***
Домой он вернулся очень поздно, и обнаружил Мари крепко спящей. «Так даже лучше, » — подумал он и направился в ванную. Один за другим он вытаскивал металлические кольца, стирал рисованные брови, следы любого макияжа. Ему было странно и больно видеть себя таким. Он особенно остро ощущал хрупкость своего маленького мира. «Что ты будешь делать со мной, если я отдам тебе свою жизнь, брошу к твоим ногам своё тело, откажусь от своих глупых мечтаний? Заберёшь ли ты меня, такого пустого? Наполнишь ли собой мою жизнь до краёв? Или исчезнешь так же просто, как появилась?» У входа в подъезд появился огромный грузовик, гружёный цветами из Голландии. Вскоре в дверь позвонили. Фред принял десять огромных коробок, расплатился с курьером и принялся распаковывать цветы в ванной. Так трудно найти васильки в ноябре, и всё-таки он смог добыть их из какой-то частной теплицы. Они были в маленьких пластмассовых горшочках, немного уставшие от долго дороги, но было их так много, что Фред с трудом уместил их на полу в комнате, где спала Мари. «Когда ты проснёшься, у тебя под ногами будет настоящее море. Море из васильков. И даже если ты не умеешь плавать, ты никогда в нём не утонешь». Ему хотелось, чтобы она поскорее проснулась, и увидела всё это буйство синего цвета, но он понимал, что девять часов на ногах - шутка ли, и оттого не беспокоил её напрасно. Всё, что сейчас его волновало - что произойдёт через неделю, когда будет вынужден отправиться в Австралию на три месяца. Всю ночь он просидел у её ног, пока, наконец, не свалился рядом. Его разбудил телефон, громко кричащий в соседней комнате. Звонила Элина, она предупредила, что вернётся на неделю позже, и что ей нужно решить кое-какие дела. Она раньше никогда не звонила так рано, но так или иначе, Фред был счастлив слышать сестру и знать, что всё-таки она в полном порядке. Мари тоже отходила от сна. Нет ничего лучше, чем утро субботы. В комнате было душновато от изобилия цветов, но это ничего не значило. "Фред, иди скорее сюда!" - радостно кричала Мари Он боялся показаться ей на глаза в новом, странном и непривычном обличии. Вдруг она что-нибудь заподозрит. "Я сейчас подойду!" Фред накинул толстовку с капюшоном и зашёл в комнату. Он видел этот взгляд. Ему тотчас захотелось сбежать прочь. - Фред, это ты? - А ты думаешь, я какого-то постороннего мужика к тебе подослал? Она внимательно изучала его лицо, такое непривычное, бледное, с тонкими, хрупкими для мужчины чертами. И всё же он был первородно красив, и отрицать это ужасающим макияжем было бессмысленно. - Это всё для меня? - А для кого же ещё. Море живых цветов. Это васильки, один из символов моей страны. - В том числе. Где все твои колечки? - Я их снял. Ты же их не любишь. - Да мало ли, что я не люблю, какое это имеет значение? - Хочешь я совру тебе? - Попробуй, но какой в том толк? - Ты мне ни разу не интересна. Я так люблю ходить и пугать людей, что нахожу в этом маленькое отвратительное удовольствие, и нет ничего, что может меня поменять, я хочу быть сам по себе, не пускать внутрь себя ни одну живую душу, которая может пролить хоть какой-нибудь свет внутри моего маленького тёмного мира. И я ненавижу твой акцент. Угадай, где я соврал? Мари заревела. Он чувствовал, что явно переборщил и испортил утро, которое по его замыслу, должно быть самым прекрасным. Она закопалась в подушки и тихо сопела там. Наверное, ей хотелось сбежать куда-нибудь подальше, но она не могла сделать этого – слишком много цветов, чревато. -Хочешь немного неуместной философии? -... - А я хочу, и вот что я тебе скажу. Ты стараешься всему дать имя. Так проще жить, когда ты знаешь наименование каждого явления, так спокойно и понятно. Но ты утрачиваешь непосредственность и смотришь на всё слишком рационально. Волшебство теряется тогда, когда в ход идут слова. Поступки значат больше, ну, ещё правильные выводы в твоей голове. Слова - всего лишь совокупность букв. Фразу "Мa armastan sind" ты сможешь понять только тогда, когда научишься смотреть мне в глаза и не отводить взгляд. - Фред. То, что у тебя воткнуто в нос, меня мало интересует. Просто ты уедешь, и я боюсь, что забуду тебя. - Я сделаю всё, чтобы ты не забыла. Хочешь?***
Близился Адвент. Фред получил свою первую открытку от Элины. "Ну вот и всё," -сказал он сжимая в руках пахнущую типографской краской открытку из плотной мелованной бумаги, - "теперь я тебе не нужен". Он был достаточно зрелым, чтобы принять это и всё-таки набрал Элину: - Эй, ты вообще собираешься возвращаться домой? Что мне сказать матери? - Я же говорила тебе, что задержусь. Братишка, ты скучаешь что ли? - Нет, не скучаю, хочу кое с кем тебя познакомить. - У тебя кто-то появился? - Ещё не знаю, - застенчиво протянул Фред. - О, ясно. Могу тебя поздравить. - У тебя всё нормально? - Да, жива и почти здорова, немного простыла, но это ничего, я почти поправилась. - Береги себя и возвращайся поскорее. - Фред, я как раз хотела тебе сказать. Квартира теперь в твоём распоряжении, можешь делать с ней, что хочешь. - А ты где будешь жить? - Я нашла отличный вариант в Ласнямаэ. - Элина, ты уверена? - Да, я вполне могу себе это позволить. Хватит обо мне беспокоиться. Хуже любой бабушки, ей-богу. - Как знаешь. Я был рад тебя слышать. Позвони, как вернёшься. - Конечно! Пока, Фред. Мари тем временем была занята работой. Она не хотела становиться зависимой от Фреда и злоупотреблять его добротой, потому она бралась за любой труд. Ей удалось найти довольно интересную подработку - она украшали витрины магазинов и частные владения рождественской атрибутикой. Она терпеть не могла всех этих ангелочков и пасторальных девиц, но деньги не пахнут. В конце концов, ей хотелось приобрести себе тёплую шапку, уж слишком вошло в привычку бороться с простудой. Сегодня она задержалась допоздна и шла с работы пешком. В темноте к ней подошли двое неизвестных. -Seal on suitsuga? -Что, простите? Ma ei saa aru. -Kuradima okupant! Jätke meie maa! Юноши были явно пьяны и настроены явно не на дружеский диалог. Мари попыталась дёрнуться, но один из парней схватил её за руку и заломил вторую. Бежать было некуда. Она чувствовала удары тяжёлых военных ботинок в такт бряцающим цепям. Тело корчилось от исступляющих прикосновений массивной обуви. Ей казалось, что это они не закончат это, пока на пределе боли не потеряла сознание. Злоумышленники оставили её лежать посреди парка и скрылись в темноте, шаркая берцами. Фред начал беспокоиться. Она никогда так не задерживалась, и он немедля отправился искать её. И был уверен, что найдёт. Спустя два часа на телефоне раздался звонок. "Здравствуйте, это дежурный врач Западно-Таллиннской больницы Каспарс. Нам привезли девушку с многочисленными травмами. Она сейчас в реанимации. Состояние крайне тяжелое. У неё в сумке был телефон и паспорт. Ваш телефон был единственным местным в списке контактов. У неё нет гражданства, так что с её дальнейшим пребыванием здесь есть проблема. В общем, если вы можете чем-то помочь, приезжайте." "Почему ты, почему сейчас?" Он взял такси и отправился в больницу. Залетев в приёмный покой он стал подбегать к каждой проходящей мимо медсестре с одним и тем же: "Здравствуйте, где моя девушка? Что с ней?" Врачи смотрели на него сочувственно и молчали. - Что, что вы молчите? - перешёл он на крик. Доктор Каспарс вышел навстречу знакомому голосу и спокойно произнёс: - Нужна экстренная лапаратомия. Это очень опасно, слишком обширные повреждения. И решение в данном случае остаётся за консилиумом. Если вы готовы покрыть послеоперационные расходы, то мы возьмёмся за неё на свой страх и риск. Фреду хотелось схватить за грудки доктора и вытрясти его жалкую душонку наружу, но вместо этого он лишь прохрипел: - Конечно. Она оставалась без сознания. Фред не спал уже двое суток, реальность и сон смешались в один хаотичный фильм, он выпил больше литра кофе и тем не менее засыпал стоя.