Две жизни

Время было беспощадным к Фреду, он боялся сомкнуть глаз, чтобы не пропустить её пробуждение. Но она видела сны, известные только ей одной, и было это для неё сном или явью, никто не знает. Вечером её перевели в обыкновенную палату, и Фреду было разрешено посещать её вне времени — всем было бесконечно жаль парня, надеющегося на чудесное возвращение возлюбленной в мир действительно живых людей. Он пообещал себе, что найдёт тех, кто забрал у него самое дорогое, и расплата будет жестокой, чего бы она ни стоила. Проблема была только в том, что он не знал, кто его невидимый враг. В конце концов, он обратился к Каспарсу с простым и логичным вопросом: «Доктор, вы ведь можете сказать, что с ней случилось на самом деле?» И ответ доктора был таким: — Да, Фред, но, видишь ли, боюсь, это дело имеет политический оттенок, и раздувать шумиху вокруг него по меньшей мере опасно. — О чём вы говорите, доктор? — Мы оценили полученные травмы. Судя по тому, что у моей пациентки была разорвана печень, удары были очень сильными, сравнимые с тем, что происходит при автомобильной аварии. Её били с невероятным исступлением. Как, почему это произошло — известно лишь ей, но синяки были от ботинок с массивной подошвой, что-то вроде берцев. Большего я сказать тебе не могу. — Что будет с ней, когда она проснётся, — он не хотел говорить «если», это означало бы, что он смирился и больше не готов ждать. — Когда это произойдёт, скорее всего, ей понадобится долгое послеоперационное восстановление, ближайшие пять лет она будет очень ограничена в еде — ничего острого, кислого, солёного, жареного, печёного, всё только на пару. Словом, ей понадобится личный шеф-повар, если такое сколько-нибудь возможно. Нельзя поднимать ничего тяжёлого, и к сожалению, вопрос по поводу рождения детей встанет очень остро. Не самые радостные перспективы. Вы подумайте, я говорю вам сейчас не ради галочек и не из циничности— я многое повидал за время своей врачебной практики. Подумайте, готовы ли вы отказаться от всего ради ухода за посторонним человеком, оцените свои силы трезво. — Спасибо, доктор. — Не за что, Фред. Вы очень хороший человек. — Я могу зайти к ней перед уходом? — Да, разумеется. На часах было около шести вечера. В домах людей горели свечи, все ждали какого-то особенного, необыкновенного чуда, молились, просили о чём-то сокровенном, но только Фред не молился, не ждал и ничего не просил. Его вера была предельно простой — он верил в то, что она вернётся домой и наполнит звонким смехом пустоту квартиры. А пока он тихо склонился над изголовьем кровати и прошептал: «Я буду ждать тебя во сне, во всех пространствах и измерениях этого бесконечного мира», поцеловал её израненную руку и покинул палату, осторожно прикрыв за собой дверь.

***

— Фред, это я. Встретимся в «Валли»? — Хорошо, ладно, — Фред отвечал словно автоответчик — спокойно, односложно, бестолково. Вокруг царила атмосфера веселья и бесконечного счастья, а он был совершенно чужим на этом празднике жизни. Ему хотелось тишины, но такой, в которой он мог бы услышать её голос. Он добрёл до «Валли» и сел в самом тёмном углу. Вскоре нагрянул Рауно. От его жизнерадостной физиономии не осталось и следа, он выглядел поникшим и раздавленным, словно в один момент на него рухнуло что-то невыносимое. — Здравствуй, — они пожали друг другу руки. — Что привело тебя сюда? — Я говорил тебе, что хочу поговорить об Элине. Я знаю, это не в твоих правилах, но, прошу, выслушай меня и дай совет. Я не знаю, что делать. — Ты пришёл ко мне за каким-то чёртовым советом? Парень, ты серьёзно? Не можешь помириться с сестрёнкой и решил меня привлечь? — Нет. Дело не в этом. Я хотел сделать ей предложение на Рождество. Купил кольцо, приоделся, приехал в Тарту, где она давала концерт. Всё было неплохо, пока я не заговорил о своих планах. Я уже было собирался сказать её всё как на духу, как она заплакала и сбежала от меня. Это было на неё не похоже. Она никогда не была такой истеричной. Может, она «того», ну, ты понимаешь? — Что за бред? С чего ты вообще это всё взял? — А ты посмотри внимательно на её последние фотографии. — Элина как Элина. — Да, Фред, только у неё нет нигде фотографий в полный рост. — Ты делаешь такие выводы на основе фотографий и чрезмерной эмоциональности моей сестры? И что ты от меня хочешь? Чтобы я тебе сказал: «Чувак, тебе должно быть всё равно, ведь вы же любите друг друга!» Или ещё какой-то подобный утопический бред. Это звучит жестоко даже по отношению к родной сестре, но, чёрт тебя дери, на что ты надеешься, чем ты вообще думал, если это так? Каждый человек несёт ответственность за свои поступки, и ни ты, ни Элина — не исключение. Я поговорю с ней, нужно будет принять какое-то решение. Но я посоветую тебе то же, что сказал мне сегодня один (надеюсь, очень умный) человек: оцени свои силы трезво. — Понимаешь, Фред. Я словно пришёл просить у тебя индульгенцию за несуществующий грех. — Это не моя жизнь, и не мне отпускать чьи-то грехи, существуют они или нет. Такой вот я отличный брат — узнаю всё позже всех. В любом случае, спасибо, что рассказал мне обо всём. Рауно встал из-за стола и пошёл к выходу. — Счастливого рождества, что ли.. — виновато сказал Фред — Ага, и тебе.

***

Фред не знал, стоит ли после всего этого звонить сестре и беспокоить её излишними вопросами. Всё это могло оказаться большой ложью, но Фред так не думал или не чувствовал, или всё сразу. Слишком много всего свалилось на него в один день. И вообще ему давно очень хотелось домой, чтобы поскорее погрузиться в сон. Выйдя из аптеки, в которую он забрёл практически в бессознательном состоянии, он набрал мать. — Мама, с Рождеством! Я так давно не говорил с тобой. У меня всё отлично, я скоро улечу в Австралию, и мы не сможем поговорить еще три месяца. — нагло врал Фред. — Здорово! Фред, я так счастлива слышать тебя. У тебя беспокойный голос. Всё в порядке? — Да, не переживай. Ты говорила с Элиной? — Она звонила мне полчаса назад, мы очень мило поговорили. — Есть какие-нибудь новости? — У нас всё по-старому, скучаю по вас. Ты ведь опять не отмечаешь Рождество? — Не отмечаю. Глупый же праздник. Но если это что-то значит для тебя, то прости меня и прими мои поздравления. — Спасибо, милый! Не пропадай надолго. Я очень тебя люблю! — И я тебя. «Значит, Элина и тебе ничего не рассказала.»

***

Оказавшись дома, Фред вытащил из кармана бутылёк со снотворным. Парадоксально, но после нескольких бессонных суток заснуть не представлялось возможным — в голове была каша и полнейший сумбур. «Весёлого Рождества, » — сказал Фред себе и залпом выпил три таблетки. Очнулся он вечером следующего дня. На полу. На кухне. По квартире кто-то бродил. Фред не мог пошевелиться, голова была настолько пустой, что он даже не мог вспомнить, оставил закрытой входную дверь или нет. Он просто лежал и слушал чьи-то шаги. «Может, это Санта? Я никогда в тебя не верил, а ты пришёл меня разубедить» Но это был не Санта, а Стиг. — Ты что здесь забыл? — Щурясь и ворочаясь на полу пропыхтел Фред. — Меня Элина вызвонила. Мне пришлось отменить концерт и приехать сюда, потому что твоя сестра застряла в Тарту. Ты что вытворяешь, Фред? Ты тут совсем без неё с ума сошел? Дом в цветах, ты снотворные глотаешь, не читая инструкций. И вообще сам на себя не похож. Но, кстати, тебе идёт эта футболка. — Вообще-то это тебя не касается. — Вставай, надо поесть. Как ты вообще себя чувствуешь? — Я нормально. Несколько суток не спал, но это ерунда. Наверстал. — Собирайся, пойдём в магазин, расскажешь, что стряслось. — Да отстань же ты от меня. Сегодня ты, вчера Рауно. Стой, или позавчера? — Рауно? — Да, но там полный бред. Он вообще невесть что выдумал. — Подожди, друг мой, ты же уже в Мельбурне должен был быть? — Должен был. Но я тут. — Выключай максимализм. Мне нужно будет что-то сказать твоей сестре, она вообще-то в истерике. — Да она всегда в истерике, судя по всему. — Если бы меня окружали хронические идиоты, я бы тоже был не сильно счастлив. Посмотри на свой телефон, наверняка, тебе будет интересно. Тридцать четыре пропущенных звонка от Элины и один из больницы. — Позвони сестре, Фред. — … Фред добрался до входной двери и крикнул: — Стиг, а что с дверью? — Нет у тебя двери теперь, выломать пришлось. Не в окно же к тебе лезть.

***

— Ты где пропадал? Я уже сутки не могу до тебя дозвониться. — Я и раньше мог на сутки куда-нибудь уйти, и ничего. Про меня никто не вспоминал. Чего ты всполошилась? Я дома, живой. Что ещё надо? — Чёртов эгоист, всегда думаешь только о себе. — А вы не о себе думаете. Прости, Элина. Я хотел поспать и перепутал дозировку. — С каких пор ты вообще снотворные пьёшь? — С недавних. Мне очень нужен был сон, пришлось прибегнуть к снотворному. Прости, что заставил волноваться. — Какой же ты придурок, брат. Не делай так больше. — Ты скоро вернёшься? — Теперь да. Дай мне Стига, пожалуйста. — … Я тут — Спасибо тебе. — Элина, мы не чужие люди. — Нет, не говори ничего. — Я скоро приеду за тобой. Ты, конечно, будешь против, закатишь скандал, выгонишь меня, надуешься, будешь плакать, потом долго извиняться, потом снова плакать. В общем, жди. Два с половиной часа пролетят очень быстро. А Фред остаётся дома. Ты не знаешь, почему он здесь, а не на солнечных пляжах Австралии? — Знаю, но ты ни за что мне не поверишь. Стиг сбросил вызов и, протянув мобильный Фреду, многозначительно улыбнулся. — Сегодня мы будем праздновать вместе. — Докинешь меня до Западно-Таллиннской больницы? — Ты же не прикреплён туда? — А вот это уже не твоё дело. — Ладно-ладно, я только спросил, поехали.