Две жизни

- С тобой всё в порядке? – Элина выглядела напуганной, всё пошло совсем не по плану, по крайней мере, она старалась не показывать своего разочарования явно. - Прости, я не хочу сейчас об этом, - Стиг ответил пространно, ожидая нелепых, бессмысленных вопросов и утешений, и вместо этого он пытался оценить предпосылки случившегося, чтобы дать вразумительный ответ, который объяснил бы эту ситуацию наиболее безболезненно. - Всё ведь было нормально, перенервничал? - Пожалуйста, Элина, не надо. - Да что с тобой такое?! – спросила она, надеясь услышать хоть что-нибудь, но Стиг оборвал её холодным… - Не трогай меня. Застыв в неподвижности, он подумал только об одном: «Это конец». Элина вскочила с кровати, накинула что-то найденное впотьмах и выбежала прочь. Он не видел ни её слёз, ни того, как она хлопнула дверью, всё растворилось в его сознании и поплыло куда-то прочь. Он знал, сейчас она остынет, попытается предпринять очередную попытку завязать разговор, захочет объяснений. Но объяснять нечего. Я не могу, а, значит, ничего не получится. - Стиг? - Я прошу тебя, оставь меня. - Ведь всё дело во мне? - … - Я хочу понять, что с тобой происходит. - Да нечего здесь понимать, всё кончено, Элина! Я не могу это контролировать, это не зависит от моего желания. Веришь, или нет, я не знаю, но... Повисла тяжёлая тишина. Затянувшееся молчание прервал её голос. «Это пройдёт, не зацикливайся. Это случается» - сказала она. Стиг кивал, едва сдерживая внутренний крик. Меньше всего ему хотелось этих трогательных речей про «всё наладится» и про абстрактных мужчин с проблемами фертильности. Привычный мир рушился на его глазах. Он никогда не будет прежним. «Масштабы катастрофы не оставляют надежды полагать, что имеются выжившие…» - Ничего не вышло, Элина. Всё отменяется, собирайся. Нет причин для того, чтобы я дальше тратил твоё время. Элина хотела было возразить что-то, но её взгляд упал на Стига, который метался по комнате из угла в угол, пока наконец не подбежал к окну и не раскрыл его настежь. - Принеси воды, пожалуйста, - это всё что он успел сказать, пытаясь справиться с приступом паники, заставшим его врасплох. «Я неохотно думаю о будущем, уловить ускользающие мгновения настоящего мне удаётся с большим трудом. И всё-таки, случаются дни, когда от волнения перехватывает дыхание. Я всё ещё не знаю, как справляться с этим, да и стоит ли? Впрочем, знакомо ли тебе чувство, когда забываешь, как дышать? Пытаешься вдохнуть, но не помнишь, что при этом нужно делать. Холодный липкий пот покрывает ладони, и хочется выбежать в окно. Мечешься по квартире, словно это имеет какой-то смысл, потеряв контроль над телом в треморе, забиваешься в угол чтобы переждать очередной приступ тошноты. Можешь ли ты это принять? Или твоя любовь всегда будет иметь оттенок жалости?» - написал однажды Стиг в своём дневнике, в надежде избавиться от этого навсегда. Он не хотел, чтобы она однажды увидела всё это наяву, но, кажется, было слишком поздно. «Не хочу умирать. Но игра больше не стоит свеч. Самоочевидно, это конец.» - Эта мысль донимала Стига вдобавок к совершенно скверному состоянию. Он почувствовал невыносимую боль во всём теле, словно мышцы стали каменными, в это мгновение он перестал осознавать происходящее и распластался по полу без чувств. Всё это произошло за считанные минуты. Когда Элина зашла в комнату, закричала от ужаса. Она пыталась бить Стига по щекам, выплеснула на него воду в стакане, но ничто не могло привести его в сознание. Она судорожно набрала неотложную помощь, путано сообщая координаты – она не знала адреса, и это осложняло ситуацию. - Что случилось? - Мой друг потерял сознание, и я не могу ничего сделать! – кричала Элина в трубку - Что случилось накануне? - Мы повздорили, потом я вышла из комнаты, я не знаю, что случилось, пока меня не было, но когда я вернулась, он просил воды и трясся как будто очень замёрз, я побежала на кухню, и когда вернулась, увидела его без сознания. - Есть пульс, пощупайте тремя пальцами запястье? - Да, слабый. - Сколько? Я посчитаю до 20, а вы мне скажете, сколько. - 12 ударов. - Будьте готовы провести сердечно-лёгочную реанимацию, если пульс уредится. Скоро приедут реаниматологи. Ожидайте. «Десять минут. Что я могу сделать для тебя?» Она держала пальцы на его холодном запястье, выбивающем нечёткий, прерывистый ритм. «Не умирай, я прошу тебя. Не смей, слышишь?» Послышался стук в дверь. На пороге стояла бригада из двух фельдшеров и реаниматолога. «Скорее, прошу вас..» Реаниматолог прошёл в комнату и осмотрел больного. - Дексаметазон, быстрее! И Рингера, тут обезвоживание по полной программе. - Девушка, кем вам приходится больной? - Это мой друг. - А вы разве не знаете, что в его случае опасно бросать приём препаратов? - Каких препаратов? Реаниматолог и фельдшер переглянулись. - Здесь не может быть речи об амбулаторном лечении. Поищите документы, девушка. Элина выглядела и без того полной идиоткой, и пока Стига выносили из дома, она побежала к машине. В бардачке ничего не было, кроме записной книжки, ручки и жевательной резинки, и тогда она залезла в багажник. В нём стояла сумка, которую она выпотрошила на месте. Высыпались шприцы, ампулы с неизвестными ей названиями, пара бутыльков и кошелёк, в котором лежала наличность, водительское удостоверение и ID-карта Стига. Она подала карту врачу. - Я посоветую вам остаться здесь. Позвоните завтра в университетскую больницу, пока мы не можем ничего обещать – ситуация тяжёлая. Машина, мигая и издавая пронзительный звук умчалась прочь. Элина стояла в ступоре, не чувствуя и не понимая ничего. Ей было страшно возвращаться внутрь. «Как ты посмел умолчать об этом? Сколько времени ты врал? Что это всё значит?» Она собрала содержимое сумки и начала искать описания препаратов. «Ах, если бы я учила биологию в школе лучше. Синтетические кортикостероиды…?» Спустя пару часов поиска и чтения медицинских статей, картинка сложилась. Кому звонить, где искать помощи? Элина набрала брата. Никто не брал трубку. В её голову закрались нехорошие мысли: «Наваждение, чертовщина..» Она сняла с вешалки пальто Стига и укуталась. Она чувствовала его тепло и любимый, знакомый до боли запах. «Почему, почему это случилось с тобой?». Зазвонил телефон. Это был Фред. - Привет. Что-то срочное?, - Он услышал всхлипывания в трубке. - Фред, забери меня, пожалуйста, я в Тарту… - Стиг не забрал тебя? Одно упоминание его имени приводило её в истерику. - Что стряслось, Элина? - Он в больнице. Всё очень плохо. Он врал мне, что всё хорошо, а сам сидел на уколах… - Я ничего не понимаю. Фред пребывал в замешательстве. Вернуться в больницу или всё-таки отправиться к сестре в Тарту. И ещё Каспарс звонит. Нужно было что-то предпринять и как можно скорее. Понимая, что сестру нельзя оставлять в таком состоянии одну, а сообщать о случившемся родителям или друзьям – полнейший идиотизм, он произнёс как-то обречённо: - Я приеду за тобой завтра утром. В шесть утра ты должна уже быть готова. - Я не могу уехать, Фред, не зная, что с ним. -Так почему ты не в больнице, чёрт возьми? – Фред говорил это и поймал себя на страшном лицемерии – кто бы говорил, - прости, Элина, я сорвался, идиот. - Ты прав, Фред, я поеду в больницу, какой смысл сидеть и ждать с моря погоды. Я полная дура. - Я приеду завтра, обещаю тебе. Держись и не думай о плохом, пожалуйста.