Начинает смеркаться

Так вот какой он — Гарри Стайлс. — Тогда давайте проходить, — я тепло, как можно дружелюбней улыбнулась, пытаясь вытащить маленький железный ключик из заднего кармана. Лишь маленькое спящее тело, лежащее у меня на руках, мешало мне сделать это. Над головой загорелась лампочка, отдавая моим любимым желтым цветом, и я невинно посмотрела на друга моего брата, с извинением улыбаясь. Тот лишь удивленно посмотрел на меня, вовсе не обращая внимания на спящего ребенка. Он не любит детей? — Извини, не мог бы ты… — Конечно, конечно! — даже не успев дослушать предложение до конца, гость перебил меня, но я не нашла в этом ничего хамского. Поджала губы, передавая Кельвина в руки к Гарри Стайлсу, пытаясь не разбудить сына. На мое огромное удивление мужчина стал покачивать ребенка, когда тот начал хмурить бровки. — Извини, — зашептал. — Честно говоря, растерялся, — его голос показался мне более хриплым, когда перешел на шепот. Я пожала плечами, вытаскивая аккуратный ключ, где была выгравирована «E» — специально для каждого члена семьи. Всунула железный предмет в ключевую скважину, прокручивая несколько раз влево, тем самым отворив замок. Тихое щебетание говорило мне о том, что Гарри начал напевать колыбельную, но, к сожалению, слов я не слышала, концентрируя внимание на звуках дома в попытке узнать, что делают домочадцы. «Гребаный сукин сын!» — было выкрикнуто из комнаты брата, и я закатила глаза, раздраженная тем, что Йен опять сделал телевизор слишком громко. Я даже не заметила, как сняла обувь и обернулась к мужчине с ребенком, который мельком осматривал дом. Его брови были странно нахмурены, и я просто не могла понять, что за чувство он испытывал. Взор изумрудов опрокинулся на мои глаза, немо спрашивая, что случилось. Не говоря ни слова, аккуратно протянула ручки к ребенку, забирая к себе и кладя его так, чтобы головка лежала на плечах. — Проходи в зал, я быстро уложу Кельвина и позову Йена, — прошептала я, уходя от гостя в сторону лестницы. Носки встретились с мраморными ступеньками, и холодок пробежался по всему телу из-за температуры. Мои бедра активно двигались в такт спокойной музыке, игравшей в моей голове, когда добрались почти до второго этажа. Тихое «т-щщщ» слетело с моих губ, когда малыш начал двигать головой, - это значило, что ребенок начал просыпаться. Руками я начала поглаживать курточку, которая отдавала теплом. Казалось бы, с огромным скрипом дверь отворилась, разрушая, а после заклеивая раны стекла тишины. Быстро, но достаточно тихо прошла в комнату, где даже лучик солнца не заходил, и, откинув одеяло, положила на кроватку Кельвина. Я старалась как можно аккуратней снять одежду, и в конечном результате мальчик остался только в трусиках и маечке, где были изображены «тачки». С сопровождающим скрипом я вышла из комнаты и подбодрилась, шагая в зал, где меня должен был ожидать гость. По пути я с удовольствием лицезрела нескромный коридор, радовавший глаз достаточно дорогими картинами. Попутно открыла дверь, за которой проживал Йен, но самого братца не обнаружила и решила, что просто он уже спустился к долгожданному гостю. Честно говоря, я не была уверена в том, что гость был действительно долгожданным. — Как там Стелла? — резко остановилась, когда услышала голос брата, который явно дрожал. Нахмурившись, я прислонилась к стене, прикусив внутреннюю сторону щеки. Действительный интерес заиграл в жилах, и как бы плохо это не звучало, но я решила подслушать. — Черт, Стайлс, я серьезно не помню, когда видел ее… когда ходил к ней. Буквально не помню ее прекрасных черт лица, зато помню лишь тот ужасный день, — я выглянула из-за угла, смотря на картину, развернувшуюся передо мной: тот самый Гарри Стайлс положил свою огромную ладонь на спину Йена, который от чего-то задыхался. — Знаю, что виноват в этом лишь я… и я… и я… ты знаешь, хочу попросить прощения. — Не буду тебя защищать, потому что ты действительно виноват в том, что случилось не больше трех лет назад, — если сравнивать теплый, дружелюбный голос кудрявого, когда он разговаривал со мной, и то, каким его голос стал сейчас, можно обнаружить непостижимое, разительное несоответствие. Даже несмотря на то, что Гарри в дружественной манере похлопывал моего брата по спине. Хотелось влететь в комнату и спросить, что же на самом деле случилось, но я продолжала стоять на месте, будто ноги, подобно деревянным корням, приросли к полу. — Уже не изменить того, что случилось, и ты, приятель, это прекрасно понимаешь, ведь так? Ты лишь можешь съездить к ней и попросить прощения за то, что сделал, и сказать спасибо за скрашивание твоей, уверен, абсолютно серой жизни, — на этих словах я прошла в гостиную, на лице пытаясь выразить спокойствие, хотя внутри буквально бушевали войны. Брат кратко вздохнул и покинул комнату, так ничего и не сказав. Длинные ноги гостя были расставлены, а рука, которая недавно покоилась на спине Йена, перешла на мужское колено, и Гарри Стайлс вдруг с добротой посмотрел на меня. Лишь натянуло улыбнулась только приехавшему мужчине, в голове опрометчиво думая, с чего же начать разговор. Я в волнение облизала губы, шумно сглатывая, открыла рот: — Что случилось с Йеном? — вопрос, который совершенно незаметно соскользнул с моих уст, попадая сразу в уши к Стайлсу. Мои губы подрагивали, живот в странной судороге каждый раз сжимался, когда мистер Стайлс облизывал губы. Ужасно, отвратительно. — Пройдем со мной, и пока я буду делать нам чай, ты расскажешь мне, договорились? — спрашивая его, я вздохнула, разворачиваясь буквально на сто сорок градусов. Диван сначала прогнулся, а затем вернулся в свой первоначальный облик, а после пол скрипнул, извещая меня о том, что мужчина встал и следует за мной. Разговор не был предначертан в позитивных красках, и именно от этого меня невольное бросало в дрожь, но я всеми силами пыталась подавить разыгравшиеся чувства. Просто продолжаю надеяться, что с моим братом все в порядке и молюсь, что ситуация просто злобно гневит мои нервы. В голове, как на зло, начала играть тревожная песня, но мои руки, словно по приказу, продолжали наливать кипяток в красивые, достаточно дорогие чашки. Музыка была остановлена, когда мужской глубокий кашель заставил меня развернуться. — Просто Йен вспомнил былые времена, и я уверен, что тебе еще не знакомы эти ощущения, — он засмеялся, садясь за барную стойку, все еще странным взглядом обнажая меня и все мои чувства. Бестактный врун. Вновь отворачиваюсь, что являлось бы не очень красивым поступком, будь мы в другой ситуации, беру кружку для Гарри и незаметно блекло вздыхаю. — Я имею в виду, что ты очень молодо выглядишь, и все странные ситуации еще впереди, — улыбается, оголяя яркие ямочки и делая глоток горячего чая, не морщась от температуры. — Так что тебе даже не стоит волноваться об этом, просто продолжай заниматься своим ребенком. — Спасибо, — улыбаюсь, чуть краснея от комплимента, и делаю глоток зеленого чая, который приятной волной обжигает горло. Откусываю птичье молоко, завернутое в настоящий шоколад, прожевывая и запивая чаем. Поднимаю глаза, смотря на сидящего. — Гарри, что произошло между тобой и полицейским? — спросила я, делая глоток и не открывая взгляда от зеленых глаз. — Ничего не подумай плохого, — бормочет он, делая почти последний глоток, допивая чай. — Просто… слушай, давай не будет об этом говорить? Мне не приятна эта тема, — криво улыбается, хватая мармелад в форме сердечка. Легко вздыхаю, улыбаюсь и встаю из-за стола, готовая убирать за нами. Кладу наши чашки, где остался осадок чая, и блюдца в мойку, где буду стоять и приводить посуду в порядок в ближайшем времени. Но лишь сейчас беру тряпку и начинаю протирать стол, от чего Гарри Стайлс встает. — Ты можешь отдохнуть в комнате, которая была приготовлена для тебя, — сказала я, стряхивая с тряпки сахар, прежде бывший частью мармелада, который мы недавно так аппетитно ели. Раздался кашель, и я быстро повернулась, чувствуя, как розовеют щеки. И вот мои манеры. Начала смущенно топтаться на месте, когда взгляд Гарри нахально прошелся по моему наряду, а затем дошел и до глаз. Он поражённо улыбнулся мне, когда понял, что я заметила его взгляд, и сложил руки за спиной. — Было бы неплохо, — отвернулась и быстро ополоснула руки, оставляя грязную посуду там же, где она и лежала несколько секунд назад. Вафельное полотенце приятно убрало всю воду с рук, когда я схватила его со стойки. Предварительно улыбнувшись, начала разворчаться к гостю на пятках, быстро моргая. Протянула руку вперед, как бы говоря, чтобы парень проходил вперед, но тот лишь покачал головой. — Дамы вперед, — буквально увидела краснеющие щеки парня, и лишь поэтому прошла вперед. Чтобы дойти до комнаты, приготовленной для Гарри, нужно подняться на второй этаж и пройти до детской спальни, и прямо следующая — Стайлса. Я была уверена, что мужчина сканировал картины, висевшие в коридоре. Разные гаммы, всевозможные сцены были показаны на картинах, вызывая противоречивые ощущения. К примеру, на одном полотне была изображена победа Английской армии, а вот на следующем — поражение, выкрашенное палитрой материнских слёз. Вздыхаю только от одной мысли, ускоряя шаги, дабы быстрее подойти к комнате Гарольда. Моя рука обхватывает круглую ручку, прокручивая ее в нужную сторону. Металл, выкрашенный в золотой цвет, приятно охлаждает кожу ладошки, из-за чего мурашки приятно пробегаются по телу. Слышу спокойное дыхание позади себя и поворачиваюсь, встречаясь с близостью Гарри. Как ни в чем не бывало он улыбается мне, что делаю и я, только более натянуто. Открываю комнату, и прохладный воздух захлестывает нас, сливаясь с комнатным, который гуляет по всему дому. Комната сделана в зеленых тонах, медленно переходящих в коричневый. По удивленному выражению лица Гарольда, можно с уверенностью сказать, что ему определенно понравилась обстановка. — Располагайся, — вновь счастливо улыбаюсь, делая шаг назад, пропуская Гарри в комнату. За ним едет маленький чемодан, где находятся вещи. Аккуратно поставив кожаный чемоданчик возле кровати, все еще сканирует взглядом комнату в поисках чего-то еще более интересного. Тихо смеюсь, прикрываю рот, когда взор зеленых глаз переходит на меня, иногда скрываясь под мимолётным движением век. — Если что-то понадобиться, то моя спальня находится прямо в конце. — Спасибо, Ева.