеч, бла бла бла. — И что именно оно делает? — сказала Бонни, стоя позади и скрестив руки. — Мы создадим связь, по которой ты сможешь поделиться со мной магией. Таким образом, она не пропадет у меня, ведь я ее, ну знаешь, взял, — Кай бросил на нее взгляд. — Тогда у нас обоих есть магия. Я подниму границы своего заклинания, мы разделимся по миру, и каждый пойдет своим путем, все счастливы. Ты не против, если у меня будет Австралия? Я всегда хотел отправиться в Австралию. Кай достал нож для очистки овощей, блеснув лезвием, что заставило Бонни захотеть отпрыгнуть прочь от него. Он был на кухне пару минут назад, и ее беспокоил тот факт, что она не заметила, как Кай его взял. — Нам это необходимо, — сказал он. — Требуется немного крови. Бонни кивнула, хотя зрелище Кая с ножом заставляло ее задаваться вопросом, почему она вообще согласилась. — И сразу после того, как мы закончим, — сказала она медленно, — ты уберешь твое заклинание, и я смогу уйти. Кай усмехнулся, дотронувшись тупым концом ножа к крестику на своей груди. — Клянусь, — сказал он. Нерешительно Бонни присоединилась к нему в круг свечей, которые он установил в середине гостиной. — Хочешь сама с этим справиться? — спросил он ее. Бонни тихо вздохнула. — Phasmatos incendia, — свечи зажглись сами по себе, и Кай широко улыбнулся. — Никогда не надоест это, — проговорил он. — Ладно. Повторяй за мной. Ingressus sum, sanguis, sanabit nos. — Ingressus sum, sanguis, sanabit nos. — Mens tua aperiet, phasmatos, invenire metus. — Mens tua aperiet, phasmatos, invenire metus. Пока они произносили заклинание, Кай медленно провел лезвием по своей ладони, оставив сначала маленький кровавый след на правой руке, а затем на левой. Он предложил нож Бонни, сказав ей проделать то же самое. — Продолжай, — сказал он, и они повторили заклинание вместе, пока Бонни проводила ножом по своим рукам. Она сохраняла зрительный контакт с глазами Кая, пока делала это, словно проверяя, посмеет ли он смотреть ей в глаза и врать. Она вручила ему нож обратно, и он бросил его на пол, вместо этого взяв ее за руки. Бонни постаралась не вздрогнуть, когда он прикоснулся к ее открытым ранам на ладоням, и вместо того, чтобы продолжать произносить заклинание снова и снова вместе с ним, она ожидала, когда что—то случится. Кай закрыл глаза, и Бонни неохотно сделала то же самое. Они повторяли слова, пока для Бонни они не прекратили уже звучать как слова. Чувствовалось что—то типа гипнотического пульсирования. Почти клонящего ее в сон. И странное ощущение начало захватывать ее. Словно она больше не могла чувствовать его руки. Или пол под ней. Или она могла чувствовать, что они находятся здесь, но она не знала, где они начали, и она остановилась. Начав паниковать, Бонни снова открыла глаза и попыталась выхватить свои руки, но его хватка была слишком сильной. Кай продолжал повторять слова заклинания, держа ее запястья сильно, пока странное чувство не стало слишком невыносимым, и она уже не знала, сможет ли это выдержать еще.. Быстро возникший дым, свечи погасли. Кай открыл глаза и выпустил руки Бонни. — Что это.. — задыхалась Бонни, ощущая, что комната начала превращаться в обычную. — Что ты сделал.. Кай улыбнулся, но это не было скромной, детской улыбкой, которая была на его лице несколько минут назад. — Было забавно, не правда ли? Боже, я обожаю магию. Это как.. почти лучше, чем секс. — Что случилось? — Бонни спросила, все еще тяжело дыша. Было чувство, что все вокруг неправильно. — Сработало? — О, эта штука с разделением магии? Да. Что—то типа того. Какую там фраз упоминал Деймон, когда он сказал, что это его раздражает?.. О, точно. Я просто прикалывался. Бонни начала чувствовать себя плохо. — Понимаешь, мне просто было нужно, чтобы ты думала, что это заклинание было тем, что мы делали, поэтому я смог заставить тебя открыть твой разум и смог сделать это, — проговорил Кай. Одним быстрым движением он положил свои руки на ее голову с обоих сторон так, словно хотел поцеловать ее. Но вместо этого Бонни почувствовала жгучую боль в центре ее лба, заставляющую ее колени согнуться. Было чувство, словно в ее голову проникло что—то, не принадлежащее ей. Насильственное вторжение. Она закричала, схватив Кая за руки, чтобы он ее отпустил, что он через пару секунд агонии и сделал. — Ты только что дала мне пропуск в свою голову, — сказал Кай. — Так заботливо с твоей стороны, Бонни. Теперь я буду знать, что подарить тебе на День Рождения. И это даже если не упоминать каждое воспоминание, каждый страх, каждое положение в опасности, каждое крохотное волнение в твоей прелестной голове. Кай улыбнулся. — Нам будет так весело, тебе и мне.