Safe and Sound

Люди улыбаются, так искренне радуются нашему приезду, а ведь потом их точно так же будет веселить смерть трибутов. Им нужно хлеба и зрелищ, вот и все. Этих людей не волнует жизнь, ибо они считают, что владеют ею, что они вольны делать то, что им взбредет в голову. Но даже капитолийцы не могут себе позволить всего, они имеют лишь то, что им разрешает иметь Капитолий, даже если они этого не знают. Этим мы и отличаемся. В отдаленных дистриктах жизнь сложная, но, только живя там, можно понять насколько плохо все на самом деле. Да, в Капитолии нет ни голода, ни болезней, ни смертей, но у них нет никаких моральных ценностей и принципов. Для них смерть детей – простое развлечение. Зрелище! Помню, в школе нам рассказывали о большом древнем государстве – Римская империя. Там все тоже развлекались, приходя на арену, наблюдая, как люди убивали друг друга, а что еще хуже, как людей растерзывали животные. Разве «наша жертва», как ее называет Капитолий, во благо Панему? Разве то, что Капитолий создал Голодные Игры в качестве «напоминания» о мятеже, это милосердие? Нет, президенту Сноу и его сторонникам не так интересно просто казнить нас на глазах у миллиона жителей, гораздо проще, чтобы мы сделали это сами, а Капитолий не марал руки. Никто не скажет ни слова, никто не поднимет мятеж. Хотя многие пытались, мой отец был среди них. Все то время, которое он проводил взаперти в своем небольшом кабинете, где были лишь стол да стул и несколько полок забитых книгами, он посвятил построению планов. Даже не верится, что мой отец хотел затеять бунт, восстать против деспотичной власти. Но эти планы были недалекоглядными, сомневаюсь, что у него бы получилось. Но, за свои намерения он и поплатился, а с ним и мама. За такое Сноу в живых не оставляет. Эта тема всегда была табу для меня и, наверное, всегда будет. Я готова признаться себе, что виню своего отца в том, что они с матерью мертвы. Зачем ему нужно было заниматься подобным? Зачем нужно было подставлять родных? Мы же хорошо жили, вместе мы могли преодолеть все, а он даже не предоставил нам права выбора. Папа все решил за меня, но мама тоже была прекрасно осведомлена в отцовских делах, я в этом не сомневаюсь. Но если родители ничего мне не сказали, значит, они мне не доверяли. Знаете, что самое главное? О подготовке к мятежу я узнала не от них, а услышала из уст Хантера. Вся эта заварушка прекратилась после смерти родителей, многие успели попрятаться в свои норки и отсидеться там до лучших времен, восстание, которое так и не началось, успело закончиться. Поезд прибыл, двери открылись - капитолийское представление началось… Уже несколько часов вокруг меня в каком-то причудливом танце кружились две девушки, одна уже несколько часов расчесывала мои волосы, стригла меня, другая натирала кожу невыносимо пахнущей зеленой мазью, которая дико жгла на коже. Внешне Тиа и Миа были похожи между собой, как две капли воды, они – близнецы. Но на этом все их сходства заканчиваться. Тиа напоминала мне дикую розу, такая же холодная, колючая, а Миа – одуванчик, светлая и теплая. - Скоро ты встретишься с Дионой, - обратилась ко мне Тиа, - надеюсь, ей понравится это превращение. - Какое превращение? - Из гусеницы в бабочку, конечно, - захихикала Миа и тут же замолчала, - увидев кого-то за моей спиной. – А вот и Диона, - шепнула она своей сестре. Девушки кивком поприветствовали эту Диону, по-прежнему стоящую позади меня. А я все не решалась обернуться и посмотреть на нее. Наверняка, эта женщина нарядит нас для Парада трибутов во что-то до безумия нелепое. Теперь можно даже не надеяться на внимание спонсоров. - Привет, - прозвучал спокойный и… нежный голос. Уже через мгновенье я смотрела на своего стилиста, не веря своим глазам. Она не многим старше меня, ей едва ли больше двадцати пяти. Могу поспорить - она самый молодой стилист за всю историю Голодных Игр. Но эта девушка совсем не похожа на типичную капитолийку, Диона была слишком просто одета, никакого буйства красок, как здесь заведено, почти никакого макияжа, если не считать густых, сильно подведенных бровей. Темно-карие глаза ярко пылали огнем, выдавая в ней отважную и жаждущую приключений девушку. Она обошла вокруг, внимательно меня осмотрев. Диона сложила руки на груди и улыбнулась мне, ничего не говоря. - Привет, - едва слышно произнесла я. - Я твой стилист, - брюнетка протянула мне руку, - Диона. - Чарли, - уже более уверенно молвила я и ответила на приветствие рукопожатием. - Сегодня большой день, мы будем показывать вас с Мэттом публике, поэтому мы все должны хорошо постараться. И, кстати, ты можешь звать меня просто Ди. Каждый год наших трибутов одевают в странные замысловатые костюмы, которые никак не выражают собой то, что производят в нашем дистрикте – электроэнергию. Именно в этом вся суть Парада, мы должны представить свой дистрикт, люди должны знать, откуда мы, запомнить нас. Но с этим нашим трибутам никогда не везло, к сожалению. Теперь я на их месте, на месте шута, развлекателя публики. Из года в год наши трибуты терпят неудачу, не могут завоевать внимание спонсоров и, в конце концов, погибают на арене, не доживая даже до последней восьмерки. - Вас с Мэттом запомнят, - Диона подошла ко мне ближе, взяла за руку и подвела к зеркалу. – Видишь, - она указала на мое отражение, - возможно передо мной сейчас стоит победитель. Все, кого я видела в зеркале, это Ди и незнакомая мне девушка. Ее кожа была болезненно бледной, но это не делало ее хуже, наоборот, придавало ей некоего аристократизма. Вокруг глаз мерцала черная подводка, серые глаза пронзали холодом каждого, кто осмелиться в них посмотреть. - Я сделаю все, что будет в моих силах, дабы этой действительно оказалось правдой. Нет, Мэтт должен победить. Так будет правильно! Ханникат должен вернуться домой, к родным. Я буду способствовать этому, как смогу. Диона вышла из помещения, вернувшись уже через минуту, держа в руках кусок белок ткани, а затем ответила на мой немой вопрос: - Это твое платье. Поверь, это еще не все, из этого лоскута ткани может получиться что-то поистине чарующее. - Оно не готово? - Скоро ты и сама все увидишь, Чарли, - загадочно улыбнувшись, ответила Ди. – Просто надень его. Я повиновалась ее просьбе и надела платье. Белая длинная струящаяся ткань приятно прилегала к телу, но ничего особенного в нем не было. Ничего, что бы могло показать Пятый дистрикт, я не увидела. Стилист, заметив мое замешательство, подошла поближе и обошла меня вокруг. - Что-то не так? – обеспокоенно спросила девушка. - Платье красивое, но не думаю, что оно запомнится хоть кому-нибудь. - Поверь, все будет наборот, - положив ладони на мои плечи, заверила меня Диона. Ее голос звучал так уверенно, будто все действительно так и будет. Но как? - Ох, погоди, я действительно кое-что забыла. Я вздохнула с облегчением, наверное, она все-таки придумала нечто особенное, что поможет привлечь внимание спонсоров к нашей с Мэттом колеснице. - Вот, - Ди протянула мне два тонких металлических черных браслета и небольшую подвеску. Украшения? Всего лишь? Значит, все это напрасно, более чем. Но ведь Мэтт сильный, он сможет победить, он должен это сделать. Иначе… иначе никак. Диона, Сиа – стилист Мэтта, Клавия и Мур сопровождали нас на Парад трибутов, который должен вот-вот начаться. Мэтт был облачен в костюм из такой же ткани, как и мое платье, на его руках были точно такие же браслеты, как и у меня, а на шее висела очень похожая подвеска. В воздухе витало некое напряжение, особенно оно чувствовалось со стороны других участников Игр. От некоторых из них прямо таки исходили плохие импульсы, ненависть, готовность перерезать глотку другим прямо здесь, среди кучи людей. Впервые мы с Мэттом увидели других трибутов, имея прекрасную возможность оценить соперников. Семьдесят четвертые Голодные игры станут поистине запоминающимся зрелищем, за последний десяток лет еще не было настолько сильного состава. Даже из отдаленных дистриктов трибуты могут похвастаться немалой силой. Взять, например, парня из Двенадцатого, никак не вспомню его имени, он примерно одинакового роста с Мэттом, имеет такое же крепкое телосложение, как и мой союзник. Он смотрел на всех вокруг свысока, с явно нескрываемым отвращением. Почувствовав, что его кто-то рассматривает, он обернулся и одарил меня недоброжелательным взглядом. Никогда бы я не хотела встретиться с ним на арене, тем более умереть от его руки. - Все впорядке? – заметив, мою удрученность, спросил Мэтт. Я кивнула и заверила его, что это просто из-за волнения. Но я ведь не обманула его, я волнуюсь за Ханниката. Если я решила, что он должен победить, значит, я буду этому способствовать. Парень из Двенадцатого дистрикта продолжает смотреть в нашу сторону, это трудно не почувствовать. Кажется, все будет намного труднее, чем я предполагала, соперники более сильные, чем в предыдущие годы. Колесница с трибутами из Первого тронулась с места, все участники Парада заняли свои места. Трудно было не услышать восхищенные возгласы Капитолийцев, которые были неистово рады этому действу. Через несколько секунд будет наш выход. Мэтт подбадривающее похлопал меня по плечу и улыбнулся, но я все равно видела, как сильно он переживает. Наша колесница сдвинулась с места, я посмотрела на нашу сопровождающую команду, словно в последний раз. Ханникат схватил меня за руку, словно за спасательный плот. Я не спешила убирать свою ладонь, ведь мне тоже было страшно. Теперь мы союзники и пусть ненадолго, но мы должны держаться вместе. - У тебя холодные ладони, - прошептал он. Не успели мы выехать на центральную улицу, как начало происходить что-то необъяснимое. Браслеты на наших руках начали излучать яркий свет, наши костюмы начали мерцать и светиться, мы с Мэттом словно излучали энергию. А из наших подвесок каждое мгновенье вылетали небольшие искорки, похожие на маленькие молнии, а молнии… это электричество. Никогда я не видела ничего подобного, могу поспорить, что никто не видел. Посмотрев на Мэтта, я поняла, что он тоже в замешательстве, значит, он ровным счетом тоже ничего не знал. Увидев нашу колесницу, капитолийцы соскочили со своих мест и начали бурно аплодировать. Наши с Ханникатом лица появились на огромных экранах, все созерцали лишь нас. Через минуту на площади появилась последняя колесница с трибутами из Двенадцатого дистрикта. И вновь восторгу капитолийцев не было предела. Конечно, ведь они полыхали пламенем, их черные костюмы горели, словно самый настоящий уголь. Теперь не только наша колесница была в центре всеобщего внимания, не только наши лица были на экранах. Глаза этого парня лучились чистой ненавистью, в его взоре было видно, с каким презрением он относиться к происходящему, а значит и к Капитолию. Он бросил всем вызов. Вдруг я почувствовала, как по моему телу пробежали мурашки, неприятное ощущение холодка на спине не покидало меня. Подняв свой взгляд повыше, я поняла почему – президент Сноу смотрит прямо на меня, хоть между нами и были десятки футов, это было трудно не почувствовать. Это интерес меня более чем застал врасплох. Не отводя взгляда от меня, он начал свою речь.