Две жизни

Уютные таллиннские улицы выглядели совершенно сонными — ни машин, ни людей. Городу ничего не оставалось как спать во время коротких январьских праздников. После очередного осмотра Мари подписала необходимые бумаги и покинула больницу. «Фу, как промозгло! Жаль, что я не догадалась приобрести что-то получше для такой зимы!» — сказала она сама себе, потирая замёрзшие пальцы. На длинных ресницах осел иней, и ей на данный момент двигала одна мысль — поскорее добраться до какого-нибудь тёплого местечка. Стуча зубами она побрела к остановке, но опомнившись, что рассчитаться за автобус ей нечем, она отправилась на поиски банкомата и завернула по пути в огромный супермаркет. Сунув кредитку в банкомат, она обнаружила у себя на счёте кое-какие финансы. Это не могло её не обрадовать, ведь ей предстояло обзавестись новым телефоном — старый был насмерть разбит. Новый обошёлся ей в 30 евро, и пусть он был настолько «деревянным», что его можно ронять без стеснения на асфальт и закатывать катком, зато она наконец-то смогла утолить жажду общения и своё любопытство, связавшись с нужными ей людьми. Стоило включить новый аппарат, как посыпался рой сообщений. Там было много уведомлений о пропущенных звонках от Фреда месячной давности, смски от Карины и просьбы пополнить счёт. Она набрала Фреда. Долгие, мучительные гудки не оставляли надежды. Ей очень хотелось быть услышанной, и она до последнего верила, что вот-вот мерзкий звук тяжёлого ожидания прервётся, и она услышит Его голос. Но этого не произошло. «Что ж, не хочешь меня видеть — чёрт с тобой, но свои книги я точно заберу, не оставлять же такому негодяю дорогие сердцу вещи!» Сняв немного наличности она, наконец, успокоилась и решила вернуться на остановку. Она не могла понять, отчего на улице до сих пор так пусто. Сев в автобус, идущий до центра, она обнаружила, что помимо неё в этом автобусе едут краснощёкие школьники в лыжных ботинках и усталые бабушки с огромными мешками. «Вот бы и мне куда-нибудь отправиться, так просто, буднично, поездить на лыжах или коньках, слепить снеговика и полизать сосулек. Но как же скучно всё это делать в одиночестве. Придётся подыскать себе более интеллигентные занятия?» Выйдя в центре, она пошла в сторону хорошо знакомого дома, поднялась по лестничной клетке, но не обнаружила старой, до боли известной двери, к которой подходил её ключ. Она попыталась постучаться в новую. Она стучала до тех пор, пока костяшки не посинели — как мёртвому припарки. Пнув дверь напоследок, она решила больше не возвращаться сюда. Её одолевала тревога за Фреда, но какой смысл навязываться, если человек не хочет тебя видеть? Покопавшись в телефоне, она нашла номер Карины Весман. — Здравствуйте. Мы можем поговорить? Их беседа затянулась. По крайней мере договорённости по части материалов для трансплантации были соблюдены. Мари хотела узнать лишь две вещи: знает ли Карина что-либо о том нападении и возможно ли сейчас найти какое-то временное убежище для неё, ибо скитаться по гостиницам хлопотно и затратно. Карина затеяла всю эту бессмыслицу, для того, чтобы спасти человека, который был ей слишком дорог. Настолько, что она не погнушалась пойти на крайние меры. Она долго искала подходящего донора, и когда образцы клеток были получены, Карина перевела необходимую сумму на счёт. Однако, Мари впуталась в ту историю с коварными разоблачениями и попыталась спасти свою шкуру через получение вида на жительство в другой стране, для чего перечислила свои деньги на счёт фиктивной организации, которой попытался завладеть шеф Карины. — Я больше там не работаю, Мари. Но мне удалось кое-что сделать. Перед увольнением я успела приобрести недвижимость на юридическое лицо. Это неплохая квартира в Мустамяэ. Светлая, просторная, и, надеюсь, вам она понравится. Я не могла подумать, что причиню вам столько проблем. — Всё нормально. Вы передадите мне ключи, а то холодно по улицам бродить в осенней одежде? — Да-да, конечно! Я подъеду, только скажите, куда? Мари вышла из поезда и увидела красивую ухоженную женщину. Та махала ей издали рукой. — Здравствуйте, Карина! Мари разглядывала Карину, разглядывая каждый квадратный сантиметр её лица. Она отвыкла от людей, и новое знакомство грело ей душу. — Вы знаете, — едва сдерживалась от слёз, — вы даже не представляете, сколько вы сделали для меня. Эти деньги — это ведь ничего не значит. У меня всё изменилось с тех пор, и, и я хотела бы поговорить с кем-нибудь, но после того, как я ушла с работы, мало кто хочет поддерживать прежнее общение. Люди открылись мне с новой стороны. Но ваш пример. Он заставляет меня верить в хорошее. — Карина, не романтизируйте ситуацию, я прошу вас. Ну, не плачьте. Я не могу смотреть, как вы плачете. Карина старалась сдерживаться, но слёзы всё равно лились ручьём. Мари попыталась протянуть её свой носовой платок, но Карина, утонувшая в потёкшей туши и слезах отказалась его принять. Она продолжила сквозь слёзы: — Давайте заедем ко мне, здесь вам делать нечего. По крайней мере, у меня есть имбирное печенье и хорошее вино. — Карина, я бы с радостью, но мне это всё нельзя. Не возражаете, если мы заглянем в какой-нибудь магазин и я возьму какой-нибудь суповой набор. Мне пока только бульоны с сухариками можно, всё варёное. Но если бы сегодняшний день был последним в моей жизни, я непременно согласилась бы и на вино, и на пипаркаки. — Конечно, не вопрос. Пристегнитесь, пожалуйста. Она поправила причёску, вытерла чёрные разводы под глазами рукой и надела очки. Мари понравилась Карина. В ней было что-то уютное, она обладала каким-то странным обаянием, и в то же время, что-то было с ней не так. И именно эта загадочная грань её персоны больше всего и цепляла Мари. Они очень скоро вернулись на Запад Таллина. — Какие знакомые пейзажи! — Да, и не говорите, знала бы, забрала вас прямо отсюда, позвонили бы раньше? Через десять минут они уже припарковались у многоэтажки. — У меня, конечно, беспорядок дома. И собака сгрызла диван, но в целом, я вас ждала. — О, можно уже на «ты», мне нравится эта вежливая отстранённость, но можно ей пренебречь. Они поднялись на последний этаж, путь пешком оказался непривычно долгим для Мари, и она запыхалась. Лифт ремонтировали мужчины в комбинезонах, они ковырялись в щитке и смешно матерились, потому променад на своих двоих был временным неудобством. В двери зазвенели ключи, послышался звонкий лай. — Проходи, Мари. Вещи можешь оставить здесь или бросить в гостиной — как удобно. Приземистый терьер суетился вокруг Карины. — Я дома, Джек-Рассел, надеюсь, ты больше ничего не уничтожил. Маленькая квартира Карины находилась в постремонтном состоянии. Запах свежей штукатурки и клейстера ещё был хорошо ощутим. Помимо этого в воздухе явственно проступал аромат мужского парфюма. — Как у тебя тут атмосферно, однако! — О, нет, не подумай. Просто Джек Рассел не привык жить в квартире и периодически, когда я не успеваю погулять с ним, он оставляет мне «сюрпризы». Он тот ещё мелкий засранец. Впрочем, какой хозяин, такая и собака. Это вообще не мой питомец. Так уж вышло, что когда я крайний раз забирала вещи, Стиг попросил меня присмотреть за ним. Я знала, что он в очередной раз задумал что-то идиотско-героическое, и уж я никак не могла предположить, что всё может вот так закончиться. И вот когда этот красавец начал гадить по углам, мне ничего не оставалось, как заливать пол одеколоном, который уже никому не оказался нужным. Она говорила это, и Мари видела, как её глаза краснеют и увлажняются. — Ты скучаешь по нему? — По Джеку Расселу-то? О, нет-нет. — Нет, я про Стига. — Стиг. Он же живой человек, свободный. Он всё правильно сделал — я обманывала его, он оставил меня. Правда, он не знает, что мне нужна была эта должность, чтобы выкупить себе жильё, чтобы вылечить его. Да, мне пришлось жить двойной жизнью — я была с ним всей душой, а телом где-то наполовину. Так стыдно, Мари, так отвратительно. Я должна была что-то предпринять. Я знала, что он болеет, я узнала это одной из первых. Мы как-то жили и жили, не было особых планов, пока он не сделал мне предложение. Я испугалась тогда. Какая же я дура! Карина пошла на кухню, достала бутылку вина, шмыгая носом. Не без усилия она вытянула пробку и налила красный напиток в бокал. — Боже, я такая рассеянная! Мы ведь в магазин не заехали. — Всё нормально. Можно мне воды? — Нет-нет, сейчас я что-нибудь соображу. Будешь овощи на пару и чай? — Не откажусь, я ещё не ела сегодня. (Её желудок предательски ворчал и издавал какие-то бурлящие звуки). — Тем более! Прошу, чувствуй себя как дома. Собака устроилась на диване и свернулась калачиком. За окном выл ветер, а с крыши сваливались огромные белые глыбы слежавшегося снега. В белой кружке, сжимаемой обветренными руками Мари дымился чай с мятой, а на кухне пыхтела мультиварка. Карина устроила на стуле напротив Мари и спросила: — Как он там? — Стиг пополнил копилку моих «парных случаев». Но это не имеет значения. Он действительно в депрессии, и я не знаю, связано это с пережитым кризом или с попыткой себя прикончить. Ходит как тень, выражая глубокое наплевательство на всё происходящее. Но я думаю, что скоро всё изменится. Совсем скоро. Только я не знаю, в какую сторону его может отнести, но в целом, он там в надёжных руках, так что… — Почему ты считаешь, что всё изменится? — Я это поняла по его глазам. Я была достаточно близко, чтобы прочитать в них желание жить. Он пока не знает, как, но я в него верю. Нет ничего невозможного, иначе стоило так рисковать ради игры, которая не стоит свеч? — Мари, я подготовила документы и ключи, кстати. Я знаю, вы не просили меня об этом, но на свой страх и риск я сделала это, потому что знала, что придётся решать вопрос с работой. Сейчас всё не так гладко, но кое-что сделать удалось. Держи. И она протянула папку с документами. — Какие есть идеи на тему работы? — Я думаю, я выйду на подработку в какое-нибудь кафе, а пока займусь переводами. — Это отличный план! И если тебе понадобится какая-то помощь, то обращайся. Тебе недалеко идти отсюда — в соседний дом, так что мы теперь в каком-то смысле соседи. Я хотела бы попросить тебя ещё об одной вещи, но только если тебя это не слишком затруднит? — Я догадываюсь, но продолжай. Это касается собаки? — Да, не знаю, как ты.. Но, да, именно. Я помогу донести тебе его еду и миски. — О, я справлюсь сама. Не волнуйся! — Нет-нет, я помогу. Давай пообедаем, а потом наведаемся к тебе? — С удовольствием. Спустя час двое женщин и собака переместились в соседний дом и осматривали состояние квартиры, которая так вовремя «перепала» Мари. — Если ты сдашь экзамен, то можно будет подумать о гражданстве. Я думаю, у тебя не будет проблемы с этим. Ты так естественно говоришь, за исключением некоторых вещей, так что постарайся не затягивать с этим. — Честно говоря, я боюсь тут оставаться, я не хочу повторения той ситуации. — Мари тебе нечего теперь бояться. Я понимаю, у тебя немного оснований мне верить, но всё произошедшее не имеет никакого отношения к тебе. Это грязные игры… Ради денег. Я не знаю, зачем всё так случилось. Но ты хорошо подумай, стоит ли подвергать себя большей опасности? — Мне в любом случае нужно время, чтобы принять решение. Спасибо, что ты не осталась в стороне. У меня никого нет здесь. Это так угнетает. — Это временно. В конце концов, ты всегда, в любой момент времени, можешь обратиться ко мне, и мы что-нибудь придумаем. Да этот парень не даст тебе скучать — она повернула голову в сторону пса, который уже успел обмусолить её ботинок.