Начинает смеркаться

— Принцесса, — спокойным бодрым голосом сказала я, отдергивая шторы в сторону, позволяя добрым лучам солнышка проникнуть в комнату к Елене. Один назойливый лучик попал прямо на ее лицо, задевая закрытые глазки, на что девчушка поморщилась и перевернулась на другой бок. Тихо рассмеявшись, я подошла к ней и села на краешек кровати, на которой лежали нежно-розовые простыни. Легкое одеялко запуталось в маленьких ножках, но Елена продолжала спокойно посапывать, иногда открывая губки. — Пора вставать, скоро отправляться в школу, — как только девочка, чьи волосы были разбросаны по всей подушке, услышала «школа», то разлепила свои глазки, показывая всю свою красоту, и резко встала. Елена без каких-либо слов отправилась в ванную комнату, не забыв заправить небольшую кроватку, сказав мне, что нужно вставать. Я счастливо улыбнулась, довольная воспитанием доченьки, которая недавно лежала на моем правом боку. Грустно вздохнула, как только вспомнила, какие были мои детки несколько лет назад. Но решив, что нужно сделать Елене ее любимую яичницу и свежевыжатый сок, я первым делом зашла в комнату к Кельвину, который уже смотрел мультики, сложив руки под головой. Изумрудные, заспанные глаза сына посмотрели в мою сторону, и он сразу же улыбнулся. Я медленным шагом, пытаясь не шуметь, подошла к кровати, где расположился мягкий медвежонок, которому Кульвин до сих пор не дал имени. Чмокнула сына в сладкие губки и, как он попросил, пожала мужественную лапу медведя. — Папа отвезет Елену в школу, а мы с тобой сходим в наше тайное место, — я вновь чмокнула Кельвина, но на этот раз в носик, который он через несколько секунд поморщил. Чудесное настроение оповестило меня, и я, подмигнув малышу, удалилась из его собственной комнаты. Мысленно и тихо шевеля губами под новую песню Эда Ширана, я спустилась на кухню, которая была выполнена в моих любимых цветах — белых и молочных, заметила Елену, на которой была форма, состоящая из юбочки, блузки и пиджака. Я улыбнулась ей. На мое удивление, она уже кушает свою любимую улыбающуюся яичницу и все влюбленно запивает апельсиновым соком, который ярко поблескивает мякотью. Осматриваю свой вид с какой-то гордостью, что в свои двадцать семь я имею прекрасную фигуру и могу ходить в обтягивающих джинсах, которые отлично смотрятся на моих округлых бедрах. Приятная кофта облегает вверх, немного выделяя небольшой животик, который образовался и остался после родов. Вздыхаю, проводя по нему, желание завести третьего ребенка одолевает, но я прекрасно понимаю, что и двух прекрасных детей мне достаточно. Я резко вздрагиваю, когда мужские руки обвивают мою талию и мужской запах всем известных «Dior» доходят до легких. Елена, продолжая кушать и смотреть какой-то фильм про животных, даже и не замечает, как Марк медленно, но в какое-то время колко целует меня в шею, оставляя мокрые следы. Табун чего-то странного пробегается по всему телу, посылая неприятный озноб. Я отталкиваю руки мужчины, получая удивленный вздох, и разворачиваюсь к нему, оставляя на его бритой коже мягкий, может даже ничего не выражающий поцелуй. Внутренние эмоции Марка выходят за рамку «приличного», он пытается откровенно узнать, из-за чего же такое настроение вдруг одолело меня? Ссылаюсь на то, что просто постеснялась своего ребенка. Мои карие глаза встречаются с голубыми, цветом глаз, который всегда хотела я. Замечаю, что его чуть рыжие брови нахмурились в непонимании, но я лишь обнимаю его за талию, что делает и он, тяжко вздыхая. Вдруг чувство усталости одолевает меня, но я тут же пытаюсь отогнать его. На кухню заходит мой брат, у которого ярко выраженная борода, которую он совершенно не собирается брить. Безработный противный человек, который в свои двадцать девять до сих пор играет в игры, вкладывая туда немаленькие суммы денег. Он буквально болен этими играми — это ненормально. Йен поворачивается в нашу сторону, шевеля головой в попытке поправить темно-русые волосы, которые отросли достаточно сильно. Я вновь отвергаю теплые объятья мужа, с сестринской любовью встречаясь взглядом с черными глазами. Он открывает банку «Спрайта», делая хороший глоток, на что Елена указывает маленьким пальцем в его сторону, но я лишь качаю головой, намекая, что эту гадость пить она не будет. — Ко мне приедет друг, — спокойным, прокуренным голосом говорит он, и я улавливаю запах мятной пасты, которую он любил с самого детства. Вдруг какое-то недружелюбное ощущение одолевает меня. Какой еще друг? — Этот парень перешел дорогу какому-то полицейскому, ранг которого явно выше среднего. Его имя — Гарри Стайлс, ему двадцать восемь лет, — недовольным тоном произносит Йен, и я поворачиваю голову в сторону мужа, который уже сидит вместе с дочкой, внимательно следя за пандой, которую показывают по телевизору. Морщу губы. — Конечно, — я немного призадумалась, уже начиная разочаровываться, ведь друзья у Йена были точно такие же, как и он. Заметила, как его глаза засветились странным блеском не то удивления, не то гордости, но я не предала этому большого значения. — Во сколько он должен приехать? — прямо спросила я, подходя к Елене, которая довольно причмокивала, доедая еду. Рука мужа легла мне на талию, с любовью обхватив меня, и я уверена, что со стороны мы смотрелись среднестатистической парой с двумя детьми. — После обеда, — на этот раз сухо сказал брат, еще раз открывая холодильник и беря две мандаринки. Как только банка «Спрайта» была пуста, он неаккуратно кинул ее в мусорное ведро, на что я поморщилась от звука. Сгорбившись, Йен осмотрел нас троих, закатил глаза и вновь ушел в свою комнату. — Эй, вам уже пора, — я спустила Елену со стула, садясь перед ней на колени. На лице малышки появилась стеснительная улыбка, а после я погладила ее по щечке. — Принцессе уже нужно ехать. Я люблю тебя, — сказала я, обнимая ее и думая про день, который я как всегда посвящу своему маленькому сыну. Обомлела, когда маленькие, почти дрожащие ручонки обняли меня в ответ, прижимая к маленькую тельцу и целуя в щечку. Моя прекрасная Елена… — И я тебя, мамочка.

***

Кельвин удивленно смеется, когда бархатная бабочка пролетает мимо его небольшого носика, облетая преграду. Мальчик облизывает губы и высовывает розовый язычок, начиная увлеченно гоняться за ней. Мои глаза с некой гордостью наблюдают за сыном, попавшего под чары прекрасной бабочки. Вздрагиваю, когда надоедливый комар присаживается на ногу, пытаясь впитать кровь, но резво отдергиваю его. Хмурюсь, когда понимаю, что в аптеке меня вновь обманули, когда сказали, что их спрей довольно выгодный для выездки в лес. Вздыхаю, удовлетворенная насыщенным воздухом и листками, на которых до сих пор осталась утренняя роса. Сама я удобно устроилась на сломавшемся дереве, который потерпел крушение из-за вчерашнего обильного ветра и громкого дождя. Кельвин продолжает убегать за бабочкой, и я уверенно встаю с дерева, готовая двинуться в его сторону, когда он и вовсе не слышит моих громких возгласов: — Кельвин! — удрученно кричу я, пытаясь глазами найти сына. Продолжаю идти вперед, готовая кричать от прекрасного пейзажа, раскинувшегося передо мной: река, имеющая насыщенный ярко-голубой цвет, которая поблескивает изумрудными лучиками и ушедший куда-то вдаль лес, цвет которого напоминает мне тёмно-голубое небо, что хмурится и метает молнии, в попытке наказать людей. Вновь какой-то странный вздох сходит с моих уст, когда я вижу сына, который довольный жизнью, плещется в этой чересчур прекрасной речке, не обращая внимания на одежду. — Кельвин! Но сынок в ответ лишь радостно смеется, и как только я подхожу к нему, то он со смехом в глазах наблюдает за мной, и меня будто замораживает. Этот прекрасный, любимый взгляд я видела несколько лет назад, когда сидела в небольшом пабе, поедая картошку-фри. Именно тогда, когда неприятно проскрипела дверь, притягивая взгляды сидевших, зашел он — Марк, который своими глазами дарил лишь чистую доброту. Но тогда, в тот чудесный момент, когда он перекатил свое внимание на меня, я видела что-то, кроме всеобщей доброты в его глазах: может это была больная грусть, а может это была хитринка, окутавшая меня. И именно таким взглядом, на меня сейчас смотрел сынок, из-за чего мой рот открылся, а глаза начали часто открываться, а затем и закрываться. Не думала о будущих действиях Кельвина, утопая в бездонных глазах, и поэтому и вскрикнула. Достаточно холодная вода, сброшенная с двух ладошек, окатила меня прямо в зону коленок, а затем и вовсе попал в лицо, спускаясь к груди, из-за чего кофта прилипла к бюстгальтеру. Под сопротивлением воды, я, набравшаяся смелости и силы, подошла к маленькому и схватила его, кладя руки на животик и спину. Кельвин с удивлением воскликнул, когда проделал кувырок в триста шестьдесят градусов, все еще в моих руках, из-за чего мои губы разомкнулись в чистом смехе. Мальчик начал брыкаться, из-за чего мне на лицо попало пару капель воды, смешанной с мокрым песком, сразу же оставив следы. Мое недовольное «уходим» довело Кельвина почти до слез, когда я начала отдаляться от прекрасной речки, от нового полюбившегося места. Зашипела, когда сын более сильнее начал шевелиться у меня на руках, получая не раз по рукам не маленькими ботинками. Решив, что малыш уже устал, я стала поглаживать его по спинке, которая была в прекрасной зоне видимости. Упокоено вздохнула, когда белые стены и коричневая крыша дома стали виднеться, что обозначало — нам осталось не долго. «Вау» резко слетело с моего рта, когда я споткнулась о корень дерева, которые своими руками проходился почти до следовавшего деревца. Мой возглас в любой другой раз мог бы разбудить детей, но не в этот раз, потому что Кельвин, распластавшись, спокойно продолжал посапывать на моих руках, открывая и закрывая ягодно-малиновые губки. Мои брови взлетели вверх, из-за чего на лбу появились неприятные складки, делая меня старше. В дом настойчиво звонил какой-то мужчина, пытаясь достучаться до жильцов, которые видимо совсем обленились и не могут встать. Я цокнула, начиная прибавлять шаг, когда почти добралась до дома. Достаточно хорошо сложенный мужчина, по крайней мере, со спины выглядит достаточно оживленно, но в то же время спокойно. Широкая спина говорила о том, что будучи подростком, парень действительно хорошо тренировался, потому что черная рубашка отменно облегало тело. Темно-синие джинсы, которые выглядели почему-то свободно, облегали лишь плоскую задницу, на которую я ненароком успела глянуть, и в меру худые ляжки. Я прокашлялась, пытаясь привлечь внимание нежданного гостя, который в тот же момент повернулся ко мне. Да, мужчина был действительно красив. Но он был не молодым парнем — он был состоявшимся мужчиной, и выглядел он на прекрасных лет двадцать семь, а все лишь потому, что совсем незаметные морщины выдавали его. Пухлые, красные губы разошлись в чудной улыбке, когда он глянул сначала на Кельвина, а затем и на меня. — Вам что-то нужно? — спокойно спросила я, закрывая один глаз, когда солнце противно начало ослеплять. На щеках я с отменной завистью заметила глубокие ямочки, от которых исходил свет улыбки. Зеленые, улыбающиеся глаза смотрели в мои карие, пытаясь выпытать следующих слов. Прокашлялась тихо, дабы не разбудить сына, намекая на то, чтобы мужчина проговорил цель посещения моего дома. — Я друг Йена, — от хриплого голоса сжалось горло, а по всему телу прошлись мурашки. — Гарри Стайлс, приятно познакомиться, — улыбка так и не сходила с его лица. Так вот какой он — Гарри Стайлс.