Орден ветров

Около Монолита всегда ужасная жарища, и голова болит. Хочется верить, что болит она от жары, а не от какой-то мистики, в которой Лени ничего не понимает. Хотя про Монолит вообще мало кто что-то знает и понимает, и это немного успокаивает. Каменные гребни место на редкость унылое. Особенно когда таскаешься по нему в поисках монстров, от которых надлежит «зачистить» подступы к Монолиту. Короче говоря, нудная рутина. Ещё и обстановка напряжённая. — Осмотримся около этой горы, — Эдем кивнула на ближайший пепельно-серый пик, похожий на клык хищного зверя, — и домой. Лени с готовностью закивал, Ноэ лишь окинул их двоих холодным взглядом и пошёл вперёд. Эдем, потупив глаза в землю, пошла за ним. За такое поведение брата хотелось если не побить, то хорошенько стукнуть точно. После их проигрыша Питеру он совсем замкнулся — ни с кем не говорил, пропадал где-то целыми днями. То, что вывихнутое плечо дал вылечить — уже чудо, и то к медикам его пришлось силой волочь. Кажется, этот идиот вбил себе в голову, что победа Питера — целиком и полностью его вина. Ноэ вообще склонен перетягивать всё на себя. В том числе и ответственность. Увидев на горизонте какую-то тварь, Ноэ тут же рванул к ней, даже ничего не сказав. Эдем встрепенулась, почти мгновенно выхватила лук из-за спины, натянула тетиву. Ноэ оказался чуть медленнее пущенной стрелы. Когда он достиг цели, та была уже мертва. Лени прекрасно понимал, почему Эдем так поступила. Каждый раз, замахиваясь мечом да даже просто резко отводя руку назад, Ноэ испытывал боль. Хоть он старался это не показывать, но Лени знал. Эдем догадывалась. А брат, вместо того, чтобы поблагодарить или хотя бы отнестись к такой заботе с пониманием, злился. С каждым разом всё сильнее и сильнее. — Я мог бы и сам, — такими взглядом и тоном, с которыми Ноэ это произносил, можно убивать получше, чем мечом, и то, что он обращается так к Эдем, Лени совсем не нравилось. — Я знаю, но… — Эдем отвела глаза, не выдержав холодного взгляда. — А ещё ты мог бы быть повежливее! — встав между ними, заявил Лени, глядя на брата почти так же сурово, как он до этого смотрел на Эдем. Ожидая в ответ очередной вспышки гнева, Лени уже начал готовить аргументы в защиту себя и Эдем и в подтверждение того, что Ноэ ведёт себя как идиот, но они не пригодились. Вместо того, чтобы вспыхнуть, брат лишь тяжело вздохнул и провёл рукой по волосам, убирая упавшие на лицо пряди. — Мог бы, — повторил Ноэ еле слышно, и Лени победно улыбнулся. — А ещё ты мог бы извиниться перед Эдем, — подсказал Лени, тут же перемещаясь брату за спину и подталкивая в сторону эльфийки. Она смотрела куда-то в сторону, словно вообще не слушая их беседы. Ну может, оно и к лучшему. Вдруг действительно не слышала и подумает, что до Ноэ самого дошло, что надо бы извиниться. — Эдем, послушай, — неуверенно начал Ноэ, и куда только вся суровость делась? — я просто хотел… — Да тихо вы оба! — отмахнулась Эдем во что-то напряжённо вслушиваясь. Лени тут же огляделся по сторонам, но ничего кроме скал не заметил. Зато услышал отзвуки чьих-то голосов. Даже, кажется, знакомых голосов. Быстро вскарабкавшись на ближайший склон, и выглянув из-за него, удалось даже рассмотреть говоривших. Рассмотреть и тут же замереть от удивления и любопытства. — А они что тут забыли? — пробормотал брат откуда-то слева. — Может, прогуляться решили? Прошлое обсудить? Ну мало ли… — усмехнулся Лени. — Если вы оба не замолчите, мы ничего не узнаем! — шикнула на них Эдем. Пришлось замолчать и прислушаться. — Ты… — прошипела Розалинда, кое-как поднимаясь с земли. — Откуда у тебя эта сила? Я не видела этого в своих снах. — Глупая девчонка, думаешь, что ты снова Пророк? Вельскуд стоял в пол-оборота, так что выражение его лица сложно было рассмотреть, но Лени был отчего-то уверен, что он холодно улыбается. От одного воспоминания о той улыбке, у Лени холодок пробежал вдоль позвоночника. — Конечно! — бросила Розалинда резко и надменно. — Я использовала эльфийскую реликвию и теперь снова вижу сны богини. — Если бы ты была Пророком, тебе не нужны были бы реликвии, — невозмутимо возразил Вельскуд. — Артефакт даёт тебе силу, но ненадолго. Настоящим Пророком тебе уже не стать. То, что Питер отправил тебя на смерть лишь доказывает это. — Что? Не понимаю о чём ты. Я Пророк! И мой король… он… Розалинда старалась смотреть на Вельскуда так, будто он и грязи с её ботинок не стоит, но даже с расстояния было видно, что под образом высокомерной и уверенной Розалинды прячется перепуганная и сбитая с толку Роузи. — Думаешь, он не знает, что тебе со мной не справиться? Ты просто больше ему не нужна. У Питера есть дурная привычка избавляться от мусора чужими руками. Вельскуд отвёл руку с мечом в сторону, явно готовясь нанести удар. Розалинда отступила назад, скорее рефлекторно, чем осознанно. Она была похожа на маленького зверька, загнанного в угол сильным хищником. И Лени вдруг понял, что ему за неё страшно. Он подался вперёд, перегнувшись через склон, и слишком поздно почувствовал, что камни под его рукой начали медленно ползти вниз. Руку обожгло болью. Тёмно-серые скалы и светло-серое небо, несколько раз поменявшись местами, слились в одну монохромную полосу. Острые камни врезались сначала в рёбра, потом в позвоночник и наконец в затылок. И только после этого кружение закончилось. Удалось даже сесть и открыть глаза, чтобы увидеть, что все смотрят на него. В смысле вообще всё. Включая Вельскуда и Розалинду. Но последние двое быстро отвернулись и продолжили прерванный разговор. Точнее, продолжила только Розалинда. — Не тебе об этом говорить! — воскликнула она, медленно отступая от Вельскуда и время от времени косясь в сторону Лени. — Это ты больше не нужен Питеру. Он получил от тебя всё, что хотел, и выбросил, как мусор! Сверху раздалось невнятное бормотание, а потом послышался шорох скользящих на камнях шагов. Уже через несколько секунд руки брата резким рывком поставили Лени на ноги. Розалинда бросила в их сторону ещё один затравленный взгляд. — Я отправлюсь к Питеру и расскажу ему всё о нашей встрече! — заверила она так, будто собиралась этим напугать Вельскуда, и тут же исчезла. Он лишь коротко пожал плечами и тяжело вздохнул, увидев, что близнецы и Эдем направляются к нему. — И в честь чего всё это представление? — спросил Ноэ, подойдя ближе, хотя по виду Вельскуда было понятно, что он не очень-то хочет разговаривать. — Узнал бы, если бы не твой брат-дебил, — бросил он, смерив Лени презрительным взглядом. — Возможно даже удалось бы узнать, где Питер.  — Думаешь, он где-то рядом? Не думаю, что Розалинда может перемещаться на действительно большие расстояния, — задумчиво сказал Ноэ и, спохватившись, добавил: — И не называй моего брата дебилом. Лени довольно улыбнулся. — Это только моё право, — тут же испортил всё Ноэ. Лени состроил обиженное выражение лица. Ну подумаешь упал неудачно. Ну выставил себя неосторожным идиотом перед всеми. Ну смогла сбежать Розалинда (или всё-таки Роузи?). Насчёт последнего Лени сомневался, плохо это или всё-таки хорошо. — Я буду называть твоего брата так, как захочу, — отрезал Вельскуд. — А насчёт Питера не уверен. Слишком уж много странных существ здесь шныряет, что-то будто создаёт помехи. Но я видел здесь Ламберта, так что Питер может быть тут. Ноэ постарался остаться невозмутимым, но Лени заметил, как его передёрнуло от одного имени отца. Он сразу напрягся, будто ожидал удара в спину в любую минуту. — И где ты видел Ламберта? — голос Ноэ показался надломленным. — Думаешь, сейчас подходящее время, чтобы устроить встречу родственников? — холодно усмехнувшись, спросил Вельскуд. — Думаю, что тебя это не касается! — огрызнулся Ноэ. — Тогда и говорить я тебе ничего не обязан. Бросив это, Вельскуд уже собрался было уходить, но тут в разговор вмешалась Эдем: — Эти помехи, о которых ты сказал, — начала она неуверенно, но достаточно громко, чтобы слышали все, — это могла быть Лунария. — Лунария? — переспросили все чуть ли не хором. — Я точно не знаю кто она, — ответила Эдем, задумчиво нахмурив брови, — но Куруми говорила, что она достаточно сильная и аура у неё… странная. Лени так и не вспомнил, кто такая эта Лунария. Видимо, когда речь шла про неё, он думал о чём-то другом. А вот Вельскуд с Ноэ, судя по их задумчивым лицам, понимали о ком… или о чём идёт речь. — Что ж, если сможете что-то сделать с Лунарией, я найду Питера, если он здесь, — на удивление внимательно выслушав Эдем, сказал Вельскуд. — Не слишком ли много «если»? — язвительно заметил Ноэ, и тут же удостоился такого взгляда, от которого даже Лени в холод бросило. — И раз уж будете искать Лунарию, поищите ещё и этих проклятых драконов. Они двое точно где-то здесь. Я чувствую кошмары богини около Монолита, а с ними сможет справиться только Аргента, — добавил Вельскуд и развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился, бросив через плечо: — и древнюю свою отсюда уведите, а то ходит у Пепельного алтаря, как дух неприкаянный. Лени хотел было спросить, какую древнюю он имеет ввиду, но Вельскуд уже исчез, словно его и не было. Зато Эдем, кажется, поняла, о чём он. По крайней мере, выглядела она, как человек, неожиданно получивший очень радостную весть. — Он о Силико! — воскликнула она неожиданно громким для себя голосом. — Она жива. Нужно срочно её найти! — Нужно, — кивнул Ноэ. — Я займусь этим, а вы пойдёте в гильдию и соберёте людей для поисков Аргенты и Лунарии. — Опасно бродить здесь одному! — возразила Эдем. — Именно. Поэтому я не хочу, чтобы кто-то из вас оставался один. У тебя кончаются стрелы, — Ноэ кивнул на почти пустой колчан Эдем, — а тебе нужно обработать рану. Сначала Лени не понял, о чём это Ноэ толкует, а потом резкая боль в руке напомнила о себе. Озадаченно уставившись на глубокую, до сих пор кровоточащую рану на ладони, Лени не мог понять, как ему удавалось не замечать её всё это время. — Ты просто ищешь предлог, чтобы найти отца! — эта фраза прозвучала почти как обвинение, хотя Лени этого не хотел. — Он мне не отец! — Ноэ почти перешёл на крик, но осёкся и продолжил уже спокойно: — Я обещаю, что не буду искать с ним встречи. И даже если случайно натолкнусь на него, не буду вступать в бой без необходимости. Лени посмотрел на брата очень недоверчиво. Вообще-то он знал, что Ноэ не врёт, но пусть понервничает.

***

Рука с веером отведена в сторону и немного назад, левая нога чуть сзади, правая — впереди. Вроде бы просто напряжённая, но устойчивая поза, на самом деле — боевая позиция. Если не знать стиля боя кали, больше похожего на танец, этого не заметить. Как не заметить и хищной ауры духов, уже появившихся за спиной и готовых броситься на врага, стоит только Силико пожелать этого. А враг её рядом, стоял и смотрел на неё с отвращением и ненавистью. Но Силико ненавидела его в сотни, в тысячи раз сильнее. И плевать, что он великий воин, она бы разорвала его на части голыми руками, если бы не голос матери в голове, настойчиво твердящий: «Не иди на поводу у желания отомстить». И Силико старалась следовать последнему наставлению. Старалась. Но как ему следовать, когда она вся — одна чистейшая жажда мести? «За кровь платят кровью» — сказал кто-то однажды, и теперь эта фраза тоже крутилась в голове.  — Подумать только, тебя ещё не убили. И тебе даже удалось пробраться в Монолит. Всё же вы, древние, живучие, как крысы, — каждое слово Ламберт бросал как оскорбление.  — Зачем ты разрушил мою деревню? И зачем убил мою мать? — Силико пыталась говорить спокойно, но это выходило с трудом. Ей уже не важно было, в каком она времени и где находится, важен был лишь ответ. Хотя какой с него сейчас толк? — Ты ещё смеешь спрашивать? — взгляд Ламберта стал злее и жёстче. — Будто сама не знаешь, что совершили древние. Моя жена — одна из многих, кого вы принесли в жертву. — Твоя жена? — переспросила Силико, понимая, что ей нет до этого никакого дела. А потом вдруг вспомнила, что речь идёт о матери Ноэ и Лени. Этот, казалось бы, очевидный факт её настолько ошеломил, что она даже попыталась взглянуть на Ламберта по-другому. Не как на убийцу её матери, а как на отца близнецов. — Что ж, думаю, ты имеешь право знать, — по виду Ламберта не сложно было понять, что на самом деле ничего рассказывать ему совсем не хочется, — Мою жену называли Синим цветком пустыни, и слава о ней гремела по всей Альтере. Шейна была одним из сильнейших рыцарей Небесной Гавани. Все знали её имя. Когда-то она была единственным рыцарем, способным победить меня в открытом бою. Отважная и прекрасная. Я полюбил её с первого взгляда. И всё было хорошо, пока не случилась эта история с Древними. Ламберт говорил, а Силико пыталась найти в нём что-то, что напомнило бы о близнецах. Глаза, черты лица, голос, поза — всё это было совсем иным. Только холодный взгляд показался Силико знакомым. Ноэ смотрел точь-в-точь так же, когда был очень зол. Этот взгляд ей никогда не нравился. — Древние — чудовища. Чудовища, путешествующие во времени и использующие невинных людей в своих жестоких экспериментах. Вот и Шейна попала в их лапы… Они поволокли её на алтарь… Ламберт замолчал и молчал так долго, что Силико показалось, будто он не продолжит. Но только она хотела спросить, что же случилось дальше, как его голос раздался вновь: — Шейна яростно сражалась, но как можно победить толпу могущественных магов? Даже меня они обездвижили за несколько минут. Я лежал и слушал, как моя жена кричит от боли. И ничего не мог сделать… А потом всё потемнело и мы снова оказались в настоящем. Вы оба вернулись, но Шейна… Я не знаю, что древние с ней сделали, но это медленно сводило её с ума. Как ни пытался, я никак не смог не помочь. Она умерла на руках у моего сына. А ты ведь теперь понимаешь, какого это, когда на твоих руках умирает мать? Силико стиснула веер так сильно, что, казалось, ещё чуть-чуть и он сломается. Потому что она действительно понимала, и это понимание вызвало новую волну ненависти. Которую тут же погасило жалостью к близнецам. У них с ней одинаковое горе. Можно сказать, одно на троих. — Теперь-то ты понимаешь, что твоя деревня и твоя мать заслужили мою месть? — Ламберт усмехнулся, горько, как показалось Силико, и от этой усмешки её перекосило. «Любовь заставляет совершать как великие подвиги, так и ужасные злодеяния» — сказала ей Гарам, и Силико всё больше и больше понимала смысл этих слов. — Я сожалею о гибели твоей жены, — эти слова были искренни, она действительно сожалела о гибели матери близнецов, она явно такого не заслужила. — Но это не давало тебе права убивать невинных! — Мне не нужны твои сожаления, заносчивая древняя тварь! — вскричал Ламберт, и Силико сделала несколько шагов назад. — Знаешь, почему ты ещё жива? Потому что твоя мать предала свою деревню, чтобы я отпустил тебя. Надо было видеть, как она молила меня о пощаде — жалкое зрелище! — Не смей оскорблять мою мать! — веер вспыхнул чёрным и тёмно-алым, духи оскалились, приготовившись к броску, и Силико была готова отдать приказ. — Неужели хочешь убить меня? Попробуй. Только вот не думай, что это будет просто, — Ламберт нарочито медленно достал из ножен меч, на лице его появилась неприятная улыбка, злая и даже немного безумная. — Мы теперь квиты. Смерть безвинных жителей деревни за смерть Шейны. Баланс восстановлен. Осталось разделаться только с тобой. Силико уже знала эту стойку. Знала, что через секунду лезвие меча устремится к ней, и выставила защиту, но ничего не произошло. Ламберт замер, так и не нанеся удара.  — Сегодня прямо день драматичных разговоров, — раздался из-за его спины нарочито спокойный голос. — А я всё никак к началу не успею. Подняв глаза, Силико сначала увидела лезвие меча, прислонённое к шее Ламберта, а уже потом того, кто этот меч держал. Несмотря на непринуждённый тон, вид у Ноэ был напряжённый и настороженный. В первую секунду она обрадовалась, увидев его, а потом её, словно ледяной водой, обдало волной страха. Ноэ же мечтал отомстить отцу за то, что он бросил мать умирать. Что если теперь, узнав всю историю, он, как и Ламберт, захочет отомстить древним? Глаза Ноэ были холодны точно лёд. Даже несмотря на жару, от одного взгляда этих глаз Силико пробрала дрожь, словно на неё вдруг дохнуло колким зимним морозом. И она испугалась. Не испугавшись Ламберта, великого воина, поднявшего на неё меч, Силико ощутила холодный и липкий страх от одного лишь взгляда Ноэ. Что-то жуткое отражалось в его глазах, что-то почти нечеловеческое. Замерев, напряжённая и напуганная, она ожидала следующего шага хоть от кого-нибудь. — Беги, — голос Ноэ, не враждебный, но какой-то неживой, заставил её вздрогнуть. — И даже не вздумай звать кого-нибудь на помощь. Это личное.

***

— Ты какая-то странная после того, как из комнаты Аллена вернулась, — Куруми посмотрела на неё очень внимательно, и Элисия отвела глаза. — Что-то случилось? — Нет, ничего, — ответила она, стараясь, чтобы это прозвучало правдоподобно. Ничего не случилось. Ничего необычного. Совсем ничего. — Вы же не поссорились? — в голосе Куруми слышалось беспокойство, пришлось срочно её успокаивать. — Вовсе нет! — возразила Элисия, даже с излишним энтузиазмом. — Мы скорее наоборот… помирились. — Значит, вы до этого ссорились? — Куруми озадаченно наклонила голову набок, а Элисия начала прикидывать, как бы увести этот разговор в другое русло. О том, что произошло между ними с Алленом она ей когда-нибудь расскажет. Когда-нибудь потом. А сейчас… Дверь открылась так резко и с таким грохотом, что Элисии сначала показалось будто она слетела с петель. На пороге стояли встревоженные и запыхавшиеся Лени и Эдем. И необходимость придумывать, как бы перевести тему тут же отпала. Судя их по рассказу, медлить было нельзя. К несчастью, как назло, в этот момент все разошлись по мелким поручениям, и в доме из способных сражаться были только они с Куруми, Элрион, Гензаи и Соранико. И то, Куруми была без оружия, а Элрион спал и Куруми наотрез отказалась его будить и тем более отправлять в Монолит на эту проклятую жару, к которой он не приспособлен. В итоге было решено, что Куруми и Соранико останутся здесь, на всякий случай или пока не вернётся ещё кто-нибудь. А Элисия и Гензаи пойдут с Лени и Эдем к Монолиту. Гензаи заверил, что найдёт Лунарию, где бы она не была, и что она ему ничего не сделает. Лени и Эдем сказали, что им срочно нужно найти Ноэ, пока он не натворил глупостей. Элисии достался поиск Аргенты. И всем желательно было бы не натыкаться на Питера. Да и ещё на кого-то, хоть сколь-нибудь опасного в их состоянии лучше было не натыкаться.

***

Силико бежала так быстро, как могла, так что сердце бешено стучало в груди, а горячий и сухой воздух жёг лёгкие словно огнём. Голова кружилась и ноги слабели, но она продолжала нестись вперёд. В ушах у неё до сих пор стоял голос Ноэ: «Беги. И даже не вздумай звать кого-нибудь на помощь. Это личное.» Силико чувствовала, что случится что-то непоправимое. Этого она и боялась. Она не желала, чтобы Ноэ становился убийцей собственного отца. Но ненавидела Ламберта так сильно, что желала ему смерти. Ноги продолжали нести её вперёд, и за это она себя почти ненавидела. «Богиня, пожалуйста, помоги ему, — мысленно взмолилась Силико, — чтобы не происходило. Просто помоги!» Слёзы, выступившие на глазах, мешали смотреть, делая мир расплывчатым. И как бы Силико их не стирала, они всё катились и катились по щекам. Так что когда она в кого-то врезалась, это стало для неё полной неожиданностью, как и то, что этот кто-то не оттолкнул её и не схватил, а лишь мягко удержал от падения. Он виделся ей расплывчатым чёрным пятном. И пока она тёрла глаза, знакомый немного взволнованный голос спросил: — Ты ранена? На тебя напали? Силико отрицательно помотала головой, наконец справившись со слезами. Оказалось, что во взгляде Гензаи было куда больше беспокойства, чем в его голосе. Но, бегло осмотрев её, и убедившись, что всё в порядке, ассасин вернул своему лицу обычное спокойное выражение. — Я просто слишком долго пробыла здесь, — пробормотала Силико осипшим от слёз и долго бега голосом. Гензаи кивнул, принимая её ответ, хотя, скорее всего, ей не поверил. — Мне нужно кое-что тебе рассказать, — продолжила Силико после недолгого молчания. Взгляд Гензаи стал чуть более заинтересованным и немного удивлённым. Она подумала о Ноэ. О том, что ему нужна помощь. Но… «И даже не вздумай звать кого-нибудь на помощь.» Сталь в глазах и в голосе. Холодок вновь пробежал вдоль позвоночника. — Это о… Лунарии, — выдохнула Силико. На пару мгновений Гензаи выглядел удивлённым, даже шокированным, но с поразительной скоростью взял себя в руки. — Идти сможешь? — вдруг спросил он, и Силико кивнула. — Вот по пути отсюда и расскажешь.

***

Поиски Аргенты завели Элисию в самую глубь Монолита. Сначала ей казалось, что у неё есть какой-то план, но потом она поняла — единственное, что сейчас можно сделать, методично осматривать окрестности и надеяться на удачу. В выборе направления Элисия полагалась на интуицию и даже особо не задумывалась над тем, куда идёт. Остановилась она лишь тогда, когда сделалось совсем жарко, из-за тёкшей, словно огненные реки, лавы. По этим рекам Элисия и узнала так нелюбимое ей место — низменность у подножья огромной статуи Альтеи. Она и сама не знала, почему невзлюбила это место. Может, потому что около этой статуи сам себе начинаешь казаться крошечным и ничтожным. А может, потому что взгляд каменной Альтеи был столь холоден и безразличен. Элисия уже было хотела повернуть назад, но услышала чьи-то голоса. Подойдя чуть ближе, она смогла понять, кому они принадлежат. И вскоре, спрятавшись за одним из камней, наблюдала за разговором Вельскуда и Питера. — Всё такой же глупец, — Питер стоял к Вельскуду спиной, словно бы специально подставляя её под удар. — Считаешь, что сила дракона поможет тебе победить меня? Мальчишка… — Я больше не апостол, так что будь повежливей, — руки Вельскуда были привычно скрещены на рукояти воткнутого в землю меча, на лице выражение извечного раздражения, обманчиво расслабленная поза. — С тобой? — тон Питера стал глумливым. — Ты даже не смог стать драконом. Ах, твой самоцвет повреждён? Это не оправдание! Ты слаб, поэтому никогда не одолеешь меня. — Замолчи! — Вельскуд не выдержал первым, лицо его исказилось злобой. — Последние пятьдесят лет я жил только для того, чтобы убить тебя. Отомстить тебе. — Отомстить? — Питер зло усмехнулся. — Ты годишься только на опыты. Лабораторная крыса вообразила себя героем? Эти слова всколыхнули в душе Элисии что-то очень тёмное и жгучее, точно лава. Она ненавидела Питера всё сильнее и сильнее с каждой секундой. Образ великого короля прошлого померк совсем. Сейчас Элисия видела перед собой только жестокого диктатора, распоряжающегося чужими жизнями, словно собственными вещами. Ломающего их. Выбрасывающего. — Исчезни. Сейчас у меня нет настроения драться, — бросил Питер через плечо. Лицо Вельскуда исказила злоба. Его руки ещё только двинулись, чтобы вытащить меч из земли, но Элисия уже видела, что будет дальше. Она видела так чётко, будто это уже происходило, как движение рук Вельскуда переходит в замах. Видела, как сверкает алым клинок, отражая струящуюся вокруг лаву. Видела, как Питер отводит этот удар будто играючи, как размахивается для ответного… — Вельскуд! Она выкрикнула это раньше, чем смогла понять, что вообще делает. Взгляды обратились к ней. Чего-то, что должно было случиться, не случилось. — Может, даже этот мусор окажется полезнее тебя, — Питер скользнул по Элисии холодным и презрительным взглядом. И исчез. Элисию раздражало то, как легко Питер может перемещаться. Она бы вновь начала обдумывать то, как помешать этим перемещениям, если бы не Вельскуд. Он смотрел так, будто тот удар, что предназначался для Питера, сейчас полетит в неё. Пришлось идти к нему, соорудив на лице максимально виноватое выражение. Хотя Элисия вовсе не чувствовала себя виноватой, но так будет проще. — Что ты тут делаешь? — спросил он почти спокойно, хотя Элисии казалось, что стоит ей подойти, Вельскуд попробует всадить в неё меч. — Ищу Аргенту, — ответила она, не раздумывая. «И мешаю тебе совершить суицид» — добавила уже мысленно. — Ты, кстати, не знаешь, где она? — Элисия пыталась вести себя непринуждённо, словно не понимая, что появилась крайне не вовремя. Или вовремя. Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть. Вельскуд задумался, весь вид его стал несколько отсутствующим, будто он напряжённо вспоминал что-то. — Знаю, — наконец ответил он. — Теперь я чувствую её ауру. Если пойдём сейчас, сможем встретить этих бестолковых драконов. Меня только беспокоит, что у Аргенты, похоже, совсем мало энергии. И, не говоря больше ничего, Вельскуд одним движением выдернул меч из земли, резко развернулся и пошёл куда-то. Элисия уже научилась более-менее его понимать. Такое поведение означало, что ей можно идти с ним. Точнее, за ним. — Минуточку, — Элисия почти поравнялась с Вельскудом. — Ты сказал, что «теперь» можешь её чувствовать? А до этого? Что сейчас изменилось? Вместо ответа Вельскуд лишь пожал плечами, и Элисия поняла, что на неё всё-таки ещё злятся и задавать дополнительных вопросов не разрешали.