На то он и лес, что в нём всегда мерцают светлячки

Подойдя к большому зданию, здесь, кажется, этажей где-то пять, Хотару закрыла глаза. Под ребрами колотилось сердце, в голове происходит хаос мыслей. "Может, не стоит?" С одной стороны, лезть в чужую жизнь и наблюдать за ним, за единственным, вторгаться без разрешения, по прихоти, по случайному желанию, - глупо, неправильно и несправедливо. С другой же - хочется. В этом нет ничего постыдного, всего-то выполнить просьбу своего сердца, успокоить его, увидеть родной и до боли любимый образ. Посмотреть, все ли у этого человека в порядке, может, помочь. Это же забота, верно? Хотару забыла, как называются банальные людские чувства, ведь время не стоит на месте. С того момента, как Такэгава стала духом, прошло не много не мало - десять лет. Время это казалось вечностью, человеческие года как будто умножались на два, три или четыре, каждая минута тянулась до боли долго - жизнь в лесу была совсем иной. Хотару тоже стала другой. - Давай провожу тебя. Внезапный голос немало испугал девушку-духа: Хотару отскочила на приличное расстояние и спряталась в кусты, свернувшись калачиком. Вокруг люди, как она могла забыть. Эти существа стали пугать её. - Хорошо. Сквозь листья Такэгава увидела Гина - всё того же милого паренька с переливающимися на солнце платиновыми волосами. А на лице всё та же улыбка. - Конечно, мне же не сложно, - пустая фраза, ничего не значащая, не показывающая истинного отношения к человеку. Как это присуще ему бывшему. Девушка, ростом чуть ниже него, слабо улыбнулась, а далее её силуэт стал для Хотару невидим, а голос - неслышен. Дух подождала, пока они зашли за поворот, затем поспешила догнать. В крови играл адреналин. Она шла медленно, прячась за деревьями, останавливаясь за припаркованными автомобилями и наблюдая из-за углов чужих домов. Хотару не понимала себя, но и повиновалась сердцу одновременно. - Давай посидим вместе за плиткой шоколада, ты мне обо всём расскажешь. - Обо всём? - невнятно переспрашивала она, смущаясь, пытаясь не смотреть ему в глаза. - Обо всём, - фраза, сопровождающаяся тёплой улыбкой Гина, которую до этого момента он дарил только ей, заставило духа вздрогнуть - холод прошёлся по телу, а может, и по сердцу. Внутрь закралось странное чувство, которое раньше девушка не испытывала, оно было ужасным, сдавливало легкие, оставляло невидимые, но ощутимые шрамы на сердце. Было больно, но Такэгава ранее знала уже о человеческой подлости и лицемерии.

***

*** - Она удивительна. Гин отломил кусочек сахарного печенья, сахарная пудра в миг посыпалась на его серые брюки. - Знаешь, такая загадочная и искренняя, я люблю слушать её истории. Хотару разглядывала землю под ногами: на улице царил октябрь. Было прохладно. - Она рассказала мне вчера историю о мороженном со вкусом крем-брюле, то, которое обычно не любят. - Почему не любят? - Многим говорят, что в нём много химикатов, к тому же, оно не вкусное почти для всех, а для неё - любимое. Сам я никогда бы не задумался о роли какого-то вкуса мороженного в нашей жизни, но она совсем другая. Такэгава закрыла глаза, скрепила зубы, на её губах за этот день ещё ни разу не появилась улыбка. Он рассказывал, улыбаясь, восхищаясь, о другом мире, а она, дух, каждый день собирала опавшие листья в лесу, складывала с них коллекции и творила с помощью них картины, но разве можно было сравнивать это с тем, что рассказывал он? "Слова Гина льются, как песня" - Мы вчера весь вечер провели с чаем и за.. - За плиткой шоколада? - перебила Хотару, внимательно посмотрев на него. - Да, как ты догадалась? - удивился Гин, загадочно улыбнувшись. - Это как волшебство. Сегодня не было солнца. Вода в озере стала холодной, искупать в ней руки уже не хотелось. Такэгава видела в нем отражение себя, со сменой температуры оно стало тихим, невидным и холодным, а с появлением в жизни Гина этой девушки, такой же стала и она. А, может, это октябрь? - Хотару? - Гин прервался и посмотрел на неё. - Всё хорошо. Она не слушала его. Колени были зарыты в октябрьских листьях и переливались золотистым.

***

Шарф Гина стал для неё всем. Возможно, даже дороже самого Гина. Это было явное воспоминание с далекого прошлого, когда все было наоборот, когда нечему было оборваться, жизнь не была в праве что-то изменить. Почему-то, прижимая этот шарфик к груди, на глаза наворачивались слезы. Но так только казалось, духи ведь не умеют плакать, Хотару уже много лет это знала, осознавала и ощущала. - Почему? - такой дурацкий вопрос стал комом в горле всех тех, кто когда-то любил, кто попал в эту ловушку, доверился, надеялся, ждал. Это грубое слово "люблю", на вкус как мягкий кофе, но с горчинкой, неприятной. Помня каждое движение, задыхаясь от безысходности, когда кажется, что ещё одна секунда, и твои легкие перестанут дышать, а сердце - биться под грузом воспоминаний. Это тяжелее всего. Горный Бог встретит духа взглядом, задумчивым, мудрым, Хотару устало посмотрела в ответ. - Сожалеешь? - Если он придет, скажите, что меня нет.