Клятва королевы

      Пак Се Рон сидела перед широким зеркалом будуара и медленно расчесывала волосы. Красное платье в пол, надетое на праздник, так и осталось на теле женщины, подчеркивая худобу и стройность фигуры. Золотые серьги с кровавым рубином покоились в шкатулке, а колье, подаренное в прошлом году королем, украшало теперь уже не молочную кожу королевы, а манекен для колье.       Она думала о поступке короля, даже не замечая боли от расчесывания запутавшихся волос. Было уже десять часов вечера. Обычно в это время королева ложилась спать, дабы соблюдать здоровый сон, способствующий хорошей и молодой коже, но сегодня мысли окончательно отрезвили её голову. Смутные сомнения насчет осведомленности короля об обмане не давали покоя. Прекрасно понимая, что эта девчонка Джи Ён вряд ли пошла против неё в одиночку, она искала разумное решение в сложившейся ситуации. – Принцесса, королева уже отдыхает! – раздавались голоса служанок снаружи. – Принцесса, вам следует прийти завтра! – Я сказала вам пропустить меня, а не давать наставления! Немедленно известите королеву о том, что прошу аудиенции! – требовала первая наследная принцесса. – Вам не следует... – Если вы меня сейчас же не запустите, будете уволены! – грозилась избалованная брюнетка. – Пусть войдет, – сама отворив дверь собственной спальни, сказала королева.       Служанки поклонились и отпустили брыкавшуюся нарушительницу тишины. Она хмыкнула и самодовольной походкой зашла в спальню матери. – Присядь, дитя моё, – королева указала на расшитый кожаный диван, стоявший возле книжного шкафа. – Что тебя привело в столь поздний час? – Мама, ты что заболела? Ты не поняла, что сегодня было в ресторане? Эта чертова отшельница заявилась при всем параде, так еще играла на каягыме, сорвав мой номер! – размахивая руками, злилась принцесса. – Она определенно что-то замышляет, мама! Мы должны избавиться от неё! – Следи за тем, что говоришь, принцесса, – спокойно произнесла женщина, улыбнувшись своей непутевой дочери. – Ты же не хочешь, чтобы твои скверные, но правильные идеи завтра разнеслись по всему дворцу?       Королева посмотрела на дверь, потом на дочь, дабы та поняла, к чему она ведет. Девушка откинулась на спинку и закрыла глаза от усталости и пережитого поражения в игре на традиционном инструменте. И хотя каких-то таковых судей на вечере не было, однако чувствовалось еле заметное, но превосходство мастерства второй принцессы. Сонён была всеобщей любимицей высшего общества, и единственное провальное выступление большой роли не сыграло на её авторитете, хотя девушка была крайне обеспокоена выходкой своей сводной сестры. Королева всегда прекрасно чувствовала, о чем думает её чадо. Оно было недалекое, доверчивое, совершенно не подходящее для того, чтобы носить королевскую корону, поэтому являлось лишь красивой, но бесполезной фигурой на этом поле боя, фигурой, которой при выгодной ситуации будет жалко, но можно пожертвовать ради осуществления более грандиозных идей. И стоило лишь подергать за нужные ниточки, как принцесса непоколебимо выполняла всё, что было сказано королевой, считая, что только это самое правильное и верное решение. – Ты сама виновата, что должным образом не подготовилась к этому вечеру, а крутилась возле своего китайского болванчика, – строго сказала мать и посмотрела на Сонён. Этот холодный, пробирающий до костей взгляд был довольно редок, но, если он появлялся в материнских глазах, значит, нужно было поскорее сматываться с поля уничтожения. – Прости меня. Такого больше не повторится, - попыталась защититься принцесса. – В следующий раз... – Следующего раза не будет. – Как это? – недоуменно спросила наследная принцесса, снова посмотрев на мать, сразу опустила голову вниз, потому что эти глаза видели её насквозь. – Ты так и не уяснила: легкий путь ведет к проигрышу. Любая твоя идея должна быть осуществлена, а потом только известна – не наоборот. Болтливый язык и неумение держать себя в руках когда-нибудь сыграют с тобой злую шутку. Поэтому, моя дорогая Сонён, ты наказана, и завтра же прекратишь своё общение с Луханом и со всеми своими друзьями на месяц, ты меня поняла? За это время ты снова будешь изучать «великие учения» и перевоспитывать свой дурной нрав! – Пощади, мама! Я ведь ничего плохого не сделала! – принцесса упала на колени перед матерью, вымаливая прощение.       Ведь она не могла жить без Лухана, без его доброй улыбки и таких теплых комплиментов, которые он дарил ей каждый раз, как посещал, и оставлял легкий поцелуй на руке. Эти поцелуи были столь желанны с её стороны и просто дружеские с его. Принцесса влюбилась в Лухана с самого раннего детства. Тогда родители мальчика на время переехали в Корею, чтобы расширить деловые связи, Лухана отдали в один и тот же элитный детский сад, что и Сонён. Их дружба зародилась с не поделенного горшка в цветочек. Она капризничала и просила отдать этот цветастый горшок, а он потрепал её по голове, предложив на ломаном корейском, ходить в него вместе. Потом манная каша, первый класс, средняя школа, первая любовь, которая так не вовремя появилась у Лухана. Из-за неё принцесса проплакала несколько ночей, пока не появилась другая и еще раз другая, а потом это стало нормой, как в жизни Лу, так и Сонён. Она смирилась с его пассиями, а он продолжал быть её другом, хотя больше друзей девушек у него не было. – Ты так сильно любишь его? – королева подняла лицо девушки и ласково спросила о том, что уже всем было известно. Получив кивок в знак согласия, женщина вытерла слезы дочери и прижала к себе худенькое тело принцессы. – Ты же знаешь, что он ничего к тебе не чувствует. Знаешь, моя милая, только вот не хочешь признаваться самой себе. Он никогда не полюбит тебя как женщину.       Принцесса разрыдалась еще больше, прижимаясь к материнской груди. – Что мне сделать, мама? Что? – заикаясь, сквозь слезы шептала Пак Сонён. – Ты должна показать, что лучшая из лучших, и никакая замарашка-изгой не смеет соперничать с тобой. Через месяц будет еще один прием, там, Сонён, именно там будет твой реванш, там ты раздавишь её и покажешь всем, кто истинная принцесса, а кто необразованная выскочка, прекрасно умеющая пускать пыль в глаза. Если ты сможешь это, то я незамедлительно поговорю с Лу Мэй о вашем будущем бракосочетании. – А как же любовь? – Любви не существует, моя милая, тем более с такими, как Лухан, – легко рассмеявшись, сказала королева. – Ты же хочешь за него замуж?       Огоньки в глазах принцессы разожглись ярким пламенем. Новый план определенно был ей по душе. – Я поняла. Это еще один шанс, – успокоившись, сказала Сонён. – Я раздавлю её, мама! – Не сомневаюсь, дитя моё, – королева погладила темные волосы принцессы. – Теперь ступай. Тебе нужно набраться сил.       После того, как наследная принцесса покинула покои матери, раздался злобный, истерический смех, услышанный даже за пределами стен благородного золотого цвета. – Глупое дитя. Почему я породила на свет столь глупое создание? – спрашивала Се Рон в пустоту. Её низкий бархатный голос, надо признать, очаровывал. И хотя женщине на данный момент исполнилось уже за сорок, она выглядела довольно свежо. На первый взгляд ей нельзя было дать и тридцати пяти. Либо роскошная жизнь правда не старит людей, а, может, секретный эликсир вечной молодости уже при рождении содержится в крови кореянок, но, в любом случае, королева была очаровательной женщиной. Многим мужчинам Её Величество вскружило головы, однако за этим всегда стоял холодный расчет. Только министра Бёна она полюбила всем сердцем, но, к сожалению, он не мог надеть на её голову корону, которой та грезила наяву. Поэтому, быстро найдя выход из ситуации, Се Рон вышла замуж за еще тогда по уши влюбленного наследного принца. Думала, что так не вовремя вспыхнувшая любовь пройдет, но, увы, всё пошло наперекосяк, и чувства не остывали у обоих, разжигая ярким пламенем подливающей масла разлуки. Они встретились и больше никогда не смогли отказаться от друг друга. Страстная ночь вскружила влюбленные головы, сладкие стоны еще сильнее притянули разгоряченные тела, а что после было – неважно, потому что в ту ночь им не было дела до будущего, они сполна наслаждались настоящим. А зря, ведь совсем скоро королева поняла, что в положении и хотела рассказать обо всем королю, но вовремя, а, может, и нет, остановилась. Решив сохранить всё в тайне о настоящем отце, и выдать этого ребенка истинно королевской крови. Теперь ею двигала новая цель – посадить на трон любимого сына, который был зачат в настоящей любви между ней и Бён Гу Джином.       Молитвы Се Рон были услышаны, и на свет появился смышленый малыш, названный Пак Чанёлем. Он рос во всем лучшем, окруженный материнской лаской и любимым королем, а также еще одним мужчиной, который часто посещал мальчика, гордо улыбаясь и тепло целуя в лоб на прощание.       Потом родилась Сонён, которая так же была выдана за принцессу королевских кровей. Но она сильно отличалась от старшего брата, была мечтательницей, неусидчивой ученицей, да просто обыкновенной девочкой, которая не переносила наставления старших, зато любила красивые наряды и мамины туфли на высоком каблуке.       Шли годы. И в один пасмурный день король принёс во дворец маленький розовый свёрточек по имени Джи Ён. Она была незаконнорожденной, от дочери управителя рестораном, с которой Его Величество закрутил страстный роман, на почве обыденности жизни, а может, правда по истинной любви, кто знает, думаю, пока рано погружаться в столь дремучие дебри. Королева была в бешенстве, но не смела: отказать Его Величеству, официально заявив, что Джи Ён её дочь. Тем самым бастарду дали статус принцессы, а Се Рон так и не смогла понять, почему король притащил эту девчонку во дворец, не оставив на воспитание той, как она не под стать леди, называла «шалаве». Однако, с появлением Джи Ён во дворце ситуация окончательно поменяла свое положение на сто восемьдесят градусов, и теперь существовала угроза для незаконнорожденных детей королевы. С того самого пасмурного дня всё началось и будет продолжаться до тех пор, «пока одна из львиц не вырвет сердце другой в смертельной схватке за трон победителя».

***

      Всю ночь я не спала, меняя компрессы Се Джону. Его состояние ухудшилось после того, как закончился праздник. Температура подскочила до сорока, а кашель, который непонятно откуда взялся, походил на воспаление легких. Ему было плохо еще с самого приезда, но он прекрасно держался, словно вправду настоящий король.       Не помню, когда уснула, но меня разбудил Чонин, предложив сменить дежурство. Но в этом не было нужды. Мальчик проснулся, когда я перестала держать его руку, собираясь пойти немного вздремнуть. Больше этот проказник не засыпал, а просил рассказывать ему смешные истории, чтобы поскорее выздороветь, ведь смех лечит все невзгоды, как-то сказала я, из-за чего сильно пожалела, пересказывая уже двенадцатую сказку на пару с Чонином, изображая то лису, то медведя, то красную шапочку, то вообще рыбку Дори. Конечно, мы ужасно вымотались за это утро и посадили голоса до хрипоты, больше от смеха, чем от реплик, нам было весело. Да, если признаться честно, я никогда так не смеялась. А когда смеялся Се Джон, то мое сердце просто таяло от искренней радости в его глазах.       Братик уснул ближе к обеду, а мы с Чонином так и остались в его комнате, потому что этот маленький хитреныш опять не отпускал мою руку. - Вы привязались к нему, Ваше Высочество, - тихо сказал Чонин, чтобы не разбудить мальчика.       Конечно, привязалась. Мы с этим малышом так похожи, что кажется он моя маленькая копия, хотя, наверное, нет. Я его копия, потому что такая же блеклая, с изъянами, а он настолько чист душой, умен, индивидуален, что просто не верится, как такой мог родиться в этом испорченном мире. - Он сильно хмурится, когда спит. Может ему снятся плохие сны? – спросила я, разглаживая образовавшиеся складки на лбу. - С тем, что он пережил, странно, если бы они не снились, - поджав губы, сказал премьер. – Хорошо справились на вечере, принцесса. Вы в курсе, что завтра переезжаете во дворец? - А можно пока повременить с этим. Думаю, нам с Се Джоном пока безопаснее остаться тут. - Нельзя, принцесса. Это распоряжение короля. Тем более, они уже знают о вашем месторасположении, и лучше будет жить там, нежели здесь. И насчет этого сильно не беспокойтесь – король предоставит Вам самую лучшую охрану, которая будет при исполнении даже во дворце. И еще кое-что, но об этом Вам сообщит сам король. - Не думаю, что они кинуться нас убивать прямо сейчас, Чонин. И лишняя суматоха в виде вечно следующей охраны вряд ли сильно обезопасит, скорее, создаст опасность, – я приложила ладонь ко лбу Се Джона. Температура спала окончательно, значит, завтра правда придется ехать. – Что сказал король насчет моего условия проживания во дворце? - Он полностью согласен и сделал так, как Вы пожелали. - Чонин, ведь у Вас был еще один план, на случай если я не соглашусь? – голос отвратительно дрожал, ведь эта догадка была не особо приятна с одной стороны, но столь желаема с другой.       Мужчина заметно напрягся и, несколько секунд задержавшись на моем взгляде, кивнул. - Значит, она жива? – слезы наворачивались сами по себе, а давно зарубцевавшиеся раны вновь заныли, вот-вот приготовившись кровоточить. - Вы невероятно проницательны, Пак Джи Ён, - ослабив галстук, сказал премьер. – Да, Ваша настоящая мать жива, и... - Те письма отправляла она, – продолжила я. Мужчина снова кивнул. - Она писала Вам с самого первого месяца пребывания Вашего Высочества в наказании, но по распоряжению короля все письма, не дошедшие до Вас, были перехвачены, но потом, после того, как Ваш отец узнал правду, он отдал приказ не прерывать Ваше общение с настоящей матерью.       Я знала, что он подонок! Но не до такой же степени! Чертов тиран решил завязать мне нитки на шею, а потом дергать за них так, как будет выгодно, в первую очередь, для него! Изначально соврав о том, что моя настоящая мать умерла, вырубил всю надежду под корень, надежду на нормальную жизнь, где я была бы любимой, нужной и, возможно, стала бы сильной, поддерживаемая материнской любовью. А потом грубо поселил ростки этой самой надежды, чтобы вновь обрела смысл жизни – найти мать, и следовала всем его указам, словно марионетка, потому что только у него есть ответы на все мои вопросы. Браво, отец! Ты ничем не лучше своей гадюки королевы, что так сладко ластиться возле тебя, думая, куда бы укусить, чтобы мучился подольше. Скоропостижная смерь – неинтересно, не будоражит, не приносит удовольствия. - Почему ты плачешь, Джи Ён? – я совершенно не заметила, как Се Джон проснулся. Маленькими ладошками он вытер слезы, а потом крепко-крепко обнял, говоря, что все будет хорошо. - Ким Чонин, скажите, чтобы паковали наши вещи. Завтра мы едем во дворец.