Спящая красавица

Когда Арнав учился на втором курсе бизнес-школы, профессор психологии задал на семинаре своим студентам вопрос: - Вы знаете, что объединяет популярных подростков и успешных бизнесменов? По залу пробежался шепоток, но уверенного ответа ни у кого не было. Профессор улыбнулся, сложив руки на груди. - Исследования говорят, что подростки, пользующиеся популярностью среди одноклассников, не всегда самые умные, самые красивые или самые смешные. Однако, у них блестящие показатели в умении приспосабливаться. Они хорошо умеют врать, и, зачастую, они те, кого в психологии лжи называют «прирожденными лжецами». Арнав на парах по психологии откровенно скучал, но этот семинар запомнил, и вот теперь, когда он, позевывая, намыливал щеки, в его памяти вдруг вспылили слова профессора. Он задумчиво водил помазком по щетине, разглядывая свое отражение в зеркале. Он никогда не был хорош во лжи, но, по большей части, потому, что сестре старался всегда говорить правду, а больше ни о ком никогда не заботился настолько, чтобы врать. Ложь отнимает куда больше сил, что откровенность, и Арнаву было банально лень тратить силы на людей, до которых ему не было дела. Он криво улыбнулся своему отражению и смыл пену. Мысль о том, что, чтобы кому-то врать, нужно заботиться либо о том, о чем врешь, либо о том, кому врешь, странно подходила к его сегодняшнему настроению. - Успешные предприниматели так же показывают выдающиеся результаты в ситуациях, кода необходима быстрая смена привычного поведения. Высокая адаптивность отличает успешных индивидов от неуспешных, и, как бы грубо это не звучало, в обоих наших примерах выживают наиболее приспособленные, - профессор развел руками. – Или, правильнее будет сказать, те, кто быстрее других умеет приспосабливаться. Арнав нарочито медленно вытирался, оттягивая момент, когда нужно будет вернуться в комнату, к жене. Он мог назвать себя успешным и мог сказать, что неплохо умеет адаптироваться, но, если бы его с Кхуши поставили на стартовую линию в соревновании на скорость реакции, он знал, что она его сделает. Вспомнить хотя бы вчерашний день, когда она за секунду включилась в его дурацкую игру в идеальный брак. В тоже время, он никогда не мог сказать наверняка, когда она притворяется, а когда ведет себя так, какова есть на самом деле. Всего несколько дней назад он предпочитал думать о ней хуже, чем она есть, потому что старинная истина гласит – чем ниже ожидания, тем меньше шансов разочароваться. Сейчас думать о ней плохо было неправильно и подло, с учетом того, куда именно завела их его подозрительность. Думать о ней хорошо было страшно, потому что Арнав вообще не считал себя человеком, возлагающим на окружающих большие надежды, и мысль о том, чтобы изменить свое отношение ради кого-то одного, пугала. Не думать о ней вовсе было бы выходом, но этого он не мог. Арнав тяжело вздохнул и вошел в комнату. Иногда ему казалось, что мир не знал актрисы лучше Кхуши Кумари Гупта, а иногда, напротив, он был уверен, что она совсем не умеет притворяться. Но одно он знал точно - следующие полгода обещали быть сложными. *** - Нет, я не могу поверить. - Что за? – Арнав вздрогнул, инстинктивно покрепче сжимая руль. Последние десять минут они ехали в полной тишине, и он уже начал наслаждаться редкими мгновениями покоя, как вдруг раздался внезапный возглас Кхуши. Она повернулась к нему, насколько позволял ремень безопасности. - Как вы можете не любить Холи? - Только не снова, - взмолился Арнав. Этот разговор продолжался с самого утра. Кхуши проснулась в прекрасном расположении духа, предвкушая грядущий праздник. У каждого человека, считала она, есть свой один, самый-самый любимый день. У нее это был Холи, праздник, когда можно ни о чем не заботиться, когда все проблемы на время остаются в стороне и когда все люди радостны и едины. Поэтому, когда Арнав заметил, что, вообще-то, не видит в хаотичном метании краски ничего привлекательного, ее лицо вытянулось. - Вы что, не любите Холи? – Кхуши изумленно распахнула глаза. – Только такой Зазнайка, как вы, может не любить… - Бросаться в людей краской и пить бхтанг? Ты что, подросток, чтобы любить такие вещи? Кхуши надула губы. Потом снова улыбнулась и резво спрыгнула с кровати. В такой прекрасный день даже зануда-зазнайка не мог испортить ей настроение. Арнав только качал головой, слушая, как она нараспев повторяет, кому какую краску приготовит. - И кстати, - Кхуши высунула голову в сад, наскоро причесываясь. – Вам сегодня тоже обязательно нужно пойти со мной на праздник. - Прямо обязательно? – Арнав посмотрел на нее скептически. - Конечно, - Кхуши отвлеклась от прически и указала на Арнава расческой. – Вы же хороший муж, помните? Пункт 3. Хорошие мужья ходят со своими женами на праздники и даже не выглядят при этом так, словно проглотили что-то жутко противное, - она гаденько улыбнулась в ответ на его стремительно съехавшие к переносице брови. Арнав внимательно посмотрел на нее, потом на садовые ножницы в своих руках, потом снова на нее. Кхуши посерьезнела. - Эй, вы что? Вы же сами вчера говорили – создание образа счастливой семьи и все такое. - Ты, - только и сказал Арнав, возвращаясь к цветам. Кхуши беззаботно встряхнула волосами. - Да-да, как скажете. То есть, как скажешь. И все же, почему вы его не любите? Арнав закатил глаза и с остервенением защелкал секатором. Казалось бы, тут разговору и кончиться, но во время завтрака Кхуши с таким энтузиазмом объявила, что они поедут на праздник вместе, что Арнаву стало не по себе. Анжали и бабушка удивленно переглянулись. - Чоте? – брови Анжали взлетели вверх. – Ты правда пойдешь? - Да, сестра, - он мрачно жевал свой завтрак, не поднимая глаз от тарелки. Сгусток счастливой энергии по правую руку от него захлопал в ладоши. - Да, Анжали, он сначала немного стеснялся, потому что, сама понимаешь, ему не очень-то удается участие в таким мероприятиях, но я убедила его, что тут нечего… уй, - Кхуши зажмурилась и схватилась за ногу. - Что такое? – Анжали обеспокоено наклонилась к ней. - Да, дорогая, что такое? – невинно поморгал Арнава. - Ничего, - Кхуши потерла ногу, обиженно глядя на мужа. - Не наглей, - одними губами прошептал он ей. Потом повернулся к столу. – Да, я пойду, всегда мечтал посмотреть на толпу испачканных в краске и пьяных от бхтанга людей. Анжали закусила губу, сдерживая улыбку. Кхуши бросила на него недовольный взгляд. - Что ты так привязался к бхтангу? Его совсем не обязательно пить. - Да, действительно, - Паяль кивнула. – Кхуши никогда не пьет бхтанг. - Именно, - Кхуши с благодарностью кивнула сестре. – Я однажды попробовала чуть-чуть, и говорила, без остановки, все, что думала. - Не могу себе этого представить, - с сарказмом заметил Арнав. - И правильно. Не надо себе такого представлять. Мой дорогой муж, - Кхуши сделала акцент на последних словах, и у Арнава скривилось лицо. Все рассмеялись, и никто не обратил внимания на Шьяма, внимательным, изучающим взглядом рассматривающего Кхуши. После завтрака, решил Арнав, вопрос уж точно был исчерпан. Он просто молча постоит в сторонке, пока эта сумасшедшая будет отплясывать среди краски, а потом они поедут домой и никогда, никогда не будут обсуждать случившееся. Но вот, уже сидя в машине, Кхуши снова начала: - Вы что, вообще никогда не радуетесь? Арнав-джи, скажите, вы вообще, хоть раз, радовались? - Нет. - Что? – Кхуши удивленно распахнула глаза. Арнав пожал плечами, смотря на дорогу. Кхуши взглянула на него с искренним сочувствием. - Но как же так… неужели не было ни разу? - Нет, не доводилось. Кхуши, сколько тебе лет? Ну конечно же я радовался, - не меняя тона, ответил он. Кхуши фыркнула и скрестила руки на груди. - Какой же вы… - Какой? Кхуши промолчала. Потом махнула рукой, указывая на подходящее для стоянки место на обочине. - Остановите здесь! - Что? - Остановите, я сказала. - Но зачем? – Арнав покорно сбавил скорость. - Мне нужно переодеться, - заметив, что он все еще смотрит на нее с выражением полнейшего непонимания на лице, она смилостивилась и объяснила. – Я кое-что придумала. Хочу устроить небольшое представление, чтобы бабушка меня простила. Для этого мне нужно переодеться и наклеить усы. Выйдете, пожалуйста. Арнав даже не стал ничего отвечать, просто молча отстегнул ремень и открыл дверь. - И, Арнав-джи… если будете долго ходить с таким перекошенным лицом, у вас будут не очень-то красивые морщины. Арнав с силой хлопнул дверью и всерьез задумался о том, чтобы развернуться и пойти домой пешком. *** Арнав не признал бы этого под пытками, но в смешном костюме и с огромными усами Кхуши выглядела мило. Странно, конечно, но мило. Так что, когда она устало рухнула рядом с ним на скамейку, на которой он терпеливо ждал, пока она переоденется и смоет грим, он даже удержался от комментариев. Кхуши провела рукой по лицу. - У меня не осталось клея от усов? – она пододвинулась поближе, и Арнав внимательно посмотрел на ее губы. Моргнул, чувствуя, что хорошее настроение испаряется само собой. - Нет, - он отвернулся. Встал. Кхуши удивленно глядела на него, поднимаясь следом. - Эй, вы чего? – она потянула его за рукав. – Все же хорошо. Видели, как бабушка смеялась? Я так рада, что она нас простила, - Кхуши улыбнулась и потрясла его за руку. – Арнав-джи, вы что, на что-то опять злитесь? - Нет, - он дернул руку вверх, вырываясь. – Долго нам еще здесь находиться? - Пока праздник не закончится, и еще немного после. Арнав сжал зубы. Кхуши погрустнела, но потом встряхнула головой. Она обещала, что не позволит ему испортить ей сегодня настроение. - Кхуши, - раздался позади голос бабушки. Она с улыбкой подошла к ним. – Дорогая, я тут подумала… - руки бабушка держала за спиной, и что-то в ее улыбке заставило Кхуши насторожиться. – Ты устроила такое прекрасное представление сегодня. Но ведь это – праздник Холи. А на тебе нет ни капли краски, - и бабушка вытянула вперед руку, которая оказалась вся в красном. Кхуши отскочила, прячась за стоящим рядом человеком. Стоящий рядом человек возвел очи горе и сказал голосом Арнава: - Даже не думайте меня в это втягивать. - Чоте, - бабушка хитро прищурилась. – А ведь на тебе тоже нет краски. - Бабушка, - Арнав выставил вперед руки и начал медленно отступать. – Не надо. Я серьезно, я не участвую в этом, не надо… - Чоте! Он обернулся, ища спасения, но стоящая рядом Анжали только смеялась, пытаясь дотянуться до него испачканными краской пальцами. Арнав сглотнул и отступил, все еще защищая спиной Кхуши. Происходящее напомнило ему фильм ужасов, где храбрый главный герой попадает в западню. - Похоже, нас окружили, - прошептал он ей. – Есть идеи? - Я могу бросить вас им на растерзанье, а сама сделать ноги. - Хорошие жены так не поступают. - Хороший муж бы сказал: беги, дорогая. Брось меня и спасайся. Арнав закатил глаза, но все равно инстинктивно дернулся, прикрывая жену, когда Анжали сделала выпад в их сторону. - Королева, что здесь происходит? Арнав почувствовал, как Кхуши схватила его за запястье. - Да так, пытаемся восстановить вселенскую справедливость, - кивнула на молодоженов бабушка, демонстративно отряхивая со щеки краску, которую оставила там во время своего представления Кхуши. Арнав огляделся по сторонам, ища помощи. Вокруг царил Холи, и сложно описать его тому, кто никогда не видел праздника красок. Каждый цвет, какой только есть, оживает в этот день, танцует в воздухе, осыпается ярким дождем на голову, стелется по земле, скачет от кожи к коже. Воздух ломится от ароматов – терпко пахнет свежей краской, кружит голову сладкий, дурманящий бхтанг, какофонией сливаются запахи десятков танцующих, галдящий, смеющихся людей. Холи передается из рук в руки, это праздник контакта тел и касаний душ, когда незнакомые люди пляшут, словно лучшие друзья, когда каждый может прикоснуться, оставляя яркий, цветной след. Шумный праздник Холи, и сотни звуков сливаются в нем в один ритм, его задает бой барабанов, ему вторят браслеты на ногах и руках танцоров, подхватывают хлопки сотен ладоней и стук сердец. Радостный, яркий Холи, и Арнаву на нем нет места. Он снова отступил, перехватывая руку Кхуши так, чтобы держать ее ладонь в своей. - Забудь, что я сказал раньше. Так уж и быть, бросай меня и беги, спасайся, - смилостивился Арнав. Кхуши крепко сжала его ладонь. - Ну уж нет. Теперь поздно. - Поздно? Почему поздно? – Арнав мотнул головой, отвлекаясь от Шьяма, который с нехорошей ухмылкой подходил все ближе. - Потому что… - Кхуши резко подалась вперед, в полшага обежала Арнава, оказавшись с ним лицом к лицу. – Вот почему, - она широко улыбнулась и легко провела по его щеке пальцами. Арнав дернулся и отступил. - Что за? – он коснулся того места, где только что были ее пальцы, поднес ладонь к глазам. Краска. – Предательница! И я еще защищал тебе собственной грудью! Кхуши пожала плечами, откровенно веселясь. Строгий Арнав смотрелся с полоской красной краски на щеке удивительно хорошо. - Чоте, - Анжали засмеялась, показывая на брата рукой. Бабушка широко улыбалась, любуясь внуком. Арнав смотрел на родных, медленно переводя взгляд с одного человека на другого, пока не остановил его на Кхуши. Брови его сдвинулись, глаза мрачно заблестели. - Ой, - Кхуши перестала улыбаться и нервно сглотнула. – Арнав-джи… - она начала заикаться и сделала шаг назад. - Дорогая, - обманчиво ласковым голосом обратился к ней муж. Мягко, по-кошачьи подошел ближе. Кхуши как завороженная следила за его рукой, которую он нарочито медленно запустил в миску с краской. Надо было бежать, но тело отказывалось двигаться. Арнав подошел еще на шаг, теперь почти касаясь носом ее лба. Наклонился и одним пальцем потянул подбородок Кхуши вверх. Девушка задрала голову, встречаясь с ним взглядом. Арнав улыбнулся, хищно, медленно, с удовольствием охотника, загнавшего в силки желанную добычу. - Дорогая, ты ничего не забыла? И он провел по ее щеке рукой, оставляя на коже широкий красный след. Чуть отклонился назад, оценивая картину. А потом вдруг быстро подошел к ней совсем вплотную и провел щекой о щеку, так, чтобы краска на его коже испачкала и ее. - Для симметрии, - пояснил он, отвечая скорее на собственный немой вопрос, чем на ее. Кхуши моргнула, раз, другой, приходя в себя. Сердце бешено колотилось в груди, до носа донесся легкий запах его одеколона, кожа все еще ощущала его прикосновение. Анжали с бабушкой захлопали в ладоши, подошедшие Акаш и Паяль улыбались, не до конца веря еще в реальность только что случившегося. Кхуши опустила глаза, не решаясь встретиться взглядом с мужем, который смотрел на нее, словно видел в первый раз. Он помотал головой, сбрасывая наваждение. - Здесь жарко. Я принесу нам попить, - он развернулся и пошел к стойкам с напитками, потонув в толпе. Кхуши смотрела ему в спину, не замечая ничего вокруг. И уж конечно она не заметила, как сжались кулаки Шьяма. *** Кхуши не заметила, как опьянела. Казалось, всего минуту назад она была в полном порядке, и вдруг в ее голове появилась странная легкость. Анжали рассмеялась, наблюдая, как лицо золовки из радостного становится удивленным. Она захлопала в ладоши. - Ан-анжли? – Кхуши покосилась на стакан в своих руках. Только что Анжали подошла к ней с двумя стаканами, как она сказала, освежающего напитка. Кхуши рассудила, что если золовке нельзя было пить бхтанг, то и второй стакан тоже не содержал ничего опасного, и с легким сердцем приняла его. И вот теперь, смеющаяся Анжали чуть-чуть расплывалась перед ее глазами. Кхуши поморгала, фокусируя зрение. - Анжали, мне почему-то кажется, что ты только что меня провела, - медленно, растягивая слова, протянула Кхуши. - Тебе не кажется, - Анжали похлопала ее по плечу. – Я увидела, что ты всех угощаешь, но сама не пьешь. - Да, я никогда не пью бхтанг, - топнула ногой Кхуши. - Никогда не говори никогда, - Анжали снова засмеялась, и Кхуши поняла, что совсем не может на нее злиться. На самом деле, как вообще можно на кого-то злиться? Гнев казался далекой и выдуманной эмоцией. Кхуши огляделась, прислушиваясь к своим чувствам. На душе было хорошо и спокойно, хотелось обнимать людей, и греться на солнышке, и слушать музыку, и танцевать до упаду. - Что здесь происходит? – суровый голос вырвал Кхуши из наполненных любовью и пониманием грез. Арнав хмуро смотрел на жену. - Ничего. - Совсем ничего, - помотала головой Анжали. – На вот, лучше, выпей. Арнав с сомнением понюхал протянутый напиток. - Пожалуй, воздержусь. - Что? – Кхуши наклонила голову. В ее голове, среди покоя и сладких объятий, вдруг появилась одна, простая и прямая, как стрела, цель. Она хитро прищурилась. - Кхуши, я не пью бхтанг. Я уже говорил. - Верно, - Кхуши расплылась в улыбке. – Пойдем, достанем тебе что-нибудь, - она схватила его за рукав и потянула к стойке с напитками. Там стояло два кувшина, каждый окруженный полными стаканами, и Кхуши почувствовала себя в сказке. В сказках перед героем всегда есть два пути, две дороги, с чудищем биться или воды напиться и все такое. Чудище стояло рядом и скептически смотрело на жену. - Держи, – Кхуши протянула ему стакан. - Ты налила в него бхтанг. - Нет. - Кхуши, я стою рядом с тобой и прекрасно вижу, что ты делаешь. - Ладно, тогда возьми этот, - Кхуши поставила стакан на место и протянула ему другой, из тех, что стояли рядом с полным бхтанга кувшином. Арнав хмыкнул. - Какая ловкость рук, я почти не заметил, откуда ты взяла этот. Да ты прямо Гудини. Кхуши нахмурилась. - Думаете, что самый умный, да? Арнав горделиво задрал нос, не удостаивая вопрос очевидным ответом. - Ладно, выпейте уже хоть что-нибудь, и идемте танцевать. Арнав самодовольно ухмыльнулся и взял стакан из тех, что были наполнены обычным холодным чаем. Сделал глоток. Поставил на стол. - Довольна? Кхуши скрестила руки на груди. Потом посерьезнела, вглядываясь в его лицо. - Подождите, не двигайтесь. У вас краска сейчас в глаз попадет. Она подошла к нему вплотную и аккуратно провела рукой по скуле, стирая несуществующие крупицы краски. Другой рукой она передвинула стаканы. - Готово, - она удовлетворено кивнула головой. Арнав странно посмотрел на нее, но ничего не сказал. – Допивайте, и пойдем. Арнав на автомате потянулся к стакану и сделал глоток. Потом еще и еще. А потом он помнил только, что они танцевали, и улыбались, и его ладони скользили по ее сари, и ее пальцы сжимали его. Кхуши кружилась в его руках, ее смех отзывался в нем, словно музыка. Или это он смеялся, а она стояла, удивленно распахнув глаза, пока ее рот сам собой расцветал улыбкой? - Арнав, ты танцуешь? – Акаш не верил своим глазам. - Только сегодня, - Арнав весело подмигнул, увлекая жену в объятия. Он наклонился, подхватил ее под колени и закружил, держа на руках. Вокруг царил Холи, и еще одной его легендой стало сказание о том, как Арнав Сингх Райзада танцевал до самого конца праздника и еще немного после. *** - Кхуши, - позвал Арнав. – Скажи честно… - Я теперь только честно и могу с вами говорить. Забыли? - Кхуши захихикала, утыкаясь носом в плечо мужа. Они недавно вернулись домой и теперь сидели на краю бассейна. Дневной зной постепенно спадал, и Кхуши нежилась на теплом солнышке, прислонившись спиной к кушетке. Арнав сидел рядом, бездумно играя с прядью ее волос. Ему только что вспомнился совет Амана, и он решил, не откладывая, выяснить ответ на вопрос, противно зудевший в его сознании последние пару дней. - Точно, - он тоже улыбнулся. Потом мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. – Но ты все равно скажи. Ты меня ненавидишь? Кхуши медленно отстранилась. Выпрямила спину, провела руками по коленям, разглаживая складки на сари. Арнав молчал, ожидая ее ответа. Наконец, подумав над вопросом, она сказала: - Не знаю. Раньше вы мне… был момент, - она улыбнулась своим воспоминаниям. – Когда вы привезли целую машину тарелок из листьев, и я подумала, какой странный человек. Потому что кто же не знает, сколько тарелок нужно? Арнав возмущенно фыркнул. - И в этот момент, я четко помню, я почувствовала тепло. Подумала о вас, и мне стало теплее. Но теперь, когда я думаю о вас, я совсем не могу себе представить, чтобы вы заказали целую машину тарелок, понимаете? Будто то был другой человек, - Кхуши нахмурилась и подняла ладонь к груди. – Я никогда никого не ненавидела, поэтому скажите мне, как я могу узнать ненависть, когда почувствую ее? Как мне понять, что то, что я чувствую, это ненависть? Арнав смотрел на нее, не отрываясь. Взгляд его немного протрезвел. - Я знаю, что вы мне не нравитесь, - покачала головой Кхуши. – Когда вы рядом, мое сердце бьется чаще, и когда вас нет, а я вспоминаю о вас, оно стучит громче. Арнав протянул руку и сжал ее ладонь в своей. Кхуши задумчиво смотрела, как их пальцы переплетаются друг с другом. - Сейчас мое сердце бьется так часто, что, кажется, выпрыгнет из груди. Разве можно так сильно ненавидеть? Я не думаю, что хотела бы быть человеком, в котором столько ненависти, - Кхуши нахмурилась. – С другой стороны, когда мое сердце так бьется, я совсем не чувствую себя плохо. Ненависть должна была бы снедать меня, но я чувствую лишь стук в груди. Арнав внимательно посмотрел на нее. - Твое сердце бьется чаще, когда я рядом, - повторил он за ней. – Потому что бьется в унисон с моим. - Что? - Когда ты рядом, - он притянул ее ближе, прижимая ладошкой к своей груди. Кончиками пальцев она почувствовала стук его сердца, ровный, уверенный. Кхуши показалось, что этот стук скользнул по ее коже, по пальцам, по венам до самого ее сердца, и оно отозвалось, застучав в такт. – Мне кажется, что мое сердце стучит в два раза быстрее. А когда тебя нет со мной, мое сердце ищет твое. Кхуши подняла глаза от своих пальцев, все еще лежащих на его груди, пробежала взглядом по подбородку, чуть задержалась на приоткрытых губах, и наконец встретилась с Арнавом глазами. Он смотрел серьезно, внимательно вглядываясь в каждую черточку, будто пытался запомнить ее в мельчайших деталях. От бхтанга у него чуть кружилась голова, и все же ему казалось, что никогда он еще не видел так ясно. Не думая, не анализируя, он просто смотрел на мир, и мир в ответ не пытался его ударить, а просто был, каков есть, и Арнав был его частью. Со всеми своими минусами и плюсами, не оценивая и не споря, он увидел, что есть место и для него. Арнав наклонился, коснулся своим лбом лба девушки, и позволил себе просто чувствовать, не вникая в причины и следствия. Чувствовать было хорошо. - Кхуши, наши сердца бьются с одинаковой скоростью, - прошептал он. Слова шли из самой груди, легко соскакивали с языка. Чистая эмоция, он мог бы нарисовать ее, будто он художником, спеть, будто он музыкантом. – Теперь они – одно целое. Часть тебя всегда будет в моем сердце, а часть меня – в твоем. Кхуши прислушалась к своим чувствам. Было ли в ее сердце что-то, что принадлежало Арнаву? Разве она брала у него что-то? Разве давала что-то взамен? Она могла поклясться, что такого не было, и все же… все же его слова звучали правильно. Как мелодия из детства, вдруг напетая матерью спустя много лет. Ноты забылись и слов не вспомнишь, и все же с первых звуков отзывается в памяти. - Часть меня теперь принадлежит вам. Часть вас – мне, - Кхуши опустила голову на грудь мужа, вслушиваясь в спокойное биение сердца, ровное дыхание. На ее душе царил долгожданный покой, как бывало, когда она находила ответ на мучавший ее вопрос. Арнав нежно провел рукой по ее волосам, скользнул рукой на талию, прижимая ближе. Ему казалось, что он может пробыть так всю жизнь. На самом деле, он не понимал, что может еще делать, что можно придумать разумней и правильней, чем просто быть вот так, как есть, и чувствовать другого человека рядом, и принимать его без страха, и быть принятым без упрека. Он поцеловал жену в макушку, Кхуши улыбнулась и обвила его спину руками, выписывая пальцами узоры на рубашке. И вдруг, в одну секунду, что-то изменилось, словно холодный ветер прошелся по коже в жаркий день. Объятия перестали быть невинными, стук сердца начал сбиваться на неровным, рваный ритм. Кхуши вскочила, отпрянула, но Арнав крепко держал ее за руку, не давая уйти прочь, и поднялся следом. Она, нахмурившись, перевела взгляд с его лица на свое запястье, туда, где его пальцы касались ее кожи. Арнав двинулся вперед, не отрывая глаз от ее лица. Ладонь, сжимающая ее запястье, ослабила хватку, и медленным, тягучим движением устремилась вверх по ее руке. Пальцы Арнава едва-едва касались ее кожи, так что Кхуши не могла понять, чувствует она их прикосновение, или только жар от близости к обнаженной коже. Арнав коснулся ее локтя, предплечья, легко скользнул по ткани сари. Ей казалось, что вслед за его рукой бежал ток, каждое прикосновение отзывалось во всем теле. Когда его пальцы вновь дотронулись до обнаженной кожи, Кхуши вздрогнула. Арнав наклонил голову, с интересом следя за движением своей руки. Он обвел пальцами ключицу, задев дупату, и осторожно, почти трепетно коснулся нежной кожи шеи. Ресницы Кхуши задрожали, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Арнав подался вперед, привлекая к себе в объятия. Кхуши схватилась за его плечи, когда голова начала кружиться. Арнав прижался щекой к ее уху, опустил голову, скользя вниз по шее. Арнав прислушивался к новым ощущениям. Всего его тянуло к ней, он хотел коснуться ее, хотел целовать ее, хотел чувствовать ее как можно больше и ярче. Он робко, пробуя на вкус, поцеловал нежное место чуть ниже уха, и почувствовал, как теплая, тянущая волна разливается по телу от тихого, низкого стона, вырвавшегося из горла Кхуши. Кхуши таяла. Ей казалось, что там, где его губы коснулись кожи, пробежал электрический разряд. Он расходился по всему телу, кружил голову и не давал укрыться даже в мыслях. Кхуши против воли застонала, когда его губы снова прижались к шее, неспешно следуя вниз, к ключице. Если это и было похоже на разряд тока, решила она, то он был сродни тому, что пробуждает умирающего. Никогда раньше она не чувствовала себя настолько живой, никогда раньше не ощущала себя такой цельной, и никогда раньше ей не хотелось так коснуться другого человека, чувствовать его, делиться каждым откликом, который он, словно нитку жемчуга, вытягивал из самого ее сердца. Она прижалась к нему ближе, впуская в свои объятия, прошлась рукой вдоль позвоночника. Арнав охнул, выгибая спину. Он поднял глаза, встречаясь с ней взглядом, только чтобы увидеть в них что-то знакомое, отражение собственных желаний, и что-то новое, что ему непременно надо узнать. Осторожно, пытаясь унять сбившееся дыхание, он наклонился к ее губам. - Арнав, Кхуши! Ой, - Анжали нервно рассмеялась и демонстративно закрыла глаза руками. Кхуши вздрогнула и подалась назад. Арнав крепче сжал пальцы, не выпуская ее ладонь. Он покачал головой, не давая ей отойти. - Все-все, я не смотрю. Я просто принесла вам лимон, - Анжали выглянула из-за раздвинутых пальцев и облегченно вздохнула. Поставила поднос на столик, и спешно ретировалась к выходу. – Съешьте его, что нейтрализовать действие бхтанга, - она закрыла дверь, улыбаясь. И они выпили. И они протрезвели. Кхуши отскочила от Арнава и опустила голову, поправила дупату. Арнав отшатнулся назад. Дрожащими руками он застегнул пару верхних пуговиц на рубашке. Кровь стучала у него в ушах. - Что вы себе позволяете? - Что я себе позволяю? – Арнав подался вперед. – Что ты себе позволяешь? - Что? Вы… вы накинулись на меня. - Я был пьян! Ты, ты меня напоила, - он обвиняюще указал на нее рукой. – Я ничего не соображал. - Да конечно. Мне показалось, что вы вполне себе понимали, что делаете, - Кхуши опустила руки, сжимая кулаки. - Ты что, думаешь, я в трезвом умен стал бы… ты воспользовалась моим состоянием! - Что?! - у Кхуши от возмущения челюсть упала. – Кем вы себя возомнили? Она метнулась вперед, преодолевая расстояние между ними. Вдруг лицо ее исказилось от ужаса. Она потянулась рукой за спину и охнула. Скрепляющие ее сари ленточки на спине были развязаны. Она покраснела до кончиков ушей, но глуп был бы тот, кто принял этот румянец за смущение. Кхуши задыхалась от ярости. - Вы! – она с силой толкнула Арнава в грудь открытыми ладонями. Он отступил, упираясь бедром в столик. – Не… - толчок. – Смейте… - еще один. – Даже… Она всем весом подалась вперед для очередного удара, когда Арнав перехватил ее руки, стискивая запястья. - Хватит! – его голос был страшен. Глаза метали молнии. Гнев в нем кипел, поднимался из глубины. В обычной ситуации Кхуши бы испугалась. Но сейчас она тоже была очень зла. Ток, еще недавно электризовавший ее кожу с каждым его прикосновением, обернулся жидким огнем, который теперь лился по венам, и этот гнев жег изнутри. Она с вызовом посмотрела на Арнава – губы приоткрыты, глаза сверкают, волосы разметались от резких движений. Арнав смотрел на нее, и не мог оторвать взгляда. Его сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Он встряхнул ее за руки, сжимая пальцы до белизны в костяшках. - Прекрати истерику, - процедил он сквозь зубы. – Ничего не случилось. Успокойся. Кхуши тяжело дышала, как после долгого бега. Ее губы исказила злая, кривая улыбка. - Вы… - Ты, сколько можно повторять! – Арнав зарычал от злости. - Да какая разница? Буду обращаться к вам, как хочу. - Большая разница. Мы тут изображаем гребанную идеальную семью, забыла? - О, да, правильное местоимение – это явно единственное, что стоит на нашем пути к идеальному браку. Арнав закатил глаза и Кхуши, воспользовавшись этим, резко дернулась, вырываясь их его хватки. Они отскочили друг от друга, как одинаково заряженные магниты. - Забудь, - наконец, выдохнул Арнав. – У тебя все равно ничего не получится. - Что не получится? - Изобразить жену. Посмотри на себя. Ноль самообладания, актерская игра на уровне детского утренника. - Можно подумать, вы у нас – номинант на премию Оскар. Ой, простите, ты, - Кхуши распылалась в улыбке, складывая руки на груди. Гнев отступал, сменяясь холодной, острой, словно стекло, яростью. - Думаешь, я не справлюсь? По сравнению с настоящим бизнесом, поиграть немного в идеального мужа для меня – все равно что разминка перед настоящим боем. - И все же, не думаю, что у вас получится. Для этого мало ваших цифр и графиков. Для того, чтобы убедительно сыграть кого-то, нужно прочувствоать свою роль. А вам для этого кое-чего не хватает. - Чего же? - Арнав насмешливо поднял брови. - Сердца. Улыбка сползла с его лица. - Я со своей ролью справлюсь, не переживай. А вот ты – нет. - Уверены? – она сузила глаза. - Уверен. И знаешь почему? – он медленно подошел к ней, плавно, взвешивая каждый шаг. - Почему же? - Потому что я знаю таких людей, как ты, - он наклонился к ней, так, что они почти касались носами. В его ушах снова зазвучали слова профессора. Успешные люди умеют приспосабливаться. – Никогда ничего не доводите до конца, ни в чем не преуспеваете, сдаетесь на половине пути. Терпеть не могу таких, как ты, - он наклонил голову, не отрываясь от ее глаз, черных от ярости. Улыбнулся, медленно, самодовольно. Сказал тихо и вкрадчиво. – Ненавижу неудачников. - Вы! – Кхуши словно очнулась от транса, в котором, как завороженная, слушала его – Да как вы смеете? Самовлюбленный болван. Вам все всегда доставалось на золотом блюде, вот вы и не знаете, что такое сочувствие, потому что никогда не допускали даже мысли о том, что другие люди тоже что-то чувствуют. Я ненавижу таких, как вы! - О, - Арнав рассмеялся. – Так, все же, ты умеешь ненавидеть? Пять минут назад совсем другое говорил. Арнав надвинулся на нее, и Кхуши сглотнула, отступила на полшага, уперевшись в столик. Арнав подошел еще, неумолимо возвышаясь над ней. Он стоял так близко, что их тела касались друг друга, она чувствовала, как поднимается и опадает его грудь с каждым вдохом и выдохом, и от этой близости у Кхуши кружило голову, перехватывало горло. Ее кровь закипала и горела, когда он рядом, Кхуши не понимала, что чувствует и чего хочет, мысли смешивались, с каждым вдохом по телу прокатывалась тягучая, увлекающая за собой волна желания. Во всем этом хаосе, словно маяк в шторм, мерцала одна ясная мысль - она наверняка знала, кто во всем этом виноват. - Ради вас я решила сделать исключение. - Кхуши ткнула ему в грудь пальцем. – Вы никого не уважаете, ничего не цените, ничего не любите. Я вас терпеть не могу. Из-за вас я больше не могу относиться к браку, к людям так, как прежде. То, что кажется мне значимым, вы обесценили, над тем, что для меня важно, вы посмеялись. Она задрала подбородок повыше, вглядываясь ему в глаза. Арнав не мог отвести взгляда от ее губ, от разгоряченной кожи, которую он еще помнил на вкус. Он совсем не хотел сейчас ничего чувствовать. Арнав Сингх Райзада не теряет своей головы, всегда сохраняет холодный рассудок, верно? Но от ее слов все в нем перекручивалось, менялось местами, так что он не знал больше, кто он и где стоит. Потерянный, заблудившийся в своих чувствах, он видел только лишь одну путеводную нить, одно, что он знал наверняка – кто виноват в том, как он себя чувствует. Его лицо застыло жестокой маской. - Думаешь, ты знаешь, что такое ненависть? Попробуй мою, - он схватил ее за плечи, впиваясь пальцами в кожу. – Я тебя ненавижу, Кхуши Кумари Гупта. Я чувствую себя виноватым из-за того, что я сделал. Я был неправ. Но Арнав Сингх Райзада не ошибается! И за это я ненавижу тебя, ясно?! Ты - ходячее напоминание о том, что я могу ошибиться. Он тяжело дышал. Она дернула рукой, пытаясь вырваться. Пальцы сжались крепче, так, что Кхуши невольно застонала от боли и подалась вперед, прижимаясь к его подбородку лбом. От ее стона, от запаха, от кожи на кожи, Арнаву хотелось кричать. Ему хотелось ударить ее. Ему хотелось поцеловать ее. Ему хотелось убить ее, любить ее, сделать хоть что-то, чтобы избавиться от жаркого, жгучего шара, который, казалось, распирал его грудь изнутри. Он выпустил ее и с размаха смел все, что стояло на столике позади. Воцарилась полная, абсолютная, звенящая тишина. Кхуши потирала предплечья, представляя, как наливаются синяки. Арнав стоял, закрыв глаза, и восстанавливал дыхание. - Вы… Один стакан остался стоять на столике, покачиваясь на краю. Арнав схватил его и с силой швырнул в дальний угол сада. Стекло ударилось о каменный пол и со звоном разбилось. Кхуши подпрыгнула, инстинктивно закрывая лицо руками. - Вы что, совсем сошли со своего хваленого ума?! Он повернулся к ней, кипя от ярости. Кхуши отступила шаг, другой, третий. Развернулась и стрелой вылетела из сада. Арнав с шумом выдохнул, закрыл глаза. В ушах стоял голос Кхуши: «вы не сможете стать идеальным мужем. У вас для этого нет сердца». Пальцы сжали столешницу. - Это мы еще посмотрим.