Начинает смеркаться

От лица Евы Флеминг: Снежный жар обдал все моё тело, которое начало потряхивать от борющихся температур. Чувствовала, как мои ноги холодеют, а ладошки беспощадно запотевают. Мои щёки яростно покалывали, но не от рук мужчина, целовавшего меня, а лишь от того, что я всеми фибрами чувствовала, как моя промежность становится мокрой. Я краснела, бледнела, текла — всё случилось со мной в один момент, чего уже не мог добавиться мой муж последние годы. То, как слегка шершавый язык проходился мокрой дорожкой по моему, заставляло меня стонать и хотеть чего-то большего, но меня останавливал тот факт, что сзади буквально играет итог нашей любви с Марком — Кельвин. По яростным действиям Гарольда я поняла, что именно этого он ожидал несколько дней подряд, смотря на меня взглядом зелёных глаз, которые могли убивать наповал. Моей коже было приятно каждый раз сталкиваться с непобритыми местами мужчины. Мои губы каждый раз дрожали в предвкушении вновь почувствовать губы Стайлса на своих, нещадно борясь. Его руки обхватили мою талию, отчего все моё тело напряглось, а живот немного втянулся. Мои же ладони легли тёплыми снежинками на его мощнейшие плечи, сжимая их. Тревога и другие удушающие чувства загорелись желтой лампочкой над головой. — Гарри, — тихо шепнула, разрывая достаточно сильный поцелуй. Длинные, как говорила моя мама, музыкальные пальцы сжались на его плечах, когда тот прижался ко мне всем телом, будто потерянный котёнок. Шею обдувал холодный ветер вперемешку с горячим дыханием, принадлежавшим мужчине. — Это был подарок за то, что я тебя поймала? — на лице красовалась некая влюблённая улыбка, которую видела только я. — Ты мне нравишься, Ева. Хочу почувствовать твои руки, губы, но самое главное — чувства, ответные моим, — в таком же тоне, как и я, говорил обладатель хриплого, чарующего голоса, который мог играючи ввести в сладостный гипноз. Откинул меня немного назад, глядя прямо в мои очи. Его взгляд выражал не похоть и страсть, а странную вину, из-за чего в зелёных изумрудах блестели синие сапфиры. — Если же я получу отрицательный ответ, то прости меня, но это лишь мои чувства. — Нет, нет, — проговорила я, выпрямляя спину, чтобы все мои органы согрелись от рук того, кто слишком быстро понравился мне и моему телу. Боль странными кристалликами блеснула в глазах, и он поспешно опустил голову, глядя на землю, которая казалась в тот момент очень интересной. Хренова жизнь. Указательный палец поднял золотую голову вверх, чтобы встретиться с влюблёнными глазами. — Ни в кое случае не откажусь от тебя. И именно в этот момент я слышала стук своего сердце, которое боролось с рёбрами, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Лёд, в который были вморожены все мои чувства, начал таять с неистовой силой, когда огонёк начал наносить огромные, сильные удары. Мотыльки не боялись огня, потому что это был их дом.

***

— Настоящая любовь не терпит посторонних. — Новое не может появиться из ничего. Рушиться один мир, возникает другой. Для кого конец, для кого начало. — Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки. — Помни нынешний день... ибо с него начинается вечность. Я проснулась от осуждающих мыслей. Солнце, светившие прямо в мои ещё немытые глаза, будто осуждало меня, намекая, что пора вставать и работать (говорить правду). Эта ночь была удивительна и откровенна, но вот сновидения были ужасающие, терзающие. Во сне ко мне явились все мои бывшие подруги, они кричали в мои уши, что в таковой ситуации я была так неправа, так неверна. Видела в глазах подруг огонь ненависти, лёд зла. Тихо вздохнув, перевернулась на другой бок, замечая смятую простынь и давящую тишину, которая будто насмехалась надо мной, стоя на пороге комнаты. Облегчённость волной прошлась по моему телу, когда я поняла, что весь этот день смогу провести с детьми и Гарольдом. Потягиваюсь и встаю с кровати, шаркая ногами по прогретому полу. Стягиваю по дороге уже грязную пижаму, где на футболке виднелись всяческие пятна. Остаюсь лишь в одних чёрных, достаточно скромных трусиках и осматриваю своё тело, недовольно хмурясь. На животе образовались складки, которые совсем не подчеркивают мою фигуру, но говорят о том, что у меня есть отпечаток от беременности. Провожу пальцами по неровным линиям, которые ведут к пупку. Вздыхаю и борюсь с желанием кинуть чем-нибудь в зеркало, чтобы не видеть того, что видел мой муж. Открываю двери и беру новое бельё и аккуратное платье, которое будет доходить мне до колен, и чёрные колготки. Под музыку, игравшую в голове, иду в ванную комнату, которая находится рядом со спальной зоной. Сделав всё, что нужно было мне в ванной комнате, натягиваю чёрные тонкие колготки, а уже последним штрихом остаётся аккуратное белое платье. Осмотрев себя в резном зеркале, поправляю причёску и выхожу из ванной, захлопывая дверь из тёмного дерева. В голове шумит любимая музыка Эда Ширана, и я улыбаюсь в предвкушении увидеть того, кто мне нравится, спускаясь по лестнице. Ноги слегка подрагивают от радости, когда я почти проскальзываю на кухню, где мой взгляд сразу же переходит на широкую спину, которую облегает тёплая кофта, подходящая под цвет моих глаз. Тихо подхожу сзади, кладя ему руки на плечи, сдерживая визг счастья. К моему огромному удивлению, мужчина только вздрагивает и не поворачивает даже голову в мою сторону. — Доброе утро, — гремит из кухни голос моей мамы, проходящей в комнату. Строгий взгляд карих глаз переходит на меня, и она приподнимает брови, глядя на мои руки, которые спокойно лежат на плечах почти незнакомого мужчины. Кельвин быстро разворачивается на зов бабушки, и я быстрым движением убираю руки. — Кельвин, дорогой, иди выключи телевизор. Я забыла, — пересилив боль в ногах и не поведя даже никаким нервом, она присаживается на стул, находящийся прямо напротив Гарри. Раздаются шаги моего малыша, который не спеша проходит в зал, останавливаясь там. — Нам нужно срочно поговорить, Гарри и Ева. От лица Гарри Стайлса: — Нам нужно срочно поговорить, Гарри и Ева, — довольно серьёзно произносит миссис Джульета, глядя на меня свысока. Быстрым взглядом оглядел Еву, которая уже стояла на другом конце кухни, перекатываясь с пяток. Худенькую талию облегал белый материал, который хорошо подходил к её коже, а дальше солнышком расходился до колена. Заметив, что я бесстыдно оглядываю её, она закусила губу и со всем собранным желанием - которого не было - двинулась к матери. — Между вами что-то есть? — сощурив большие, но уставшие глаза, пробурчала она. — Мама! — громко проговорила обладательница бархатного голоса, вскакивая из-за стола. Щёки у неё чуть покраснели, а руки задрожали. Волосы, совсем недавно помытые, уже успели немного подсохнуть, и поэтому закрутились на концах, делая девушку ещё моложе. Тихо вздохнув, я подал знак Еве, качая голове и говоря тем самым, чтобы она успокоилась и не выдавала нас. Если есть таковые «мы». — Мама, что ты говоришь? — уже спокойней проговорила Ева, глядя на точную копию себя. — Говорю то, что вижу, — приподняв голову и поправив покрашенные волосы, произнесла милая женщина, у которой внутри точно живёт противная старуха. — Гарольд, ради всего святого и просто из уважения ко мне, скажи чистую правду, — заставляя меня смутиться, произнесла Джульета, без какой-либо неловкости глядя прямо мне в глаза. В животе что-то кольнуло, и я сделал глоток уже холодного чая. — Джульета, между мной и вашей ничего не было и никогда не будет. Вам не о чем волноваться, — спокойно произношу слова, которые, уверен, режут сердце девушки напополам. Даже не смотрю на ту, на которую должен смотреть каждую секунду, и специально перевожу взгляд на небольшой телевизор, висящий на стенке. Слышу вздох, который издала пассия моего сердца, и чувствую запах мяты. — Ева, сегодня мне нужно будет съездить в город, не могла бы ты дать мне ключи от своей машины? — уже переведя взгляд на темноволосую девушку, произнёс я. Вновь закусив прекрасную малиновую нижнюю губу, она тихонько кивнула головой. — Благодарю, — и на этих словах я встал из-за стола, совсем забывая о кружке. Моё сердце билось, словно я пробежал длинную дистанцию. Глаза нечётко видели стоящие передо мной предметы, и может быть поэтому я совершенно случайно зашёл в спальню Евы и Марка. Широко распахнув глаза, обвёл взглядом огромную комнату, которая была сделана в нежно-голубых тонах, удивлённо охнул и прошёл вперёд. Если я пройду вперёд, то окажусь на огромном балконе, который выдаёт прекрасный пейзаж Лондонских окраин. А если ступлю чуть право, то моё сердце разорвётся, потому что на не менее маленьком комоде стоят фотографии, помещённые в красивые рамки, украшенные аккуратными камнями и сухими цветами. Замечаю, что фотографии сделаны ещё с тех пор, как проходила учеба Евы в городском институте; и также делаю примечание на том, что чуть накаченные руки Марка обвивают талию девушки, от которой я без ума. — Ты что здесь делаешь, Хазз? — вздрагиваю не только от мысли, что меня поймали в общей спальни двух родителей, но и от прозвища, которое было придумало лет десять назад. Разворачиваюсь к Йену, который выглядит довольно свежо, если сравнить с его внешним видом несколько дней назад: его лицо полностью чисто, нет никакого полоска, волосы зачёсаны назад, на нём молодежная рубашка и свободные тёмно-синие джинсы. Лицо его разрывается от ухмылки. — Я лишь ошибся комнатами, ещё не привык, — подняв голову вверх, прохожу мимо Дженнер, совершенно случайно задевая его плечом. Достаточно крепкая рука хватает меня за запястье, из-за чего сразу же хмурюсь и оборачиваюсь. — Какого… что ты делаешь? — шикаю я на недо-друга, который даже и не собирается меня опускать. Мысленно пытаюсь успокоиться от недовольства и неудовлетворенности. Он ждёт, когда я отвечу на его вопрос, ведь тот ответ его не устроил. — Йен, я же говорю, что ошибся комнатами, плохо спал! — Конечно, — хмыкает противный парень. — Конечно, ты плохо спал, ведь ты гулял по ночному берегу с Кельвином и Еленой, где тут же её поцеловал, — мои глаза расширяются.