На то он и лес, что в нём всегда мерцают светлячки

*Спустя четыре года. В лучах солнца виднелся единственный силуэт, та, кто почти всегда прогуливалась по лесу по вполне заученным тропинкам, не оглядываясь назад, ни к чему не прислушиваясь — утонченная девушка с ослепительно красивой улыбкой. Как жаль, что она способна улыбаться так редко. Разгуливать медленным шагом в своем навечно белом платье с красивым, изысканным венком, переплетающимся с волосами, из самых различных цветов. Хотару. Солнышко пригрело лес своим теплом не слабо, но и не сильно. Такэгаве нравилась подобная погода, чего нельзя было сказать о Рири. — Вот же солнце-солнышко, никак не может разогреться на полную мощь, как будто ему всё время что-то мешает. Как думаешь, Хотару? Девушка в ответ кивает. — Или тогда уже, если оно не может действовать на полную мощь, пусть спрячется за большой тучкой в небе, повеет ветерок, немного прохлады ведь не помешает, да? Такэгава снова кивает головой на слова духа, в этот раз совсем неуверенно. Девушка не могла найти себе места, она вновь и вновь заглядывала в окошко, чтобы понаблюдать за счастливой семьей по ту сторону стекла. Мама с улыбкой, казалось, она вложила в неё всю свою доброту, усадила одним ловким движением рук маленького Гина к себе на коленки и, придерживая сына одной рукой, а второй дотянувшись до заветной расчёски с красивой деревянной ручкой, принялась причёсывать белые непослушные локоны. Бережно и с особой осторожностью, как настоящая мама. Маленький Гин, которого Хотару могла узнать разве что по белым прямым прядям и всё тем же ярким зелёным глазам, смеялся, мило жмурился время от времени, как будто всячески пытался испробовать кислый лимон. Своей хрупкой детской ручкой мальчик пытался поспеть за деревянным гребнем в руках матери, но безрезультатно. Взрослая рука двигалась в разы быстрее, и поэтому маленький Гин негодовал. Вскоре мама вернула малыша на землю, осмотрела его с ног до головы с искрой гордости и довольствия в глазах, а затем отпустила в лес на прогулку, пригрозив, чтобы он держался дома и не убегал далеко. По правде, мать знала, что он всё равно не послушает её: интерес победит страх. — Хорошо, я не буду! — радостно воскликнул мальчик и отворил тяжёлую дверь. Это уже было для него одним из первых достижений, которым он гордился. Гину открылся новый мир за дверью, не нужно было далеко бежать, всего лишь переступить порог дома, за которым находится множество новых, доныне неизвестных красот. Хотелось всё понюхать, дабы ощутить самые разные запахи: сладкие и кислые, резкие и плавные, те, от которых захватывает дыхание. Но им никогда не сравниться с запахом горячего пирога мамы, только что с духовки. А как же можно будет прожить жизнь, так и не дотронувшись до всяких разных предметов? Гин хотел сравнить, такие ли на ощупь предметы, как он их видит, или же это всё большая разница, тайна, секрет вселенной, который от него тщательно скрывают взрослые. Он остановился у большой яблони во дворе, плоды на которой ужасно хотелось попробовать на вкус, ощутить сладость всеми рецепторами, установить чёткую разницу между теми жёлтыми яблоками, которые давала ему кушать мама, и между этими ярко-красными, манящими к себе. «Ах, вот они, любопытные детишки!» — мысленно воскликнула Хотару, спрятавшись за высоким, могущественным дубом, дабы Гин не увидел её. Рири с таким же интересом принялась наблюдать за ребёнком, как будто для неё он тоже что-то значил. Не все духи были такими добрыми и хорошими, как в сказках, поэтому некоторые из них воровали милых, наивных детей, которым родители, видимо, забыли рассказать о возможной опасности. Такэгава же знала о возможном похищении, поэтому решила заранее предупредить духов о том, что Гин — это слишком важное для неё человеческое дитя. И никто не мог представить, как много подразумевается под словом «слишком». Хотару, конечно же, не собиралась делать ничего плохого для мальчика, даже наоборот только и думала, как бы помочь. Чем она может помочь Гину? Разве может что-то сделать хорошее? А чего девушка сама хочет? Хотару тайно признавалась себе, что изо всех сил хотела бы обнять ребёнка и сжимать в своих худых ручках всё время. Но нет, она не пойдёт на подобное, это слишком. Гин в то время аккуратно прикрыл входную дверь и замер на месте, не отходя от дома, как будто пытался собраться с мыслями, как будто через короткий миг он должен будет совершить какой-то невероятный поступок. Он, как самый что ни есть настоящий мужчина, набрался решимости и пошёл смотреть на цветы за невысокой оградкой, выкрашенной в самые разные цвета радуги. Раньше он приходил сюда с мамой или с отцом, и они вместе рассматривали хрупкие зеленоватые тельца, сотканные, как говорил ему отец, с самых тонких, невидных невооруженным глазом ниточек. «Папа, папа! Почему этот цветочек упал со стебелька?» «Его маленькая миссия в этой жизни уже закончилась», — отвечал отец с улыбкой, но Гин очень расстраивался, как будто на свои годы уже мог понимать, что человеческая жизнь на самом деле очень коротка. Но сейчас мальчик с неимоверной уверенностью на лице смотрел на яркий оранжевый цветок, рассматривал его структуру, присев на землю, но не дотрагивался руками. Он запачкал штаны уже не один раз, оставил большое пятно на футболке, но разве это было важно по сравнению с цветком, таким ярким и загадочным? Неожиданно даже для себя Гин заплакал, а Хотару и Рири встрепенулись и запаниковали, не зная что делать. Он начал утирать слёзы футболкой, которые продолжали литься с ясных глаз. Причиной им послужил тот же цветочек, который упал к ногам мальчика со стебелька при порыве ветра. Мальчик продолжал утирать слёзы, как будто сам себе пытался доказать, что он сильный, что Гин вовсе не плачет. Нужны ли оправдания пятилетнему мальчику, оправдания его детским, наивным слезам? Мальчик считал, что нужны. — Эй, малявка, — смущенно кинула до боли знакомую фразу Хотару, выглянув из-за дерева, возле которого плакал Гин. — А? — мальчик растерянно оглянулся. Он не сразу заметил Такэгаву, хотя девушка стояла всего лишь в нескольких метрах от него. Но Гин даже не мог представить, что всё это время Хотару была к нему намного ближе, чем он мог себе представить. — Не плачь, говорю. — Я не плачу, — утирая слёзы всё той же футболкой, ответил Гин. Он шмыгал носом и с нескрываемым интересом рассматривал внезапно появившуюся девушку. Мальчик, скорее всего, не помнил её. Хотару немного испугалась и подумала, что сейчас она ещё может убежать, и Гин её просто забудет, ведь всё равно он не помнит её, но что-то не позволяло ей этого сделать. Как будто сердце думало иначе, как будто всё давно было решено за неё и за него. Мальчик сделал несмелый шаг к Хотару, преодолевая крохотное расстояние, и это, казалось бы, ничего не изменило. Но так только казалось. Для девушки это значило многое, как будто с этого момента между ними зарождалось доверие. Гин задумался о чём-то своём, изредка поднимал взгляд на духа, как будто хотел что-то спросить, но очень боялся. Такэгава же в свою очередь вовсе забыла, что рядом с ней вовсе не тот Гин, которого так яростно боготворило и желало измученное сердце, а ребёнок, которого вполне мог напугать её пристальный взгляд и сияющие глаза. Она смотрела на него так, как смотрела когда-то давно, а позже к ней снизошло осознание ситуации, после чего каждая минута молчания добавляли неловкости сложившемся обстоятельствам, а любое промолвленное слово было волшебством, самым настоящим, о котором пишут в сказках. — Ты… — Хотару затаила дыхание, когда голос Гина нарушил тишину. — Ты кто? — Я — Хотару, Такэгава Хотару, — девушка приветливо протянула руку, но вопреки всем надеждам и ожиданиям, Гин не сделал того же. Мальчик застенчиво толкал ножкой камень по земле и боялся поднять глаза на девушку. — Моё имя — Гин, — тихо, буквально шепотом сказал он и посмотрел на девушку, собрав все силы в кулак. От слёз не осталось и следа. — Больше не будешь плакать, Гин? — Нет, не буду, — мальчик сжал ручки в кулачках ещё сильнее, как будто в этот момент он пригрозил самому небу не плакать больше. Забавно было наблюдать за таком милой, пожалуй, угрозой. — Обещаешь? — Да! — уверенно и в тот же момент радостно крикнул ребёнок, победно подняв правую ручку вверх. Хотару улыбнулась наивности ребёнка. Ей нравилось сравнивать маленького Гина со взрослым, наблюдать, как зарождаются первые привычки, как взрослеет лицо и алые губы сходятся в улыбке, той единственной — для неё. Мальчика вскоре позвала мама, и он был вынужден помахать ручкой на прощание и убежать к дому. Такэгава собиралась помахать ему в ответ, но после того, как маленький силуэт исчез за деревьями, медленно опустила руку, а вместе с ней и взгляд сияющих глаз. Вдалеке промелькнула фигура Горного Бога — тяжелый, полный силуэт, украшенный всевозможными растениями, а на сморщенном лице едва заметная улыбка, но что-то было в ней до боли печальное…