Векордия

      Облака... Кучевые и перистые, лёгкие, воздушные, разнообразных форм и размеров, эти белые хлопья сгустившегося пара медленно и величественно проплывали где-то далеко внизу. Я, раскинув руки, неторопливо летел в небесах, совершенно не чувствуя веса собственного тела, каждую клеточку которого переполняло нелогичное, иррациональное, ничем не объяснимое чувство абсолютного счастья, от которого хотелось закричать во всё горло, от которого слёзы стекали по щекам, от которого хотелось взмыть ещё выше в небо, растворившись без остатка в этой блаженной манящей синеве. Всё вокруг было наполнено светом, хотя солнца нигде не было видно. Повернув голову, я увидел слева от себя странное существо, похожее на красивого юношу в белоснежных одеждах и белыми же большими крыльями за плечами. «Ангел», это слово словно само собой вдруг всплыло откуда-то из глубин памяти, заставив меня испытать чувство благоговения. Юноша приблизился, в ладони он держал небольшой шар, излучающий мягкое золотистое свечение.       — Кто ты? — спросил я слегка дрогнувшим голосом.       — Посланник, — с лёгкой полуулыбкой ответил ангел. — Возьми это, — произнёс он глубоким звучным голосом, протягивая мне золотистый шар.       — Что это? — сорвался с моих губ, вдруг ставшими непослушными, очередной вопрос. Этот странный шар, чем бы он ни являлся на самом деле, медленно растворялся в моих ладонях; в левом плече поселилась слабая боль, словно от укола, затем стало ощущаться блаженное тепло, растекающееся по жилам. — Что это такое? — повторил я уже куда более уверенно.       — Сущность Всевышнего! — торжественно произнёс мой необычный собеседник. От него вдруг начало исходить сияние, подобное солнечному, но не такое яркое, после чего ангел взмыл в небеса, превратившись в подобие яркой звезды, спустя мгновение ставшей невидимой для моих глаз. Я хотел было последовать за ним, но моё тело вдруг обрело вес, и я почувствовал, что с головокружительной скоростью падаю вниз...       — Очнулся наконец-то, — словно издалека донёсся чей-то грубоватый голос. Открыв глаза, я увидел, что нахожусь в салоне небольшого пассажирского флаера, лежу на кровати, подобной больничной койке и что в иллюминаторе слева мимо проплывают облака. Значит, меня куда-то везут, да ещё без моего на то ведома. Да что тут вообще происходит?! Во мне медленно начинала закипать злость. Я вспомнил и разговор с Управителем и ту девушку, что шарахнула меня шокером. Да тут ещё и насилие над личностью, выходит, имеет место.       — Да, он пришёл в себя, — ответил другой голос, хоть и столь же грубый. — Хилый он какой-то, даже очухаться нормально не может, пришлось транквилизатор вколоть. На Векордии он долго не протянет, — перед моим взором предстали двое дюжих охранников. Их тёмно-синие мундиры безошибочно выдавали в них королевских стражников. Ну да, по сравнению с ними-то я хилый, что и говорить. Но что это ещё за Векордия такая? Тюрьма, что ли? Я рывком поднялся с кровати и тут же, застонав, рухнул обратно от невыносимой головной боли. А эти мордовороты, похожие друг на друга как братья-близнецы, ещё и усмехаются. Впрочем, они, судя по всему, люди, а это уже хорошо. Впрочем, пребывая в теперешнем «состоянии нестояния» вполне можно и ошибиться, так что не мешает уточнить.       — Вы ведь люди? — Блин, таким сиплым и слабым голосом впору оглашать завещание. Прокашлявшись, я повторил: — Вы ведь не андроиды, верно? — Стражники переглянулись.       — Угадал, паря. Мы одни из немногих людей, кто остался в королевской страже. Если не последние из оставшихся, — с лёгкой грустью ответил один из них. Второй, тем временем, поднёс к моим губам бокал с какой-то тёмной жидкостью с сильным «больничным» запахом. Я сморщился.       — Нет, видали, он ещё и кочевряжится! Глотай давай, это сразу поставит тебя на ноги, — скомандовал стражник. Я буквально заставил себя выпить микстуру. На вкус она была ещё хуже, чем я себе представлял, судя по запаху. Но своё магическое действие она стала оказывать практически мгновенно; головная боль сразу куда-то улетучилась, словно её и не было, а мышцы начали понемногу наливаться силой. Уже через пять минут я смог встать с кровати. Посмотрев на своё левое плечо и увидев маленькое красное пятнышко на месте укола, я мысленно расхохотался. Вот так «сущность Всевышнего», обыкновенный транквилизатор. Полёт в поднебесье, ангел, облака, плывущие внизу… привидится же такое! Против воли, мысленный хохот превратился в реальный.       — Он ещё и ржёт! — возмутился первый охранник, а второй, не говоря ни слова, просто подошёл и отвесил мне мощную оплеуху, от которой я, словно пушинка, отлетел обратно на койку. Больно, конечно, но зато этот варварский метод оказался очень эффективным, так как меня наконец-то «отпустило».       — Ну зачем ты так его? — укоризненно покачал головой его напарник. — Всё равно это просто побочное действие лекарства, с некоторыми такое бывает, сам знаешь. Меня зовут Джек, — добавил он, повернувшись ко мне, — а моего напарника — Джефф. Ты уж на него не сердись, — усмехнулся он, с интересом наблюдая за тем, как я потираю ушибленную скулу.       — Я Дэниел, учёный, — представился я в ответ.       — Учёный - мочёный, — довольно грубо ответил Джефф. — Нам всё равно, как тебя зовут и кто ты такой. Для нас ты всего лишь очередной заключённый, ещё один ненормальный и не более того.       — А где я? И что тут вообще делаю?       — Ты находишься на борту «Ориона», флаера, специально оборудованного для перевозки ссыльных к месту их пребывания. А что делаешь? Летишь на Векордию.       — Я уже второй раз слышу про эту Векордию. Что это за место? Тюрьма?       — В каком-то смысле, да, так как бежать ты оттуда всё равно не сможешь. Но в то же время и не тюрьма, ведь никаких надзирателей там нет. Векордия – это остров, расположенный посреди моря Иоланты. Немаленький, надо признать, площадью в пятнадцать тысяч пятьсот шестьдесят квадратных километров. Большая его часть покрыта лесами, но есть и луга, озёра, скалы кое-где присутствуют, даже небольшой горный хребет имеется. В общем, там много чего есть, — махнул рукой Джек.       — Зато я тебе могу точно сказать, чего там нет, — усмехнулся Джефф. — Никакой техники, никаких приборов, никаких технологий. Никакой магии тоже нет, на Векордии просто не получится ею воспользоваться, так как остров окружён специальным барьером, блокирующим любые магические проявления. Только дикая нетронутая природа и жизнь на уровне первобытно-общинного строя. Никакой связи с внешним миром, естественно, тоже нет. Короче, самый настоящий курорт, и там ты будешь полностью предоставлен самому себе, — видимо, стражнику доставляло нескрываемое удовольствие наблюдать за тем, как мой лоб медленно покрывается испариной.       — Так, ладно, — я глубоко вздохнул. — Тогда назовите мне срок моего пребывания на этом острове.       — Мы не можем тебе этого сказать, — Джек, покачав головой, отвернулся.       — То есть, вам самим это не известно?       — Нет, нам это как раз известно, но мы не имеем права разглашать заключённым срок их ссылки, нам это строго запрещено, иначе мы сами можем оказаться на твоём месте, — Джек прошёл в кабину флаера.       — Да ладно тебе, — Джефф махнул рукой, — не переживай, о тебе не забудут. Как только ты свой срок отмотаешь, за тобой сразу прибудет флаер. Если ты к тому времени будешь ещё жив, конечно.       — Вы всерьёз полагаете, что меня там могут убить? — Мой голос слегка дрогнул, и это не укрылось от стражника. — Кто там вообще за порядком следит?       — Никто, — Джефф пожал могучими плечами. — Да и зачем? Для того всяких ненормальных и ссылают туда, подальше от цивилизованного общества, предоставляя им полную свободу действий, чтобы они там вытворяли всё, что им вздумается. Абсолютная свобода! И если тамошним обитателям придёт в голову кого-то грохнуть, то это их право. И поверь мне, этим правом они пользуются довольно часто. Что-то ты не слишком-то рад, — подмигнул стражник, с улыбкой смотря на мою побелевшую физиономию.       — Джефф, хватит тебе его запугивать, на нём и так лица нет, — донёсся из кабины голос Джека. — А ты, ненормальный, если хочешь, подойди сюда; посмотришь на свой новый дом, — пройдя в кабину и окинув беглым взглядом пилота — андроида, я подошёл к Джеку и глянул в открывшийся дополнительный иллюминатор. Флаер как раз начал плавно снижать высоту и вскоре далеко внизу стали видны серые неспокойные воды моря Иоланты. Непостижимое и необъятное; казалось, море живёт своей жизнью, оно взволновало мою душу, и я был готов не отрываясь смотреть на подёрнувшуюся мелкими складками морскую гладь, перемежаемую то и дело стремительно проносящимися белыми прожилками. Спустившись ещё ниже, стало понятно, что «складки» представляют собой ни что иное как волны, а «прожилки» — пенные буруны на их верхушках.       — Не туда смотришь, — хмыкнул Джек.       — Извините, просто раньше я никогда не видел моря, — вежливо ответил я, после чего, с сожалением оторвав взгляд от моря, посмотрел вперёд, туда, где уже появилась понемногу приближающаяся изумрудно-зелёная полоса суши, и даже уже кое-где можно было рассмотреть серые выступы скал. Остров разительно выделялся на фоне серых волн, которые буквально атаковали побережье, рассыпаясь серебристыми брызгами.       — Да-а, с погодкой не повезло, — протянул Джек. — Но ничего, шторм небольшой по силе, кроме того, эта непогода скоро уляжется. Готовься, скоро посадка, — ещё спустя несколько минут у меня отчего-то на мгновение внезапно перехватило дыхание, флаер снизил скорость, приблизившись к берегу.       — Через барьер пролетели, — негромко сказал Джефф, заметив немой вопрос в моих глазах. – Кстати, если жить хочешь, даже не пытайся его преодолеть, если вдруг решишь бежать. Тут один как-то раз попытался.       — И что с ним случилось?       — Я тебе так скажу — он долго не мучился. Так что не повторяй чужих ошибок. Тем более, фатальных, — тут флаер как раз снизил скорость, приблизившись к берегу, а ещё спустя несколько секунд мы ощутили мягкий толчок. Где-то позади раздалось шипение механизма, открывающего выход, после чего я услышал тихий шорох. Стражники, взяв меня под руки, вывели из кабины и, проведя через салон, вывели к источнику этого шороха: выдвигающемуся узкому трапу. И вот тут мне стало ясно, что такое настоящий ужас, так как я вдруг ясно осознал, что произошло: теперь я – осуждённый, прибывший к месту своей ссылки и этот недружелюбный остров отныне может стать моим домом, вероятно на всю оставшуюся жизнь. Да и сколько её вообще осталось, этой жизни, в таких диких условиях? Медленно спускаясь по трапу на негнущихся ногах, ощущая неприятный холодок в спине, с колотящимся сердцем я, наконец, ступил на эту незнакомую землю. Трап с тем же тихим шорохом задвинулся обратно и вдруг возникло ощущение, что это был вовсе не трап, а последний зыбкий мостик, хоть как-то соединяющий меня с цивилизацией, с домом, со всем, что я знал, со всем, к чему привык, со всем, что любил...