Туда и обратно

Бильбо умостился на небольшом креслице, так заботливо обложенным подушками, дабы маленький взломщик мог легко доставать до шахматной доски и быть наравне со своим соперником в прямом смысле этого слова. Небольшая беседка в саду была так уютно скрыта от молельни, где проводили свои часы девицы в рясах, создавая ощущение уединения и отсутствия тревог. А где-то там по тропинкам садика гуляли люди, прохаживались перед работой или же уже отдыхали от нее. Дремал на лавочке часовой, уже отслуживший свою вахту и задремавший прямо там, никто не смел тревожить его покой. Хоббит видел деревянную статую, уже подточенную древесным жуком, в которой можно было бы угадать силуэт женщины. Как много в этом мире значит женщина. Она невеста их единого валар, она воин и ученый в этом месте, точно так же, как мать или хозяйка дома. Ему как-то сразу вспоминались собственные родители, их отношению друг к другу и к своим обязанностям. Бунго любил Белладонну, это было понятно даже по тем обрывочным воспоминаниям, что достопочтенный хоббит сохранил в своем сознании. Но он так же помнил, как мать, стремящаяся пуститься хотя бы в небольшое приключение до того же Бри бывала осажена отцом и его недовольным ворчание, что неженское это дело по тропам семенить и дома куда как лучше сидеть. И она лишь вздыхала на это заявление, вновь погружаясь в шитье, где-то в своих мыслях уже скача на пони навстречу новому. - О чем задумались? – лощеный юноша по другую сторону грациозно опустил голову на пальцы, рассматривая взломщика. Смуглокожий, с красивым и аккуратным лицом, с маленькими усами, завитыми на манер последней моды и уложенными волосами. Дориан, как представился сам юноша, очень походил своими движениями на змею, что была вышита на его легкой накидке, открывающей слишком много рельефных участков его тела. Но холод, что гулял за стенами замка, спускаясь с гор, видимо его не беспокоил, ведь он ни разу не пожаловался на это, а ведь за последний час успел поплакаться на многое, в том числе и на отсутствие винограда. - Признаться, в моем мире женщины не ходят в доспехах. – Бильбо взглянул из-за поросли зеленого кустарника, наблюдая за тем, как дама в высоком колпаке зажигала свечу в ладонях деревянного постамента. - Ну, милый мой, мы же не аввары, чтобы держать женщин в шатрах, пока те не родят дюжину другую детей. – Дориан переставил шахматную фигуру вперед. – Женщины прекрасные существа, они несут тяжелое бремя и терпят нас с вами. Так что любовь и уважение к ним вполне оправданна. - Да… - протянул Бильбо, глазами бегая по шестиугольной доске. – Повезет вашей жене. Дориан тихо засмеялся, его переливчатый смех разнесся по уголкам сада и долетел до женщины в высоком колпаке, что неодобрительно покачала головой, смотря на скрытую зеленью беседку. - Боюсь, такая сомнительная радость уйдет из-под носа счастливицы, - продолжая переливчато хохотать, произнес юноша. – Я в этом деле предпочитаю компанию мужчин, мастер Беггинс. Бильбо удивленно склонил голову на бок, пытаясь осознать, что странный юноша имел в виду. Ему хватило двадцати секунд, чтобы проанализировать сказанное и залиться краской до самых кончиков ушей. Он, конечно, иной раз мог в Бри уловить сплетни такого рода, мол, клялись, как видели, что пастух с конюхом с сеновала вышли красные и странной походкой, но ведь он был хоббитом достопочтенным и такими сплетнями не интересовался, тут же переключая себя на другую тему. И сейчас, признаться, ему было дико неудобно, он бы подпрыгнул на месте, дай ему это сделать множество мягких подушек. - То есть вы… - Беггинс растерянно замахал руками в воздухе, не зная, что делать с подобным заявлением. – А вы меня в шахматы для этого играть позвали? На этот раз юноша не стеснялся, если стеснение вообще было у него в ходу, и хохотал громко и от души, запрокинув свою голову назад. Смеялся он так сильно, что та же самая женщина шикнула на него, прося не забывать, что альтус здесь не один и он мешает утренней молитве. - Нет, нет, что вы. – Дориан вытер выступившую слезу, улыбаясь своими белоснежными зубами. – То, что мне нравятся мужчины, еще не значит, что мне нравятся абсолютно все мужчины. Просто так давно в Скайхолде не было действительно интересных гостей. Одна напыщенная знать, да крестьяне с местных сел. И еще не знаешь, что хуже, слушать про жмых с полей или про улиток в кляре. В любом случае, хотелось поболтать с вами, расспросить про ваш мир. Знаете, после муштрования местной библиотеки я впал в настоящую скуку. Хотелось поговорить с той же матушкой Жизель, но она то и дело видит во мне тевинтерского шпиона, хотя я просто уверен, сама в тайне строчит письма моему отцу с жалобами. - Это было всего одно письмо, Дориан. И писала я его вашей матери. – Матушка Жизель, по всей видимости, та самая дама в высоком белом колпаке, прошла мимо, неся в руках чашу, и выражением лица показывая полнейшую невозмутимость. – Ей следовало знать, что ее сын задирает банов и маркизов как детей в песочнице. - Я просто уверен, моя матушка была необычайно горда в тот момент, когда читала письмо. Кстати, слышал я тут недавно квоханье со двора, думал это вы там с сестрами болтали, ан нет, вы здесь. – Парировал Дориан, наслаждаясь этой словесной перепалкой. – Ну да ладно, мы ведь не об этом говорили, да, мой друг? Так как там ваш мир? Какие приключения вы пережили, перед тем как попасть сюда? Мне будет крайне интересно узнать. Да и матери Жизель, думаю, тоже. Не так ли, моя милая? - Нет, я все же напишу письмо твоему отцу. Попрошу его приехать сюда и дать тебе хорошего ремня. – Буркнула женщина, садясь рядом с Дорианом. Угроза на него не подействовала, юноша продолжал криво усмехаться. – Но, правда, мистер Беггинс, поведайте нам. - Ну… - Бильбо замялся. Конечно, в глубине души, еще с того самого момента как попал в Ривенделл к эльфам, Бильбо решил, что обязательно напишет об этом историю, с картами и иллюстрациями, как положено. Но проблема была в том, что он не знал, с чего начать. – Позвольте начать с того, что жил я в норе, но не в сырой норе…

***

Лязг металла о металл словно музыка в ушах Двалина. Он смотрит, как клинки, описывая дугу, скрещиваются промеж собой и чуть ли не высекают искры. Как обрушивается тяжелый меч на каплевидный щит с глазом посреди. Танец оружия еще неуверенный, слишком фамильярный между сослуживцами, больше похожий на игру в войнушку, которой баловались они в детстве с Балином и Торином. Горящее солнце над головой и пыльная арена под ногами. Люди, преимущественно, машут мечами, пытаясь одолеть своего противника, подставляют под удар щиты, заставляя смешаться этот удар в какофонии сражения. - Демиан! – крик молодого командира раскатом грома проносится по поляне. Выглядел он неважно: дрожащие пальцы вцепляются в деревянную перекладину, что отделяет полигон от остального двора, под глазами залегли синие круги, словно кто-то прошелся сажей, а пушистый львиный воротник скрывает шею с вздувшейся артериальной веной. – Держи меч прямо! Прямо, я сказал! Создатель всемогущий… Руфь, у тебя щит в руках, чтобы им от ударов прикрываться, а не махать из стороны в сторону! Альберт, он же снизу открыт, ты, что не видишь! А ты, Вейс, смотри, что подставляешься! Да если бы ты был на настоящем побоище, тебе бы уже давно лезвие в почку вогнали! - А ты их всех поименно знаешь, я так погляжу? – Двалин ухмыльнулся тому, как командир раздраженно трет переносицу, в попытках успокоиться. И у самого гнома руки чесались вступить в схватку, но он покорно дожидался, пока закончится тренировка молодняка и наступит очередь более умудренных воинов, которых бы он мог точно назвать своими противниками, нежели зеленых новичков. - У них полное отсутствие субординации в обращении, - пожаловался Каллен, опуская взор на довольно высокого по меркам его расы гнома, макушкой своей доходившим ему до груди, – все они добровольцы с местных сёл, собрали котомку и пустились на сказки о геройствах. А о том, что их убить могут как-то даже и не задумались. Вообще ничего не знают и только подзатыльники понимают. Каллен тяжко вздохнул, хотя и вздох этот был скорее не о своей тяжелой участи, а о неумении молодых рекрутов нормально сражаться. Какой-то слишком заботливый выходил командир, ночей не спал за своих подчиненных и вообще напоминал Двалину курочку-наседку, что квохтала над своими детьми. Но говорить это вслух он, конечно, не собирался. Во-первых, это было невежественно, а матушка всегда учила, что хороший гном – знающий приличия гном. Во-вторых, не хотелось ему оскорблять командира этой армии, что из кожи вон лез. Двалин вспоминал, как тренировал молодых Кили и Фили, и как от этих воспоминаний начинала болеть голова и голос, словно опять срывался на крик от невыполненных команд. Строптивые юноши показывали свой гонор довольно часто, особенно когда поблизости не было Дубощита, и они чувствовали свою безнаказанность. Лязг металла немного притих, когда в очередной раз рекрут промахнулся, его оппонент, смеясь, в шутку толкнул того в спину и юноша, потеряв равновесие от увесистых доспехов и собственной неуклюжести упал на мешки, что были свалены в кучу ближе к стене. Как бы странно не звучало, но мешки зашевелились, взвились и стали издавать поистине жуткие звуки. Ткань мешков разошлась по швам, словно кто-то предусмотрительно распустил все швы и на полигон выпорхнуло с несколько дюжин кур. Белые создания носились по загону в полнейшем ужасе, пробегая меж ног рекрутов и пытаясь перелететь через ограду. Одна более шустрая пернатая даже смогла, приземлившись Двалину на голову и громко голося на своем языке, а сам гном подумал о том, как только что сравнивал с этим созданием стоящего рядом командира. - Дыхание создателя! – гном не сразу заметил, что у мужчины дергается бровь. – Да что вы стоите, ловите их! Бегом, пока не разбежались! Рекруты встрепенулись, ринувшись выполнять приказ командира. Неуклюже, в полусогнутом состоянии стремясь отловить шустрых птиц, что уворачивались от них и иногда били крыльями. Двалин попытался схватить наглую наседку, уместившуюся на его голове, и даже схватил ту за лапы. Но наглая птица начала отбиваться, хлопая крыльями и поколачивая гнома клювом по его татуированной макушке. Курица выскользнула из рук, оставив после себя обиду и боль на темени. Такое оскорбление Двалин перенести не мог и, облокотив свой топор о забор, закатал рукава повыше, перед тем как с криком ринуться за сбежавшей наседкой.

***

В кухне стоял жар от горящего очага, над которым кипел огромный котел с похлебкой. Рядом был прикреплен чуть менее объемный котелок, в котором булькала полужидкая субстанция, отдающая красным цветом. На самом верху был закреплен чайник, медленно нагреваясь от идущего поверху жара. Уставленное столами помещение было набито всевозможными сырами, подвешенными на крюках окороками и душистыми травами, что сушились на одном единственном окне, для надежности заклеенным или же просто настолько сильно закопченным, уже было не понять. В больших корзинах по углам были насыпаны и картофель, и лук, и капуста, которую в этих краях полных мороза достать нелегко. Из лежащего на столе мешка просыпался горох, маленькими бусинками стремясь упрыгнуть вниз. Бомбур не мог нарадоваться этой картиной, где ароматные запахи пряностей и терпких привкусов лезли в нос, предлагая насладиться долгожданным плотным обедом. И он, как и каждый достопочтенный гном, непременно бы воспользовался такой завлекающей перспективой, если бы не был занят. Закатав рукава своей штопаной рубахи, перекинув свою длинную бороду, заплетенную в косу, через плечо, гном старательно месил тесто, сдувая остатки муки со своего носа, что предательски чесался и мешал делу. Рядом, умостившись на том же столе, сидела светлая эльфийка по имени Сэра, которую они видели в окне таверны в самый первый день. Эльфийка смеялась и ковыряла железную коробку, в которой что-то призывно гремело. - Запаял он ее, что ли в кузне, хрен жадный, - пыхтела девочка, тонкими пальцами ковыряя края банки и обламывая и так короткие ногти. - Про кого ты? – Бомбур отвлекся от своего занятия, и упругое тесто начало медленно подниматься, скрывая следы пальцев на своем рыхлом теле. - Да о поваре, чтоб этому козлу кто-нибудь его яйца кипятком обварил. – Прошипела девочка своим высоким голоском. - Разве можно! – В ужасе воскликнул Бомбур, взмахивая руками и заставляя муку с пальцем осыпаться на пол белым покрывалом. - Ага, ему значит, поварят стегать можно, а мне ему такого пожелать нельзя? – с вызовом бросила Сэра, бросая свое занятие. – Или лапать прачку, что уже боится на кухне показываться и ест у себя? Или себе лучшие куски ныкать? Да и если бы он нас тут увидел, то уже бы прогнал, мол, это моя кухня, пошли вон отсюда. - А где же он сейчас? – не знавший таких собственнических замашек главного повара этой крепости, гном стал озираться, опасаясь, что сейчас сюда ворвется злой человек и прогонит их со своей территории так и не дав доготовить. - Да в чулане связанный, - кинула эльфийка, тут же спохватившись. – Не боись, все с ним нормально. Связанный чуток и во рту кляп, чтобы не орал. Сам виноват. Я ему такая – слыш, дай печеньки для коротышек сделаю. А он мне такой – пошла вон отсюда, я тя знаю, яду добавишь, в котел наплюешь. Да я никогда в общий котел не плевала, что я, дура что ли, рабочих наших травить? Ну, он такой схватил трость, которой поварят избивал и на меня замахнулся. А я ему по шарам ногой и бутылкой по башке, он так и свалился, как мешок с навозом на пол. Ну, я его связала и в чулан кинула, че уж. Вон – котел на огне кипит, знач все правильно, ужин готовится. Бомбур не знал, что и ответить. С одной стороны, связывать и запирать людей это очень плохо и ничем хорошим не кончится. С другой выгонять просто так и избивать поварят, которые на то и поварята, чтобы совершать немного ошибок, далеко не этично, хоть и не считается зазорным. В любом случае, по рассказам Сэры повар этот был человек не особо добрый, да и он первый начал, так что, в некотором роде, заслужил такой урок. Да и у эльфийки вроде как идея была на удивление добрая и вкусная, что самое главное. Бомбура она поймала рано утром около угла таверны, в прямом смысле слова спрыгнув на него с крыши, хитро щурясь, словно для готовой пакости. Заговорщически подмигнув, она спросила у него, умеет ли Бомбур вкусно готовить, на что гном, конечно же, ответил положительно, как главный повар их небольшого отряда и знаток всяких вкусов. И она, ответив, что сразу заприметила гурмана, потащила его за собой. Это и привело его на кухню вместе с девочкой, которой он теперь помогал замешивать тесто, а если быть более точнее, то просто самостоятельно его месить, пока эльфийка постоянно удивлялась тому, почему он добавил в тесто так мало соли или задавала вопросы о других кулинарных ошибках, из-за которых нежное тесто может стать настоящей катастрофой. Дверь на кухню распахнулась с одного пинка и в комнату влетел Двалин. Маленькая эльфийка трезво рассудив расклад, спряталась за Бомбуром, ловко пригнувшись. Хотя, она была настолько худосочной, что за гномом поместилось бы еще две, таких как она. Впрочем, даже не прячься за ним, Двалин бы все равно не заметил девочку, ведь был занят поисками, сопровождавшимися грубым словцом на родном гномьем языке, причем вперемешку с проклятьями почему-то попадались слова вроде «курица» и «шустрая». Доверенный друг их короля метнулся в чулан, после чего оттуда послышался шум возни и грохот. В следующую секунду Двалин уже вылетел оттуда с несколькими пустыми мешками. - У тебя там повар связанный, - бросил он Бомбуру, перед тем как захлопнуть за собой дверь. За спиной гнома тут же раздался громкий смех, и Сэра вновь появилась перед носом бедного нежданного кулинара, растягивая свои полные губы в широкой улыбке. Бомбур мало вспоминал эльфов, тем более что вспоминать ему было особенно нечего кроме высоких домов Ривенделла с их резными узорами на каждой колонне и наличнике. Кормили их не так уж и похвально, знаменитых лембасов им так и не досталось, а на одного оленя, которого на охоте подстрелили сыновья Элронда, приходилось огромное количество овощей, даже больше, чем был тот самый олень, что полностью перебивало вкус мяса. Но он помнил, что эльфы были очень высоки и уши их были не настолько длинны, а у этой девочки, впрочем, как и у других здесь эльфов, уши, казалось, могли кому-нибудь и глаз выбить, настолько были длинными и расходились в разные стороны. - Почему ты спряталась? – Бомбур вспомнил про сиротливое тесто, которое все еще требовало прикосновения точных рук и вновь взялся за работу, не отрывая взгляда от Сэры и ожидая ее ответа. - Не знаю, - пожала она плечами. – Привычка. Да и к тому же, если тебя со мной увидят, наверняка по ушам дадут. Ваш король таких как я не любит, по лицу видно, аж чуть ли кирпичами не срет от натуги, когда приходится говорить с любым эльфом. - Не в этом дело. – Бомбуру вдруг стало немного совестно за такое колкое замечание. Гном он был добрым и всегда готов был разделить хорошо накрытый стол хоть с человеком, хоть с эльфом, хоть с хоббитом в его уютной норке. – В наше мире эльфы другие… на вас непохожие. Совсем. У нас они живут в прекрасных владениях, с прекрасными зданиями, поют прекрасные песни и сочиняют сказания о прекрасных деяниях. И очень часто им нет дела до того, что где-то совсем рядом горит чей-то чужой дом и народу приходится искать прибежища. - Блин, звучит хреново. Напыщенные козлы они, короче? – Сэра склонила голову на бок. – Не отвечай, самой приходилось с такими общаться. Все такие сю-сю-му-сю, а у самих клинок за спиной для приятеля и пинок для того, кто за ними дерьмо прибирает. Ненавижу таких! Бомбур вскинул густые рыжие брови, удивленно смотря на девочку. Выглядела она далеко не грациозно, как те эльфы, которых он видел. Худая и сутулая, как и любой доросток, еще не вошедшая в совершеннолетнюю жизнь. Со своими светлыми волосами, обрезанными хаотично, словно она их сама себе перед зеркалом резала кинжалом и в старой одежде, с порванными и потянувшимися краями, с остатками пятен чего-то неразборчивого. Она не была похожа ни на грациозную эльфийку, что могла играть на арфе, ни на гордую воительницу, что на белом скакуне скачет, натягивая лук. Зато ее можно было представить здесь, сидящей на кухонном столе, болтающей ногами, испачканной в муке, с неглубокими царапинами на щеке от какой-то недавней потасовки. Таким в детстве был Бофур, стремившийся проказничать. Таким в детстве был он сам. Гном, но далеко не эльф. - Ты не похожа ни на одного эльфа, которого я встречал, - в сердцах ответил гном, покачивая головой, но, все еще продолжая замешивать тесто. - Спасибо, - ответила девочка и тут де послышался хлопок, плотная крышка резко отлетела от железной коробки. – Открыла! Шоколадная крошка, специально для печенья. Я уже думала, что придется опять у Блекволла что-то переть из инструментов, чтоб открыть. Сэра рассмеялась, высыпая содержимое прямо на тесто. Шоколадная крошка посыпалась вниз, маленькими камушками, очень мягкими, утопая в тесте и смешиваясь с ним. Бомбур продолжил готовить под веселый смех, пока повар в чулане безрезультатно долбил в одну из стен, в надежде быть услышанным.

***

Ори сидел смирно, подобрав ноги под стул, дабы ненароком ничего не зацепить. Ему было немного неуютно в окружении стольких людей. В пестрящих масках и без них, они расселись вдоль довольно короткого стола, не переставая толкаться локтями, и периодически шикая друг, а друга. Дамы с перьями в волосах ругались с теми, кому эти самые перья мешали, а одна женщина подняла скандал из-за сидящей рядом огромной собаки, впрочем, настолько равнодушной к крику, что та лишь только еще сильнее решила высунуть язык из-за духоты. Собственно духота исходила из камина, что горел рядом и около которого стоял, облокотившись, один из стражников, внимательно наблюдая за происходящим. - И вот, - Варрик прошел мимо Ори, потрепав гнома по плечу. – Наш маленький герой, с одной лишь рогаткой, вышел на поляну. «Отпустите их!» - крикнул он, хоть голос его и дрожал. Троллей он видел впервые, тем более таких огромных. Существа же лишь захохотали, видя одинокого гнома, стоящего между ними и свежим плотным ужином из дюжины его друзей и братьев. Что может сделать один гном с рогаткой в руках? Но он знал, знал, что троллей берет солнечный свет, что он превращает их в камень. И солнце, что рано утром встает на свой ежедневный обход уже стремилось на небосвод, но запаздывало, из-за огромной скалы, под которой сидели тролли. «Что ты нам сделаешь?» - хохотнул один из троллей, заливаясь слюнями в мысли о предстоящей трапезе и о том, как будут хрустеть кости гнома у него во рту. «А вот что!» - воскликнул наш маленький друг, выхватывая свою рогатку и прицеливаясь. Скажете – рогатка? Какая-то рогатка против троллей! Но да, все именно так. Пустив камень, Ори наблюдал, как он ударяется о хлипкий край скалы. Каменная твердь дрогнула и обрушилась вниз, пропуская солнце в их укрытие. Тролли пытались спастись от лучей, но было уже поздно, камень сковал их чресла и они навеки застыли в том же самом положении, в каком пытались избежать своей участи… Вот, друзья мои, и вся история том, как Ори в одиночку победил пятерых троллей! Присутствующие активно захлопали, изредка вздыхая о храбрости и отваге, а сам Ори готов был сквозь землю провалиться от такого рассказа, в котором практически все было неправдой, кроме солнца. Вот уж герой, о котором не наврали. - Но… троллей было всего трое, - попытался вставить он в повествование опровергающие факты несуществующего акта героизма, что только спровоцировало еще больше восторженных восклицаний. - Ах, он еще и прибедняется! – Воскликнула дама в маске, чем-то схожей с бабочкой. - Какой скромный, - подтвердил ее сосед. – Не то, что эти шевалье с Долов. - А с виду и не скажешь, что такой храбрец, - заметил другой мужчина своему приятелю. - Говорю вам, только такие смогут остановить надвигающиеся безумия. – Воскликнула смуглокожая дама в высоком воротнике. Ори посильнее вжался в кресло, проклиная тот момент, когда согласился перевести Варрику Тетрасу свои записи из похода. Кто же знал, что ушлый гном наврет больше, чем запишет перевод. Да и так лихо, что абсолютно все поверили, аплодирую красочному слову и не мене красочным, но не существующим подвигам. - Спасибо за внимание господа! – Воскликнул Варрик, довольным реакцией зрителей. – Больше вы сможете прочитать из скоро выходящей книги Ори Длинноборода в переводе вашего покорного слуги. Слушатели медленно расходились, следуя по своим делам, вальяжно шествую то во двор, то к жилым комнатам. Очень скоро гомон голосов вновь заполнил зал, и нельзя было разобрать, что говорят на том конце, у пустого трона. Рядом остался лишь пес, настолько огромный, что был ростом чуть ли не с самого Ори. Он добродушно смотрел на него, не выказывая и капли агрессии, лишь только склонив свою квадратную морду на бок. - Я что сказал, все остальное из книжек. Пусть твоя хозяйка тебе потом почитает, кыш! – Собака заскулила, опустив голову на могучей шее, и нехотя поплелась к выходу из замка, отчего-то недовольно заворчав на одну из дверей. Варрик лишь только ухмыльнулся. – Мабари, настолько разумные, что порой умнее многих людей. Потому что нельзя выводить собаку просто огромную, она еще и думать должна, кого хватает. - Но ведь… - Ори неуверенно глянул через плечо, наблюдая за тем, как Тетрас складывает руки за спиной, становясь лицом к камину. – Это все неправда… то, что вы рассказали. - Как это неправда? – оскорбился Варрик, возмущенно смотря на собеседника со своего места, и в свете костра черты его лица наливались красным румянцем. – Неужто тролли неправда? И восход солнца? - Что вы, все, что я вам перевел из книги, было верно и правильно. – Ори немного засомневался, а понимает ли его вообще этот странный гном? – Но вот все остальное… - Авторское дополнение. – Тут же отчеканил гном, улыбаясь ему так открыто и так по приятельски. – И вольности перевода, разумеется. Любой может ошибиться, тем боле переводя с такого сложного языка, как ваш. И все-равно Ори не понимал этого странного стремления Варрика привирать. Как он успел узнать, в этом странном мире Тетрас один из самых знаменитых писателей. Люди просят подписать экземпляры книг, которые держат в своих руках, зачитанные до дыр. Даже грозная воительница, что ходит по двору с мечом наперевес иногда украдкой читает книгу в пестрой обложке, сидя под деревом. Что-то привлекает людей к этим произведениям и Ори до этого момента не мог осознать, что именно. А теперь понял – красивая ложь. - Но ведь я не писатель, я летописец, - попытался в последний раз юный гном, тяжко вздыхая. Если об этом узнает Балин или, не дай Махал, Торин, ему точно просто так не отделаться. - Зато я писатель, - задорно подмигнул ему Варрик, словно и, не обращая внимания на его тревоги. – Слушай, в любом случае, как только вы покинете этот мир и вернетесь домой, ваша история из летописи превратиться в простую сказку. А у сказок есть такая вещь, как вольный пересказ. Так вот, это – мой вольный пересказ. И вот только не говори мне, что он тебе не нравится. Я же старался. Буду крайне обижен! Ори слабо улыбнулся. И даже не на то, как задорно гном стал расписывать следующие их приключения в доме Бьорна и их свидетельство превращения того в медведя с последующей битвой с орками, сколько то, с какой уверенностью Тетрас произнес «вернетесь домой». Не поддавая сомнению или оспариванию. В конечном итоге, что плохого в том, что где-то очень далеко такого как Ори считают героем?