Погонщики Мечты

Модин Велет, загнанный чудовищами в угол, затравленно озирался по сторонам в поисках пути к спасению. Четверо стражников - пусть и не самые достойные ребята - валялись на дороге в лужах дымящейся крови. "Что ж я их жёнам скажу?" - запоздало спохватился капитан, однако вспомнил, что у погибших не было ни жён, ни, вероятно, детей. Впрочем, легче от этого не стало. Решив спасти хотя бы собственную шкуру, отважный данмер выломал сучковатое дубьё из покосившейся ограды и принялся размахивать импровизированной палицей перед злобными каменными рожами. - Командир! - смутно знакомый голос раздался в нескольких метрах от заброшенной фермы, - давай сюда! Изо всех сил замахнувшись дубьём, Велет сбил с ног пару ближайших чудовищ, а после, кое-как сгруппировавшись, прокатился меж ними и разрушенной стеной. Костяная броня, правда, затруднила сей манёвр, и если бы не медлительность оживших глыб, вояке пришлось бы худо. "Хрен вам, уроды!" - злорадно подумал капитан, вскакивая, и, прибавив скорости, понёсся к окликнувшей его орке. - День добрый, - кивнула Шарн, прицеливаясь из лука, который верный Хранитель успел прихватить при бегстве из гробницы. Просвистев мимо острого уха командира, стрела врезалась в голову одной из тварей. Та пошатнулась, но её "коллеги" приближались, не оставляя героям ни единого шанса. - Добрее не бывает, - огрызнулся данмер. - Весь патруль передавили, сволочи! Стрелы закончились, а жажда крови у наступающих порождений пепла - нет. С раздражением взглянув на бесполезные кинжалы и столь же бесполезного в сложившейся ситуации эльфа, Слышащая коротко скомандовала: - Бежим! Велет с удовольствием исполнил приказ и едва не врезался в Цицерона, который, подобно вихрю, ворвался в круг разъярённых противников и принялся, ловко уворачиваясь от магических атак и вполне реальных зуботычин, сманивать их ближе к берегу. Приложив ладонь ко лбу, дабы солнце не мешало обзору, Шарн с удивлением узрела их помешанного на технике-науке товарища, который, охая и бранясь, волок две огромные бадьи с водой. - Сюда подгоняй, - приказал Цицерону Люмьер, поставив ношу на камень и вытирая пот со лба, - ближе! Уж больно нести тяжело! - Тяжело ему! - злобно выкрикнул шут, резко бросаясь в сторону, прямо под ноги растерявшихся, туповатых монстров. - Тебе, калеке разума, двадцать лет надо тренироваться, отжиматься от пола! Тащи воду сюда! Наконец, бестолковая пепельная компания приблизилась к берегу, и Жан, вместе с подбежавшим Хранителем, окатил ближайшую пару прохладной морской водичкой. Нападающие в отчаянии переглянулись - ей-боги, так и было! - и рухнули на землю грудами камней. Что-то скрипело и булькало внутри каменных куч, оторванные конечности силились взвиться в воздух и ухватить кого-нибудь за ухо, но через миг всякое движение прекратилось, и монстры окончательно издохли, шипя, воняя серой, источая дым. - Первый пошёл! - заорал Люмьер, пожимая на радостях жёсткую ладонь имперца. - Они думали, что страшные! - задыхаясь от неистовых плясок меж бешеных чудовищ, выкрикнул рыжий. - Цицерон им покажет, кто страшный! Жан, ещё двое на подходе! * * * - Некто оживляет порождения пепла... – принялся объяснять Люмьер, пристроив зад на камнях, ещё полчаса назад бывших грозным противником. Велет, опечаленный гибелью подчинённых, сидел на корточках у забора и тупо пялился на горизонт. Рёбра его болели ужасно, и редоранец пожалел, что не прихватил в патруль чутка целебных зелий. Цицерон, умывшись остатками воды, расположился на покосившейся скамье и любовался найденным в «теле» одного из монстров изумрудом. Шарн перебирала в горсти тем же путём добытые сапфиры и с удовольствием думала, что их троица сегодня вопреки всему осталась в плюсе. - Некто поднимает чудовищ, - продолжил инженер, - при помощи команды-импульса. Команду улавливает сердечный камень, вокруг которого образуется монстр, - таковых залежей немало близ поселения. Огненная стихия как способ влияния на материю выбрана не случайно: подобное притягивает подобное, а пепел, как нам известно - прямой результат воздействия пламени на объект, оттого пепел вполне себе подобен огню... К тому же, огонь суть жизнетворящая стихия, которая как нельзя лучше подходит для оживления неодушевлённых созданий. Големов, по-двемерски говоря... Понимаете, первозданный огонь есть логос, а логос - двемерское первослово, повелевающее и созидающее, поэтому...* - Давай попроще, а! - взмолилась Слышащая. - Мне как-то не до философии нынче. Нас этот логос ходячий едва на куски не разорвал. - Короче, - подумав, Жан внёс в рассказ коррективы, - жизнь и силу этим тварям даёт магическое пламя внутри сердечника. Ну, и огнём они кидаются, вот. А пламя любого свойства превосходно гасится водой**. Как-то так. Впрочем, я не был уверен, что получится... У Цицерона отвисла челюсть. - То есть, изгой хочет сказать, что мы могли... того?.. - он выразительно провёл ребром ладони по горлу. Жан развёл руками: - Наука требует жертв. А теория без практики бесполезна. Эй, ты чего, всё ж обошлось!.. - Успокойся, Ситисом заклинаю! - Шарн потянула за рукав Хранителя, который, похоже, собрался совершить с Люмьером то, чего не доделали пепельные монстры. - В худшем случае мы убежали бы, и все дела! Велет принялся ходить взад-вперёд, раздражая наших героев, но внезапно остановился и указал в сторону изувеченных тел. - Парни мои пытались убежать. Ни хрена не вышло. Одного только монстра и уложили... - данмер стал копаться под остатками своего костяного нагрудника. Со стороны его движения напоминали старательный поиск блох. - Вот, успел с чудовища подобрать! Три перемазанных пеплом и грязью физиономии жадно склонились над полученным от капитана обрывком бумаги. «В крепость Воронья Скала. Мои неоднократные призывы сдаться и немедленно прекратить враждебные действия остались без ответа. У меня нет иного выхода, кроме как считать ваши цели на Солстейме враждебными нам и объявить крепость Воронья Скала врагом Империи. Предупреждаю, любая попытка прорваться в форт Морозного Мотылька будет встречена адекватно уровню агрессии. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы стереть вас с лица земли. Переговоры считаю законченными. Генерал Фалкс Карий, Командир гарнизона, форт Морозного Мотылька». Велет почесал в затылке. - Я, признаться, думал, что это духи предков облекаются в пепел. Ну, или мутации из-за извержения! – капитан с удовольствием произнёс умное словечко – пускай учёный знает, что редоранская стража тоже не лыком шита. - А это, оказывается, покойный генерал их насылает. Вот же дрянь! Двести лет, как его пеплом засыпало, а всё не уймётся! - Не Мираак ли Кария поднял? – предположил Дурак Червей, оскаливая зубы. Однако Хранитель оборвал его (точнее, себя). – Вряд ли. Скорее – какой-нибудь некромант. - Ну, дела... - разочарованно протянул Жан. - Я, конечно, могу сконструировать что-то вроде насоса и смыть к даэдра всю эту погань вместе с их командиром прямо в крепости. Тем более, море в двух шагах. Но это влетит нам в септим. - Придётся камешки продать, - заметила Слышащая, - И священника навестить – пускай авансом денег даст. Уничтожим Кария – и в Храме твари пропадут. Так что твой насос по-любому окупится. Командир, - обратилась она к Велету, - как думаешь, ваш Морвейн бабла не подкинет? Так сказать, на нужды экспедиции? Данмер отрицательно покачал головой: - Вряд ли. Казна в поселении и без того жидковата. Да и жадный он, Морвейн-то. Трясите Отрелота, Истребования вам в помощь. * * * Как ни странно, но финансовая сторона вопроса решилась сама собой. Правда, незнакомый нашим героям служитель культа, которого разбудили от послеобеденного сна, вылупился на непрошеных гостей, знать ничего не зная об уговоре касательно порождений. - Да мы это… со старейшиной вашим договаривались, - пояснил Жан. – Старейшина Отрелот, кажись. Где этот учтивый джентльмен? Галдрус Хлерву - а именно он соизволил общаться с Люмьером и его товарищами – выслушал нехитрую историю о монстрах и механизмах в исполнении доблестной троицы, а после тревожно покосился на дальнюю дверь, ухватил инженера за рукав и потащил к алтарям. - Ну его, этого старейшину, - Галдрус, обернувшись, ободряюще подмигнул Шарн и Цицерону, - он только обещает, а денег из него не выжмешь. Давайте баш на баш – я вам тыщу монет, а вы Морвейну скажете, что идея с насосами - моя. - Тебе-то это зачем? – Жан брезгливо отодвинулся от коварного данмера. Тот подобострастно захихикал: - Как же! Всё равно я буду Храмом заведовать после Отрелота. Так почему же не приблизить миг его отставки? Он уже старенький, ему на покой пора. А горожанам я скажу так - коль они жаждут просветления, то пускай открывают глаза пошире… ну, и кошельки тоже. * * * - Вот же гнида! – восхитился Люмьер, стоя на ступенях Храма и старательно пересчитывая полученные деньги, ибо такой, как этот Хлерву, обжулит и не поморщится! - Почём скуума для народа?*** – риторически вопросил Цицерон, перегнувшись через перила и презрительно сплюнув вниз. – Что, дорогие мои, как только представится случай, вломим негодяя перед советником? Нечего чужую славу присваивать! Спутники были солидарны с Хранителем. Грех не проучить беспринципного и недалёкого карьериста. Казалось бы, вожделенный механизм уже в руках наших героев, Карий повержен, а довольные горожане на площади возносят хвалу паладинам, спасшим Воронью Скалу от порождений пепла… Но камнем преткновения стал Гловер Меллори, а точнее – двемерский сплав, коего во всём поселении было с воробьиную сиську, и полнейшее невежество кузнеца в работе по чертежам. - Воры, что ли? ЗдорОво! – радостно осклабился Меллори, завидев приближающуюся троицу. - Как там Делвин, сукин сын? Уж, почитай, месяц не пишет… - Сукин сын жив-здоров, - ответил Хранитель, одёргивая воровскую куртку, - да только мы не из их компании. Я эти шмотки на привале под Рифтеном сп**дил. Мои-то совсем поистрепались. В подтверждение своих слов имперец помахал краем шарфа, кое-как собранного им из пёстрых шутовских лохмотьев. - А Делвина всё-таки знаете! – подмигнул кузнец, - по всему видать, что ребята вы не простые. Ну, да это не моё дело. Чего, господа, изволите? Кузнец, несомненно, обладал изрядным чувством юмора. Ибо на господ наши герои, ясное дело, не тянули. - Уважаемый, - Жан покопался в торбе и разложил прямо на верстаке свитки, - Могёшь по чертежам работать? Нам бы деталей, вот эдаких, и одну с лопастями, да ещё бы шланг хороший прикупить. - Шланг – это не ко мне, - отмахнулся кузнец, - спросите у фермеров, они огороды поливают. А по чертежам – хрен его знает, не пробовал… Уж больно работа тонкая! Чего это тут, двемерский металл требуется? Эх, господа, его во всём городе с воробьиную… * * * Сумерки застали наших героев на пресловутой скамейке возле «Пьяного Нетча». Скучающий без привычной шестерёнчатой рутины инженер мысленно проклинал хитромудрые технологии двемеров. Ну почему, скажите на милость, энергия столь необходимых в механике Камней душ, высвобождаясь, разрушает любой материал, кроме загадочного сплава глубинных эльфов? И когда уже он, Жан Мари-Исидор Люмьер, выдающийся ум современности, доберётся до тайны этого сплава? - В руины полезем… - печально заметила Шарн, пялясь на закат. – Завтра и полезем. Вон, говорят, возле Тель-Митрина есть одни. Нчардак называются. - Материала нагребём! – Люмьер мечтательно прищурился, и Слышащая едва ли не впервые с момента их знакомства обратила внимание на лучики морщин в уголках его голубых глаз. - Давайте, что ли, Нелота навестим! – неожиданно предложил Цицерон, - «батю» моего, ёпта! Его товарищи, переглянувшись, рассмеялись. Уж очень забавным показалось им давеча старческое брюзжание почтенного волшебника. Впрочем, предложение имперца было резонным: как-никак, Нелот – единственный мудрец на острове. Может, подскажет чего касательно Мираака, гадов этих пепельных… Насчёт предполагаемого криворукого некроманта, поднявшего Кария… Да и вообще, приятно с умным собеседником за жизнь потрындеть! - Ну, всё, - Шарн, потянувшись и зевнув, поднялась со скамейки, - я – спать. Кто со мной? - и, осознав нелепость вопроса, отчаянно покраснела. – В смысле, вы спать собираетесь, тролли непутёвые? С вами общаясь, позабудешь, что дамой родилась! - Пойду, в море окунусь, - произнёс Цицерон, - а то грязный уже, что свинья. Жан, ты как? Люмьер, извернувшись, поскрёб ногтями собственную спину и с неудовольствием представил сквозняк, смердящую рыбой пристань и обжигающе-ледяные волны. - Холодно… - жалобно заметил он. - Не сдохнешь! – Хранитель ободряюще хлопнул его по плечу. * * * Обе луны – жемчужная и кроваво-красная – свысока смотрели на опустевшее к ночи поселение. Где-то на окраине пьяницы голосили: «Орк выпил три пива…», и лениво перебрехивались фермерские псы, разнося по округе нехитрые собачьи новости. Жан, усевшись на деревянных мостках, зябко ёжился, наблюдая, как Цицерон сматывает цветную рванину с шеи и расстёгивает пуговицы на куртке. Тот, который так и не привык к скайримским холодам, усмехнулся про себя инженер. Хранитель Матери ночи, поймав взгляд товарища, иронично прищурился: - Чего уставился? Нравлюсь, что ли? - Иди-ка ты дракону под хвост, - отмахнулся Люмьер. – Скажи лучше, кто тебя так? – он указал на длинные шрамы поперёк живота имперца. Рыжий презрительно скривился. - Был один… Шавка цепная. Хорошо, хоть кишки не выпустил – Цицерон вовремя отскочил. Спроси лучше Слышащую – она эту историю любит! - А это, на плече? – продолжил допрос не в меру любопытный бретонец, заинтересованный четырьмя ровными отметинами возле ключицы Хранителя. - Глава Тёмного братства, - коротко бросил тот, вновь ощутив кожей люмьеров взгляд, и пояснил. - Я по малолетке любил в карманах у прохожих пошарить. Вот, на своё несчастье – или на счастье? – срезал у него кошелёк. Каджит**** беспризорничка пожалел, не прибил и стражникам не сдал – привёл в «семью». Только след от когтей на память оставил… - И ты?.. – проклиная собственное любопытство, прошептал Жан. За откровенность шут наверняка потребует откровенности, а такого обмена наш маркартский мудрец, по природе своей осторожный и скрытный, не желал нисколько. Цицерон вздохнул. Может, и ему неприятна была назойливость собеседника, однако виду он не подал. - В четырнадцать лет я впервые убил человека, - холодно произнёс Хранитель, выпутывая из волос выцветшую ленту. - И-и?.. Что дальше? - И-и! – передразнил рыжий, - мычишь, как телок. Спать потом не мог нормально, вот что! Вроде ничего особенного*****, вон люди дохнут на каждом углу – то война, то хворь, то бревном задавит. А – жутко. Покромсал я того… первого. В капусту просто! Неумелый был. Он потом во снах приходил ко мне – в кровище весь, взгляд затравленный. «За что?» - хрипит. Я однажды храбрости набрался – за деньги, говорю ему, за деньги, брат, ничего личного. Я, говорю, как есть подневольный. Мертвяк и отстал от меня.. - А этот? Дурак Червей? – Жан уже не мог остановиться, продолжал с брезгливой осторожностью выпытывать подробности цицеронова помешательства. - Дурак Червей, как видишь, не отстал… - Хранитель поднял голову, созерцая луны. – Эх, хороши заразы, хоть волком вой! – заметил он и тихо добавил, переводя печальный взгляд на зыбкое своё отражение в водах, - для меня было честью знать ЕГО… - И часто ты с мёртвыми разговариваешь? – инженер припомнил рассказы ворожей о людях, беседующих с усопшими. «Медиумы», так, кажется, именовал их мудрый Колсельмо. - Бывает, - просто ответил имперец и, закрыв глаза, скользнул, наконец, в мутную ледяную воду. – Они сами зовут. Только Мать Ночи молчит, Цицерон недостаточно хорош для неё!.. - шут, запнувшись, еле слышно и, как показалось Люмьеру, злобно рассмеялся. - Да что же мы – всё обо мне да обо мне, всё о НАС! Давай теперь ты, расскажи о своих шрамах! Жан с некоторым трепетом ожидал этого вопроса. Однако необходимость поделиться с кем-либо, пусть даже с этим... с ЭТИМИ ДВУМЯ... была столь велика, что наш герой собрался с духом и произнёс: - Это... ну, давно было. Предел против Ульфрика воевал, а я... Как будто колючий морской ёж поселился в горле, не давая Люмьеру продолжить рассказ. Судорожно сглотнув, бретонец махнул рукой - хрен с ним, не сегодня. - Дубарь какой... – рассеянно пробормотал он, поднимаясь на ноги, - пойду, наверное, в "Нетча". Спать хочется... * * * В небольшое окно пробивался назойливый лунный свет. Инженер задёрнул занавеску, вытянулся на своём соломенном тюфяке и принялся вслушиваться в тишину. Мышцы, за годы службы в Подкаменной Крепости отвыкшие от нагрузки и, тем более, от боёв, приятно ныли, обещая, впрочем, к утру невыносимую боль. В углу, перед сном натолкав в уши ваты и завернувшись в заплатанное одеяло с головой, хрипло дышала Шарн, одолеваемая наступающей простудой. Сквозь дрёму Люмьер услыхал, как отворилась дверь. Цицерон, посчитав, вероятно, спинку своего кресла излишне прямой и неудобной, исправил эту оплошность ударом ноги. Мебель, жалобно скрипнув, обратилась в подобие раскладушки, на котором и расположился Хранитель. Тяжёлые капли мерно падали на пол с его потемневших от влаги волос. Жан нащупал под рубахой, аккурат в области сердца, затянувшийся рубец - более двадцати лет назад полученная рана - и крепко сжал челюсти, чтобы не разрыдаться.