Спящая красавица

Буддисты считают, что жизнь есть претерпевание. Арнав претерпевал пока всего полдня, но уже было понятно, что до просветления ему далеко. Начиналось все неплохо, он стойко вынес все объятия, благословения и радостные вздохи, и даже ужин не смог сломить его волю. Вопреки ожиданиям, еда не была ужасной, просто другой, непохожей на то, что он обычно ел дома. Но хлебосольные хозяйки постарались и смогли приготовить традиционные блюда так, чтобы они не были ни слишком острыми, ни слишком жирными и уж, конечно, не содержали сахара. Арнаву показалось, что весь их район знал о том, что зять дома Гупта – диабетик. По крайней мере, понимающие взгляды соседей он на себе то и дело ловил, причем градус сочувствия в некоторых был такой, будто бы Арнаву жить осталось пару часов и часы эти наполнены болью и страданием. Он порадовался, что они приехали погостить именно сейчас, а не парой недель позже, когда летний зной сделал бы жизнь в доме невыносимой. Впрочем, солнце уже успевало за день разогреть улицы, а дом к вечеру раскалялся так, что, когда снаружи опускалась приятная прохлада, в комнатах все еще было душно. И, тем не менее, пока что жизнь в семье Гупта была не слишком жаркой, не слишком острой, не слишком сладкой и вообще вполне терпимой, если бы не один фактор. Один невыносимый, вредный, несносный фактор, который сейчас с невинным видом пил вечерний чай. - Что такое, любовь моя? Ты выглядишь сонным. Не выспался? – Кхуши ласково улыбнулась, и Арнав сжал вилку так, что та едва не погнулась. - Я в порядке, солнышко, - он отложил несчастный столовый прибор и тепло сжал пальцы жены в своих. Мадхумати с Гаримой переглянулись и засобирались ко сну. Кхуши и Арнав поднялись тоже, с непониманием смотря на внезапную спешку. - Что? Куда вы? – Кхуши удивленно посмотрела на часы. – Сейчас только десять. - Да, ты знаешь, сегодня был насыщенный день… - Да и вам, наверно, хочется отдохнуть Кхуши нахмурила лоб, и Мадхумати добавила: - Вместе. - О, - Кхуши сглотнула, потом расплылась в улыбке. – Да, конечно. Спокойной ночи. Мы помоем посуду. - Что ты, не беспокойся. Я завтра все уберу, - Гарима похлопала их по плечам, тактично, но настойчиво подталкивая в сторону спальни. - Но мама… - Отдыхайте. С этими словами Гарима закрыла перед дочерью дверь. Они с Мадхумати были твердо уверены, что самое ужасное, что может сделать добрая теща – начать вмешиваться в личную жизнь молодых, которым, очевидно, вдвоем куда интереснее, чем в компании матушек и тетушек. Кхуши помялась у двери, опустив очи долу. Арнав, не обращая на нее внимания, беззастенчиво вертел головой и осматривался. В прошлый раз он был здесь на Новый Год, и обстоятельства тогда не особо располагали к проявлению любопытства. Теперь, однако, он медленно прошелся по периметру комнаты. Спальня была простой, но с толком обставленной и обжитой. Каждая вещь стояла на своем месте, кровать украшали подвески со звездами, тут и там лежали аккуратные накрахмаленные салфеточки. В комнате у каждой вещи был свой характер, и можно было сразу понять, что принадлежало Паяль, а что – Кхуши. На стенах висело несколько фотографий – смеющая пара, очевидно, родители Кхуши, несколько ее детский фотографий, общий портрет семьи Гупта с Кхуши и Паяль. Кхуши на этом снимке было лет четырнадцать, вид был донельзя серьезный, а косички топорщились в разные стороны, так что Арнав только хмыкнул. Одну из стен украшали плакаты с индийскими актерами – тут Арнав остановился, чтобы презрительно фыркнуть перед плакатом, на котором голова Кхуши была прилеплена рядом с актером, которого он уже видел в своей спальне. Арнав удержался от язвительного комментария, скрыв смех за кашлем. Салман Кхан промолчал тоже, как он делал всегда в разговорах с Арнавом, но в этот раз, кажется, смотрел уже не так строго. Арнав засунул руки в карманы и замер у книжных полок, примостившихся над столом. Полки были небольшими, но все заставлены книгами, а каждая книга – потерта, то тут, то там торчат закладки. Арнав повернулся к жене, все еще молчаливо стоящей у входа. Кхуши притихла, ожидая, что он скажет. - Здесь мило. Кхуши закатила глаза и Арнав нахмурил лоб. - Что не так? Здесь правда мило. - Понятно, что не ваш дворец, - Кхуши фыркнула, явно решив, что муж издевается. Она направилась к кровати и, откинув свое одеяло, забралась внутрь. Арнав постоял, думая о безрадостных перспективах своей внезапно начавшейся романтической жизни в контексте абсолютного отсутствия взаимопонимания. Он вздохнул, покачал головой и присел на свою половину кровати. - Кхуши… Из-под одеяла на него гневно засопели. Арнав помолчал, прикидывая, что сказать. Ему хотелось продлить этот вечер, не ложиться еще спать, но жена всем видом показывала, что не собирается тратить на него свое время. Разумеется, из чувства противоречия, Арнава это не устраивало. - Какая твоя любимая книга? - Что? – Кхуши удивилась такому вопросу и вынырнула из одеяльных недр. Она поморгала, непонимающе смотря на Арнава, и тот подумал, всегда ли она выглядела так очаровательно, или только сегодня. - Ну, я заметил парочку книг там, - он указал пальцем в сторону полок. – Подумал, что ты, возможно, умеешь читать. - Очень смешно, - Кхуши закатила глаза и улеглась обратно. - Обычно, когда люди имеют несколько похожих вещей, какая-то из них им нравится больше. Вот мне стало интересно, что ты любишь читать больше всего, - как ни в чем не бывало продолжил Арнав. - Больше всего мне понравится читать наше с вами свидетельство о разводе. Спокойной ночи. Арнав замер. Потом кивнул, принимая такой ответ. Он стянул ботинки, забираясь с ногами на кровать, растянулся во весь рост. Он был так поглощен новым чувством, что как-то совсем забыл о разводе. По всему выходило, что у него было около пяти месяцев на то, чтобы заставить Кхуши передумать и остаться с ним. Теперь, когда любовь жила в его груди ровным пламенем, мысль о том, чтобы развестись просто перестала для него существовать. Не могло быть такого, чтобы Арнав Сингх Райзада, влюбившись, оказался разлучен со своей возлюбленной. И не важно, что разлучить их могли желания этой самой возлюбленной. Арнав улыбнулся, чувствуя, что в мыслях настала некоторая определенность, и повернулся на бок. Потянулся к ночнику, выключая свет. И тут же подскочил от возмущенного вопля. - Что ты кричишь? – Арнав стремительно повернулся к ней, путаясь в одеяле. - Вы зачем свет выключаете? - Чтобы спать, - в темноте глаза Арнава сверкали, выразительно давая понять, что он думает о таких дурацких вопросах среди ночи. - Ну так и спите себе. Только свет включите. - Ты спишь при свете? – он недоверчиво посмотрел на нее. Окно было за спиной Кхуши и против света было ничего не разглядеть. - Это ночник. Он специально так называется, потому что его оставляют на ночь. - Тебе что, пять? Темнота на месте Кхуши обиженно засопела и больно ткнула Арнава в плечо. Арнав непонимающе моргал. - Кхуши, в чем дело? - Вы же знаете! Я вам говорила, что боюсь темноты. Немедленно включите свет! В голосе Кхуши зазвучали истерические нотки, и Арнав покорно включил ночник. В его неярком свете было видно, что Кхуши все это время лежала с зажмуренными глазами, и теперь распахнула их, щурясь. - Спасибо. А теперь спите. - Так? – Арнав кивнул в сторону лампы. – И мне, что, тоже так спать? - Нет, что вы, - Кхуши ласково похлопала его по локтю. – Вы можете спать хоть вверх ногами, как ваши собратья – летучие мыши. Арнав зарычал, но Кхуши только подоткнула свое одеяло и с мирным видом закрыла глаза. Арнав помолчал какое-то время, обдумывая ситуацию. - Ты говорила, что боишься темноты, - наконец сказал он. Кхуши утвердительно промычала, не открывая глаз. Арнав вспомнил их разговор, кажется, столетней давности. Кхуши боится темноты и больших скоростей, верно. До этого все случаи, когда они оказывались в темноте, были чем-то из ряда вон выходящим, вроде погашенных огней перед импровизированной вечеринкой Бали в Дели, и ему никогда не приходило в голову, что она может бояться темноты в обычной ситуации. - Но дома ты спишь без света, - он наклонил голову, пытаясь разобраться. - Я дома, - сквозь дрему пробормотала Кхуши, и сердце Арнава сжалось. Он погнал свои мысль прочь от опасной темы. - Хорошо, в Шантиване. Эй, не спи, я с тобой говорю, - он потряс девушку за плечо, и она недовольно открыла глаза. – В Шантиване тебе не нужен этот прожектор в спальне. Почему? - Потому что там в комнате даже ночью светло. Ну, не светло, - поправила она саму себя. – Скорее, не темно. У вас окно во всю стену, из него всегда в комнату падает свет. Не полная иллюминация, конечно, но и не темнота. А здесь есть только маленькое окно, - она кивнула в сторону окошка. – Света из него почти нет, так что в комнате темно, хоть глаза выколи. Легкая темнота меня не беспокоит, так что спите себе в Шантиване как вам удобно. Но здесь, пожалуйста, оставьте ночник. - Ладно, - сказал Арнав. Он прислушался к своим ощущениям и с удивлением понял, что не хочет спорить. Если ей хочется спать при свете – пусть спит. Он улегся, прикидывая, как лучше развернуться, чтобы ему не мешал ночник, задумчиво моргнул, раз, другой. А потом моргнул свет в ночнике. Моргнул и погас. Кхуши уже открыла рот, чтобы возмутиться, но замерла, прислушиваясь. Темнота настала абсолютная, и вместе с ней опустилась тишина. Из окна перестали пробиваться огоньки фонарей, стихло спокойное ночное гудение гаража Хэппи. Замолчал телевизор в гостиной, который тайком смотрела тетя, оборвалась на полуслове песня, доносящаяся из радио в соседнем дворе. Оглушительно громко в такой тишине шумели вдалеке редкие поздние машины. - Что случилось? – Арнав покрутил головой. Он сел, нащупал ногами ботинки и уже собирался встать, как его ухватили за запястье. Он мужественно подавил в себе крик и повернулся. Темнота стояла такая, что даже теней, очертаний предметов не было видно, и хотелось поскорее закрыть глаза, чтобы избавиться от непривычной слепоты. - Вы куда? – Кхуши вцепилась ему в руку, не отпуская. Голос дрожал, как и е пальцы. - Я просто хочу посмотреть, что случилось. - О, ладно, - раздался скрип кровати. – Я иду с вами. Арнав хотел было возразить, но не нашел стоящего аргумента. Он покорно ждал, пока Кхуши наощупь обойдет кровать, шаркая туфлями по полу. Она потянулась в его сторону, но промахнулась и уперлась ладонью в кровать. Поползла рукой в сторону, пока наконец не наткнулась на его ногу. - Ой, - сказала она. Арнав улыбнулся и нашел ее ладонь. Крепко сжал. - Ты знаешь комнату лучше, чем я. Веди нас к выходу. Кхуши повела. Она помнила каждый изгиб мебели, каждый метр своей спальни, но одно дело помнить что-то при свете дня, и совсем другое – идти наощупь ночью. Кхуши аккуратно, выставив вперед одну руку, направилась к двери. Арнав шел следом, крепко сжимая ее ладонь. Наощупь они нашли ручку, наощупь вышли в гостиную. - Твою!.. – Арнав подскочил, увидев лицо тети, подсвеченное снизу свечой. Оно плыло в воздухе и зловеще хмурилось. - Тетя, что случилось? – Кхуши подалась вперед, но его руки не выпустила. - Во всем квартале нет света. Кажется, что-то с сетью. В этот момент дверь наружу хлопнула и появилась Гарима. - Я только что говорила с соседями. Их соседи сказали им, что их соседи слышали, что жених Притики установил кондиционер и сеть не выдержала. Починят только утром, сейчас никто не будет этим заниматься. Арнав сделал себе мысленную пометку вызвать хорошего электрика перед покупкой кондиционера в дом Гупта. - Кхуши, ты в порядке? – Гарима обеспокоенно посмотрела на дочь. - Да, все хорошо. А что? - Просто так темно, а у вас в комнате даже свечки не было. Ты не очень испугалась? Кхуши замерла, ответ почти сорвался с ее языка. Дело в том, что ей совсем не было страшно. Только сейчас она поняла, что, ни когда они спешно одевались в темноте, ни когда они шли по темной комнате, ей не было страшно. Она пошевелила пальцами, сжимающими руку мужа, кожа к коже. Теперь, когда она об этом подумала, ей было любопытно и даже немного весело от нелепости происходящего – великий Арнав Сингх Райзада застрял в темноте из-за старого генератора. - Все в порядке, мама. Гарима удивлено посмотрела на нее. - Ты уверена? Возьми хотя бы свечку. - Спасибо, - сказал Арнав раньше, чем Кхуши успела ответить. Он бережно принял свечу и свободной рукой приобнял жену. *** Кхуши часто-часто дышала. Арнав слышал это в темноте, такой черной, будто чернила разлились в воздухе. Арнав поднял ладонь к глазам и непривычно было не видеть ее, а только чувствовать свое движение. Он протянул к жене руку, но та испуганно взвизгнула, так что он немедленно отодвинулся обратно. Почти сразу, как они улеглись на узкую, куда уже царского ложа в Шантиване, кровать, Кхуши отпустила руку мужа. Страх вернулся постепенно, подкрался медленно, но неумолимо, как приходит боль вокруг отходящего от анестезии зуба. Темнота пугала ее, жаркий ночной воздух, казалось, двигался, дышал, словно живой, и дыхание это пронизывало Кхуши ужасом. Но еще больше ее пугало бесстрашие, которое дарили руки мужа. В комнате было темно. Свечу пришлось погасить, когда стало очевидно, что они скоро заснут. Кхуши обещала, что потушит ее перед сном, обязательно потушит, подождите только еще минутку. Ее глаза так слипались, что Арнав волевым решением задул пламя. Перспектива проснуться среди клубов дыма ему совсем не нравилась, спать с горящей свечой было опасно. И вот теперь Кхуши нервно смотрела в потолок, которого не было видно, сжимала одеяло дрожащими пальцами, и нервно, часто дышала, словно воздуха ей было мало. - Кхуши, - позвал ее Арнав. Девушка молчала. – Эй, какая твоя любимая книга? - Что? – голос у нее дрожал. – Вы решили, что лучшего момента для такого вопроса не найти? Хотите поговорить о литературе сейчас? Арнав просто хотел ее отвлечь, так что он повернулся на бок –кровать скрипнула, - и скрестил руки на груди. В темноте не было ничего видно, но присутствие Кхуши все равно угадывалось – по теплу, по звуку, по легкому аромату духов. - Не бывает неудачных моментов для разговора о книгах. Это универсальная тема. Кхуши вздохнула, но вздох этот был полон уже не страха, а раздражения. Арнав улыбнулся. Кровать заскрипела, и он понял, что жена повернулась к нему. Она упрямо молчала, так что Арнав спросил: - Я видел у тебя на полке «Гордость и Предубеждение». Тебе понравилось? – он намеренно выбрал ту книгу, которую читал сам, чтобы можно было продолжить разговор. - Пожалуй, - наконец, сказала Кхуши. – Мне понравилось, что это не просто любовный роман, а целая история, и в ней есть много мест, над которыми можно посмеяться. - Герои разбивают друг друга сердца, а ты смеешься? - Они все время подкалывают друг друга. Мне это нравится, - Кхуши улыбнулась. - Подкалывают? Да они же ссорятся без передышки. - Думаю, с самого начала понятно, что Элизабет и Дарси будут вместе. Поэтому читатель не воспринимает их перепалки как настоящие ссоры. Конечно, пару раз они действительно поссорятся, но большую часть времени – это просто милые язвительные подколы. - Ну-ну. Не думаю, что тебе понравились бы такие шпильки в реальной жизни, любовь моя. Кхуши рассмеялась. - Знаете, я много над этим думала, - она устроилась поудобнее, и Арнав с облегчением понял, что ее страх отступил. – В реальной, как вы сказали, жизни, эта история была бы совсем другой. Но в книге есть то, чего в реальной жизни нет – ожидание счастливого конца. Даже не обязательно счастливого. Скорее, мы знаем, что книги написаны с какой-то мыслью, и повествование эту мысль должно раскрыть. Мы знаем, что это вымышленная история, и, как у хорошей истории, у нее есть завязка, кульминация и финал. Мы знаем, уже с первой их встречи, что они будут вместе, и потому все читаем через призму этого знания. Для персонажей, например, происходит просто обмен колкостями, но мы-то можем посмеяться, потому что понимаем – с этого начинается их любовь. Все истории звучат похоже, если прочитать достаточно. Мы находим знакомые ноты в книгах так же, как в мелодиях, и оцениваем события исходя из наших представлений о том, как история кончится. Знаете, - она задумалась. – История никогда не бывает просто в книге. Она всегда включает в себя то, как мы ее воспринимаем, и мы никогда не можем прочитать или услышать что-то просто так, разобщено с тем, кто мы есть. Я уверена, что вы «Гордость и Предубеждение» прочитали иначе, чем я, и для вас это совсем другая книга. - Хм, интересно. То есть, по-твоему, наши ожидания будущего определяют то, как мы понимаем настоящее? - Несомненно – глаза Кхуши засверкали. - Тебе нужно почитать Кейнса, - серьезно сказал Арнав. - Кого? Кто это? - Это один из величайших экономистов двадцатого века. До него многие считали, что, если знать прошлое, и иметь какой-то идеальный счетный прибор, эдакий супер-компьютер, можно, в теории, рассчитать все события будущего. Все наше будущее, думали неоклассики, определено прошлым. - А как же свобода воли? - Она есть. Но решения, которые ты примешь при участии свободной воли, будут связаны с тем опытом, который ты приобрела в прошлом. - Звучит как-то безнадежно. - Неужели? Ты смогла бы решить что-то исходя из будущего, не думая о прошлом? Вопрос звучал странно, и у Кхуши было чувство, что к экономике он имеет весьма опосредованное отношение. - Могла бы ты забыть прошлое и подумать о том, что было бы лучше для тебя в будущем? - Мое прошлое подсказало бы, что лучше для в будущем. Кхуши улыбнулась, и взгляд Арнав, зажегшийся азартом, потускнел. Они помолчали немного, потом он спросил: - По мне так эта книга чем-то похожа на нас, не находишь? - Неужели? Вы, наверно, представляете себя мистером Дарси, - она насмешливо улыбнулась. - Верно. Сама подумай. Из-за непонимания наделал глупостей. Чуть было не помешал счастью твоей сестры. Богат, хорош собой, ай! Арнав возмущенно нащупал подушку, прилетевшую ему в плечо. Кхуши рассмеялась, и он подхватил ее смех. - В общем, ты поняла. - Поняла, но я не согласна. Вам просто хочется быть мистером Дарси. Но, если вы хорошенько подумаете, то поймете, что в нашей истории Шьям – это Уикхем, и вы, как Элизабет, неправильно все поняли и оскорбили Дарси, - говоря о Дарси, она самодовольно вздернула подбородок, указывая на себя. - Уикхем пытался навредить сестре Дарси, а Элизабет подумала, что это Дарси поступил недостойно. В такой трактовке вполне похоже на нашу историю. - То есть я – трепетная английская девушка? Да ладно, - Арнав рассмеялся снова, удивляясь, как легко смех срывается с губ. Голова была легкой, сердце радостно стучало. Кхуши широко улыбалась, чувствуя, как непонятная, непрошенная волна тепла поднимается к груди. Впервые за многие дни ей было хорошо и спокойно. Она сладко вздохнула, потянулась. - Элизабет высказала свои подозрения, когда Дарси признался ей в любви, - его голос звучал тише и серьезней. - Я не спрашивал об этом раньше. В тот вечер, когда я увидел вас со Шьямом… мы должны были встретиться с тобой. - Верно, - Кхуши почувствовала, как сердце забилось чаще. Она и хотела бы посмотреть сейчас на мужа, но тело сковала непонятная тревога, она не могла заставить себя повернуть голову. - Давай предположим, - Арнав сглотнул. – Просто как модель развития событий. Что если я бы тогда встретился там с тобой? Если бы Шьям не пришел, и мы были бы вдвоем. Воздуха стало не хватать, Кхуши повернула голову в сторону, но тут же снова уставилась в темноту потолка. - Что если я бы сказал тебе, - его пальцы скользнули на сантиметр влево, потом еще на один и легко коснулись ее. Кхуши дрогнула, но руки не убрала, позволяя Арнаву гладить ее ладонь. От руки вверх разливалась волна жара, сердце стучало в ушах. - Что бы вы сказали? – Кхуши зажмурилась, приказывая себе повернуться к мужу. Тщетно. - Что если бы я сказал, что… Арнав не мог оторвать взгляд от потолка. И хотел бы, но не мог, словно бы вся его хваленная сила воли вмиг растворилась. Он прошелся пальцами вверх, к ее запястью. Кожа ее была что шелк, и комната вокруг, казалось, исчезла. Весь мир перестал существовать. Арнав не видел, не слышал, перестал быть собой и чувствовал все теперь одним лишь прикосновением. Кхуши лежала рядом, часто-часто дыша, и со страхом ее волнение не имело ничего общего. Арнав все же смог каким-то невыразимым усилием заставить себя повернуться к ней. В темноте ему было ничего не видно, и все же он смог различить очертания ее лица, словно они были высечены в его памяти и теперь светились во тьме, ловили на себе слабый свет из окна. Темнота была такой черной, что казалось сама ночь накрыли их своим покрывалом, и глаза Кхуши сияли на нем звездами, профиль ее был что изгиб гор, легким ветром было ее дыхание, а губы… Арнав сглотнул, вспоминая, каковы они на вкус. Он знал, что хочет ее поцеловать, хочет впиться в них поцелуем, хочет касаться ее, быть с ней, пока не поймет, наконец, что с ними происходит. Он был уверен, что если жизнь его отныне была загадкой для него самого, то в Кхуши скрывался ключ к ней. И все же что-то останавливало его. Кейнс говорил, что блага настоящего важнее благ будущего. Экономисты до него и после писали об этом. И впервые Арнаву было все равно, что говорили его учителя, впервые законы экономики перестали казаться такими непреложными. Было что-то неправильное в том, чтобы целовать ее сейчас, когда она только что дрожала от ужаса. Арнав постарался найти компромисс между своими желаниями и убеждениями, и внезапно оказалось, что компромисса нет. Есть только одно единственное, что он хочет и должен сделать. Он подался вперед и нежно, без намека поцеловал жену в лоб. Та выдохнула, словно весь воздух вмиг покинул ее тело. - Извини, пожалуйста, - тихо сказал Арнав и откатился на другую сторону кровати. - Что? За что? – Кхуши непонимающе потрясла головой. - За то, что не поверил. Что все неправильно понял. Я знаю, что уже просил извинения, но в этот раз… - он замолчал, давая ей возможность додумать окончание самой. «Но в этот раз это по-настоящему», - додумала Кхуши. - Все могут ошибиться. Даже вы, - она не усмехалась, а констатировала факт. Арнав понял, что она и правда верила в свои слова, и от этой мысли на душе стало легче. Он никогда не думал, что может быть грустно и радостно одновременно. Они еще немного полежали в тишине, дыхание Кхуши чуть замедлилось, но все равно было далеко от обычного. Арнав молчал. В голове у него крутилось с добрый десяток вопросов, но ни один из них он не хотел задавать. «Почему ты боишься темноты?», - хотел спросить он, но чувствовал, что это было слишком личным. Что-то, касающееся Кхуши и ее семьи, что можно открыть только по желанию, а не по запросу. «Почему ты сказала, что не выйдешь больше замуж, даже если уверена, что мы разведемся?», - хотел узнать он, но ответ на этот вопрос нельзя было получить просто так, нельзя было выпытать. Арнав не был даже уверен, что хочет знать его. Наконец, он спросил: - Кхуши, когда мы составляли брачный договор... был один пункт, который ты сначала хотела включить, но потом передумала. Ты помнишь? - Н-нет, - голос Кхуши дрогнул. - Правда не помнишь? - Не понимаю, о чем вы. - Кхуши. - Ну ладно, возможно и помню. И что с того? - О чем ты хотела попросить тогда? Кхуши молчала. Арнав ждал, не собираясь нарушать тишину первым. - Не ваше дело, – сказала она тогда. Арнав обиженно засопел. Потом ухмыльнулся, и доброго в этой ухмылке не было. - Пункт 9а. Скажи мне. Сейчас. - Что? Вы собираетесь потратить пункт о безграничном, абсолютном, я подчеркиваю, ограниченном тремя возможностями использования доверии на какой-то дурацкий вопрос? - Чувствую себя необычайно щедрым сегодня. Говори. - Как хотите, - сказала она, но больше ничего не добавила. - Я напоминаю, что ты сама включила этот пункт. Ты хотела безграничной власти… - Доверия! - Не важно. Вот и говори теперь. Кхуши закатила глаза. Потом тихо, словно стыдясь своих слов, пояснила. - Я хотела попросить вас, чтобы в случае, если… - Если что? - Если мне понадобится ваша помощь с… Она замолкла. Вопрос был неловким, ответ – личным, а Арнав не был тем человеком, с которым ей хотелось делиться своими переживаниями. Кхуши нахмурила лоб, принимая решение. Она оказалось в патовой, нелепой ситуации, когда Арнав Сингх Райзада, с одной стороны, был тем, кому она совершенно определенно не верила, и, с другой, едва ли единственным, кому она могла довериться. Разница между «верить» и «доверяться» была тонкой, шаткой, но, если подумать, больше ей рассказать о проблеме было некому. Она вздохнула, решая, что он спрашивает, скорее всего, из скуки и глупого упрямства, а дела до нее ему нет. В таком случае открыться ему будет все равно, что разговориться с попутчиком в поезде – отсутствие личных привязанностей только облегчает искренность. - Понимаете, в тот день, если вы помните, Шьям заговорил со мной о нашей свадьбе. Вопросы были вроде бы обычные, но было что-то в его тоне, что меня, я не знаю, насторожило? Что-то неправильное есть в том, как он говорит со мной, как смотрит. Мне сложно это объяснить, - она замялась, подбирая слова. – Как будто какое-то чувство, какая-то мысль на краю сознания предостерегает меня. И я подумала, что, учитывая, что только вы знаете о всех обстоятельствах нашей свадьбы, было бы неплохо… ох, знаете, мне сложно это вам сказать. Вам бывает так же сложно говорить? - Полагаю, что да, - тихо сказал Арнав. Он слушал, как завороженный. - В общем, я подумала, может, мы можем включить какой-то пункт о взаимной поддержке. Знаете, на всякий случай. Вроде как, если мне нужно будет ваша защита, вы обязуетесь мне помочь. Забудьте, это глупость. - Это не глупость, - Арнав привстал на локте. В темноте он ничего не видел, но чувствовал, слышал где его жена. – Кхуши, у меня нет сейчас с собой договора, но я хочу, чтобы ты запомнила – если тебе нужна будет помощь, ты можешь меня просто попросить. Если что-то случится, просто обратись ко мне - не нужно ничего объяснять, ничего доказывать, я не буду ругаться – просто скажи, что тебе нужно, и я постараюсь это сделать. Ясно? - Ясно, - эхом отозвалась Кхуши. Арнав кивнул и лег назад, сложил руки на груди. Он чувствовал себя странно. Слова, которые он сказал, родились сами собой, легко слетали с губ, словно были единственно верными, словно он долго-долго ждал, чтобы сказать их кому-то. Нет, не кому-то. Именно ей. Кхуши поежилась, чувствуя себя неуютно. Такой спокойный, надежный Арнав Сингх Райзада был ей непривычен, и она не знала, что с ним таким делать. К нему яростному, обиженному, скучающему она привыкла. Что делать с Арнавом хорошим ей было неведомо. И вместе с этим мысль о том, чтобы разделить с ним свои переживания на ближайшие пять месяцев странно грела. Его слова были лишь словами, он мог легко передумать, забрать их назад, посмеяться над ней или просто забыть, но сейчас Кхуши было легче от мысли, что есть один, пусть несносный и ненадежный, но все же близкий человек, которому она могла полностью довериться. А, поскольку отношения у них и так были неважные, можно было не стесняться и ничего не скрывать. Странная, вывернутая логика, по которой не стыдно лишь перед человеком, до которого нет дела, но в этой логике для Кхуши был свой смысл и тревожащая радость. Она тяжело вздохнула, прикидывая, как долго еще не сможет заснуть. Арнав посмотрел в ее сторону. Они лежали так близко, что ее рука почти касалась его, тепло ее кожи грело его. И все же, едва ли не впервые, лежа рядом с женщиной, к которой его тянуло так нестерпимо и томительно сладко, ему хотелось просто быть с ней рядом. - Спи, - приказал Арнав. И она заснула. *** Арнав проснулся посреди ночи. Ему снился странный сон, будто бы он стоит на краю обрыва и несметное число леммингов пытается сбросить его вниз. На поверку, Кхуши уперлась в него рукой и, не просыпаясь, теснила к краю кровати. - Что за? – тихо выругался Арнав и, кряхтя, откатил ее назад. Тщетно. Кхуши снова повернулась, закидывая ногу ему на бедро. Арнав сглотнул и убрал ногу, думаю об экономике, только об экономике и ни о чем больше. Уж точно не о ногах одной конкретно взятой жены, так хорошо ощущавшихся на его бедре. Кхуши проворчала что-то сквозь сон и выпростала руку, задев ладонью щеку Арнава. Он убрал руку, но тогда она повернулась на спину и снова толкнула его к краю. - Да что ты будешь делать. Арнав еще с четверть часа терпеливо ждал, пока она успокоиться. Однако было очевидно, что Кхуши не намерена была спать спокойно и дать спать другим. Тогда, повинуясь порыву, не голосу разума, а какому-то пробудившемуся от дремы инстинкту, Арнав перекатился к ней поближе и обнял, обвивая руками ее талию. Прижал ее спиной к своей груди. Кхуши вздохнула, посопела немного, и прижалась в ответ. Ей во сне стало хорошо и спокойно, и впервые за многие, многие годы она спала ровным сном, не вертясь, не пытаясь никого столкнуть, не отстраняясь, но и не посягая на чужое пространство. Арнав заснул, и больше в эту ночь не просыпался.