На пороге рая

Анжелика встревоженно покосилась на храпящего на всю комнату стражника и вздохнула, собираясь с мыслями. Жоффрей безмолвствовал, и их молчаливый обмен взглядами отчетливо давал понять, как близки они стали друг другу за эти наполненные болью и ожиданием дни. - Я пойду будить Флоримона, - смущенно начала Анжелика, и не дожидаясь его ответа, вышла из комнаты. Жоффрей проводил ее долгим взглядом и приподнялся на локтях, готовясь предпринять попытку подняться. Нога тут же отозвалась пронзительной болью, он застонал и упал обратно на подушку. Так дело не пойдет! Он приказывал себе не сдаваться, быть сильным ради Анжелики, но в глубине души знал роковую истину: он не сможет даже подняться с кровати, не говоря уже о том, чтобы забраться в повозку. Жоффрей протянул руку, пытаясь снять висящую на табурете рубашку, зацепил стоящий рядом кувшин, и обеспокоенно обернулся - стражник по-прежнему храпел, Анжелика постаралась на славу. Его мысли вновь вернулись к ней. Впервые увидев ее в Тулузе четыре года назад, он и подумать не мог, что эта семнадцатилетняя девочка, смотрящая на мир широко распахнутыми глазами, окажется настоящей воительницей, самоотверженно любящей женщиной и преданной матерью. Казалось, Анжелика заранее знала о благополучном исходе их грядущего побега и щедро делилась своей уверенностью с ним. Будь то приготовление травяного отвара или тихий рассказ о событиях минувшего дня - она всегда была уверена во всем и ни в чем не сомневалась. Возможно, в этом и заключался секрет ее невероятной внутренней силы. Жоффрей вздохнул, натянул рубашку, и стиснув зубы, сел на кровати. До двери было всего несколько шагов, но они казались ему дорогой в Ад, хотя даже по той дороге, казалось, было бы легче пройти. Жоффрей спустил ноги на пол, оперся ладонями о край кровати, и собрав всю волю в кулак, встал. Тело, отвыкшее от движения, слушалось плохо, но он приказывал себе держаться. В камине давно уже погасло пламя, в комнате было прохладно, но невыносимая боль жгла его огнем изнутри, от сверхчеловеческого напряжения кружилась голова. Он вздохнул, сжал кулаки и опустился на пол - он будет ползти, преодолевать дюйм за дюймом, забыв о боли и собственной слабости, ради своей семьи. Если он не позволил костру одержать победу над собой, то что значит какая-то рана? Граф выбросил руку вперед, подтягивая за ней тело, полупарализованная нога то и дело норовила вывернуться в противоположную сторону, но первый шаг был сделан, и от этого нехитрого действия вновь захотелось жить. Он старался не думать о том, что будет после побега, как они переживут зиму, как в конце концов барон встретит проклятого колдуна, исковеркавшего жизнь его любимой дочери... Он думал лишь о расстоянии, отделяющим его от двери. "Что же ты, Пейрак, неужели позволишь невзгодам сломить тебя окончательно? Ни стены Бастилии, ни насмешки толпы ничего для тебя не значили. Всё проходит, ты знаешь об этом, и зависит только от тебя, сможешь ли ты называться прежним именем в будущем или малодушно сдашься сейчас!" Стражник зашевелился, окинул мутным взглядом комнату, икнул и потянулся к кувшину, но его на месте не оказалось. Жоффрей замер, переводя дыхание, и надеясь на то, что проклятого стражника милостью Божьей разразит гром. *** Анжелика сидела у кровати, на которой спал Флоримон. За окном тихо падал снег, в комнате догорала свеча, у двери стоял мешок с нехитрыми пожитками, в фартуке лежало несколько золотых монет - плата за жизнь, спасение и свободу. Могла ли она вообразить, что будет рядиться в крестьянское платье, рвать на тряпки рубашечку с вензелями и ломать голову над тем, как будет рожать в пути? Однако времени на грустные мысли не оставалось. Анжелика склонилась к сыну. - Вставай, котенок, нам пора. Флоримон сонно застонал. - Мама, я хочу спать. - Знаю, милый, но нам пора, скоро здесь будут злые эльфы, помнишь, я рассказывала тебе о них? Я же не хочу, чтобы они отняли тебя у меня. Анжелика не отдавала себе отчета ни в словах, ни в действиях. Флоримон совсем по-взрослому на нее посмотрел и сам стал одеваться. В дверь постучали, Анжелика вздрогнула. - Кто там? - Жереми, мадам, можно? - Входи, конечно, - со вздохом ответила она. Что ему надо в такой час? Жереми вошел, озираясь по сторонам. - Мадам, я слышал, как прибыла повозка... Вы уедете? - Поди сюда, садись, - серьезно начала Анжелика. Ребенок чем-то был близок ей и до боли напоминал Николя в детстве - он был точно такой же вихрастый и восторженный, мечтающий о новых башмаках и далеких странах. - Жереми, мне очень хотелось бы остаться, но так сложились обстоятельства. Ты будешь прислуживать в монастыре, о тебе будет заботиться отец Антуан, уверена, он не обидит тебя... - Мариэтта, - мальчик вцепился в ее ладонь. - Умоляю вас, не оставляйте меня здесь! Настоятель обещал сделать со мной что-то плохое, я не знаю, что, но я ему верю. Я готов делать что пожелаете, буду помогать вам с Флоримоном и, клянусь, я никому не выдам вашей тайны. - Какой тайны? - похолодела Анжелика. - Вы - жена колдуна, и зовут вас иначе, - понизив голос, проговорил мальчик. - Откуда ты знаешь? - резко спросила она. - Вы остаетесь знатной госпожой и сейчас - ведете себя так властно, что даже отец Антуан вас слушается. И Флоримон рассказывал мне о дворце, в котором вы раньше жили, о хрустальной люстре в главной зале.... О том, что у вас были красивые платья, и карета с белыми лошадьми, и украшения, а потом вы жили в темном месте, и платья у вас стали грустные... Анжелика покачала головой. - Ладно, беги, собирайся. - А я уже готов! Давайте мне малыша. "Грустные... Баронесса унылого платья", - пробормотала Анжелика, поежившись. Какая насмешка судьбы... - Жереми, ждите меня здесь, я скоро приду - мне надо поговорить с отцом Антуаном. Не шумите. - Да, мадам. - Мама! Мама, не уходи! - Сынок, ты должен быть смелым, не плакать и ждать меня. Веди себя тихо-тихо, как храбрый мышонок из нашей сказки. **** Анжелика в нерешительности топталась перед дверью отца Антуана. Что сказать ему в этот волнительный миг расставания? Какие подобрать слова, чтобы выразить всю ее признательность? Кто бы мог подумать, что в этом человеке, ежечасно бормочущем молитвы и так боящемся Божьей кары, было столько смелости, чтобы пойти против его воли? Анжелика старалась не думать над тем, что было бы с ними всеми, не пойди она той ночью к костру. Она взглянула на ладанку, что сжимала в ладони, и уже хотела постучать, как дверь распахнулась сама собой. - И давно вы здесь стоите? - Я... я не знаю, - растерялась Анжелика. - Я вас слушаю, - строго начал отец Антуан, заметив ее смятение. Анжелика протянула ему ладанку. - Вот, мы бы хотели отблагодарить вас за все. Примите, пожалуйста, наш скромный подарок, и не забывайте нас. Если бы не вы... - Довольно, мадам. Почему вы не пришли ко мне раньше? Почему не сказали, что сегодня собираетесь бежать? Почему, наконец, не попросили о помощи? Вы называете себя моими друзьями, но обижаете меня своим недоверием. Губы Анжелики задрожали. - Святой отец, я... - Пойдемте, потом поговорим! *** Стражник отыскал взглядом злополучный кувшин, и пьяно икнув, поковылял к нему. Но на пути у него неожиданно возник еще недавно без движения лежащий на кровати узник, который сейчас из последних сил пытался добраться до двери. Мушкетер выпучил глаза. - Ты что здесь делаешь? - прохрипел он, но не успел Жоффрей ему ответить, как он споткнулся об него, с грохотом растянулся на полу и затих. - Эй! - тихонько позвал де Пейрак, но стражник молчал. "Слава Богу! - с облегчением подумал граф. - Надеюсь, эта туша расшиблась насмерть!" Это неожиданное происшествие придало ему сил, Жоффрей уперся ладонями в пол и вдруг встал. Цепляясь руками за косяк, он выпрямился и вытер со лба испарину. Никогда он не позволит отчаянию господствовать над собой! И в этот момент дверь распахнулась и вошел отец Антуан, а за ним - Анжелика, ведущая за собой детей. Она встретилась взглядом с мужем и в ее зеленых глазах он прочел восхищение. Он смог, он не сдался!