Ноль часов/ноль минут

«30 минут – и я ухожу. Совсем ухожу. Ухожу с мыслью о том, что ты предала нашу любовь, меня, себя саму, нашу семью. Ты только что сказала, что не разлюбила, а разве отрекаются, любя? Или ты теперь запела по-другому?». Алла держала в руках записку от мужа и, пробежавшись взглядом по этим строчкам, измученно вздохнула. Она прислонилась спиной к двери. И зачем только встала и подняла этот листок, зачем позволила любопытству взять верх над здравым смыслом! А теперь что? Сквозь непробиваемую стену убежденности пытались протиснуться угрызения совести. Пугачева посмотрела на часы, висевшие на стене и освещенные лунным светом. Эти 30 минут уже должны были пройти либо вот-вот истекали. Она слабо верила в то, что он уйдет, слишком хорошо его знала. К тому же, если бы вот эти слова имели хотя бы какой-то смысл, а не являлись очередной уловкой, дабы выманить ее из комнаты! Если бы…тогда она бы набралась терпения и дождалась хлопка двери, и, может быть, с этим браком было бы уже покончено навсегда. Иногда нужно резать по живому, чтобы спасти. Она на это пошла, а для него всё было иначе. Он не мог самостоятельно решиться и разорвать эту тесную, даже какую-то необъяснимую связь с ней. «Пусть лучше думает, что я отреклась, - думала Алла, сжимая в ладони листок, края которого больно впивались в кожу. – Пусть уйдет, пусть проклянет меня, пусть возненавидит…». А сердцебиение, тем временем, набирало обороты, и внутри все неприятно замирало, как от предчувствия чего-то плохого. Как назло в памяти возникали моменты их счастливой жизни, его влюбленный взгляд, их невероятная нежность друг к другу… Из воспоминаний ее вывел резкий звук: дверь номера с грохотом захлопнулась. В этот миг Алла уже не отдавала отчета своим действиям. Она сорвалась с места, едва не забыв надеть халат, выбежала из комнаты, бросилась к входу и тут же выскочила в коридор отеля с воплем: - Филипп! Это была сцена сродни голливудским мелодрамам. Киркоров уже подходил к лифту, когда обернулся на ее зов. Она вздрогнула: на его лице было такое страдание, такая боль, что ей невольно стало не по себе. Он замер на месте и никак не реагировал на ее появление, только грустно смотрел на нее. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ничто не указывало на то, что явление супруги вызвало у него какие-то новые эмоции. - Что? – тихо спросил он, и она прочитала это по его губам. - Пойдем, поговорим, - Алла махнула головой в сторону своего номера. Киркоров печально улыбнулся и показал на свои наручные часы. Было ли это каким-то детским капризом, или Филипп действительно собирался уйти и оставить ее в покое – Пугачева сомневалась. Слишком не похоже на него, он бы так легко не сдался. Но, тем не менее, супруг нажал на кнопку вызова лифта и не сделал ни шагу в ее направлении. Алла понимала, что сейчас ранила его сильнее, чем в тот час, когда ушла из их квартиры. Еще секунда, и он бы уехал. Уехал бы, если бы не чьи-то разговоры со стороны лестницы. Судя по всему, на их этаж поднималась целая компания. Они с Аллой рисковали быть замеченными в столь деликатной ситуации, которая не предполагала лишних ушей и глаз. Лифт все еще опускался до пятого этажа, а шаги и голоса становились громче. Пугачева развернулась и, когда уже почти скрылась в номере, вдруг ощутила рядом с собой Киркорова. Он, немного запыхавшись, легонько подтолкнул ее вперед и зашел сам, тут же закрывая дверь. - Скажи спасибо им, - произнес Филипп, на этот раз скидывая ботинки. – Иначе меня бы тут не было. - Что-то я сомневаюсь, - хмыкнула Алла: и вот опять происходило то же самое. Только что она была готова броситься за ним, чтобы позвать обратно, но стоило ему вернуться, как эта маска безразличия как будто сама собой надевалась на ее лицо. - Если ты будешь в таком тоне со мной говорить, то я пошел, - Киркоров недовольно посмотрел на нее. – Мне это все тоже уже порядком надоело. - Как и мне, - Алла прошла в номер, увидела свое отражение и тут же резко запахнула халат: зона декольте оказалась открытой – так сильно она спешила. – Я поэтому и остановила тебя. Просто поняла, что это не должно заканчиваться так. - И решила еще раз прочитать мне лекцию? – Филипп наклонился к мини-бару и достал оттуда бутылочку виски. - Ну, все, Киркоров, не паясничай! Мы так опять ничего не добьемся, кроме никому не нужной ругани, - попросила Алла, стоя неподалеку. - А чего мы должны добиться? – он по-хозяйски развалился на гостиничном диване со стаканом в руках. И тут ее настрой на серьезный разговор на и очередную попытку объяснить мужу свое решение пропал так же резко, как и возник. - Не знаю, - вдруг прошептала она, сев в кресло и закрыв лицо руками. - Красноречивое начало, я погляжу, - продолжал иронизировать Филипп. - Не надо было мне бежать за тобой, - глухо проговорила Алла, не убирая ладоней. - Но, тем не менее, ты побежала, - Киркоров отхлебнул виски, после чего громко выдохнул. - Потому что я не могла допустить, чтобы ты… А, впрочем, может, так было бы и лучше, - она смотрела на него сквозь пальцы.- Может, мне и не стоит разубеждать тебя в твоем мнении. - А зачем разубеждать, если оно истинное? – Филипп вопросительно поднял брови. - Конечно, - усмехнулась Пугачева. – Других вариантов не существует. - Ну, а что? Твои пустые оправдания все равно ничего не изменят. - Ох, Боже мой..., - Алла, наконец, открыла лицо. – Когда я за тебя выходила, я надеялась, что иду навстречу спокойной счастливой жизни. И ведь так и было, по крайней мере, первые годы. Я уж думала, что хватит с меня страстей. Но нет. Главные страсти меня еще только поджидали. Филипп, я побежала за тобой, потому что… Потому что я захотела поговорить нормально, не как вечно пререкающиеся друг с другом гордецы, а как близкие люди. Это искренне. - Ты побежала за мной, потому что жить без меня не можешь, - заявил Филипп. – Ты побежала, потому что испугалась, что я больше не вернусь и не буду тебя в очередной раз добиваться. Как же это так – что я так быстро сдался? Нет, тебе совсем не это надо. - Да ну тебя, - Алла махнула на него рукой. - Нет, Аллочка. Не «да ну меня». Твое поведение это полностью опровергает, - он осушил стакан и отставил его на журнальный столик. – Я только констатирую факт. - Ты видишь только то, что тебе хочется. - А ты упорно отказываешься от того, что хочется тебе, - парировал Киркоров. Алла в который раз закатила глаза и едва сдержалась, чтобы опять не распсиховаться. Этот наглец смотрел на нее с таким торжествующим видом, что все ее напускное безразличие моментально теряло силу. - Зря я понадеялась, что мы способны разговаривать конструктивно, - сокрушалась она. – Нет, мы вообще не способны разговаривать. Как мы тогда можем сосуществовать вместе? Как, Филипп? Мы слишком разные. Или слишком похожи. Я не знаю. Но я больше так не могу. Я честно пыталась, но с меня хватит. - Но ведь жили мы душа в душу столько лет! – тон его голоса изменился: послышались нотки отчаяния. – Мы были счастливы! Никаких проблем с взаимопониманием у нас не было! - Ну, это все эмоции – первые, острые, - пыталась объяснить Пугачева. – Это проходит. А вот то, что остается после, - это и показатель истинных чувств друг к другу. - Хочешь сказать, что у тебя не осталось ничего? – подозрительно глянул на нее супруг. - Абсолютно не это я хочу сказать! У меня требований к тебе стало больше. На многое я раньше закрывала глаза. Или просто не замечала, жила в розовых очках. Да и вообще… Ты был другой. Филипп, ну о чем ты говоришь? Мы перестали видеться! Что за семья, когда муж и жена встречаются раз в пятилетку? - Не преувеличивай! - Это я уже молчу насчет того, что супругами мы уже давно считались только на бумаге. Сколько мы не спали вместе? Просто в одной постели, про секс я даже не заикаюсь. Тебя без конца нет, а я что должна, в монастырь уйти? - Ничего себе заявления! Вот, оказывается, что тебя не устраивало? – глаза Филиппа расширились от удивления. – Да ты сама от меня сбегала и предпочитала засыпать в другой комнате! - Конечно, но тогда, когда мне от тебя уже ничего не надо было! - И сколько это тебе уже ничего от меня не надо? - Что за идиотский вопрос? – Алла нахмурилась. - Я просто пытаюсь понять, как давно ты решаешь эту проблему другим способом, - Киркоров снова разозлился. – Сама же сказала про монастырь! - Вот только не надо петь свою песню безумного Отелло! – Пугачева поднялась с кресла. – Твои бесконечные подозрения тоже меня достали! Я тебе не изменяла, ясно? Даже когда готова была на стенку лезть оттого, что мне банально мужика не хватает, я ничего себе не позволяла! Потому что, как дура, ждала с гастролей мужа, который заявлялся домой, падал спать, а рано утром снова куда-то уезжал. И все надеялась, что когда-нибудь он возьмет отпуск, что когда-нибудь…А ты приезжал и еще сцены ревности устраивал. Лучше бы сам что-то делал для того, чтобы я не чувствовала себя одинокой, чтобы…, - Пугачева резко замолчала, поняв, что говорит лишнее. – Короче говоря, претензий у меня к тебе хватало. - Алла, но это же работа, это же житейские дела! - Житейские… Когда-то ты был женат на мне, но теперь ты женат на сцене, Филипп. Я тебе это столько раз говорила, и буду повторять. Я для тебя – аксессуар, которым ты гордишься. Награда, которую поставил на полку и любуешься изредка, когда захочется. Сцена тебя понимает лучше и прощает все. А я… А я - нет. Пугачева взяла с тумбочки свою сумку и стала выискивать там пачку сигарет. Через мгновение она почувствовала большие и теплые ладони на своих бедрах. По телу мгновенно пробежала сладкая дрожь. - Это что еще такое? – Алла дернулась. – Отстань от меня. - Хочу проверить, как ты меня, как ты говоришь, расхотела, - Филипп прижался к ней сильнее. - Проверяльщик нашелся! – она бросила сумку и развернулась к нему. – А ну отойди! Или что, ты думаешь, что если ты сейчас на меня накинешься, то я сразу побегу за тобой? Мне в этой жизни кое-что еще от мужчины нужно, кроме вот этого. - Алла, ты – моя женщина, - он заговорил тихо и даже хрипло. – Вся ты, от макушки до пят. Все твое тело – оно и мое тоже. Оно от одного моего прикосновения дрожит. Думаешь, я не чувствую? С кем бы ты ни была, ты останешься моей. Моей и душой – ведь мы венчаны, и телом. Алла пыталась вырваться из цепких рук мужа, но у нее плохо это получалось. Сил не было, мышцы напряглись, низ живота буквально скрутило от нахлынувшей приятной боли. Она даже испугалась своей реакции. Филипп так давно не был с ней, что позабылось это самое чувство, сводящее с ума и лишающее рассудка. Алла хотела ответить ему на очередной выпад, но слова застряли в горле, она просто не могла говорить. Она только ощущала, как его губы исследовали ее шею, ключицу, плечи, как его руки нагло проникали под тонкую ткань и вели себя весьма уверенно со всеми ее эрогенными зонами. Несколько ничтожных мгновений, и она себе уже не принадлежит… - Как ты можешь…говорить, что...тебе уже ничего от меня не надо? – в перерывах между поцелуями шептал Филипп. – Да ты же с ума сходишь…тебя же всю трясет! Ты сгораешь от желания…. - Прекрати, - еле нашла в себе силы вымолвить Алла. – Хватит… Не надо, нет, прошу тебя… Это ничего не изменит… Филипп… Вот зачем ты?! Ну, хватит, хватит… Филя… Больше она не говорила ничего. Как только их губы соприкоснулись, в гостиничном номере началось безумие. Все мысли давно покинули голову Аллы, она мечтала только об одном: пусть он только скорее прекратит это издевательство, пусть возьмет ее и избавит от изнуряющего возбуждения, пусть подарит удовольствие, которое был способен дарить только он. Ей было плевать, что будет после. Она так по нему истосковалась! Он привел ее в спальню, а она это обнаружила, когда резко потеряла равновесие и оказалась лежащей на мягком матрасе. Филипп не был нежен, как раньше, он был агрессивен, но аккуратен – в каждом, даже резком движении чувствовалась забота: хорошо ли ей. Сколько у нее было оргазмов – она бы и не сосчитала, но это было что-то сумасшедшее. Тело настолько просило его - именно его, что творило с ней, что хотело, а она даже не успевала прийти в себя. Когда все, наконец, стихло, и в спальне были слышны только шумные дыхания, постепенно становящиеся все размереннее, Алла начала потихоньку возвращаться в реальность. Филипп лежал на боку и крепко обнимал ее, уткнувшись носом ей во взмокшую шею. - Воспользовался слабой женщиной…, - обретя возможность говорить, расслабленно произнесла Пугачева. – Молодец. - Эта слабая женщина заслужила, - так же немного вяло и лениво ответила Киркоров. - У меня нет сил даже выгнать тебя из постели, - сокрушалась Пугачева. – Ты от меня ничего не оставил. - Не надо мне рассказывать, как я заставил тебя что-то делать… Все было так, как хотела ты. Ты любишь меня. И хочешь меня. А остальное называется – перебесишься. Перебесишься и вернешься. - Боже мой, ну вот зачем это все…, - Алла все больше понимала масштабы содеянного, выбралась из объятий Киркорова и легла на бок, к нему спиной. – Зачем ты сюда явился и устроил мне такое…. Филипп не отвечал. Полежав какое-то время молча, он пододвинулся к ней и дотронулся до плеча, потянувшись губами к уху. Он тихо-тихо пропел: - Когда ты в зале – я чуть-чуть робею и никого не вижу, только ты…. - Замолчи, - попросила Алла, закрывая уши. Он выбрал изощренное орудие пытки: воспоминания о самых светлых моментах. Мелодия ворвалась в сознание, неся вместе с собой столько разных эмоций, что у нее по щекам тут же покатились слезы. - Я петь и любить обещаю, а ты в моей песне живи… Я только тебе посвящаю все песни мои о любви, - не унимался Филипп. - Да хватит уже! – Пугачева подскочила на кровати, закутываясь в одеяло. – Перестань издеваться, уйди! Не хочу тебя видеть! И слышать тоже! Оставь меня в покое, исчезни уже! - Алла…, - Киркоров недоуменно смотрел на нее. – Что за перемена настроения? - Уйди! - А ты опять побежишь за мной по коридору? – улыбнулся Киркоров. – Может, не будем создавать опасные ситуации? - Ты можешь просто уйти и все? Уйти и ничего не спрашивать? – она подняла на него взгляд. - Ты что, плакала? – тут же спохватился Филипп. – Ну, Алла, я не знал, что ты так отреагируешь. Я думал, тебе так же хорошо, как и мне… - Уйди, - еле сохраняя спокойствие, еще раз попросила Пугачева. - Все-все, я понял! – Филипп быстро надел белье и накинул рубашку. – Когда успокоишься, зови. Я буду рядом. Он оставил всю остальную одежду валяться на полу возле кровати, а сам вышел из спальни, и, естественно, остался в номере. «Это не ночь, - думала Алла, откинувшись на подушки. – Это путешествие по кругам ада какое-то. Наверное, я натворила что-то ужасное, раз мне досталось такое наказание. И сладкое, и приятное, и такое горькое, что вытерпеть невозможно».