Спящая красавица

План Арнава был прост и включал старую добрую физическую расправу и аккуратное уничтожение останков. - Я убью его, - просто, словно предупреждал, что выйдет на минутку за молоком, сказал он. Он двинулся к выходу из комнаты, и Кхуши, поняв, что он не шутит, схватила его за руку. - Постойте. Успокойтесь. Нам нужно сейчас подумать и поступить правильно. - Я подумал. Я собираюсь поступить правильно, - он остановился, но к ней не повернулся, сверля глазами дверь. - Мы пойдем в полицию. - В местную? Они ответят, что улики косвенные и вообще, к чему заниматься делами иностранцев? Кхуши открыла рот, что ответить, но Арнав еще не закончил. - Или в индийскую? Конечно, он с легкостью смогут проверить, чем там были смазаны перила за тысячи километров от Дели. - Тогда… - Кхуши не выпускала его, понимая, что он тут же ринется прочь. – Мы расскажем все Анжали. - Кхуши, мне очень не хочется тебя огорчать, но, пожалуйста, скажи честно, - Арнав медленно, будто собирался с силами для этого, повернулся. Кхуши, встретившись с ним взглядом, непроизвольно отступила на шаг. Арнав не шутил, не угрожал, а действительно собирался сейчас пойти убивать. – Каковы шансы, что Анжали нам поверит? - Что? В каком смысле?.. Конечно, она нам поверит. - Моя Королева, кто-то украл мой платок, - передразнил Арнав. – Кто-то хотел навредить тебе и поэтому выставил меня виноватым, чтобы ты еще больше расстроилась. - Он не посмеет такого сказать. - Не посмеет? Кхуши, этот человек сделал так, что моя сестра упала с лестницы и потеряла ребенка. Их общего ребенка. Ты правда думаешь, что он постесняется соврать? Кхуши молчала. Она опустила глаза, не выдержав прямого, жгущего ее до самого сердца взгляда. - Вы предлагаете какую-то средневековую кровную месть. - Возможно. - Вы же современный человек. Вы издеваетесь над традициями. - Это не традиция. Это логика. Если кто-то поступает неправильно, его нужно наказать. «Как вы наказали меня, женившись?» - хотела спросить Кхуши, но удержалась. Сейчас было не до выяснения их отношений. - Послушайте, - она попыталась воззвать к разуму. – Если вы говорите, что улик недостаточно – мы найдем еще. Если говорите, что Анжали не поверит нам – заставим Шьяма сознаться. - Как же? Очень-очень попросим? – Арнав зло усмехнулся. - Придумаем что-нибудь. Сделаем так, что он сам себя выдаст. Подумайте, - Кхуши положила ладонь ему на щеку, погладила. – Не может быть такого, что Шьям умнее нас с вами вместе взятых. Арнав тяжело вздохнул. Кивнул. - Даю тебе неделю. Если за неделю мы не заставим его признаться или не придумаем, как неопровержимо доказать его вину, я решу проблему по-своему. Deal? Кхуши кивнула, не в силах произнести ни слова. Неужели Арнав Сингх Райзада только что согласился ей уступить? *** - Мы можем представить все как несчастный случай, – предложил он. Он откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Полдня ушло на изучение медицинской карты и выписок со счетов Анжали, но они только удостоверились в том, что и так знали – антикоагулянты она не покупала. Что, впрочем, никак не доказывало, что лекарство купил и подмешал Шьям. - С прискорбием сообщаем, что Шьям Джа выпал из окна второго этажа. Потом поднялся обратно и снова выпал. И так несколько раз. Вот уж не повезло, так не повезло. Кхуши закатила глаза и потянулась к чашке с чаем. - Конечно, нужно все сделать осторожно, чтобы никто не подумал на нас. С другой стороны, кто будет нас подозревать? «Вы же такая милая пара молодоженов», подумают другие. «Конечно, вы никого не убивали. Зачем вам это?» Чашка жалобно звякнула о блюдечко. - Точно, - Кхуши подскочила на стуле. – Мы неправильно начали. С чего начинается расследование? Арнав покачал головой. - С чего же? - Чтобы понять, кто убийца, нужно узнать, у кого были мотив и возможность. Мы знаем, что это сделал Шьям, и знаем, что у него была возможность. Но какой у него мотив? Арнав уже собрался ответить, но остановился. Действительно, какой у него был мотив? - Если он не любит жену – он мог развестись, - вспомнила Кхуши свой старый аргумент. - Но ему нужны деньги, - возразил Арнав. – Если бы они развелись, он бы ничего не получил. Как вдовец, однако… нет, постой, - он нахмурился. – Как вдовец он бы тоже ничего не получил. Дом принадлежит мне, деньги Анжали тоже идут с моего счета. Ее собственных накоплений не хватит и на год. Они замолчали, думая. - Так, ладно, - Кхуши встала, начала расхаживать по комнате. – Давайте подумаем. Вы – Шьям, - она указала на мужа. – Вы решаете меня убить. Пока я жива, у вас есть полный доступ к деньгам моей семьи, так что дело не в жадности. Тогда в чем? Арнав внимательно посмотрел на жену. Она уперла руки в боки и выжидающе глядела на него. - Снова неправильно. - Что? - У него нет доступа к деньгам семьи Райзада. - В смысле? – Кхуши непонимающе хлопала ресницами. Арнав вздохнул. - Как ты помнишь, какое-то время назад у меня было досадное заблуждение о характере ваших со Шьямом отношений. - Очень корректная формулировка фразы: «Я был ослом и выдумал себе невесть что». Арнав воздержался от комментариев. - Называй как хочешь. Суть в том, что почти сразу после этого я изменил условия доступа к счетам сестры. У Шьяма оставался его собственный расчетный счет, его зарплата, но всеми остальными средствами могла распоряжаться только Анжали. Возможно, это и послужило спусковым крючком. - Получается, вы лишили его денег, к которым он привык, - кивнула Кхуши. – Если он держался за брак только из-за жадности, то… - То оставаться зятем семьи Райзада ему больше не было смысла, - подхватил Арнав. Он поднялся и подошел к окну, сунул руки в карманы. Океан был беспокоен этим вечером, шумел, словно растревоженный происходящими на берегу страстями. Арнав следил за тем, как белые барашки волн понемногу заходят все дальше, захватывая приливной волной берег, сантиметр за сантиметром. Так же медленно и неотвратимо подкатывало к горлу тошнотворное чувством вины. - Если бы я не перекрыл доступ к деньгам, Шьям ничего бы не сделал с Анжали, - сказал наконец Арнав. Кхуши подошла к нему, замерла на секунду, решаясь, и, так до конца и не уверенная в том, что делает, обвила его руку своей. Положила голову на плечо. - Вы не виноваты. - Виноват, - горько улыбнулся Арнав. - Я дал ему мотив, перекрыв счета. Я дал ему возможность, послав вместо себя на Бали. Я обещал приглядывать за сестрой, но, как видишь, не справился. Кхуши не стала на это отвечать, только крепче сжала его в ладонь в своей. Она не была с ним согласна, но понимала, что прямо сейчас Арнав слушать не будет. Словно огромная взаимосвязанная система, мир слагался для него из причин и следствий, и каждому проступку должны были соответствовать повод, виноватый и наказание. Арнав явно не собирался делать исключений, с беспристрастной безжалостностью вынося самому себе обвинительный приговор. И, зная уже немного характер мужа, Кхуши понимала, что себя он наказывать будет жестче, чем кого бы то ни было. *** Арнав лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в тишину спящего дома. Мало какое чувство можно испытывать одинаково сильно достаточно долго, и напряжение понемногу спадало с членов семьи. Словно хором выдохнув и чуть успокоившись, все, кажется, очнулись от кошмара, начали приходить в себя и возвращаться к обычному распорядку. Случившееся осталось в семье вырванной страницей, потерянной фотографией, не рассказанной историей. Чем-то так и не случившимся, не сбывшемся, оставившим горький осадок печали, тоску, которая обещала наведывать в гости даже спустя много лет, ныть, словно старая рана перед дождем. Арнав повернулся на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но сон не шел. Завтра, уже завтра они возвращались в Дели, а никаких новых улик против Шьяма не появилось. Конечно, они сохранили платок и испорченные туфли. Разумеется, сделали фотографии перил со следами крема. Но что это по сравнению с силой убеждения, с властью, которую Шьям имел над Анжали? Каковы шансы, что она поверит их словам? Арнава убивала необходимость терпеть Шьяма, все в нем скручивалось и жгло, стоило подумать о том, что зять все еще находится рядом с Анжали, все еще строит из себя прекрасного расстроенного мужа. Арнав обещал Кхуши неделю, но сдерживать обещание становилось все сложнее. Никогда он не думал, что сможет кого-то так сильно ненавидеть. Холодное, ясное, звенящее своей четкостью чувство не угасало в нем ни на секунду, то чуть успокаиваясь, то разгораясь с новой силой, стоило Шьяму попасться на глаза. Арнав сжимал зубы, видя, как Шьям гладит жену по голове, отворачивался, когда он протягивал ей стакан воды. Опасаясь, что одной попыткой дело не кончится, Арнав удостоверился, что Анжали никогда не остается с мужем в палате наедине. Подчеркнуто вежливая частная медсестра ни о чем не спрашивала, но не расставалась с клиенткой ни на секунду, предельно корректно, но непреклонно отвечая на все просьбы Шьяма побыть с женой вдвоем. - Мне очень жаль, мистер Джа. Пациентка не может остаться без наблюдения медицинского работника. - Вы же будете за дверью. Я позову вас, если будет нужно, - пытался убедить Шьям. - Правда, я в порядке, - кивала Анжали. Медсестра только вежливо улыбалась и извинялась. - Мои извинения, но таковы правила больницы. И вот теперь они возвращались в Дели. Родной, огромный, шумный и гудящий, словно разбуженный улей Дели. Где нет никакой возможности удержать Шьяма от Анжали, где все новые улики, если они и есть, окажутся недоступны. Арнав тяжело вздохнул и перевернулся на спину. - Хватит вертеться, - командным тоном прошептала Кхуши. - Что за? Ты почему не спишь? - Да вы же крутитесь, словно пропеллер. Как же тут уснешь? – Кхуши повернулась к нему, возмущенно сверкая глазами. - Извини, - пробормотал Арнав. – Я как-то не подумал о том, что тебе мешаю. - Так уж и быть, можете не извиняться. Я все равно никак не могу перестать думать об Анжали и Шьяме. Они полежали немного молча, думая об одном и том же и не зная, что сказать. Некстати, подлой, нежданной мыслью к Кхуши подкралось облегчение. Вежливый Арнав Сингх Райзада, извиняющийся за то, что мешает ей спать, был странным и непривычным. Поневоле вспомнился их разговор пьяной, грозовой ночью, и внезапное признание. В последние дни они пришли к немому взаимопониманию, пакту, предписывающему на время отложить все личные чувства и заняться делом. Передышка на время игры в сыщиков давала Кхуши возможность разобраться в своих чувствах, но как раз этого она сделать сейчас не могла. Злого Арнава она терпеть не могла и злилась в ответ. Арнава потерянного и одинокого она жалела, и жалость эта были чистой, не из тех, что оскорбляет снисхождением. Любящего Арнава Кхуши боялась. Мало того, что было сложно поверить в правдивость его слов, было куда сложнее понять, что делать, если он действительно говорил правду. Кхуши не кривила душой, когда сказала, что не любит его. Не ненавидит, но и не любит. Чувства к нему поселились где-то между этих двух полюсов, сложные, многосоставные, сцепленные, словно тугой узел из запутавшихся бус – потянешь за одну нить и вытянешь все сразу. Одно она знала точно – ласковый Арнав пугал ее куда больше, чем яростно кричащий. Словно услышав ее мысли, Арнав спросил: - Почему ты меня не ненавидишь? - Что, простите? - Почему ты меня не ненавидишь? – спокойным, ровным тоном повторил он. – Я бы ненавидел. - Не знаю, - Кхуши нахмурилась. – Вам не кажется, что сейчас не лучшее время для выяснения отношений? - Мне просто интересно. Не то чтобы я был против, но я хочу знать, почему. - Серьезно? Это ваш ответ? Праздное любопытство? Арнав замялся. - На самом деле, я вроде как подумал… - И как вам новые ощущения? - Очень смешно. Я подумал, каким плохим мужем оказался Шьям, и о том, что не хотел бы оказаться таким же. - Не сталкивайте меня с лестницы и все будет в порядке. - И все же. Я хочу знать. Кхуши наморщила лоб, размышляя. Арнав терпеливо ждал. - Не знаю. Я думала об это раньше. Понимаете… вот взять, например, торшер, - она указала на лампу рядом с кроватью. – Если вы не знаете, что это такое, то мне нужно будет сказать вам, что торшер – это такая напольная лампа и показать несколько примеров. С чувствами не так. Что такое ненависть? Или любовь? Или скука? Мы можем использовать какое-то слово, например, любовь, и объяснить, что это за чувство, что мы испытываем. Но, во-первых, обычно никто так не делает. Мы просто берем готовые слова, и подразумевается, что все знают их значения. Но как можно быть уверенным, что все понимают под ними одно и то же? Ведь все, что у нас есть, это слова, названия, а названия – никогда не сами вещи. Этот торшер – это настоящая, существующая вещь, и от того, что я назову его креслом, он не изменится. Наши чувства, с другой стороны, существуют неотрывно от ярлыков, от названий. Быть может, вы испытываете легкую неприязнь, быть может – жгучую ненависть. Вам решать, как вы назовете это чувство, потому что нет никакой универсальной таблицы, с который вы бы могли сравнить то, что чувствуете, - Кхуши перевела дыхание. – Поэтому, когда я говорю, что не ненавижу вас, сделайте поправку на то, что я только что сказала. Возможно, кто-то, испытывай он те же самые чувства, назвал бы их ненавистью. Быть может, даже вы назвали бы их ненавистью. Но мы никогда не узнаем этого, верно? Потому что не сможем объективно сравнить то, что чувствуем. И то что я чувствую, я, именно я, не назвала бы ненавистью. - Но почему? - Не знаю. Вы – не самый хороший человек, но это я уже говорила. И, все же, я вас понимаю. Прошлое не оправдывает вас, но объясняет. Арнав помрачнел. - То есть, ты не ненавидишь меня, потому что тебя меня жалко? - Нет, - воскликнула Кхуши. – Мне вас не жалко. Скорее, я могу понять, что вы чувствуете. Наверно, очень грустно чувствовать так, как вы, - она горько улыбнулась. Встряхнула головой, отмахиваясь от печальных мыслей. – К тому же, вы не делали мне ничего совсем уж плохого. Не считая, конечно, того случая, когда сбросили со второго этажа. - Не говори так! Звучит ужасно. - Но ведь правда же. - Нет. То есть… давай будем называть ту ситуацию: «не не удержал от падения»? Кхуши фыркнула. - Не оказание помощи и все такое. К тому же, я видел, что там внизу стояли коробки. - И на этом спасибо. - Не за что. Представляешь, сколько бумаг мне бы пришлось заполнять, если бы в моем офисе кто-то грохнулся на бетонный пол и что-то себе сломал? - Мило. Напомните мне тоже вас как-нибудь не не удержать, - Кхуши улыбнулась. Потом снова посерьезнела. – В общем, я хочу сказать, что ничего действительно ужасного вы не сделали. - И на том спасибо, - Арнав задумчиво изучал потолок, расчерченный тенями пальм за окном. – Но я ведь делал тебе больно, верно? Я хочу за это извиниться. Кхуши стало неловко. - Знаете, когда вы так говорите, мне становится некомфортно. Давайте закончим этот разговор. - Эй, я серьезно, - он повернулся и нашел в темноте ее ладонь. – Мне правда жаль. Ты принимаешь мои извинения? - Я… - она прикусила губу. - Ты можешь побить меня в ответ, если станет легче. - Что? - Поколоти меня как следует, и будем квиты, - Арнав привстал на локте, посмотрел на нее, давая понять, что не шутил. - У вас крыша поехала? – Кхуши резко села, и он выставил руки вперед в защитном жесте. - Только не прямо сейчас, ладно? Мы весь дом разбудим. В Дели снимем какой-нибудь спортзал. - Не собираюсь я вас бить. О чем вы вообще думаете?! - О том, как мне жаль, - прямо сказал он. Кхуши посмотрела с сомнением, будто проверяя, насколько нормальным он выглядит. Она легла назад и заметила: - Знаете, было бы лучше, если бы вы меня не любили. Арнав замер. - Тогда я бы могла подумать, что вы извиняетесь потому, что просто стали чуточку лучше. И облегченно выдохнул. - Так или иначе, сейчас не до этого. Давайте решим главную проблему, а нашей личной жизнью займемся после? Арнав был не против. Повисла тишина, мягкая и умиротворенная, как и бархатная ночь за окном. Наконец, Кхуши прошептала, обращаясь больше к себе, чем к мужу: - Нам нужен свежий взгляд. Мы зациклились на тех уликах, что у нас есть, но ведь в них не так уж много толку. - Не нужен нам свежий взгляд. Нам нужно немного решимости и тихое место, чтобы спрятать тело. Кхуши фыркнула. - Ты только подумай – придумаем план, все аккуратно… - План. Ну конечно же, - Кхуши снова села на кровати. Арнав сощурился, вглядываясь в ее силуэт, подсвеченный лунным светом. - Шьям тоже придумал план, верно? Он купил лекарство, начал подмешивать его Анжали, так? - Так. Только на ее счетах нет информации по этим платежам, а к его данным у нас доступа нет. Да даже если бы был, скорее всего, он платил в аптеке наличными. - Да, но лекарство не могло подействовать сразу. Получается, если мы узнаем, когда Анжали начала принимать его, то точно будем знать, когда Шьям придумал свой план. - Ну, допустим, не точно. Он мог не сразу приступить к задуманному. - Да, но так мы по крайней мере будем иметь отправную точку, будем знать, позже какого времени точно не стоит искать. И если окажется, что лекарство Анжали начала принимать тогда же, когда вы перекрыли Шьяму доступ к ее счетам, то… - То это будет очередной косвенной уликой, - осадил ее Арнав. - Да, пожалуй, - Кхуши опустилась на спину. –Но, так мы сделаем хоть что-то. Я не могу просто сидеть без дела и ждать, пока он себя выдаст. Арнав кивнул. У него были свои мысли на счет того, что стоит делать вместо бесцельного поиска доказательств. - Если подумать, - протянула Кхуши, сверля глазами потолок, - Признание в этом смысле лучше, чем доказательства. Улики можно оспорить, но даже Шьям не сможет выкрутиться, если сам же во всем признается. Арнав нахмурился. Об этом он раньше не думал, сосредоточившись на поиске материальных доказательств и уже начав терять надежду найти что-то новое. - Звучит замечательно, мой дорогой Холмс, но как мы заставим Шьяма признаться? Кхуши поглядела на него в темноте. Арнав лежал на стороне, ближней к окну, и лунный свет вытачивал его черты, словно мастерок скульптора. - Вы мне доверяете? Вместо ответа Арнав тихо застонал. Он знал, что за этим вопросом последует нелепый, состоящий из множества элементов план. *** После бессонной ночи Кхуши проспала почти весь перелет, и из-за разницы часовых поясов не сразу сориентировалась во времени, когда проснулась. Она огляделась, с облегчением отметив, что Анжали выглядит уже лучше. Бледная и осунувшаяся, она, все же, постепенно приходила в себя. Ее пальцы сжимали руку мужа, хватались за него, как за спасительную соломинку, но она могла уже ненадолго остаться одна. От самодовольного вида, изредка проскальзывающего на лице Шьяма, Кхуши хотелось кричать, и мужчина, поймав ее взгляд, криво улыбнулся. Ночью они договорились, что зайдут с тыла. На Шьяма должно было ударить чувство вины, постепенно нагнетаемое и срежессированное. Решили, что продумывать эту часть будет Кхуши, как лучше разбирающаяся в эмоциях, а исполнять – Арнав, как более хладнокровный и не звенящий в самый ответственный момент браслетами. Конечным пунктом плана должно было стать признание, которое они бы записали и смогли показать Анжали. О том, что будет после этого, их мысли расходились, но Арнав милостиво позволил жене думать, что они просто передадут Шьяма в полицию. Ну да, конечно. Так или иначе, в Шантиване Арнав сразу же скрылся в своей комнате, чтобы заняться приготовлениями к импровизированному спектаклю. Через пару часов он через кухню прошел к черному входу и улыбнулся, впуская Амана в дом. Легко подхватил одну из коробок, и повел верного помощника за собой в комнату. - Перелет прошел успешно? - Да, спасибо за то, что все организовал. - Не за что, сэр, - Аман просто кивнул, словно каждый день находил свободные частные самолеты, готовые за символическую плату переправить пассажиров из Индонезии в Дели. Они поставили коробки на пол посредине спальни, и Арнав тут же начал изучать содержимое. Вертя камеру в руках, он спросил: - Как ты смог так быстро все это достать? - Брат моей жены работает частным детективом, сэр. Арнав оторвался от камеры и с сомнением покосился на помощника. - В самом деле? - Так он утверждает, сэр. Я боюсь, это имеет несчастье быть правдой. - О, - Арнав кивнул. Он на секунду задумался, сомневаясь, но потом все же попросил. – Он не мог бы помочь мне в одном деле? - Полагаю, он будет только рад, сэр. Я могу назначить встречу на завтрашнее утро. В вашем расписании как раз было окно. - Отлично. Он может приехать сюда? Мне нужна будет помощь с кое-чем. - Конечно, сэр. Что-нибудь еще? - Нет, пожалуй, на этом все. Спасибо. Аман вежливо кивнул и удалился. Арнав передернул плечами, снова подумав о том, что Аман, оказывается, живет за пределами работы. Невероятный человек. *** Шьям проснулся раньше обычного. Разница во времени давала о себе знать, и организм еще не успел перестроиться. Шьям зевнул, аккуратно, чтобы не разбудить, убрал со своего плеча руку жены и потянулся до хруста. Совсем недавно вставшее солнце мягко ласкало теплыми лучами кожу, и Шьям позволил себе немного понежиться, валяясь без дела. Строго говоря, никакого дела у него все равно не было. Свою адвокатскую практику он забросил еще несколько месяцев назад, когда гостил в доме Гупта. Конечно, оставались какие-то постоянные клиенты, но даже на них последнее время тратить силы было откровенно лень. Да и к чему? Шьям давно понял, что честным трудом себе состояние не сколотишь. Можно, конечно, работать, словно раб на галерах, как Арнав, но Шьям слишком любил себя, что заставлять так трудиться. Так что он еще раз сладко потянулся и поднялся. Почесал голову, широко зевнул и улыбнулся новому дню. День, конечно, в ответ не улыбался, но был весьма благосклонен в своей невозмутимости. Жизнь была хороша. Шьям спустился вниз, поставил чайник, наслаждаясь тишиной спящего дома. Он вообще любил тишину и покой, и прекрасно обходился бы без людей вокруг. Впрочем, ухмыльнулся он своим мыслям, возможно, скоро ему не нужно будет больше никого терпеть. С женой вышла промашка. По плану она должна была в духе классического викторианского романа разбиться при падении с лестницы. Анжали оказалась крепче, чем он думал, но что такое небольшая отсрочка для того, кто так долго ждал? Шьям ждал, сколько себя помнил. Сартр считал, что человек есть то, что он делает, то, какие решения принимает. Никто не задан изначально и полностью, словно камень, но создает себя сам, изо дня в день выбирая поступать то так, то иначе. Шьям ничего делать не хотел, как не хотел и кем-то быть. Он хотел владеть. Когда другие дети мечтали вырасти в кого-то, он мечтал чем-то обладать. Он никогда не представлял себя успешным адвокатом, бизнесменом или хорошим мужем, но грезил о том, как владеет карьерой, деньгами, семьей. Он честно выучился, но никогда не увлекался работой - ему хотелось иметь престижную карьеру, а не делать ее. Так же и с женой. Милая, добрая и бесконечно преданная Анжали, прекрасная принцесса из книги сказок. С детства Шьям хотел, чтобы у него была такая жена. На поверку оказалось, что чувствовать что-то к ней он не мечтал. Просто хотелось, чтобы жена и дом у него были. И они были. Он получил все, что хотел, но вещи не радовали, люди надоедали. Словно ребенок, который мечтает о новой игрушке и, получив, через час забрасывает в дальний угол, Шьям с тоской обозревал свои богатства. Он почти смирился с ролью зеленеющего от скуки мужа, как его мир вдруг, в один момент встал с ног на голову. Любовь. Яркая, яростная, тянущая все силы, страстная, долгожданная и ненавистная. Никогда Шьяму еще не хотелось чего-то так сильно, как забрать Кхуши себе. Машины, дорогие побрякушки, дом и слуги – все это было приятно, но все это было словно красивая вывеска на двери магазина, витрина, которая только привлекала внимание. Кхуши же была настоящим призом, тем, чего ему не доставало, последним мазком, отделявшим от создания идеальной картины. Шьям не был романтиком и никогда раньше не думал о любви, но теперь был просто в восторге, наслаждался пьянящей радостью. Кхуши была замечательной, идеальной, нескучной и, что даже лучше, чужой, а потому только более желанной. Шьям вздохнул, и заварил себе чашечку дорогого, купленного на чужие деньги кофе. Улыбнулся, пригубив великолепный напиток. Он так любил себя, любящего Кхуши. Больше всего на свете Шьям любил чем-то обладать, а меньше всего – что-то отдавать. Поэтому на данный момент своей жизни он сильнее всех прочих ненавидел Арнава. Не то чтобы Арнав был единственной причиной того, что Кхуши не была сейчас с ним, или, точнее, у него. Но Арнав Сингх Райзада словно вобрал в себя все то, что Шьям хотел – деньги, власть, успех, любовь, даже любимую женщину забрал себе. И все это давалось Арнаву легко, и, что еще хуже, вовсе не надоедало. Шьям завидовал не только деньгам, но и каждому удовольствию, которые можно на них купить, не только карьере, но и радости, которая она приносила. Все в мире было конечно, и, если у Арнава было столько благ, то, значит, кому-то их недоставало. Шьям был уверен, что чужой успех его обкрадывал. И тогда он придумал план. Простой и изящный, он давал бы ему все то, чего он хотел. Он избавил бы его от жены, которая надоела, позволил бы быть с женщиной, которую он любил, и, что заслуживало отдельной улыбки, и первым и вторым ранил бы Арнава. Конечно, денег бы этот план не принес, но есть вещи, обладать которыми приятней, чем деньгами. Он вздохнул, расправил плечи, готовясь насладиться очередным беззаботным днем, как вдруг зазвонил телефон. Шьям нахмурился и взглянул на часы. Половина седьмого. - Алло? – с вопросом ответил он. В трубке молчали. - Кто это? Я вас не слышу. Молчание. Шьям пожал плечами и повесил трубку. Вернулся к кофе, пытаясь поймать прежнюю волну. Телефон зазвонил снова. - Алло? – уже раздраженней спросил он. Тишина. - Кто звонит? Тишина. - Что за дурацкие шутки с утра пораньше, - он с яростью сбросил звонок. Пар над кофе вился призывной струйкой, но момент был безвозвратно утерян. Телефон зазвонил опять. - Послушайте, если вы немедленно не прекратите мне названивать… - Извините пожалуйста? Вы меня слышите? – вежливо спросили на другом конце. - Э, да, - Шьям замялся. Возможно, просто была плохая связь. - Здравствуйте. Вас беспокоят из подготовительной школы «Солнце». Вы просили перезвонить вам, чтобы обсудить условия зачисления дочери. - Вы ошиблись номером. - Вы уверены? Вы мистер Самир Сингх? - Нет. - О, извините пожалуйста. Должно быть, мы и правда ошиблись номером. - Ничего страшного, - он повесил трубку и пожал плечами. С кем не бывает? Настроение вновь стало замечательным, и он не задержался на мысли о том, что таким ранним утром по деловым вопросам обычно не звонят.