Как велит долг

      Свинцовое небо едва не падало на подернутые взвесью тумана верхушки деревьев. Под его тяжелым покровом даже пейзаж вблизи Конохи, такой знакомый, казался безликим и чужим. Холодная пелена застилала глаза. Напрасно Сакура пыталась разглядеть что-либо в ее молочной глубине; она размывала очертания предметов, придавая им зловещий, почти сверхъестественный облик. Девушка поежилась и теснее прижалась к влажной, пряно пахнущей коре старого дуба. Ожидание невыносимо.       Миссия по поимке Учихи Саске возобновилась. Новость, что его следы были замечены неподалеку от деревни, заставила сердце радостно встрепенуться. Он рядом… Он близко. Эта была их первая настоящая зацепка за долгое время. И, видя, как возбужденно-нетерпеливо поблескивают глаза Наруто, она не сомневалась — в этот раз поиски непременно увенчаются успехом.       Паккун учуял запах неизвестных шиноби сразу в трех местах. Сакуру, как медика, оставили охранять лагерь — брать ее с собой было бы слишком рискованно. Остальные же члены команды отправились по разным направлениям для проверки.       Сакура не стала возражать. Понимая, что на ней лежит ответственность за жизни остальных членов команды, она безропотно подчинилась приказу. И все же, глядя в спины стремительно растворяющимся в густом тумане товарищам, она ничего не желала так сильно, как отправиться вслед за ними. Единственное, о чем она мечтала все эти годы… увидеть его… коснуться его. Услышать голос, почувствовать живое тепло. Пусть даже его глаза взглянут на нее с прежним равнодушием — она готова смириться и с этим, лишь бы он вновь вернулся к ним.       Ветер вихрем пронесся в кронах деревьев, показав на мгновение бледную изнанку листьев. Туман немного рассеялся, и Сакура посмотрела наверх. Серая простыня с рваными краями, обхватившая небо, стремительно темнела. Девушка с тревогой следила, как она простиралась все дальше. Если пойдет дождь, он смоет все запахи.       Деревья колыхались так, будто их вот-вот вырвут из глубин земли с самым корнем. Наэлектризованный воздух пах влажной свежестью; вдыхая его, Сакура чувствовала, как неясная тревога расползается по венам.       Внезапный раскат грома ударил по барабанным перепонкам. Низкий рокочущий звук взорвался в до предела взвинченных нервах, легкой дрожью отдаваясь в кончиках пальцев. Казалось, еще мгновение — и расколотый молнией небосвод обрушится на нее всей своей тяжестью.       Достав из рюкзака плащ, Сакура машинально накинула его себе на плечи. Как раз вовремя; первые капли, крупные, точно фасолины, разбились о землю, и через мгновение дождь повис в воздухе сплошной непроницаемой пеленой. Темные, холодные струи липкими пальцами проскальзывали под одежду, хлестали по щекам. Минуты ползли, точно сонные муравьи, но ничего не менялось — те же стонущие под напором ветра кроны деревьев, мерный шорох капель, падающих на капюшон. Странная печаль разлилась на сердце, и Сакура с тоской подумала о товарищах, мокнущих где-то под дождем. Поскорей бы они вернулись. Вместе с Саске…       Внезапное «Каррр», раздавшееся где-то неподалеку, заставило девушку вздрогнуть и обернуться на звук. На сухом, пополам расколотом молнией дереве сидела огромная черная птица, гораздо крупнее обычной вороны. Таких она прежде не встречала. Вода стекала с черных гладких перьев, и ворон, слегка наклонив голову, внимательно наблюдал за ней. Сакура замерла, смотря, как с резким карканьем ворон поднялся в воздух. Страх тонкой иглой вонзился под ребра. «О нет, не может быть…»       Расплывчатая фигура, точно сотканная из мрака и дождя, материализовалась в воздухе. Он стоял, скрестив руки — бледные, почти изящные руки с длинными пальцами, гибкие и сильные. Руки, которые уверенными, отточенными бесчисленными тренировками движениями забрали жизнь у его собственной семьи, по локоть утопленные в крови. Руки, которые несколько мгновений спустя с такой же беспощадностью могут сомкнуться и на ее горле.       — Я пришел за информацией, — голос Учихи прозвучал сдержанно.       Дождь застилал глаза. Бежать было некуда, да и не имело смысла. Он нагонит ее в считанные секунды, он быстр, умен и невероятно опасен. Сакура сто раз прокручивала у себя в голове эту встречу, придумывая всевозможные отговорки и оправдания. Но сейчас, стоя с ним лицом к лицу, девушка понимала, каким по-детски наивным было само предположение, что она способна его обмануть. Он видит насквозь все ее уловки, ложь, страх, а возможно — Сакуру точно ударило током — и каждую мысль.       Итачи выжидающе смотрел на нее, терпеливый и расслабленный, точно хищник в засаде. Но девушка прекрасно понимала, что за этим спокойствием скрывается внимательная настороженность, и он ловит каждый ее вдох, чтобы моментально среагировать на любое движение.       Сакура скосила глаза в сторону, куда скрылись Наруто и остальные. Она не чувствовала их присутствия, кажется, они по-прежнему далеко. Девушка глубоко выдохнула и вновь взглянула на стоящего перед ней Итачи. В этот раз все будет по-другому. Больше не нужно беспокоиться о других — сейчас на кону только собственная жизнь, и она готова рискнуть ей.       — Я ничего вам не скажу. Можете убить меня. Только не думайте, что это будет так легко, — горячий адреналин вспыхнул в венах, придавая голосу решительность и жесткость.       Итачи не изменился в лице и никак не отреагировал на ее слова. Лишь слегка изогнулся уголок губ и сузились зрачки — он буквально прожигал ее глазами, и от его пронзительного взгляда липкий пот струился по спине. Даже без гендзюцу сила этих глаз магнитом приковывала к себе.       Конечно, он знал. Знал, что так и будет. Она не из тех, кто легко сдается — упрямая, дерзкая, безрассудная. Итачи ощутил это еще при их первой встрече, и это странным образом взволновало его, всколыхнуло в его омертвевшей душе давно похороненные чувства. Ему, привыкшему скрываться в тени, эта девушка казалась всполохом света — неукротимого, яростного, но в то же время теплого и живого, так резко контрастирующего с мрачным одиночеством его собственной жизни. Понять ее, узнать, чем она дышит, о чем думает, чего желает… На протяжении всех этих дней мысли о ней не покидали Итачи, и это раздражало, выводило его из привычной колеи. Нет, сегодня он не отпустит ее так просто.       — Я открою тебе секрет, — спокойно произнес Учиха.       Итачи медленно приближался к ней — сгусток тьмы и дождя, облекшийся в плоть. Ветер рвал края его черного плаща, и они взмывали вверх, словно крылья огромной птицы. Сакура инстинктивно отступила назад, увеличивая расстояние между ними. Его ледяное спокойствие внушало ей больший ужас, чем неприкрытая ненависть и жажда убийства. Шаги — ее, неуклюжие и спотыкающиеся, и его, мерные, неторопливые — продолжались до тех пор, пока Сакура не уперлась спиной в дерево, чувствуя как он приближается все ближе. Дальше отступать было некуда.       — Я не причиню тебе вреда, — неожиданная мягкость и искренность, прозвучавшая в этих словах, заставила девушку забыть об осторожности и посмотреть на него.       Его лицо было так близко…       Так близко, что Сакура могла разглядеть каждую его линию, каждый изгиб. Так близко, что ровное дыхание обжигало кожу.       Внезапно брюнет прикоснулся рукой к ее подбородку, запрокидывая голову вверх. Их глаза оказались на одном уровне — испуганные зеленые и пылающие красные. Прежде чем Сакура успела что-либо предпринять, мир вокруг завертелся юлой, горячей спиралью обхватил сознание, увлекая ее в рубиново-алый шаринган.       Свинцовое небо окрасилось багрянцем, и длинные тени прочертили потрескавшуюся землю. Дождливый лес сменился безжизненной пустыней. Учиха исчез, но девушка чувствовала на себе его взгляд — он смотрел на нее сквозь кровавое око луны, наблюдал из-за пелены темных облаков. Мир боли, мир страха, черно-красных кошмаров, поднятых из самых сокровенных уголков человеческого сердца. Из него нет выхода, нет спасения. Сакура сжалась в комок, приготовившись к боли, как внезапно пейзаж вновь изменился.       Перед глазами замелькали картины: два мальчика лет четырнадцати, стоящие на краю обрыва. Вырванный глаз на ладони одного из них, кровавые слезы на щеках, шаг, падение… И слова, прозвучавшие из глубины печальным эхом: «Слишком поздно. Данзо не доверяет мне и сделает по-своему».       Комната хокаге, залитая трепещущим светом факелов. Безжизненные лица советников и суровое, словно разом постаревшее на целую жизнь, Третьего. «Переворот уже не остановить другим путем. Клан Учиха нужно уничтожить».       Холодный, режущий блеск стали и две коленопреклоненные фигуры, над которыми навис темный силуэт. Она с ужасом узнала в нем плачущего Итачи, и в это мгновение кровь залила комнату, вязкими ручейками растекаясь по полу. Вначале упала женщина; ее голова запрокинулась, точно соцветие на надломленном стебле. В черных зрачках застыла пустота, а на полураскрытых губах навсегда замерли прощальные слова. Затем черед мужчины. Сакура подавила в себе крик, улавливая в его лице сходство с Итачи. Его родители…       Огромные, безумные глаза маленького Саске, в которых плескался всепоглощающий ужас. Горькая ложь, что так легко сорвалась с губ: «Я всего лишь хотел проверить свою силу». И последняя, жгучая слеза, которой плакало измученное сердце. Невидимая, она разбилась на осколки и угасла во тьме, а вместе с ней и остальной мир.       Тело Сакуры дрогнуло и обмякло, медленно сползая вниз. Итачи подхватил ее и осторожно опустил на влажную землю. Плащ слетел с нее, обнажая плечи и мягкий изгиб шеи, на которой бешеным пульсом билась жилка. Учиха невольно мазнул взглядом по ее нежной, чуть розоватой коже. Необъяснимое, мучительное желание прикоснуться к ней судорогой свело холодные пальцы. Он так давно не ощущал тепло другого человека… Но Итачи лишь укрыл ее плащом и отступил назад.       Сознание возвращалось медленно, постепенно. Сначала мир казался туманным и расплывчатым, словно неудачная фотография, а затем окружающие предметы вдруг проступили с резкой, почти болезненной четкостью. Ослепительная зелень влажной листвы, зловещая черно-фиолетовая линия горизонта. Где-то пронзительно каркали вороны, и в их хриплых криках чудилось что-то безумное. Зажмурившись, Сакура надавила кулаками на веки. Белесые пятна, яркие точки. О боже…       В груди страшно и беспорядочно стучало, как будто о ребра, пытаясь вырваться на волю, в смертном отчаянии билась пойманная птица. Кажется, она заплакала. Лишенные эмоций всхлипы подступали с непроизвольной регулярностью, как позывы сухой рвоты. Эти всхлипы словно были чем-то посторонним, чем-то никак не связанным с ней. Эта боль не принадлежала Сакуре — она была частью того кровавого кошмара, что он показал ей.       — Нет, не может быть, — в исступлении она мотала головой. С мокрых розовых волос слетали капли.       — Ты можешь мне не верить, но я показал тебе свои воспоминания.       — Зачем? — обессиленная, она посмотрела прямо в его глаза. Сейчас, когда алый шаринган в них потух, они казались черными и пустыми, будто кто-то погасил в глубине свет. Такими одинокими и безжизненными, что тоска мягкой когтистой лапой внезапно сжала сердце.       Итачи не отвечал. Дождь кончился, и тишину нарушал лишь тихий шорох последних капель, запутавшихся в листве. Серая пелена сползла с неба, обнажив его кристально-чистую синь. Терпкая свежесть лесного воздуха обжигала легкие, и, вдыхая его, Итачи почувствовал себя обновленным. Словно та непосильная, гнущая к земле тяжесть грехов, что заставляла его задыхаться, на мгновение ослабила свою хватку, и живительный кислород заструился по венам. Сердце с непривычки спотыкалось в груди, отбивая неровный ритм.       — Ты напомнила мне одного дорогого когда-то человека.       В этой странной девушке он видел кого-то близкого себе, того, кого он очень давно потерял. Рядом с ней Итачи вновь ощутил себя живым — пульс бился в висках, посылая горячий импульс всему телу. Он человек. Не бесчувственная машина для убийства, не бесплотная тень, что растворяется с первым лучом солнца. Он человек из плоти и крови, и внутри него, хоть и тщательно скрываемые, бушуют те же эмоции и чувства. Хотя бы раз, один единственный раз, он поступил, поддавшись сиюминутному порыву. Из всех людей он обнажил душу именно перед ней — этой хрупкой, испуганной девочкой. И от этого отчего-то стало так легко на сердце…       Он уловил слабое колебание чакры. Они еще далеко, но рисковать не стоило — вряд ли его присутствие будет приятным сюрпризом.       — Твои друзья скоро будут здесь. В следующую нашу встречу ты расскажешь мне все, что знаешь.       Уходя, Итачи бросил на нее последний взгляд. Стеклянными, расфокусированными глазами она смотрела прямо перед собой. Ветер ерошил влажные волосы, и они мягкими завитками ложились ей на лоб. Эта девушка непременно сохранит его тайну.       Сакура сжалась в комок, спрятав лицо в ладонях. Его жизнь — сплошной ад. Ками-сама, что же ему пришлось пережить…