Ангелы не умирают

      Кареглазый спаситель Рукии Кучики нервно и быстро пересекал длинный белый коридор. Другие бы на его месте двигались куда более опасливо, медленнее, встревоженнее – все-таки не каждый день тебя вызывают к верховному повелителю всего сущего. Однако Хичиго Широсаки меньше всего заботил этот титул и все условности, связанные с ним. Он прекрасно понимал, почему его вызывали на «аудиенцию», так сказать, и вполне отдавал себе отчет в том, что будет ждать его после. Но вот боялся ли он или жалел о содеянном? Абсолютно нет. Его душа была похрабрее и поноровистее других, а потому Хичиго шел на «эшафот» с гордо поднятой головой.       – Так-так-так, а вот и наш герой дня! – Путь Широсаки преградил серебоволосый человек в длинных белоснежных одеждах.       – Чего тебе?! – осекся блондин, недовольно скрещивая руки на груди.       – Ай-ай-ай, как же не стыдно грубить старшим, – наигранно пожурил его Гин Ичимару. Хотя, – тут сереброволосый растянулся в ехидной широченной улыбке, отчего его небесно-голубые глаза полностью спрятались в узких щелочках, – что для тебя «старшие»? Ты же так лихо попираешь правила, установленные веками, и не кем-нибудь, а нашим дорогим Всеотцом...       - Это дело только мое и Его! – Широсаки оскалился почти так же широко и желчно в ответ. – У тебя лично ко мне есть какие-то претензии? Нет? Так проваливай! Я в конвоирах не нуждаюсь!       – Претензии? – Гин постучал пальцем по подбородку, картинно обдумывая заданный ему вопрос. – Да, точно, появилась же одна маленькая, манюсенькая неувязочка: мы тут в Отделе несчастных случаев чуть головы не сломали – какие только способы не придумывали, чтобы погубить одну человеческую душонку, а ей все не по чем было...       – Так это все-таки вы, гады, устроили мне забег по всему Нью-Йорку? – Хичиго гневно воззрился на невозмутимо скалящегося серебоволосого: ах, как же хотелось схватить его за грудки и вышвырнуть прочь из этого места! Впрочем, а, что его, собственно, уже останавливало? Наказание и так было очевидным, посему Широсаки решил отвести душу напоследок. – Ты, лисья морда, – дернул он Гина на себя и поднял того над собой, – еще раз подобное устроишь, и я тебя…       – Хичиго Широсаки, оставь его! Немедленно!       Руки светловолосого парня тот час повиновались, опустив «старшего» на место и сами собой разжав вцепившееся в него пальцы. Кареглазый тяжело задышал и покосился на высокую белую двустворчатую дверь, из-за которой только что прозвучал столь категоричный и громогласный приказ. Ослушаться здесь не мог никто: даже против собственного желания все обитатели этого места зависели исключительно от его воли, ибо он был их Отцом, Создателем и Властителем.       Заветная дверь принялась медленно отворяться перед парочкой сцепившихся меж собой белобрысых. Гин довольно окинул взглядом враз притихшего и присмиревшего Хичиго:       – Впечатляет, – протянул он с издевкой, – твоя покорность. Но это только начало. Ну что, Хич, –сереброволосый похлопал блондина по плечу, – готов к самому худшему?       – Да пошел ты! – прошипел тот.       – Кхм, пойдешь сейчас ты, как раз. Вот только, – Ичимару окинул придирчивым взглядом современный «прикид» явившегося парня и недовольно цокнул, – негоже являться сюда в подобном виде.       Лис сдернул с блондина кожаную куртку, разодрал футболку на груди, оставив того в одних джинсах. Гин оценивающе склонил голову набок: хорошо еще, что Широсаки хватило ума не заявиться во дворец в каких-нибудь кроссовках – уж с кого-кого, а с него станется.       – Вот так-то уже получше, – заботливо произнес «старший», – правда… – Он приоткрыл свои глаза-щелочки и покосился голубым морозным взглядом за спину Хичиго: – Ну?       Белобрысый с поникшей головой повиновался, все же тихо рыча проклятья про себя: едва он стащил с плеч остатки черной футболки, как за его спиной мигом взметнулись вверх огромные белоснежные крылья истинно чистой ангельской красоты!       – Теперь точно топай, – хихикнул Ичимару, пропуская строптивого парнишку вперед. Отбросив тряпки того в сторону, сам он поспешил следом: шутка ли, пропустить предстоящий спектакль?       Тронный зал по размерам не уступал коридору, а потому Широсаки пришлось преодолеть до восседавшего на троне Отца едва ли не такую же дорогу, как и пересекая весь дворец до этого. «Что за фигня, строить такие помпезные здания?» – ненароком возмутился про себя Хичиго, совершено позабыв, что в этом месте его мысли читались на раз.       – Вот когда станешь богом, тогда и будешь обустраивать небеса по своему образцу! – громогласный властелин вновь заставил ангела склонить повинную голову еще ниже. – Говорить будешь, когда позволим, – добавил Отец по мере приближения одного из своих сыновей, запредельно непутевого.       – Ну, конечно, – хмыкнул себе под нос блондин. «Демократия здесь не в фаворе, – прикинул ангел, закрепленный за жителями лояльной Америки, – а вот тирания – здесь самое то!»       – Ты, что, щенок, издеваешься? – взревел старик на троне, вскочив на ноги и стукнув своим посохом. Тряхнув длинной седой бородой, он впился вовсе не мирным взглядом в непокорного мальчишку.       – Ну почему же? – ухмыльнулся бунтарь. – Может, это был комплимент? – Гин, пройдя на свое место рядом с богом по правую руку, прыснул от смеха, еще больше раззадоривая острого на язык ангела. – Единоличная власть, – протянул тот, вновь бессовестно усмехаясь, – разве это не лучшее средство, чтобы всех держать в узде, как король своих коней?       – Ах, тебе весело… – пробасил господь. – Взгляните-ка, ему весело!!!       Хичиго исподлобья окинул всех присутствующих для дисциплинарного разбирательства его нарушения, к которым взывал господь: вместе с ним, по обе руки от него восседали «старшие» – архангелы. Шунсуй Кьёраку и Джуширо Укитаке – по левую руку: они отвечали за спасение и милосердие, снисходившие с небес на человечество. По правую руку разместились Соскэ Айзен и тот самый Гин Ичимару, главные обвинители и каратели от божьего имени. С последним из архангелов у Широсаки сложилась обоюдная антипатия с первого же взгляда. Многие считали, что из-за запредельного сходства характеров, однако сам парень отрицал это, мотивируя тем, что ему не нравились методы Ичимару, норовившего всегда из человеческой смерти учинить эдакое шоу.       Впрочем, меж ними и не могло быть ничего общего. Чтобы сравниться с хитроумным лисом, Хичиго пришлось бы прожить не одно столетие, тогда как ему самому едва ли исполнилось полтора века. По меркам ангелов, он был еще молодым, зеленым и неопытным, потому его, как и многих «новичков», автоматически записали в самый широкомасштабный отряд крылатых – в ангелы-хранители. В обязанности последних входило наблюдение человека от его рождения до молодых лет. Однако, если связь с объектом устанавливалась крепкая и органичная, то иногда хранителю позволяли довести своего подопечного до самого конца в обход более опытных ангелов, и лишь после – браться за нового «клиента».       До Рукии Кучики у Хичиго был не особо большой опыт в подопечных. Один путешественник из Англии, живший на рубеже XIX-ХХ века и погибший на печально известном «Титанике». Затем – несколько офицеров из войск союзников во времена Второй Мировой войны. Поскольку смертность в тот период была высокой, то «подзащитных» хватало на любой вкус, цвет и возраст. Впрочем, Широсаки всегда капризно подбирал себе «напарника», так сказать. Не то, чтобы он, как другие, заглядывал в будущее и определял себе кого-нибудь покруче или познаменитее – нет, для него гораздо больше имело значение родство по духу.       Вот так и случилось, что за последние семьдесят лет он неплохо оттянулся в компании чудаковатого комика Шинджи Хирако из Голливуда, а позже – безумного хиппи Заэля Гранца из Сиэтла. Эти двое были настоящими уморами, абсолютно неординарными, а значит, нескучными личностями. Но все хорошее, обычно, быстро заканчивалось, и, признаться, Хичиго, привязавшись к обоим подопечным, долго переживал их внезапные смерти до срока: первый из них совершил самоубийство на почве творческого кризиса, второй же скончался от передозировки наркотиков.       Увы, в грешные помыслы и действия своих подопечных ангелы-хранители не имели права вмешиваться, поскольку основной заботой каждого такого ангела являлось спасение человека от всякого рода несчастных случаев, ну, или форс-мажорных ситуаций, на крайний случай. При этом, глобальные катаклизмы, катастрофы, войны, устраиваемые господом напополам с дьяволом для очистки мира от перенаселения – в учет не брались.       Выходило, что круг обязанностей хранителя был не таким уж широким и не столь уж напряженным, учитывая небольшой процент несчастных случаев на долю среднестатистического человека. Отсюда работа ангела многим казалась скучной и однотипной. Некоторые «наблюдатели», правда, умудрялись действовать «сверхурочно»: подрабатывая психоаналитиком под видом внутреннего голоса подопечного, или же музой заделываясь для вдохновения подопечного, но высшим пилотажем считалось сродниться с оберегаемой душой настолько, чтобы выдавать ей свои знания за пресловутую интуицию.       Для Широсаки, весьма скорого на обучение, любое из этих умений не составляло особого труда, в особенности с его последней «воспитанницей» – податливой и правильной во всех отношениях Рукией Кучики. Скучная, пресная, предсказуемая. Хичиго не был в восторге от подобных девушек. Вернее сказать, он в принципе недолюбливал женские души: у него-то и опыта с ними не имелось, да и знал он прекрасно, что не сойдется характером с «подчиненным» в юбке. «Другие они какие-то», – втемяшил себе в голову Хичиго, а потому сразу как-то дистанцировался от брюнетки с фиалковыми глазами, занимая себя всем, чем только мог попутно, зная, что Рукия никогда не станет для него притягательной.       По правде сказать, будь у него хоть капля возможности выбора, кареглазый никогда бы и не выбрал себе эту занудную девчонку. Однако она досталась ангелу против его воли – так сказать, «по наследству» от друга, который был ее первым ангелом-хранителем и души не чаял в одаренной малышке. Очевидно, по причине странного сплетения душ Кайен Шиба без раздумий отдал жизнь за свою подопечную: когда ее родители попали в ужасную аварию, Кайен принял удар на себя, и трехлетняя девочка, сидевшая на заднем сидении, чудом осталась жива в том кошмаре.       Не прошло и дня с той поры, чтобы Хичиго не вспоминал и не горевал о своем погибшем друге. Ангелы не умирают, но некоторые из них жертвуют собой, чтобы спасти того или иного человека. Немногие были настолько храбры, чтобы добровольно отказаться от прелестей вечной и беззаботной жизни ангела взамен на миг, потраченный на спасение чужой жизни – жизни жалкого в сравнении с ними человеческого существа. Однако Кайен не считал так: он любил людей и верил в них, подобно Прометею, а потому его существование должно было закончиться точно также – героически славно, осмысленно, самоотверженно.       Хичиго втайне мечтал о подобном, но в отличие от лучшего приятеля не сострадал людям и в чем-то даже презирал их. Безусловно, он был смел, порой до отъявленного безрассудства, но сегодня Широсаки впервые за свою жизнь действовал не импульсивно, а более осознанно, чем отчаянно. Признаться, он и не думал, что его Рукия из тех беспокойных людишек, которым вечно не везет, однако несомненно что-то или кто-то намеревался сегодня изменить ее судьбу навсегда.       – Итак, Хичиго Широсаки, – слово взял главный обвинитель Айзен, правая рука бога. – Признаете ли вы себя виновным в том, что раскрылись перед человеком?       – Было бы глупо отрицать очевидные вещи, – белобрысый ангел, стоявший на коленях перед «старшими», все равно нагло усмехался своим судьям.       Прелестный кареглазый архангел, утонченный и кичившийся больше остальных своим положением, удивленно выгнул идеальной формы бровь. Дерзить в этом зале удавалось единицам, но у всех удаль сходила на нет, когда дело доходило приговора. Своенравных мятежников поджидала плачевная участь, и непокорный хранитель за номером 2 001 157 сам себе рыл яму.       – Что же руководило вами? – Айзен скучающе подпер рукой голову и без интереса попросил: – Прошу, опишите свои мотивы комиссии.       – Пф-ф, – фыркнул Хичиго, – мною двигало нежелание, чтобы умерла моя подопечная. Разве не это первая заповедь ангела-хранителя?       – Но вторая гласит: не перечь воле верховного властелина, – «обвинитель» бесстрастно попенял виновному. – Вы знали, что решением Отца нашего, Рукию Кучики приказано ликвидировать?       –Ч-Чего? – Широсаки аж слюной поперхнулся от разом взятых изумления и возмущения: он не поверил собственным ушам! – Что вы такое говорите?! Я в первый раз слышу об этом!       – Упс, – хихикнул Ичимару, сидевший рядом с Айзеном, – кажись, заминочка вышла.       – Заминочка?! – осекся Хичиго и ткнул в лиса пальцем. – Да он нарочно не прислал гонца с известием! Подлый змей!!!       – Ай-ай-ай, господин Широсаки, выбирайте выражения, – пожурил его безобидный, но справедливый Укитаке.       – Какие на хрен выражения? Я спрашиваю, за что ее приказано уничтожить?! – вскочил на ноги обвиняемый, что было просто недопустимо на заседании дисциплинарной комиссии.       – Ну-ну-ну, тебе ли не знать причину? – протянул Ичимару вкрадчивым всезнающим тоном. – Отцу надоело слушать в свой адрес постоянную крамолу от твоей своенравной девицы!       – А что ей похвалы ему петь? – вспылил еще больше Хичиго. – Вы же лишили ее почти всех дорогих людей! – обратился он непосредственно к богу. – Разве это справедливо?!       – Что ты себе позволяешь, мальчишка! – грозно ответил господь и вновь встал с места в порыве крайнего недовольства. Его гневная аура мигом обдала всех тревогой и холодом, заставляя даже его приближенных устрашиться кары Всевышнего.       – Ой-ой, – выдохнул в сторону Кьёраку, – сейчас Ямаджи кое-кому устроит снисхождение «благодатного огня».       – Пожалуй, – поддакнул сидевший возле него Укитаке, – учитель разошелся не к добру. Может, стоит прийти на помощь?       – Молчать! – гаркнул и на них седовласый старик: этим архангелам он многое позволял, точно своим детям, но сегодня даже им он не разрешил бы вмешаться. – А, ну-ка, живо пошел вон! – бог ткнул посохом в крылатого бунтаря, который вывел его из себя. – Чтоб духу твоего здесь не было!       Хичиго лишь хмыкнул и, развернувшись на пятках, собрался уходить, но его вдруг остановили:       – Я сказал, убирайся прочь из Царства небесного! – Господь перехватил торжествующие мыслишки юнца, радовавшегося, что все разрешилось не так уж критично для него, но… он слишком громко думал для своей самоуверенности. – Я изгоняю тебя за непослушание на землю! – Стук посоха обозначил суть вынесенного приговора.       – Ч-Что? – округлил глаза Широсаки, оборачиваясь через плечо. Такого исхода он уж никак не ожидал! Размечтался только, что пожурят его для проформы, ну, выходных лишат или премии, как обычно бывало, но чтобы вот так? Категорично. Безвозвратно. Сурово. Нерушимо.       Под ногами Хичиго тут разверзлось небо, и хранитель отчетливо увидел в образовавшемся «люке» далекую сине-зеленую поверхность Нью-Йорка, из которого вернулся нынче.       – Э-эй, вы чего?! – взмахнул крыльями ангел, чтобы удержаться в воздухе. Блондин, уже поубавив спесь и позабыв про сарказм, растерянно обвел взглядом архангелов. Неужели никто не заступится за него? Неужели Ямаджи сейчас серьезно прогонит его?       Бог щелкнул пальцами и белоснежные крылья за спиной Широсаки вмиг превратились в пепельно-черные, а обугленный пух, осыпавшись сгоревшими искорками, лишил своего хозяина всякой возможности к полету и планированию.       – За что? – бросил испуганно-обиженный взгляд на Всеотца ангел.       – Они тебе больше никогда не понадобятся, – пояснил старик.       Кареглазый с ужасом и в полной беспомощности, но с мольбой в глазах воззвал к Господу и архангелам, пытаясь достучаться, перепросить, вымолить прощение через запоздавшее раскаяние, но... Верховный судья был неумолим. Из-под его густых седых бровей показались на миг лютые глаза, которые, перехватив взор нарушителя небесных законов, отобрали у него приветливый шоколадный оттенок очей. Ввергнув «зеркала души» Хичиго в цвета темноты и ядовитой желчи, Ямамото нахмурился, глядя на чуждое небесам существо.       – Отче, прости... – прошептал одними губами ангел.       – Прочь с глаз моих! – повторил бог, стукнув посохом. – На земле будешь рассуждать так нагло, под стать своей подопечной. Посмотрим, как ты теперь сможешь защищать ее, став смертным.       – Не-е-е-е-е-е-е-е-ет! – Хичиго, вконец утратив способность парить в воздухе, с криком обрушился вниз.       Низвергнутый с небес, беспомощный и одинокий, он падал камнем на землю, хоть прежде летал подобно птице. Полет всегда воодушевлял его, сейчас же – нес смерть, обреченность в конце внепланового путешествия на землю. Широсаки знал исход наперед и думал лишь о том, каким же был идиотом, когда желал снова, хотя бы на день, стать человеком. Сейчас его мечта сбылась, но Хичиго было не до радости. Он падал и проклинал себя, Рукию, небеса, бога, судьбу... Он ведь не сделал ничего худого, спасая человека, так за что же его обрекли на погибель?!       Ангел попытался сделать хоть что-то во спасение. Больше всего на свете ему не хотелось умирать!!! Однако крылья не слушались. Тело ощущало жар негодования, страх неизбежности и боль от царапавшего кожу воздуха. Расстояние от неба до земли неумолимо сокращалось. Крылья продолжали лишь безвольно хлопать за спиной, убивая всякую надежду на спасение. Деревья и луг, становились не просто разборчивее и ближе – казалось, еще немного и он станет различать каждый листочек и даже муравья, снующего в траве.       «За что? За что? За что???!!!» – в груди трепыхалось давно умершее сердце, но все же функционировавшее в организмах ангелов, как у нормальных людей. Хичиго и рад был этой жизни в застывшем теле, но от этого хотелось кричать, обливаясь горькими слезами. Земля ближе, давление выше, к черту сердце – какой из него толк при проломленном черепе.       Широсаки с силой зажмурился за сотню метров до поверхности земли. Смелость как рукой сняло: уж лучше так, не глядя, сходу!       Три, два, один… Запах выпавшей вечерней росы.       Удар.       Остановка сердца.       Темнота…       По лицу побежала вода.       Глаза Широсаки задрожали, силясь открыться. Не слезы, понял он, как только уставился в падавшие метеоритом капли дождя. Густой и холодный. Вовсе не летний. Неприятный и безжалостный, как и небо, нависшее над падшим ангелом тяжелой низкой хмурой тучею. Хичиго поёжился, ощутив холод всем своим промокшим полуодетым телом. Он попытался подтянуть к себе тяжелые и напитавшиеся водой крылья, чтобы укрыться ими от ливня, но от них было мало толку: даже обычные команды давались ему тяжело. «Чёр-рт», – выругался ангел и медленно потянулся, чтобы обхватить свои озябшие плечи не менее холодными руками. Мышцы вздрогнули, точно от прикосновения электрического тока, но все же блондин заметил, что его кости, на удивление, остались все целыми. Он пошевелил головой – череп, похоже, тоже.       – У-ки-та-ке, – догадался Широсаки, явно распознавая оберегающую руку седовласого архангела. Но действовал ли он сам, просто по доброте душевной, или же в планы высших сил не входила столь быстрая расплата для ослушавшегося хранителя. – Ч-Чтоб вас! – прошипел белобрысый, перекачиваясь с занемевшего бока на живот.       Превозмогая боль, приподымаясь на локтях и коленях над землей, Хичиго со злостью впился пальцами в размякший грунт под изумрудной летней травой, которую он принялся с остервенением вырывать с корнем, ненавидя эту красоту, живую, земную и теперь такую близкую. Ангел слышал ее запах, от которой сводило желудок и резало глаз, ангел слышал все и различал то, к чему не питал интереса, будучи небожителем.       – Чтоб вас, чтоб вас!!! – Хранитель чувствовал себя похоже – вырванным с корнем и выброшенным без жизни и будущего на произвол судьбы. – Чёрт… Что вы сделали со мной?! А? Небеса?! – Хичиго бросил отчаянный дикий обезумевший взгляд вверх, туда, где за черной тучей его непременно слышали и видели. – Я ненавижу вас!!! – прокричал падший истошно. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – Из черных, выжженных божьей опалой, глаз брызнули чуждые его естеству слезы, и Широсаки заревел, как ребенок, орошая лицо каплями более крупными, чем ничего не знающий дождь. Светловолосому хотелось раствориться в этих двух потоках, дабы никогда не существовать больше ни в этом мире, ни в том.       «Подумай о Рукии», – в голове ангела прозвучал тихий взвешенный голос. Самый добрый архангел вновь спасал оступившегося мальчишку, незримо удерживая его жизнь, чтобы та не скатилась в необратимую пропасть.       Хранитель застыл поначалу, не то внимая совету свыше, не то собираясь с собственными мыслями. «Посмотрим, как ты сумеешь защитить ее, став смертным», – припомнил и последние слова бога Хичиго. Белобрысый опустил голову меж поникшими плечами и, все еще содрогаясь в нервных конвульсиях и разрывавших его на куски стенаний, выплеснутых в неподобающем припадке отчаянья наружу, часто судорожно задышал. Его рот злобно выплевывал горечь из сердца, вперемешку с проклятьями, посылаемыми не кому иному, как самому автору этой фразы. «Старик думал, что он сдастся?!» – мелькнула догадка в голове Широсаки. Нет, Ямаджи определенно что-то задумал. Вот только что? Игру на выживание или тест на профпригодность?       Черные крылья за спиной дрогнули и потянулись ввысь. По телу беловолосого пробежал ностальгический импульс. Пальцы вновь злобно загребли горсть земли.       – Бросаете мне вызов, небеса? – процедил Хичиго непримиримо-дерзко. Ангел напряг ослабленное тело, чтобы все же подняться с колен и гордо вскинуть подбородок. Как он всегда делал. Как только он и умел только – никогда не сдаваться и идти до конца. – Что ж, я принимаю бой! – Выкрикнул он в небо и поклялся, что обязательно докажет важность своей подопечной в этом мире, чего бы это ему не стоило. Ведь он по-прежнему оставался ее ангелом-хранителем, а значит, и на земле он будет нужен!