Черный рыцарь и Железная леди

- Сэр Гай! Сэр Гай! – солдат с опаской потряс рыцаря за плечо и с отчаянием посмотрел на своего товарища, стоявшего поодаль. Тот пожал плечами и, как бы невзначай, бросил взгляд на ведро с водой. К такому радикальному способу прибегать еще не приходилось, но если Гисборн не явится к шерифу в самое ближайшее время, то могут полететь головы. Не исключено, что именно солдатские. Ведь кто еще будет так эффективно собирать налоги в Ноттингеме и окрестностях? Никто, кроме помощника шерифа. Так что, возможно, Вейзи немного подождет…       Или нет. Дверь комнаты распахнулась, и на пороге предстал сам хозяин замка – злой, как черт. Мгновенно оценив обстановку, он не колебался по поводу ведра – выплеснул все его содержимое прямо на взлохмаченную голову рыцаря. Тот зарычал спросонья, схватился за кинжал и попытался вскочить с кровати, но тут же рухнул на пол. - Гисборн! – завопил Вейзи, – Ты тут прохлаждаешься, а проклятый Робин Гуд со своей шайкой только что обчистил досточтимого отца Томаса, который вез добровольные пожертвования жителей Ноттингема в епископскую казну. Его Преосвященство очень недоволен. - Ваш епископ может идти куда подальше вместе с пожертвованиями и… как там его… отцом Томасом, - пробубнил рыцарь, все еще сидя на полу. - Я предлагал ему своих людей для охраны, но он отказался. Солдаты переглянулись. В голосе Гиборна не звучало не малейшего почтения ни к высокому церковному сану, ни к разгневанному шерифу.       Хотя за последние четыре месяца, с тех самых пор, как в Ноттингеме состоялась казнь, многие в замке и в округе стали бояться рыцаря до дрожи. Выполняя приказы шерифа, он, казалось, вообще ничего не воспринимает: ни уговоры и просьбы, ни мольбы о пощаде. Сначала Вейзи радостно потирал руки, наблюдая, как его помощник опять становится тем безжалостным Черным рыцарем, которого он так ценил. Но иногда шериф признавался сам себе, что чувствует себя как-то… неуютно, когда ловит взгляд Гисборна: особый, с некоторой... угрозой. - Ты здорово прижал шервудскую шайку в последнее время, но эти крысы все-таки выбираются из своей норы, - уже спокойнее проговорил Вейзи и поджал губы, наблюдая, как Гисборн, пошатываясь, встал и стал шарить по многочисленным кувшинам и кубкам на столе, казалось, не обращая на него никакого внимания. Наконец найдя то, что искал, с жадностью выпил и только тогда посмотрел на шерифа из-под гривы спутанных волос. - Чего хочет епископ? – без околичностей спросил Гай. - Помощи в сборе новых… пожертвований, - фыркнул Вейзи. – На этот раз в Редхилле, Орстоне и Джексдейле. Собирайся.       Уже на пороге шериф недовольно бросил: - И протрезвей уже, Гисборн.       В ответ рыцарь что-то промычал, опять прихлебывая из кубка. Взгляд его переместился на солдат, которые во время всего разговора старались даже не дышать, а теперь и вовсе застыли: - Собирайте людей, я сейчас спущусь, - хрипло сказал Гай, и те поспешили выполнять приказ своего командира.       Когда дверь хлопнула, с Гисборна мгновенно слетела показная вялость, взгляд синих глаз стал твердым и суровым. Ни разу не покачнувшись, рыцарь взял в сундуке сухую одежду и посмотрел на мокрую постель. Помедлив, запустил руку под подушки и бережно вытащил серебряную цепочку с кулоном. Несколько мгновений он смотрел на нее, чувствуя, как привычно сжалось сердце. Потом застегнул ее на шее и начал переодеваться. - Протрезвей, Гисборн, - кривя губы в ухмылке, прошептал рыцарь. – Нет такого вина, что мне поможет захмелеть.       В деревне стоял привычный шум и гам – обычное дело при изъятии налогов, сборов и «пожертвований». Гай пропускал мимо ушей все эти вопли, рыдания и мольбы, лишь при проклятиях в адрес стражников, шерифа и самого Гисборна делал знак ближайшему солдату и болтуна тут же волокли в клетку на колесах. Хотя в последнее время таких происшествий случалось немного – народ быстро усвоил урок.       Наблюдая за деревенской улицей, Гай бросал мимолетные взгляды на лесную опушку. Безусловно, ожидать, что там появится кто-то из банды Гуда, было бессмысленно. Рыцарь отчетливо помнил, как пару месяцев назад, преследуя Локсли, он оказался окруженным разбойниками, и те просто… ушли. Бросили его на поляне, с оружием, даже не сделав попытки напасть. И Гай снова и снова вспоминал презрение и ненависть в глазах Гуда и его слова: - Ищешь смерти, Гисборн? Такой милости мы тебе не окажем. Живи! Живи долго и не забывай Джейн.       С тех пор он стал преследовать обитателей Шервуда так яростно, как никогда. Только число помощников Гуда по всему Ноттингему возросло в разы. Их пытались ловить и казнить, но безуспешно – шериф с ума сходил, когда ему в очередной раз докладывали о проделках Локсли, орал на Гисборна. Но тот уже давно перестал воспринимать вопли, приказы и планы Вейзи. Молчаливый и угрюмый Гай делал вид, что напивается в своих покоях в Ноттингеме и под этим предлогом являлся в большой зал замка, когда шериф уже начинал выдыхаться. - Милорд! – отвлек его от мыслей один из стражников. – Взгляните сюда!       Гисборн лениво посмотрел на солдата, который старался удержать вырывающегося паренька. Еще несколько стражников поодаль угрожающе наставили алебарды на старуху, которая с плачем тянула к руки к пленнику. - Что еще? – бросил он.       Стражник как следует приложил юношу кулаком в живот. Тот скорчился от боли в дорожной пыли. Освободившись от обузы, солдат разжал кулак и показал Гисборну несколько серебряных монет. - Откуда у деревенского голодранца серебро? – угрожающе спросил Гай. – Из Шервудского леса? Ты получил их от Робина Гуда? - Нет, - прохрипел паренек, пытаясь приподняться, - Мне дала их леди Джейн.       Стражник с испуганным воплем бросил деньги на землю. Гисборн почувствовал, что его как будто самого только что ударили в живот. Он спрыгнул с лошади и схватил юношу за волосы: - Как ты смеешь? – прошипел он. – Отвечай: откуда эти деньги? Паренек без страха посмотрел в посеревшее лицо рыцаря: - От миледи Джейн.       Рыцарь отшатнулся. Выхватил меч и взмахнул им, не помня себя от бешенства. Он услышал женский крик, увидел искаженное страхом и болью лицо юноши прямо перед собой и вонзил меч в землю в нескольких сантиметрах от его лица. Стражники, переглянувшись, убрали алебарды, и старуха бросилась обнимать своего чудом уцелевшего сына. Гай с налитыми кровью глазами смотрел перед собой и как будто ничего не видел. Наконец, он прохрипел: - Убирайтесь! И повторил громче: - Убирайтесь!       Старуха помогла юноше подняться, не переставая всхлипывать. Они оба, с опаской косясь на Гисборна и стражу, побрели к домам, где стояли такие же перепуганные односельчане. Стражники топтались на месте, не зная, что делать. - Грузите в повозку, то, что уже собрано и везите в Ноттингем, - глухим голосом приказал Гай, вкладывая меч в ножны. – И лучше вам доставить все в целости и сохранности. - А вы, милорд? – робко осведомился командир отряда.       Но Гисборн не удостоил его ответом. Он вернулся в седло и, бросив еще раз взгляд на деревню, уехал прочь. Стражники пошли выполнять приказ, лишь один задержался на мгновение, жадно разглядывая упавшие монетки. Его товарищ отвесил любопытствующему затрещину: - Ты разве не слышал, от кого эти деньги? От мертвой колдуньи! Они прокляты. Только попробуй прикоснуться к ним! Этого было достаточно, чтобы весь интерес к серебру окончательно пропал. Когда повозка и отряд стражи исчез за поворотом, юноша бережно поднял монетки. Он погрозил кулаком в сторону Ноттингема и пробормотал: - Она не колдунья!       Гай не возвращался в Стирлинг с того самого дня, как заключил сделку с ростовщиком из Йорка. Но дела замка не забрасывал, сам не зная почему, он до смерти боялся потерять это место. Сейчас, когда перед ним показались высокие стены Стирлинга, рыцарь остановил коня, не решаясь подъехать ближе. Уже смеркалось, ни огонька не светилось вокруг, за исключением домика привратника. Гай отчаянно хотел вернуться в Ноттингем, но Стирлинг манил его теми воспоминаниями, которые рыцарь бережно хранил в самом укромном уголке своего израненного сердца.       Увидев, кто приехал, привратник изумился, но ничего вслух не сказал. Лишь посмотрел неприязненно и открыл ворота. Прислуги в замке почти не осталось. Экономка спешно разожгла огонь в очаге главного зала, но Гай сразу направился наверх. Он остановился у дверей спальни, где они провели с Джейн такие незабываемые часы и робко открыл дверь.       Подняв повыше фонарь, он жадно всматривался в полумрак комнаты. Все здесь осталось на своих местах – слугам входить сюда было запрещено. Но странное дело – комната не выглядела нежилой. В ней словно остановилось время. Гай вошел, двигаясь, будто во сне, боясь потревожить это ощущение. Он коснулся спинки кресла, вспоминая, как увидел Джейн здесь, и что случилось потом. Сердце пронзила жгучая боль. Она была настолько сильна, что рыцарь глухо застонал и рухнул на колени. Все чувства, которые Гай так долго держал в себе, прятал от окружающих, ожили здесь, в Стирлинге.       Гисборн сжал голову руками – она горела, как в огне. Грудь сдавило, будто железными обручами, он не мог вздохнуть. Комната закружилась перед глазами, и Гисборн повалился по бок.       Рыцаря привела в чувство холодная вода, капающая на лицо. Он приоткрыл глаза, пытаясь увидеть источник влаги, но голова все еще болела, и никак не получалось сосредоточиться. Неожиданно на лоб легла холодная тряпка, практически полностью закрыв глаза. Гай попытался убрать ее, чтобы увидеть того, кто помогает ему, но руки не слушались его. Они были будто налиты свинцом. - Кто здесь? – едва слышно прошептал он и закашлялся. Горло саднило, хотелось пить. Гай почувствовал, как чьи-то руки приподняли его голову и поднесли к губам кубок. Он с наслаждением глотнул прохладной воды, мысли стали проясняться. Рыцарь сделал еще одну попытку увидеть своего лекаря. Сбросив тряпку со лба, он приподнялся, осматривая комнату. В дальнем углу замерла темная фигура. - Кто ты? – проговорил он, пытаясь встать и отчаянно напрягая глаза, чтобы рассмотреть того, кто прятался в полумраке. Длинный плащ с капюшоном полностью скрывал лицо и фигуру, но Гай неожиданно для самого себя прошептал: - Джейн… Это ты?       В ответ рыцарь услышал тихий удивленный вздох. Он изо всех сил пытался подняться на постели, но, хоть силы понемногу возвращались к нему, все же не так быстро. - Джейн, - лихорадочно забормотал Гай. - это твоя тень вернулась в Стирлинг? Не может быть! Моя Джейн, моя любовь…       При этих словах фигура в углу выпрямилась, будто подброшенная пружиной. Та, что Гай посчитал за призрак, бесшумно подошла к столу, взяла стоявшую там свечу и приблизилась у Гисборну. Другой рукой она сбросила капюшон. Гай увидел знакомые черты исхудавшего бледного лица, зеленые глаза, будто ставшие еще больше. Волосы были спрятаны под тюрбаном, на восточный манер. - Твоя любовь? – с насмешкой прошептал знакомый голос. – Ты предал меня, Гай. Вернее, продал. Шерифу и ростовщикам из Йорка… Это и есть любовь в твоем понимании? - Это была ловушка, Джейн! – застонал рыцарь. – Ловушка для тебя и для меня. Клянусь, все, что делал, было для твоей лишь защиты! И я отомщу за тебя – шериф Ноттингемский умрет! Джейн с ужасом посмотрела на Гисборна: - Ты забыл, что станет с городом в таком случае? - Какое мне дело до Ноттингема, если тебя нет рядом по вине шерифа и епископа? Они обещали, что ты будешь жить, любимая, пусть и в монастыре, если только отдам им все деньги ростовщиков. Я понимал, что потеряю тебя, я поклялся еще раз в верности шерифу…Я готов был умереть за тебя, там, на площади, но они оставили мне жизнь. Но разве это жизнь? Без тебя это ад. Все, что мне осталось – это воспоминания. Джейн...       Гай сделал попытку коснуться ее лица, но она отшатнулась, не сводя с него горящих зеленых глаз: - Я видела, каким ты стал, Гай. Ни жалости, ни пощады, ни снисхождения к несчастным беднякам. Это все из-за меня? И Ноттингем ты хочешь погубить из-за меня? Почему? - Потому что я - зло! – закричал Гисборн. – Даже любовь моя несет несчастье. Это моя сущность, по-другому не может быть. Посмотри – ты погибла, сгорела… - Я не… - Джейн запнулась, прикрыла глаза и резко вздохнула. – Гай, прошу, умоляю – не делай этого. Не трогай шерифа. Он поплатится за все, что натворил, но не так. Только не ты… Гай отчаянно замотал головой: - Проси о чем хочешь, но только не об этом. Месть – все, что осталось, ради нее я заставляю себя дышать все эти месяцы, жить в Ноттингеме, выполнять приказы как можно усерднее. Он думает, что усмирил меня, заставил забыть тебя, любимая, но это не так. Шериф поплатится, да, очень скоро. И тогда, увидишь – ты найдешь покой, мы будем вместе.       На лице Джейн отразилась смесь недоверия и ужаса. Она отступила от постели, и Гай протянул к ней руки: - Нет, прошу! Не уходи!       Но Джейн сделала еще несколько шагов назад и вдруг задула свечу. Комната погрузилась во мрак. Гай рванулся вперед, пытаясь ухватить хотя бы край плаща, но поймал лишь пустоту. Кто бы ни приходил к нему сейчас – Джейн или ее призрак - она исчезла.       Гай заметался по спальне, пытаясь понять, что с ним – он спит, бодрствует, бредит или видит наяву? Его Джейн была рядом, говорила с ним. Неужели это лишь злая шутка его воображения? Он провел по лбу рукой, смахнув капли воды и замер. Ему точно не приснилась мокрая тряпка на лбу и кувшин с питьем. Рыцарь дотронулся до стены, у которой последний раз видел жену, прижался лбом к холодному камню и вновь позвал ее, затаив дыхание, с надеждой ожидая ответа. Но ничего не услышал.       Джейн, стараясь двигаться как можно тише, вытащила из кольца в стене потайного хода факел и поспешила к выходу. Осторожно приоткрыв маленькую дверь в стене, выскользнула из замка, будто и в самом деле была лишь призраком. Навстречу ей из травы поднялась фигура, завернутая в плащ. - Что так долго? – с беспокойством спросила Мэриан Найтон, вглядываясь в бледное и взволнованное лицо подруги. - Поспешим в Шервуд, – вместо ответа бросила Джейн. – Нужно как можно быстрее поговорить с Робином.       С приходом осени разбойники вновь переселились в пещеру. Хоть и жаль было оставлять обустроенный лагерь, но шалаши мало защищали от холодных дождей. Вход в новое жилище был хорошо замаскирован, поэтому Мач без опаски раскладывал костер. Сейчас у огня собрались все. Робин, хмурясь, слушал Джейн и бросал мрачные взгляды на Мэриан. - Я говорил, что надо было убить Гисборна, - подал голос Мач, когда девушка замолчала. – Когда он сам пришел в лес и едва ли просил о смерти…       Маленький Джон пихнул юношу в бок, и тот протестующе пискнул, но ничего больше не добавил. - Это не нам было решать, - качнул головой Робин, - И сейчас уже поздно сожалеть. Надо думать, как избежать гибели целого города. В пещере стало тихо. Джейн понимала, чего все ждут: ее слова. Когда молчание стало невыносимым, она подняла голову и встретилась глазами с Локсли. - Я знаю, что вы хотите услышать, - твердо проговорила девушка. – Но если есть шанс остановить Гисборна без лишнего кровопролития – то я готова рискнуть. - Ты не можешь вернуться сейчас, Джейн, – сказал Робин. – Уже светает, тебя увидят. Готова рисковать – пускай, но бессмысленный риск делу не поможет. Мы проследим пока за Гисборном, возможно, он решит покинуть замок и вернуться в Ноттингем.       Джейн лишь медленно кивнула головой, признавая правоту друга. Когда разбойники стали расходиться по своим углам, она вышла из пещеры, вдыхая сырой лесной воздух. - Миледи! – раздался тихий голос у нее за спиной. Девушка обернулась к верной служанке: - Сара, я хочу попросить тебя кое о чем. Это опасно… - О чем угодно, миледи. - Ты должна поехать в Йорк и найти того ростовщика, что заключил сделку с… моим мужем. Он из твоего народа, уговори его рассказать все, что произошло в замке. Я хочу знать. - Миледи… Зачем это вам? Разве не достаточно было боли и страданий? - Тогда еще одна рана ничего не изменит. Но если есть хоть один шанс… - Мы поедем в Йорк, – из темноты шагнул Алан и взял Сару за руку. Девушка покраснела от смущения и бросила на него ласковый взгляд. Джейн кивнула: - Я не ожидала ничего другого, Алан. Отправляйтесь как можно быстрее. Том достанет вам лошадей. И будьте осторожны.       Поводив друзей до лесного тракта, Джейн не спешила вернуться в лагерь. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как добрела до опушки леса. Вдали виднелись высокие стены Ноттингема, башни замка. Видимо, в городе был базарный день, потому дорога была заполнена повозками, людьми. «Все они спешат на площадь», - подумала Джейн.- «Все, что они хотят – лишь хлеба и зрелища. Вроде сожжения колдуньи».       Боль не исчезала. Она жила в каждой клеточке тела и днем и ночью. Хотя глубоко в подземелье было тяжело разобрать, какое сейчас время суток. Джейн старалась заставить себя думать о чем-нибудь, чтобы забыть о боли, о холоде, о жажде. Но самое главное – она старалась не думать о Гае. Потому что тогда начинало болеть разбитое сердце.       О том, что муж предал ее, шериф с нескрываемым удовольствием сообщил сразу, как только девушку притащили сюда. Он показал ей пергамент, где в подробностях были расписаны ее приключения в Палестине. Причем таким образом, что и половины сведений хватило для обвинений в колдовстве. Среди неизвестных подписей она увидела одну – знакомый четкий подчерк. Гай Гисборн. Джейн постаралась сохранить самообладание, убеждая себя, что это хорошая подделка. Гай мог бы рассказать, что случилось на самом деле, но не сделал этого. А за поступок, порочащий рыцарскую честь, ее бы тоже могли судить. Только мысль, о том, что муж спасет ей, помогала девушке держаться все то время, пока подручные епископа пытались выбить из нее признание в колдовстве. Разными способами.       Когда ее приволокли в главный зал Ноттингемского замка, она тщетно искала среди собравшихся в зале Гая. Его не было. Зато в дополнение к волнующим показаниям из Святой Земли на суде выслушали свидетеля, который окончательно убедил судей в том, что миледи Джейн не оставила своих ведьмовских занятий и колдовала здесь, в Англии. Как оказалось, в пожаре поселка рудокопов выжил еще кое-кто. Нора, которую Джейн видела на празднике, говорила очень правдоподобно. Большего судьям и не требовалось. Джейн не дали сказать ни слова в защиту, а просто приговорили к костру. Если вначале епископ лично убеждал ее покаяться в грехах и в качестве искупления уйти в монастырь, пожертвовав все имущество церкви, то после суда его преосвященство больше не спускался в подземелье. Джейн понимала, что это плохой знак, вероятно, они уже решили, как прибрать Стирлинг к рукам. И тут не обошлось без помощи Гая.       Дверь камеры привычно заскрипела, но девушка даже не обернулась. Она не хотела показывать своим мучителям, как ей страшно и больно от мысли, что она умрет, преданной человеком, которого любила всем сердцем. И еще ее мучила мысль о Саре. Джейн не видела ее со дня похищения. Она молилась, чтобы Алан спас служанку. Спрашивать о судьбе подруги было бессмысленно – за любой вопрос о еврейке ее ждали лишь дополнительные побои.       Сильные руки подняли ее и поставили, будто куклу. Она увидела пару монахов в черных капюшонах – множество таких приходило сюда или в пыточную за последнее время. - Нужно связать колдунье руки, – сказал один. – Не то по дороге к костру еще натворит что-нибудь. - Как тут вязать, когда на руках живого места нет, - скривился второй. - Скоро нигде живого места не останется, - захихикал в ответ первый монах. – Уж огонь об этом позаботится. Его собеседник на мгновение недовольно скривился, но тут же стал безучастным. - Лучше волосы ей срежь, - буркнул он, доставая грубые ножницы, вроде тех, что использовали для стрижки овец. – Говорят, вся сила ведьмы – в ее волосах.       Джейн сглотнула, пытаясь сдержать подступившие слезы. Ее рыжие густые волосы, ее богатство… Она вспомнила, как Гай целовал их, пропуская пряди сквозь пальцы… Монах больно дернул ее за косу, заставляя откинуть голову назад. Ножницы щелкнули, потом еще раз и еще. Джейн старалась не думать, как она сейчас выглядит, потому что это было, по меньшей мере, глупо. Монах верно сказал – огонь обо всем позаботится.       Джейн шла по коридору, едва передвигая ноги. Несколько раз она спотыкалась от усталости, и тогда один из ее конвоиров – тот, что не решился связать ее – осторожно придерживал девушку. Ее поддерживала только мысль, что совсем скоро она увидит свет, вдохнет чистый воздух, пускай и ненадолго. И когда показалась галерея ноттингемского замка, Джейн не смогла сдержать слабой улыбки. Девушка слышала, как внизу на площади шумит толпа и непроизвольно посмотрела туда. И, к своему ужасу, среди массы горожан, купцов и нищих, она увидела своего мужа. Первое, что бросилось в глаза – отчаяние в его синих глазах. Чей-то крик заставил ее испуганно отшатнуться, и тут сразу случилось много событий. Сердобольный монах резко толкнул ее на пол, а его помощник рухнул рядом. В его горле торчала стрела. Почти ничего не соображая от ужасной боли, Джейн увидела прямо перед собой знакомые зеленые глаза Робина и взмыла в воздух. Она почувствовала, как чьи-то сильные руки нежно и осторожно прижимают ее к широкой груди. «Маленький Джон» - мелькнуло в голове, и она попыталась вырваться. - Прошу, миледи, нет, - зашептал разбойник. – Нам нужно убраться отсюда как можно тише и как можно быстрее. - Сара, Сара, - едва шевеля разбитыми губами, проговорила Джейн.       Неожиданно рядом появился знакомый монах, и девушка испуганно съежилась на руках у Джона. Но он не пытался напасть на них, он сделал знак разбойнику следовать за ним. - Скорее, Джон. Мы рядом, - услышала она голос Уилла. Потом все звуки исчезли.       Уже через много дней ей рассказали, что отец Тук – тот самый монах, что стриг ей волосы – вывез ее и Сару в гробах. Стражники не обратили на него внимания, отчасти потому что это была обязанность святого отца – вывозить покойников из монастырской больницы, и, просто потому, что на площади в этот момент сжигали ведьму. Весть о том, что Джейн схвачена, в Шервуд принес Алан. Вид полуживого юноши убедил разбойников, что это не очередная ловушка шерифа. Робин планировал выкрасть Джейн и Сару с помощью недавнего знакомого – монаха Тука. Тот без колебаний согласился, но никак не мог подобраться к Джейн. Зато нашел Сару в одной из камер. Ее тоже пытали, чтобы заставить признаться в колдовстве. Монах незаметно дал ей одно из «мертвецких» снадобий, и без труда вынес тело.       С Джейн было сложнее. Ее тщательно охраняли, и тогда было решено выкрасть ее прямо по дороге на костер. Это план едва не провалился, когда разбойники, вместе с Джейн, наткнулись на Нору прямо в коридоре. Медлить было нельзя, и Локсли решил убедить всех, что Железная леди Стирлинга на самом деле сгорела. Так злобная фурия из поселка рудокопов все-таки не избежала огня.       Когда Робин, пряча глаза, рассказал об этом Джейн, она потеряла дар речи. Напрасно Мэриан убеждала подругу, что другого выхода у них не было – крики Норы привлекли бы внимание всех в замке, и тогда бы на костер пошла бы не только Джейн, но и вся шервудская шайка. К волнениям о судьбе Стирлинга добавилось еще и чувство вины за загубленную жизнь Норы.       Лечение было долгим, Джак прилагала максимум усилий, чтобы поскорее залечить раны Джейн, но не знала, как помочь с душевными ранами. То же касалось и Сары, от которой не отходил Алан. Джейн подозревала, что ему стыдно за то, что он не смог защитить их в Ноттингеме. Очень долго девушка не решалась спросить его о Гае. Но однажды, когда она долго не могла уснуть, Алан рассказал ей о том, как встретил рыцаря в Стирлинге вместе с ростовщиком.       Это был сильный удар для Джейн. Она никак не могла найти объяснение тому, что сказал ей шериф, тому, что муж не сделал попытки помочь ей. Джейн не знала, что ей делать. Ждать от Гая объяснений не приходилось, она понимала, что гораздо безопаснее сейчас оставаться мертвой. Она надеялась, что какой-либо случай поможет ей прояснить роль Гисборна во всей этой истории. Когда же до Шервуда дошли вести о жестокости рыцаря, Джейн казалось, что она умерла на самом деле. Она проклинала себя за самоуверенность, за то, что решила, будто Черный рыцарь на самом деле достоин того, чтобы любить его. И, несмотря на протесты Мэриан и Джак, стала поведываться в Стирлинг через потайные ходы, забирая украшения, одежду, продукты из кладовых – понемногу, стараясь, чтобы пропажи никто не заметил. Джейн не хотела оставлять их ни Гисборну, ни шерифу, ни ростовщикам, если замок не удастся выкупить. Деньги, вырученные от продажи, она передавала через разбойников беднякам деревень, которые сильнее всего пострадали от жестокости ее мужа. Она ловила на себе сочувствующие взгляды Мэриан и Робина, но категорически отказывалась обсуждать что-либо, закрывшись от всех, пряча боль глубоко в душе.       Ожидая возвращения Сары и Алана, Джейн не находила себе места. Она бродила по лесу, борясь с желанием вернуться в Стирлинг. Для чего ей это делать – девушка не могла себе четко объяснить. С одной стороны, ей хотелось приставить кинжал к горлу мужа и покончить с их браком, с угрозой Ноттингему. Но поможет ли это излечить рану в сердце? С другой стороны, ей не давали покоя слова Гая о ловушке. Что если – это все козни шерифа и епископа? Терзаемая всеми этими мыслями, она не могла уснуть, сидела у входа в пещеру и вглядывалась темноту леса, ожидая, когда вернуться ее посланцы.       Наконец, спустя несколько дней, в лагере появились Сара и Алан. Кроме Джейн, в пещере никого не было – Робин увел почти всю шайку на «промысел» на Большой королевский тракт. Джейн от волнения не могла произнести ни слова. Она умоляюще посмотрела на Сару, и та поняла, чего ждет от нее хозяйка. - Моя госпожа, мы нашли человека, что приезжал в Стирлинг, - начала служанка. – Вернее, Алан нашел. Вначале он ничего не хотел говорить… - Я даже предложил ему денег, - встрял Эдейл. – Но он отказался! Где это видано – еврей отказался от звонкой монеты?       Сара кашлянула, и разбойник тут же замолчал, чтобы не мешать своей возлюбленной. - Этот человек был сильно напуган, миледи. Он согласился поговорить со мной наедине и рассказал все о сделке по Стирлингу, - Сара с волнением сжала руки хозяйки. – Ваш муж пошел на это, потому что шериф Ноттингемский пообещал ему сохранить Вам жизнь. Ростовщик слышал все до последнего слова. Он лично привез заемные деньги и видел, как сэр Гай отдавал их шерифу. А потом, через два месяца, выкупил закладную, но не сказал, где смог собрать такую сумму. - Я догадываюсь, – прошептала Джейн, ее била нервная дрожь. – Он собирал налоги не только для казны шерифа, но и для выкупа замка. Мой Стирлинг свободен, но какой ценой!