Ноль часов/ноль минут

Алла сидела на диване, пытаясь выглядеть равнодушной ко всему, что происходит, и медленно, даже как-то расслабленно курила. Со стороны – она была уверена – это выглядело именно так, чтобы вызвать нужную реакцию, но чего это ей стоило, знала только она одна. Киркоров расхаживал по комнате взад-вперед и, размахивая руками, продолжал свой долгий монолог. За дверью, когда та отворилась, не оказалось никого, что навело Филиппа на мысли о струсившем любовнике жены, который убежал, как только услышал, что она там не одна. Алла же была уверена, что неизвестный посетитель не имел к ней никакого отношения, все-таки, многим известно, в каком номере она проживает, а в гостинице столько людей, кому-то из них и могло прийти в голову побеспокоить среди ночи знаменитую певицу. А звонок мобильного – простое совпадение. - Его малодушие отнюдь не красит его, - предупреждающим тоном проговорил Киркоров. – Ты посмотри, он испугался первой же трудности. Кишка тонка встретиться со мной в твоем номере и посмотреть мне в глаза! Впрочем, как и у тебя. Вы вдвоем устроили какой-то цирк, а меня держите за недоумка. Что ты мне собралась объяснять, скажи-ка, если и так все понятно? Я ничего не хочу слышать, кроме правды от тебя. Глаза в глаза. Если ты хоть на каплю уважаешь меня, ты должна мне все рассказать! В противном случае…, - он на секунду осекся, подбирая слова, а продолжил уже упавшим голосом, - в противном случае это перечеркнет все, что было между нами эти годы. Все твои слова, все твои обещания, все признания в любви, все минуты близости… Это станет одним огромным куском лжи, только, непонятно, для какой цели. - Всё сказал? – поинтересовалась Пугачева, глядя на него исподлобья. - Нет! – гневно выкрикнул супруг, сопроводив это выразительным взглядом. - Но, может, достаточно все-таки? - Алла вздохнула и затушила в пепельнице сигарету. – Ты уже давно повторяешь одно и то же, я еще с первого раза все поняла. - Тогда отвечай! – Филипп развел руками. – Давай, отвечай на все мои вопросы. - Сядь, - она показала на кресло напротив. – Мне некомфортно общаться, когда ты так нависаешь надо мной. - Пожалуйста, - хмыкнул он и неуклюже упал в кресло, явно ударившись, судя по искаженному лицу. - Аккуратнее, - Алла цокнула языком. - Не надо обо мне беспокоиться! Все, я сел, теперь говори ты! - Филипп, ты знаешь, что я тебя никогда не обманывала, - серьезно начала Пугачева, смотря на него в упор. – Когда согласилась выйти за тебя, когда говорила «да» в загсе, когда осознанно пошла на такой шаг, как венчание, и стала твоей женой перед Богом. Я честно сказала тебе, что еще не успела полюбить тебя по-настоящему, когда у нас все только начиналось. Честно сказала, когда ты сумел это во мне изменить. Не обманывала тебя все годы, что жила с тобой, пока была счастлива. Как только это состояние пошатнулась, я не скрывала этого от тебя. Вот только ты меня не слышал. Тебе казалось, что все прекрасно, и я что-то надумываю, разве не так? - Так, потому что я действительно не видел проблем. - И сейчас ты их не видишь? – Алла прищурилась. - Мои чувства к тебе не изменились. Я никогда тебя не предавал. Всегда был верен. Как только выдавалось время, был с тобой. Да, я чаще стал отсутствовать дома, но ведь это было только ради семьи. Что я делал не так? - Вот видишь, - она выдохнула и откинулась на спинку дивана. – И как я могу с тобой о чем-то разговаривать? Ты ведь до сих пор ничего не понял. И, наверное, не поймешь еще долгое время. Может, дело в твоем возрасте, хотя ты уже, в общем-то, и не мальчик совсем. Но как-то все не взрослеешь… - Что значит – как со мной разговаривать? Что значит – не взрослею? – обиженно нахмурился Филипп. – Я не умалишенный! Может быть, это ты слишком витиевато пытаешься что-то мне объяснять, что я должен гадать и не вижу в твоих словах логики? - Человек, который любит только себя, никогда и не способен внять чьим-то еще переживаниям, - не выдержала Алла. – А ты с каждым годом в этом все больше преуспеваешь. - Да как ты можешь так говорить? – Киркоров подпрыгнул на месте. – Ты! Ты, та женщина, только ради которой я существую! Ради которой пою, ради которой дышу… Ты всегда была моим всем! А сейчас заявляешь, что я люблю только себя? - Оставь эту пафосную браваду, Филипп, - она поморщилась от его слов. – Я не хочу это комментировать. - Прекрасно! Отлично ты со мной разговариваешь! - Ну, а что ты хотел? Знаешь же, как я не люблю вот эти твои речи. Хоть раз бы попытался задуматься – если мне перестало быть с тобой хорошо, может, что-то в себе надо пересмотреть? - Считаешь, что я не думал, да? Да я голову сломал уже за все это время! Пока не узнал, что у тебя появился новый ухажер, тогда-то весь паззл и сложился. Наверное, я для тебя стал уже слишком стар, - усмехнулся Филипп. - Думай, что хочешь, - сдалась Алла. – Ты все равно слышишь только себя и только себе веришь. Раз ты уверен, что это и есть корень всех наших проблем – пожалуйста. - Любой здравомыслящий человек подумал бы так, Алла. Не надо тут изображать из себя невинность. И не надо уверять, что ты меня никогда не обманывала, раз позволяешь это сейчас. - Господи, да что?! Что я себе позволяю? Я не сказала тебе прямо: «Филипп, у меня есть любовник»? Потому что это не так. У меня нет любовника, у меня есть человек, который пытается меня добиться, как когда-то делал это ты. В обоих случаях я была замужем, но браки уже трещали по швам. А это опасная ситуация, как тебе известно. Я свободная женщина, я ушла от мужа. Никто не может удерживать меня от общения с мужчинами и устраивать сцены ревности. Но уходила я не из-за кого-то и не к кому-то. Не знаю, сколько мне еще нужно это повторять… - Значит, ты находишь это нормальным? - Да,- устало бросила Алла. – Я нахожу это вполне нормальным. - Я не отдам тебя ему, - это прозвучало угрожающе. – Я не для того так долго добивался тебя, чтобы так бездарно потерять. - Насчет бездарно потерять – это ты в точку. А вот про «отдам – не отдам» - извини, Филиппчик, я - не твоя собственность, чтобы мной распоряжаться. Никому я этого не позволяла, и позволять не собираюсь. - Так холодно ты со мной еще никогда не разговаривала. - Прости. Я не была расположена к общению, это ты явился и заставил меня вести с тобой беседы, - Алла снова закурила. – Может быть, в другой день, в другое время все сложилось бы иначе. - И что ты в нем нашла? – Филипп продолжал интересующую его тему. – Что там вообще может понравиться? Чем он тебя привлек как мужчина? - Я бы ответила, - Пугачева выпустила дым из приоткрытых губ, - но не могу. Я не хочу говорить с тобой о нем, потому что не могу и не собираюсь лгать. А если скажу правду, ты воспримешь ее так, как тебе захочется. - Что ты имеешь в виду? – Киркоров внимательно следил за тем, как она курит, словно это вводило его в гипнотическое состояние. - Проще простого было бы сказать тебе, что я полюбила другого. Но если я не говорю так, как ты думаешь, это что-то значит? - Ты намекаешь на то, что не разлюбила меня? – в этот момент Филипп буквально сканировал ее своим пронзительным взглядом. - Это и не намек. - Но в чем тогда проблема?! – всплеснул руками Киркоров. - Нет, это никогда не кончится! – Алла закатила глаза, затушила сигарету и встала. – Всё, я больше с тобой разговаривать не намерена. Если отправить тебя домой у меня не получится, то можешь сидеть тут, сколько хочешь. Но меня не трогай, всё, никакого терпения с тобой не хватит. Я спать, и только попробуй стучаться и будить меня, - Пугачева направилась в сторону спальни. - Алла! – Филипп подскочил с места и пошел за ней. – Да что ты вечно обрываешь все на полуслове! Если ты думаешь, что я уйду, я не сдвинусь с места, ясно? - Ради Бога! – уже закрывая дверь, выкрикнула она и громко хлопнула замочной защелкой. Спать ей, разумеется, совершенно не хотелось. Слабая надежда на то, что Филиппу надоест тут сидеть, и он уедет, и заставила ее закрыться в комнате. Хотя она знала его и могла предположить, что этого не случится, такой уж он упорный человек. Но в то же время, выдерживать его общество становилось все труднее. Видеть его взгляд и сохранять железную выдержку – она и на сцене-то так не играла. Сколько раз она уже вот так поддавалась ему и забывала обо всех своих обидах! А потом все начиналось сначала. Нет, теперь пути назад уже не было. В общем-то, она сама виновата, что когда-то сказала юному мальчику: «да», привязала его к себе так, что теперь он не может спокойно принять расставание, да и ей этот разрыв дается больнее, чем любой другой в ее жизни. Алла выключила свет, легла на заправленную постель, повернулась на бок и закрыла глаза. Она прислушивалась к звукам в номере, в котором стояла абсолютная тишина. Потом распахнула ресницы и потянулась за телефоном. Посмотрела смс-сообщения, которые до этого момента решила не открывать, чтобы Киркоров не лез в ее мобильный. А там было следующее: «Алла, я приходил и звонил, мы же с тобой в казино договаривались сегодня, но ты не открыла. Я подумал, что ты уснула, и не стал тебя будить. Позвоню тебе завтра». Пугачева стукнула себя по лбу: совсем забыла, что она с ним о чем-то договаривалась! А она была уверена, что он не мог к ней явиться сегодня, да еще так поздно. Что ж, и хорошо, что он успел уйти до того, как Филипп открыл дверь. Алла попыталась представить, что могло бы произойти, и быстро отогнала от себя эти мысли. Меньше всего хотелось разборок, но спокойствие пока ей только снилось. В комнате раздалось какое-то шуршание. Пугачева приподнялась и пыталась понять, откуда оно. Долго гадать не пришлось: глаза привыкли к темноте, и она увидела, как под дверью к ней медленно двигался листок бумаги. – Киркоров…, - прошептала она, недовольно глядя на его рукописное послание. Невольно улыбнулась, но тут же отогнала внезапно нахлынувшие эмоции. Что там может быть нового! Опять признания в любви и какие-нибудь угрозы, что он сделает с собой, если она к нему не вернется. Нет, читать она ничего не станет. Алла сняла халат, откинула покрывало, забралась под одеяло и повернулась спиной к двери. Ее не покидало чувство, что Филипп сейчас сидел на полу около комнаты и ждал ее реакции. Ей даже казалось, что она слышала его дыхание. И дышал он не в постели рядом с ней… Как же сложно не поддаться, как же сложно! Алла натянула одеяло по самую макушку и зажмурилась. Опять убегала и пряталась, но не от него, - от самой себя.