Простушка, или Красота не толще кожи

      Однажды вечером я задремала в кресле перед телевизором, и меня разбудил телефонный звонок. Во мне всё сжалось от дурного предчувствия. Я подняла трубку.       ― Мисс Пайпер? ― раздался в трубке незнакомый мужской голос.       ― Да, это я.       ― Меня зовут Джек Форестер. Я лечащий врач вашей мамы. Простите за столь поздний звонок, но вы должны срочно приехать.       ― Что с ней? Она жива? ― еле слышно спросила я. От ужаса у меня всё онемело внутри.       ― Жива, но… необходимо чтобы вы приехали. Ваша мама отказывается пройти дальнейшее обследование. Мне не хочется это говорить, но она может умереть, если вы не переубедите её.       ― Обследование?       ― Так я и думал. Она вам ничего не говорила, не так ли?       ― Нет. Мы с ней позавчера разговаривали. Мама была бодрой и веселой.       ― Позавчера ваша мама уже лежала у нас. Её привезли по вызову 911. Мы сделали предварительный осмотр… всё очень серьезно. Вы не могли бы приехать?       ― Да, конечно, я завтра приеду.       ― Очень хорошо, будем ждать.       Я вскочила с кресла и стала бестолково метаться по комнате. Никак не могла спросонья решить, что нужно сделать в первую очередь. Ударившись об угол стола, я почувствовала такую боль, что на глазах выступили слёзы. Это привело меня в чувство.       Я позвонила в аэропорт и заказала билет. Потом позвонила Джефри, быстро объяснив, что произошло, попросила его сообщить моим клиентам, что приём временно отменен, и стала поспешно собирать вещи. Кто-то тихо постучал в дверь. Я поспешно открыла и увидела всё семейство Тернеров в полном составе.       ― Прости, дорогая, что мы вот так врываемся к тебе, ― пробормотала Патриция крепко меня обнимая, ― но когда Джефри сказал мне, что у тебя случилось, мы решили прийти.       ― Би, может, мне с тобой полететь? ― спросил Джефри. ― Вдруг помощь какая-нибудь понадобится.       ― И я полечу с вами, ― заявил Томи. ― Вы взрослые, порой, как дети. За вами глаз да глаз нужен.        Несмотря на всю серьезность ситуации, мы рассмеялись.       ― Ты прав, дорогой, наш сын слишком много времени проводит у компьютера, ― сказала Патриция, вытирая выступившие от смеха слёзы.        Ну как их можно не любить? Таких милых, добрых и преданных.       ― Спасибо, спасибо, вам за всё, но мне пока лучше ехать одной. Я обещаю, ― остановила я Джефри, хотевшего возразить, ― что если мне понадобиться помощь, то я позвоню.       ― Бьянка, ты не возьмёшь меня с собой? ― расстроился Томи.       ― Извини, дорогой, нет. Но у меня есть для тебя поручение.       ― Какое?       ― Ты поможешь маме поливать мои цветы и… присмотришь за родителями. Договорились?       ― Ладно, но в следующий раз я поеду с тобой.       ― Обещаю.       Я обняла малыша и крепко прижала к себе. На секунду зарылась лицом в его сладко пахнущие вихры и закрыла глаза. Мне было страшно, очень, но я не могла позволить себе расклеиться рядом с Томи. Он был маленьким, но таким храбрым. Когда я прижала его к себе, то мне показалось, что сила мальчика обернулась вокруг меня, как кокон, а потом растворилась во мне, поддерживая и давая надежду, что всё будет хорошо.       Патриция помогла мне собрать вещи. Джефри рано утром отвёз в аэропорт, взяв с меня клятву, что как только я что-нибудь узнаю, то сразу позвоню.       Из аэропорта я взяла машину и поехала прямиком в больницу. Едва я назвала себя и спросила доктора Форестера, как меня проводили к нему в кабинет.       При моём появлении доктор встал и протянул руку. Он пристально посмотрел на меня, словно оценивая. Я в свою очередь уставилась на него. Джек Форестер был высок, широкоплеч и сухощав. У него было строгое, породистое лицо. Такие лица можно увидеть у дворян на старинных полотнах. Доктор не был красавцем, но вместе с тем, несомненно, был очень привлекателен. От него исходила аура уверенности и силы.       ― Вы совсем не похожи на свою мать, ― вдруг ошарашил он меня.       ― Да, я похожа на отца, ― пробормотала я, ― Это то, ради чего я летела сюда несколько часов? Чтобы вы могли посмотреть на меня и сравнить нас?       ― Простите, вы правы. Итак, у вашей мамы запущенная болезнь сердца. Она когда-нибудь жаловалась на боли?       ― Нет, никогда. Мама считает, что болезни человек наживает из-за хандры. Нужно просто держать хвост пистолетом, и никакая хворь не прицепится.       ― Узнаю Дотти, ― улыбнулся доктор.       ― Прошу прощения, ― изумленно пробормотала я. ― Вы так сказали…       ― Мы с вашей матерью друзья. Дотти помогла мне, когда я несколько лет назад приехал сюда после тяжелого развода. У меня была куча проблем, в том числе с алкоголем. Если бы не она, кто знает, где бы я был сейчас. Вот именно поэтому, Бьянка… вы не против, если я буду звать вас по имени?       ― Нет, конечно.       ― Именно поэтому я не могу спокойно смотреть, как она себя убивает. Надеюсь, что вам удастся убедить её.       ― Я постараюсь.       Форестер провёл меня в мамину палату. Мама не спала и тут же повернулась посмотреть, кто пришёл. Она почти не изменилась, только выглядела бледной и усталой. При виде меня у неё глаза округлились.       ― Доченька, что ты здесь делаешь? Что-то случилось?       ― Да, случилось. У меня заболела мама, но почему-то не сообщила мне об этом. Ты не знаешь почему?       ― Джек, это ваша работа? ― Мама гневно посмотрела на доктора. ― Как вы посмели беспокоить её!       ― Мама, прекрати. Почему ты не позвонила мне?       ― Я не хотела, чтобы ты волновалась. Со мной всё в полном порядке.       ― Доктор считает иначе.       ― Джек!       ― Простите, Дотти, но я должен был сделать всё возможное, чтобы убедить вас.       ― Уходите, слышите, выйдите из моей палаты. Завтра я еду домой. Не хочу больше иметь с вами никаких дел.       ― Дотти…       ― Мистер Форестер, не могли бы вы оставить нас с мамой наедине?       ― Да, конечно, ― доктор развернулся и поспешно вышел из палаты.       ― Мама, ну что ты?       ― Мне страшно, ― всхлипнула она. Её большие глаза наполнились слезами, и она быстро заморгала, пытаясь не дать им пролиться. ― Всё было хорошо, а потом вдруг резкая боль, и очнулась я уже в больнице. Мне повезло, что зашла одна из моих подруг, иначе неизвестно, сколько бы я так пролежала.       Я крепко обняла её и прижала к себе.       ― Мама, я здесь. Мы справимся, обязательно справимся.       ― Дорогая, только одно обследование стоит кучу денег, а ещё нужна операция, а потом реабилитационный курс. У нас нет таких денег. Поэтому я и не хотела тебя беспокоить.       ― Мама, у меня есть сбережения.       ― Нет, нет, ты не должна…       ― Мама, прекрати. Неужели деньги дороже, чем жизнь родного человека? Я хочу, чтобы ты ещё внукам порадовалась.       Вдвоем с Форестером нам удалось уговорить маму. Я привезла её в клинику, и она начала обследование. Ей назначили курс определенных процедур и препаратов, которые она должна принимать в течение нескольких месяцев, перед операцией.       Деньги… эти проклятые зелёные бумажки имеют свойство ускользать с неимоверной быстротой. Мамины сбережения закончились и мои подходили к концу. Я решила, что ходить пешком гораздо полезнее, чем ездить на машине и продала её, но и это была капля в море. У меня голова шла кругом от попыток придумать, где взять денег. Мама предлагала продать наш дом, но я сомневалась, что за него можно было много получить и, потом, ей же нужно будет куда-то вернуться после выздоровления.       Джефри и Патриция меня поддерживали и старались помочь. Они предложили одолжить денег, но я не могла у них взять. Тернеры были не богаты. Каждую копейку откладывали на будущее Томи, а ведь они мечтали иметь ещё детей. Последняя надежда была на банк, но он отказал в кредитовании на нужную мне сумму, мотивируя тем, что у меня нет достаточного обеспечения под заём.       В один из вечеров, когда я сидела за чашкой кофе и в очередной раз ломала голову над вопросом: «Где взять денег?», ― зазвонил телефон. Когда я сняла трубку, то услышала захлебывающийся от восторга голос Джефри:       ― Бьянка, приходи скорее в бар «У Стенли».       ― Мне только бара сейчас и не хватает для полного счастья, ― проворчала я.       ― Дорогая, ты ведь продала всё, что можно, у друзей занимать не хочешь, банк ограбить не планируешь…       ― Джефри, к чему ты всё это ведешь? ― буркнула я раздраженно.       ― Я нашёл решение. Приходи скорее, а то пока ты мне вопросы задаешь, он уйдет.       ― Кто уйдет?       ― Бьянка Пайпер, тебе нужны деньги или нет?       ― Да, но ни о каком криминале я слышать не хочу.       ― Поэтому и звоню тебе. Давай скорее, не знаю, сколько пива в меня ещё влезет.       Я положила трубку и стала быстро собираться, весьма заинтригованная тем, как пивная вместительность Джефри может зависеть от возможности получения денег.