Ноль часов/ноль минут

Она открыла глаза и пару секунд не могла понять, что происходит. Часы показывали четвертый час утра, постель была смята, свет отчего-то включен, а она лежала абсолютно нагая. Одеяло, в которое она укуталась, было теперь отброшено в сторону – стало слишком жарко. Алла и не заметила, как уснула, когда выгнала Филиппа из спальни… Во сне было так хорошо, она видела какие-то очень приятные сновидения. Сейчас уже ничего не помнила, осталось только ощущение теплоты и радости. А вот суровая реальность не внушала никакого оптимизма. Пугачева была уверена, что муж до сих пор здесь, хоть и не слышала посторонних звуков в номере. Она нехотя поднялась, подобрала с пола свою одежду, в который раз за эту ночь облачилась в халат, а потом вышла из комнаты. Полоска света пробивалась из-под двери небольшой кухоньки. Алла направилась прямиком туда, нажала на ручку и увидела за столом Филиппа. Абсолютно пьяного. Киркоров задумчиво склонялся над стаканом с коричневатой жидкостью, подперев голову руками. Перед ним стояла пепельница, в которой виднелось немало окурков. Он отреагировал на звук открывшейся двери и поднял на жену неясный взгляд. - Аллочка!.., - не очень внятно проговорил он, пытаясь улыбнуться. - Ты что делаешь? – она мигом отобрала у него стакан и вылила содержимое в раковину. – Ты для этого пришел? Напиваться здесь? - А что мне еще остается делать? – обреченно глядя на нее, ответил Киркоров. - Ну, знаешь, много чего, - цокнула языком Пугачева. – Например, ехать домой и высыпаться. Тебе же завтра куда-то лететь. - Ай, да ну это все к чертовой матери, - Филипп сморщился. - Скажи это завтра своему директору. И зрителям еще вдобавок, - Алла села рядом с ним. - Я уже ничего не хочу…, - пробормотал он, отворачиваясь. - Если бы ты только знал, как ранят меня такие твои выходки…, - это прозвучало так безнадежно, что она сама удивилась жалобному тону своего голоса. – Филипп, ты же сам себя губишь! Вот это все – последнее дело! - А мне наплевать! - Иди-ка ты, ложись на диван и спи, - тяжело вздохнув, попросила Пугачева. – Ты уже не в том состоянии, чтобы ехать домой. Во сколько тебе нужно вставать? Он не отвечал. Алла облокотилась о стол и потерла глаза ладонью. Спать хотелось неимоверно, но, видимо, этой ночью про сон вообще не стоило вспоминать. - Сначала ложится со мной в постель, а потом гонит…, - вдруг заговорил Киркоров. – И считает, что это нормальное поведение. А потом хочет, чтобы я куда-то еще ехал что-то там петь… Нет, ну вы только посмотрите на нее! - Филипп! – Алла схватилась за его плечо и потрясла. – Не стоит продолжать. Прими прохладный душ и ложись спать. Я не думаю, что мне есть какой-то смысл отвечать на твои недовольства. По крайней мере, сейчас. - Вот ты всегда так! – нахмурившись, он посмотрел жене в глаза. – У тебя всегда есть отговорки! Лишь бы уйти от темы, уйти от всего…От всего уйти… - Да ты с утра помнить ничего не будешь, мне что, потом второй дубль делать? - Алла, вот ты мне скажи…, - Филипп развернулся на стуле всем корпусом. – Вот ты скажи, я что, такой плохой муж? - Боже, начинается…, - Пугачева страдальчески сдвинула брови. – Может, обойдемся без твоих пьяных разговоров? - Мы можем обойтись без всего, - сурово, но не очень четко произнес Киркоров. – Только я тогда никакого смысла жить не вижу. - Вот этого только не надо! Прекрати даже заикаться о таком! - А что я? Я просто говорю, как есть, - он пожал плечами. – Ты меня не любишь, судя по всему, хотя еще недавно мне казалось обратное… А кто я без тебя? Зачем мне петь без тебя? Зачем жить? Ради кого? - Успокойся, - Алла взяла его лицо в обе свои ладони. - Посмотри на меня. Посмотри! Не смей даже думать о подобном, слышишь? Не смей угрожать мне такими вещами! И сейчас же отправляйся спать. Или я тебя насильно затолкаю. - Насильно? – соблазнительно улыбнулся Киркоров. – Давай, попробуй. Мне, может, понравится… - Филя…. Ну что ты творишь? Что ты творишь?! С собой, со мной, с нами…– в отчаянии воскликнула она, не в силах больше сдерживать слезы. Завидев это, Киркоров принялся целовать ее руки – неуклюже, быстро, пылко… Потом прижался своим лбом к ее лбу и прошептал: - Аллочка, прости меня. Я, наверное, все делал неправильно… Наверное, я не оправдал надежд. Но ты прости… Прости, прости, прости! Я никогда не хотел причинить тебе боль, я всегда любил тебя и люблю… Ну, не плачь, что ты плачешь? Давай, я тоже тогда буду плакать… - Дурачок, - сдерживая позывы к рыданию, выдавила она. - Да… Я, наверное, действительно, дурак, раз не знаю, что мне сделать, я не знаю! Что сделать, чтобы ты вернулась? Я на все готов, на все! Что ни скажи, я все сделаю! – он уже обнимал ее, и, судя по голосу, был на грани слез тоже. - Тебе просто нужно отвыкнуть…, - говорила Алла, поддаваясь его объятиям. – Просто отвыкнуть от меня. Я не приношу тебе счастья. Я должна была предвидеть это, но не устояла тогда. Вот и все, мальчик мой, вот и все…. - Нет! Это невозможно! Ты – часть меня, как я могу жить дальше? - Ты должен жить дальше. Ты должен найти хорошую девушку и снова создать семью. Стать отцом. Жить полноценно, когда будешь к этому готов. Не так, как со мной, - она произносила это, все еще оставаясь в его руках, уткнувшись в его плечо. - Мне не нужна никакая девушка. Ты всерьез считаешь, что после тебя может привлечь кто-то еще? И дети мне без тебя тоже не нужны…, - сказав это, он помолчал мгновение, а потом резко отодвинулся. – Так ты из-за этого? Ты из-за этого, Алла? - Из-за чего? - она смахивала слезы и шмыгала носом, пытаясь совладать с эмоциями. - Из-за детей, - он глядел на нее уже увереннее, как будто внезапно протрезвел от собственной догадки. – Ты переживаешь, что у нас с тобой не вышло завести ребенка? Но это же не повод! Помнишь, ты говорила про суррогатное материнство? Что мы тогда забыли про этот вопрос? Давай попробуем! Ты же сказала, что это такой шанс! Почему мы оставили эту идею? - Филь, ну, разве ребенок что-то спасет? Разве ему хорошо будет в нашей семье, в которой столько проблем?.. Я давно отмела эту затею. Слишком серьезно это, а у нас с тобой уже тогда все разваливалось. - Так давай все возобновим! Мы же можем еще? Еще успеем? – оживился Киркоров. - Ты слышишь меня или нет? - Алла провела ладонью перед его глазами. – Ребенок – не причина нашего расставания. Точнее, его отсутствие. Бог не дал нам малыша, тебе не кажется, что это знак? - Ерунда это все! – выкрикнул Филипп, разозлившись. – Если во всем видеть знаки, то... Так жить нельзя! - Так, как мы жили в последнее время, тоже, знаешь, не очень приятно…, - Алла вытащила сигарету из его пачки: от разговоров про ребенка она всегда нервничала. - Ты даже пробовать не хочешь что-то еще изменить, - разочаровано констатировал Киркоров. - На себя посмотрите, Филипп Бедросович, - недовольно ответила Алла, закурив. – Вы тоже, надо сказать, не слишком стремитесь что-то менять. Вместо ответа Киркоров выхватил сигарету из ее рук, быстро затушил, после чего резко приблизился к ней и начал целовать. Сначала она не сопротивлялась – слишком неожиданно это произошло, слишком много удовольствия доставляло. Алла отвечала ему, одновременно с этим чувствуя, как из глаз катятся слезы. Запах табака, алкоголя и такого родного парфюма Киркорова вкупе с ароматом его тела составляли вместе гремучую смесь, от которой снова начало затуманиваться сознание. Они жадно ласкали губы друг друга, шумно дыша и оставляя влажные следы на коже. Но на этот раз Алле удалось взять себя в руки. - Тихо, тихо…, - только и смогла выдавить она, отстраняясь и переводя дыхание. - Не останавливайся, - Филипп снова пододвинулся, но Пугачева вытянула руку и не подпускала его ближе. - Хватит. Это только мешает. - Кому как… - Что ж ты все сразу целоваться-то лезешь, Киркоров? – она снова схватилась за сигарету. - Ты думаешь, что это как-то повлияет на меня? - Я не думаю, а вижу. - Вот, ты даже не понимаешь, что брак – это не только поцелуи и все остальное, - Алла глубоко затянулась. – Интересно, который по счету раз я это говорю? Даже сегодня. - Пока ты отвечаешь мне, я знаю, что не все потеряно, - объяснил Филипп, тоже подкуривая сигарету. – Пока я чувствую, как ты ведешь себя в моих руках. - Нет, Филипп, к сожалению, все давно уже потеряно, - она смотрела на струйку дыма, поднимающуюся к потолку. – И это произошло намного раньше, чем я ушла. - Ты не оставляешь мне никаких шансов? Пугачева внимательно посмотрела на мужа. Он, казалось, действительно уже не так пьян, как еще несколько минут назад. Что-то его отрезвило. Он вопросительно глядел на нее, ожидая ответа, как приговора. - Шансы есть всегда, - вымолвила она, самая от себя этого не ожидая. – Просто не все грамотно ими пользуются. У тебя их было немало. - Но есть еще? – он заглядывал ей в глаза, словно пытался увидеть ответ в ее расширившихся зрачках. - Думаю, есть, - кивнула Алла. – Но для этого должно что-то очень кардинально измениться, Филя… Я ушла от тебя, любя. Подумай, почему так случилось. - У меня из головы не идет этот придурок, который вздумал за тобой ухлестывать! – с раздражением в голосе произнес Киркоров. – Я не могу поверить, что он не имеет к твоему поведению никакого отношения. - Не имеет. Пока он просто фон. Но, кто знает, как и что будет дальше… - Что ты этим хочешь сказать? – подозрительно всмотрелся в нее Филипп, стряхивая сигарету мимо пепельницы. - Только то, что ты услышал. У тебя есть шансы, у него есть шансы. Да мало ли, у кого еще есть шансы! Может, я вообще предпочту одиночество. Столько намучилась уже с вами, мужиками… - Алла, мы же венчались, - использовал свой последний аргумент Филипп. – Разве это не имеет для тебя значения? - Имеет. И очень серьезное. Даже если мы расстанемся, я все равно буду рядом. Я обязана. Не только Господу, но и твоей матери. - Мне не нужно одолжений, - обиделся Филипп. – И жалости тоже не нужно, ясно? - Яснее некуда, - хмыкнула Алла. – Тебе не нужно, но есть кое-что повыше. И поважнее. - Ну почему… Почему все должно быть так?! - в который раз вопрошал Киркоров. - Бедный ты мой мальчик…, - искренне сочувствующе произнесла Пугачева. - Я же сказал, не надо меня жалеть! - Это не та жалость, о которой ты думаешь…, - она потянула его к себе, пока он не прижался лицом к ее груди. – Мне бы очень хотелось, чтобы у нас с тобой получилось все, что мы задумывали, когда поженились. Мне бы хотелось, чтобы мы были счастливы до конца наших дней, - говорила она, запустив пальцы с длинными ногтями в его волосы. – Но не вышло у нас, Филечка, ничего не вышло… - Неправда! Все неправда! – теперь он вырвался из ее объятий. - У каждого из нас своя правда, - Алла поджала губы, устремив печальный взгляд в пол. - Всё. Я ухожу, - вдруг заявил Киркоров. - Чего это ты так резко? – удивилась Пугачева. - Ну, ты с самого начала все пыталась меня выгнать. Вот я и пошел. Филипп поднялся из-за стола и, немного шатаясь, вышел из кухни. Пугачева последовала за ним. - Куда ты собрался в такое время? Да еще и в таком состоянии! - Я в нормальном состоянии, - он наклонился, чтобы надеть ботинки, но удержать равновесие в таком положении ему все-таки оказалось непросто. После пары неудачных попыток Филипп и вовсе завалился на пол в прихожей. - Блин! – выругался он. – Захочешь уйти, так не получится еще! - Можно подумать, ты так отчаянно вырывался отсюда, - Алла стояла около него, прислонившись спиной к стене, и едва заметно улыбалась. – Я тебе уже предложила переночевать тут. Только скажи, на какое время поставить будильник. - Проще уже не ложиться, - ответил Филипп, так и оставаясь на полу. - И что предлагаешь делать? - Не знаю, - он схватился за тумбочку и встал на ноги. – Разговаривать я больше не собираюсь. Мы все равно ходим по кругу. Хочешь, выпьем? - Думаю, тебе достаточно, - Алла помотала головой. – А я не пью. - Жаль. Я надеялся, что под влиянием алкоголя ты все-таки выдашь мне истинные причины твоего ухода, - Филипп снова постарался попасть ногами в ботинки, и на этот раз у него все получилось. – О! Вот и все. Я пошел. - Куда? – опять спросила Пугачева. – У тебя здесь машина? Кто тебя повезет? Как ты доберешься? - Вызову такси на ресепшен. У Аллы закончились аргументы. Она не хотела его отпускать, хотя еще недавно мечтала выпроводить восвояси. Самой себе сложно было признаться, что ей нравилось все, что тут происходило. Нравилось, что он пришел. Нравилось, что ему не все равно, что она оставила его. Нравилось, что он не способен без боя отдать ее другому мужчине. Нравилось, то он проявил настойчивость и уложил ее в постель и заставил потерять голову от страсти. Нравилось, что он просил прощения и расспрашивал про собственные шансы. Не нравилось только, что он напился и угрожал, что не хочет больше жить, но и то, как оказалось, состояние его было не настолько критичным, он все осознавал и был вполне вменяем. Но это все попахивало каким-то мазохизмом. Ей всё так нравилось, но при этом жизни с ним она для себя уже не представляла.