Ангелы не умирают

      Рукия всё никак не могла уснуть – её уже несколько дней подряд мучила бессонница. Многое навалилось на неё. Самое страшное событие из них – смерть пациентов детского онкологического центра при монастыре Святой Терезы. Самое обнадеживающее обстоятельство в противовес – закипевшая работа Урахары над препаратом по стабилизации роста раковых клеток и возобновлению поражённых болезнью тканей. Хичиго оказался прав: шляпник был на диво продуктивен и прозорлив, чтобы с ходу приспособить результаты исследования под имевшиеся у него технологии и под коммерческий рынок в будущем. Он не сомневался в их общем успехе, особенно, если в его доме скоро появится кричащий о себе стимул – пара ребятишек, смирных и грустных, которых бы смешливому и добродушному непременно захотелось бы развеселить, а это означало – и вылечить их тоже.       Признаться, в первую встречу с Киске он показался Кучики слишком странным, даже придурковатым немного, чтобы заключать с ним какое-либо партнерство. Однако скорые и положительные результаты его работы в корне изменили её отношение к шляпнику. Он был более, чем умным учёным – он оказался гением, а потому Рукия не удивлялась, что бог решил избавиться от столь уникального архангела. Но на сей раз следовало только поблагодарить того за столь опальный поступок – Земля и человечество, бесспорно, только выиграли от такого вот падшего ангела.       «П-а-д-ш-и-й», – перебрала буквы в этом слове брюнетка: оно отдавало чем-то неприятным, скудным, грязным, запретным, греховным. Но разве это было так? Урахара, помогавший людям, ангелам и даже демонам-отступникам. Хичиго, который также много чего сделал хорошего – пускай и не для всех подряд, но для неё так точно. Оба примера твердили: падшие небожители – это не только провинившиеся существа, но и, возможно те, чьё место должно было быть на земле, а не на небесах.       От тяжёлых и сложных мыслей заныла голова. Девушка глубоко вздохнула и повернулась набок, устремляя взор в полуоткрытые шторы на вечерние огни Нью-Йорка. Желтоватые звёзды на почерневшем небосводе тоже мигали сигнальными маячками. Что-то такое же, до боли знакомое, она уже видела раньше. Что-то такое же знакомое, контрастное и противоречивое, она успела уже принять в своей душе. Рукия непроизвольно прислушалась к тишине в квартире. Это самое «знакомое» на диване в гостиной сейчас поди видело уже десятый сон, поскольку неуёмное ворчание и кряхтение из-за ушибленной руки наконец-то прекратились. Вспоминая сегодняшнюю его повторную перевязку хотелось и плакать, и смеяться. Смеяться из-за того по-детски капризного поведения Хичиго, не привыкшего к физической боли. Плакать из-за того, что эту самую боль он таки познал и теперь мучился из-за неё.       Кучики шумно выдохнула. Хотя Широсаки раз сто повторил, что выручать её из всех передряг – его непосредственный долг, и он, как земной мужчина теперь, просто не может не защищать женщину, Рукия всё равно терзала себя угрызениями совести и душевными упрёками. Самоедство всегда было её отличительной чертой, поскольку взросление рядом с идеальным во всех отношениях Бьякуей автоматически делало любого из семьи Кучки человеком несовершенным и каким-то виноватым. Виноватым в том, что родился, виноватым в том, что не так учился, виноватым в том, что не так смотрел, стоял, говорил, дышал... И это при всём при том, что сам брат никогда не порицал её ни в чем – просто его недосягаемость выработала в ней подсознательный комплекс неполноценности, заставлявший Рукию недооценивать себя и всегда во всём и перед всеми извиняться.       Хичиго же стал для неё вроде второго Бьякуи. Непостижимый и недостижимый, казалось, он умел всё, а она – ничего, в сравнении с его силой. Вполне человеческой силой, к слову. С падшим ангелом она была в равных условиях, но тот всё равно представлялся ей удивительным, тогда как саму себя Рукия считала самой обыкновенной…       Под ложечкой засосало странное непонятное ощущение, когда девушка невольно поставила в один ряд себя и ангела. Казалось, это было даже кощунственным сравнивать человека и небожителя, но, по правде говоря, Кучики хотелось говорить о Широсаки и о себе в одном предложении. Например, «Я и Хичиго любим играть на гитаре», или «Я и Хичиго сегодня ужинали на Таймс-сквер[1] в новеньком японском ресторане», или «Я и Хичиго обязательно поедем на Рождество в Европу». Удивительно, как быстро она привыкла к нему, как прочно он обосновался в её жизни, что девушка больше и не представляла будущего без своего ангела-хранителя, который постоянно находился с ней рядом... Рукия помотала головой и, сердито хмыкнув, втянула голову в плечики: какие в сущности глупые и наивные у неё представления о счастье – оно заключалось лишь в том, чтобы всегда быть вместе с таким парнем, как Хич.       Странно, что с самой первой минуты их знакомства, она совершенно не выступила против повсеместного присутствия ангела-хранителя в любой из сфер её жизни. Да. для него, по сути, это обстоятельство ничего не меняло – вся разница для защитника состояла лишь в факторе видимости. Ну, и ещё в участившихся случаях покушения на свою подопечную. Однако появление Хичиго для самой Рукии должно же было нести какую-то эмоциональную нагрузку, трудности установления общения, или несхожесть характеров, взглядов, мнений? Но нет, ничего такого не произошло, а потому скоро в душе у Кучики поселилось такое чувство, будто бы она вечность знала Широсаки, точно он и не ангелом был её вовсе, а другом или братом.       Вообще вопрос дружбы между человеком и божественным существом чрезмерно занимал Рукию. Возможно ли в принципе такое? Случалось ли когда-то у кого-то что-то подобное? И был ли подобный опыт общения с подопечными у самого Хичиго?.. Девушке много о чём хотелось спрашивать этого парня, но, увы, она отличалась сверхъестественной робостью, чтобы напрямую спрашивать Хича о некоторых вещах, а сам он, как назло, обладал противоположной ей скрытностью, даже не рассматривавшую подобное откровение.       Из гостиной послышался глухой стук, а после него – негромкое бормотание. Очевидно, гость снова свалился во сне. Диван был достаточно узким и не очень длинным, чтобы удобно на нём расположиться, не говоря уж о том, что с больной рукой хранителю сложно было контролировать равновесие в моменты, когда он переворачивался: ангел спал беспокойно и ворочался во сне постоянно.       Брюнетке вдруг сделалось стыдно: сколько раз ангел спасал её от беды, а она до сих пор не прикупила ему большую софу в гостиную. А ведь он собирался расположиться здесь явно надолго... Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Рукия, будто набираясь дополнительной смелости, встала с постели и направилась в соседнюю комнату. В конце концов, это было бы даже справедливо поменяться со своим спасителем спальными местами.       Сонный Хичиго, фыркая и устраиваясь поудобнее на диване, даже не заметил девушку, тихонько подкрадывавшуюся к нему. Блондин, долговязый и мускулистый, умащивался лицом к спинке, скручиваясь в трубочку и закидывая мешавшую здоровую руку себе на перевязанное плечо. Длинная белая ладонь живописно выделилась на фоне его черной майки, которая контрастировала со светлой обивкой и ещё больше оттеняла бледную кожу ангела. В лунном свете, свободно проникавшем внутрь интерьера гостиной, небесный защитник казался и вовсе нереальным существом – его тело и волосы переливались сказочным серебристым сиянием, и если бы не усилившееся недовольное ворчание Хича сквозь сон, Кучики могла бы долго наслаждаться этой чарующей картиной.       Девушка усмехнулась беспокойному ангелу и шагнула к окну, чтобы задёрнуть шторы – она где-то слышала, будто лунные лучи, падающие на спящего человека, вызывали в том бессознательную тревогу и дурной сон. Треволнений в жизни Широсаки хватало с лихвой, добавляла про себя Рукия, снова бессмысленно виня себя за то, что являлась такой неугомонной и невезучей подопечной. Впрочем, насчёт невезения – до недавних пор она была весьма успешной и счастливой девушкой. А сейчас? Кучики обернулась на хранителя… Она была счастлива только потому, что у неё появился Хичиго.       – М-м, – промычал спросонья парень, – что случилось, Ру? Куда ты меня тащишь?       «Ру?» – покраснела Рукия: Хич никогда ещё не называл её так... по-детски мило. До него так её звала только покойная Хисана, полагавшая, что её маленькая сестра походила не на девочку, а на шаловливого неугомонного кенгурёнка из сказки о Винни-Пухе и его друзьях[2].       – Давай-давай, – прошептала девушка, пыхтя и подставляя плечо блондину, – положим тебя в более удобное место.       – Угу, – безвольно соглашался ангел, машинально переступая ногами и всецело повинуясь хозяйке квартиры. По пути он то сопел, то зевал, то что-то начинал бормотать бессмысленное и неразборчивое – устававший смертельно в конце каждого «человеческого» дня, Широсаки не просто спал, а забывался.       – Да-да-да, – поддакивала ему Кучики, таща парня до широкой кровати, на которой он мог бы спокойно развалиться и наконец-то выспаться, не боясь ни задеть больное плечо, ни свалиться на пол. – Вот, – шумно выпустила она тяжёлого защитника из рук и вытерла ладонью вспотевший лоб. – Фу-у-ух.       Хичиго мигом провалился в беззаботный сон, довольно распластавшись на удобном и мягком ложе. Рукия осторожно укрыла его, чтобы не потревожить. Ангел снова замямлил что-то невразумительное, заставляя девушку умилённо улыбнуться. Она присела на краешек кровати и уже привычно убрала с его лица нависавшую на глаза длинную чёлку.       – Спи, Хичи, – прошептала фиалковоглазая ласково и легонько поцеловала его в лоб, будто мать своё дитя. Ей хотелось тоже защищать, заботиться, баловать его, но хранитель всегда опережал её действия и сам посвящал себя ей целиком и без остатка. – Спокойной ночи, – прошептала напоследок.       Брюнетка уже собралась уходить, когда поворачивавшийся набок Широсаки завалился на неё и придавил свободной рукой. По его физиономии пробежала болезненная дрожь – а лёг-то он на больную руку. Однако скоро выражение его лица поменялось, очевидно, переключившись на приятное прикосновение к чему-то мягкому и теплому.       Рукия, у которой глаза стали под стать огромным уличным фонарям за окном, прожигала взглядом увесистую мужскую руку, категорично обнявшую её за талию. Её бросило в жар, затем – в озноб: от перепада температур в собственном теле Кучики вся покрылась капельками мелкого пота. Девушка попыталась высвободиться – уж слишком волнительными для неё выдались и объятия, и привлекательный парень, злоупотреблявший ими. Но Хичиго только сильнее прижал сопротивлявшуюся «подушку» к себе и уткнулся носом ей в макушку, недремлющим подсознанием отмечая, насколько же ароматно та пахла сегодня...       Будильник неприятно начал пищать, заставляя брюнетку посетовать на свою память, которая забыла предупредить её отключить сигнал мобильного накануне выходных. Кучики сердито принялась нащупывать на прикроватной тумбочке телефон, но когда поднесла его к заспанным глазам, подскочила как на иголках.       – Да, брат! – выпалила она твёрдым уверенным голосом. – Доброе утро!       – Утро? – переспросил Бькуя своим невозмутимым и остужающим тоном. – Хм, да полдень уж как давно на дворе, – произнес он как бы между прочим.       Фиалковоглазая заметалась взглядом по комнате и уткнулась-таки в циферблат настенных часов – те показывал четверть первого.       – Рукия, надеюсь, ты помнишь о сегодняшнем званом ужине? – напомнил ей Бьякуя. – Эта встреча важна для нашего бизнеса и ты обязана присутствовать на ней.       – Да, брат! Я непременно буду!       – Ру… – недовольно простонал Хич. – Ну, чего ты так крич… – Девушка зажала рот ладонью бубнившему ангелу, чтобы тот не выдал своего присутствия.       – И ещё, Рукия, – помолчав сперва, но явно же услышав мужской голос на той стороне телефонной связи, Бьякуя добавил, – будь готова к разговору о твоём поведении. А именно о парне, который живёт у тебя вот уже целую неделю…       «Р-р-ренджи, сволочь, – взвыла тигрицей от негодования внутри себя младшая Кучики, – ур-рою зар-р-разу за длинный язык. И когда он успел настучать брату???!!!»       – Х-хорошо, – дрогнувшим голосом ответила она Бьякуе, – но это мой…       – Сейчас у меня нет времени слушать твои объяснения, прости, – он сухо оборвал её. – До вечера, Рукия.       – Всё. Он меня убьёт, – откинулась на подушку девушка, закрывая рукой с телефоном свои глаза.       – Не убьёт, – раздался смеющийся голос просто у уха, отчего даже чёрные волосы взволновались от приблизившегося жаркого дыхания.       Брюнетка распахнула глаза и испуганно посмотрела на ангела, лежавшего на животе, повернувшись к ней лицом. Он был близко. Слишком близко, чтобы дышать нормально.       – Ты не знаешь Бьякую, – обмахнулась руками Кучики, которую моментально бросило в жар.       – Но я знаю аристократов. Он не убьёт тебя, поскольку наследники богатых семей и фамилий нужны, дабы заключать выгодные браки. Держу пари, сегодняшний ужин предполагает сватовство.       – Ч-чего? – возмущенно воззрилась на него Рукия. – Нет, Бьякуя не такой. И дедушка тоже. Чтобы меня так просто выдать кому-то замуж? Без любви? Нет, это невозможно. Я не…       – Наивная девочка, – хмыкнул Хич, поворачиваясь на спину и закидывая руку за голову. – Думаешь, брат будет спрашивать твоего мнения? Впрочем, чего ты кипятишься, избранник может и понравится тебе?       Рукия проигнорировала пошлую ухмылку Широсаки, стоя на своём:       – Но никто не вправе заставить меня пойти против собственной воли!       – Заставят, – съехидничал хранитель, – если пообещают лишить тебя денег. Тогда плакала твоя благотворительность. И встав перед выбором – ты или несчастные – решение станет очевидным...       Глаза Кучики беспомощно забегали под затрепетавшими ресницами. Безусловно, ангел был прав. Его вековой опыт сказывался и он просчитывал любую жизненную ситуацию с человеком на несколько ходов вперёд. Но… Хичиго явно не знал женщин. До неё он опекал только мужчин и потому предсказывал её действия с точки зрения явно мужской психологии. Обеспеченность, расчет, прагматизм – бесспорно, будь Рукия парнем, она бы пристала на ультиматум семьи. Но она была девушкой. И для неё значение имело что-то большее, чем все богатства мира. Её честь. Её сердце.       – Если они будут шантажировать меня состоянием, что ж, пускай, – заговорила нерешительно брюнетка. – Я понятия не знаю, как это зарабатывать деньги самой, но… – Тут её голос сделался увереннее: – Я ведь не первая, правда? Исида с лёгкостью устроит меня в больницу, мистер Урахара докончит эксперимент и мы зарегистрируем патент, госпоже Унохане и её пациентам моё внимание важнее миллионов, перечисляемых на их счёт. Даже не найдя деньги на университет, я смогу выиграть грант на обучение и чего-то да достичь в этой жизни… И сделаю я это сама. Как и полюблю сама. Без всякого на то вмешательства!       Широсаки удовлетворённо широко ухмыльнулся. Любой другой на его месте сказал бы Рукии, что это всего лишь слова, но только не он и только не ей. Упорство и упрямство юной Кучики было слишком хорошо известно ангелу-хранителю, чтобы сомневаться в достижении всех поставленных ею целей. Наверное, впервые за всё то время, что он провёл с ней вместе, Хич прочувствовал вполне сознательную гордость за свою подопечную и… за себя тоже. Ему определенно повезло с ней.       Но Хичиго был бы не Хичиго, если бы не перевернул всю серьёзность момента в фарс.       – Рукия, а почему я в твоей постели? – спросил он ни к месту, но довольно обосновано: ангел был заинтригован переменой мест своей дислокации, поскольку сам-то хорошо помнил, где засыпал.       – Э-э-э, а-а-а, – смутившаяся от внезапности вопроса, да ещё и в такой двусмысленной формулировке, девушка покраснела до кончиков ушей. – Я… Я… Ты просто свалился вчера с дивана… Вот я и перетащила тебя сюда. А когда хотела уйти в гостиную, ты прижал меня рукой и так и не отпустил…       – Да-да, заливай мне тут! – расхохотался Широсаки. Его широченная улыбка ангела приобрела лукавый подтекст, которому вторили масленые глаза. Чёрные с золотистыми зрачками, они стали хитрющими, точно у игривого кота, отчего Кучики стало жутко неудобно и… вновь до исступления жарко.       – Что ты несёшь, идиот?! – рассерженно процедила она. – Это чистая правда!       Брюнетка рванула с кровати в холодный душ, но ангел удержал её, схватив рукой за запястье.       – Прости, – неожиданно произнёс он, и при этом на его лице не было и намёка на насмешку.       – А? – брови Кучики удивлённо взметнулись вверх. Но не успела она ещё опомниться от изумившего её поворота в настроении Широсаки, как он потянулся к её губам, и даже не останавливаясь, не сомневаясь, не раздумывая, тут же поцеловал их.       Это был невесомый спонтанный поцелуй, но Рукия, стоило только Хичиго отстраниться, прижалась к своим устам, чувствуя, что их только что будто языки пламени приласкали.       – Что это было, Хи-чи… – Фиалковые глаза растерянно посмотрели на ангела, улыбавшегося мягко, непринуждённо, но невероятно соблазнительно.       – Демонстрация другой стороны ненавистного тебе замужества. Разговоры по утрам. Тёплые объятия. Лёгкие поцелуи. По нелепым фильмам полагается ещё и завтрак в постель, но ты, увы, не завтракаешь. – Хичиго слегка пригладил горевшую щеку Кучики и, пропуская меж пальцев её чёрные взлохмаченные прядки, заправил их за ухо. В атмосфере утреннего беспорядка она, всегда такая правильная, выглядела такой волнительной и чертовски привлекательной. – Не бойся, Ру, братец наверняка подберёт тебе хорошую партию, и вряд ли хоть какой-то парень останется равнодушным к тебе…       – Но мне не нужен никакой другой парень… – Рукия хотела опустить голову, но поглаживающая её щеку ладонь, не давала этого сделать. – Хичи? Я…       Блондин помотал головой и приложил палец к её губам:       – Нельзя. Ты – человек. Я – ангел. Мы не сможем быть вместе. – Его голос звучал ровно, спокойно, не сбиваясь, вот только глаза всё больше темнели с каждым сказанным им предложением. Опуская веки и пряча истинные эмоции под их покров, Хичиго вздохнул: – К моему великому сожалению…       Рукия и Хичиго медленно брели домой, пересекая Бруклинский мост [3] – отличное место для того, чтобы выпустить пар и поразмыслить о многом. Всё случилось именно так, как и предсказывал Широсаки. Во-первых, семья Кучики условилась о помолвке своей наследницы с отпрыском другого богатого рода, не спросив ни слова у самой претендентки. Во-вторых, к огромному удивлению Рукии её потенциальным женихом оказался голубоволосый хам, едва не задавивший её на «Ягуаре» у станции метро всего неделю тому назад. Естественно, что такая встреча двух неуравновешенных и вспыльчивых молодых людей вылилась вовсе не в романтическую помолвку, а в гангстерские разборки, не иначе. Впрочем, не случись бы эта история, то не видать бы младшей Кучики и своей части из семейного состояния: Бьякуя и старик Гинрей всё-таки были оскорблены и её выходкой, и её отказом. Но скверный нрав и не менее недопустимое поведение предполагаемого «родственника» возмутили их всё же больше.       Фиалковоглазая покосилась на усмехавшегося Хичиго: она не понимала, что его веселило, ведь её старшему брату Хич, как альтернатива Гриммджоу Джагерджаку, тоже особо не пришелся по нраву. Более того он упорно отказывался принимать его, как друга из Аляски, решившего остановиться у Рукии, пока не найдёт себе подходящее жилье в Нью-Йорке. На конец ужина, ограничившись угрозой, что за попытку осквернить честь сестры, он оторвет блондину голову и другие части, грозный Кучики Бьякуя отпустил странную парочку к себе восвояси.       – Ну чего ты? Чего смеёшься? – не вытерпела брюнетка и остановилась посреди моста.       Широсаки воспользовался паузой по-своему: положил локти на перила и с наслаждением принялся наблюдать за чарующим зрелищем, как закатное солнце окутывало серый и неприветливый Ист-Ривер [4] розово-оранжевым светом. Девушка тоже засмотрелась на окрашенную в тёплые цвета картину – правда, восхищалась вовсе не пейзажной зарисовкой, а портретным профилем, очерченным мягкими полутенями. Рукия отметила, как же белёсому и бледному Хичу шёл этот бронзовый оттенок кожи и солнечные краски, пролегавшие по его волосам. Может, им стоило махнуть во Флориду, чтобы подзагореть немного? Так её ангел выглядел каким-то… настоящим: не сказочным, не удивительным существом, пришедшим из другого мира, а самым обычным парнем, которого можно было с лёгкостью повстречать на Земле...       Хранитель сделал глубокий вдох, вбирая пряный солёный воздух залива, смешавшийся с прохладой освежающих город сумерек. Он усмехнулся одними губами, широко и счастливо, точно не было в его жизни ничего приятнее и вдохновеннее этого момента. Парень сам себе возразил, помотав тут же головой, и выронил из приоткрывшегося рта тихий смешок: у него было кое-что ещё более прекраснее и радостнее, чем все красоты этого мира.       – Ру? – снова назвал он её детским прозвищем. Хич хорошо помнил его, как и ту черноволосую егозу, неугомонную и дерзившую всем и вся. Вовсе не похожую на леди. Такую же, какой она вернулась в семью сегодня. – Знаешь, я рад, что ты наконец-то сумела постоять за себя.       – Это ты о «милом» семейном ужине? – выдохнула виновато Кучики. – Да уж… Думаю, я перегнула палку.       – Зато ты, наконец-то, сделала то, что хотела!       – Ты забыл? Кучики делают то, что должны, а не то, чего бы им хотелось.       – Плевать! Как и на то, что эти безбашенные советы даю тебе я – твой ангел-хранитель. Святой с таким же недостойным поведением и самыми грешными желаниями.       – И… чего же ты желаешь, Хич? – робко поинтересовалась Рукия, ибо в эту минуту снова кареглазый ангел впился в неё взглядом – слишком говорящим, слишком преданным, слишком счастливым…       – Хочу навсегда остаться в этом городе, – окинул он взором видневшиеся позади небоскребы Манхэттена, маячивший впереди зелёный Бруклин, Ист-Ривер под ногами, Статую Свободы вдали, самый знаменитый мост возвышавшийся над их головами, самый прекрасный для него город на земле.       – Да-а?.. – как-то грустно произнесла девушка. – Тебе так понравился Нью-Йорк?       – Нет. – Ангел хмыкнул, коснулся пальцем кончика поникшего носа Рукии и поведал искренне: – Мне понравилось быть с тобой...