Ракушки

Корабль тащился до гавани Киоши всю неделю: попал в середину шторма. По той же причине на причале никто не встречал Мэй, кроме густо накрашенной Тай Ли, которая несмело улыбалась. Мэй вздыхает: — Ты можешь обнять меня, — что Тай Ли и делает, громко и несколько нервно смеясь, а Мэй старается не дрожать от боли, ибо руки девушки стискивают её слишком сильно. Она сопровождает Мэй до вершины холма, потом ведёт по улицам города, который всё ещё не вполне оправился от гнева Зуко. Но везде, куда бы Мэй ни смотрела, она видела новые домики, заселившиеся в них новые семьи, полных и румяных женщин, метущих террасы, упитанных детей, играющих в грязи. Новый приступ боли в животе — эхо чересчур крепких объятий Тай Ли. — Как хорошо видеть тебя здесь! — рассеянно говорит та. — Да, я здесь… Пустота с Мэй неразделима, всё время щиплет изнутри, и она останавливается у ограды сада губернатора. Он и его жена кланяются Мэй, стоя на балконе дома. — Нет-нет, простите, — говорит она. — Я не хочу навязываться. Но ей всё равно выделяют комнату: Тай Ли живёт в общем доме с остальными воинами, но всё равно обещает приходить каждый день после тренировок. «Это не сравнить с дворцом, конечно», — напоследок примирительно говорит губернатор. «Ничего-ничего, — негромко отвечает Мэй. — Это вполне подойдёт». Губернатор — солидный, крепкий мужчина, неразговорчивый, полный гордости за свой народ и семью. Жена его — сама учтивость; каждое предложение она сопровождает неглубокими поклонами, бесконечными «моя госпожа», «мне только в радость», «мы очень польщены» и в глаза старается не смотреть. Их дочь, примерно одного возраста с Мэй, напротив, — просто стоит, не сводя с гостьи глаз. Никак больше она не смеет высказать своё недовольство. Путешествие дурно подействовало на Мэй: она ложится спать сразу после ужина. Терпя боль, опускается на одолженную подушку, пока служанка порхает вокруг, то снимая крепко зашнурованные ботинки, то поднося воду и притирания. — Холодный компресс, госпожа, — говорит она. — Нужно ли затянуть повязку? — Не стоит, — Мэй мгновенно раздражается и отталкивает грубые руки. — Повивальная бабка сказала оставить. Служанка спокойно кивает. — Возможно, ещё на пару недель, — вроде бы ненавязчиво говорит она, но Мэй всё равно злится. Этой девки её беда не касается! — У моей тётки молоко остановилось через два месяца. На следующее утро Тай Ли помогает избавиться от служанки, «потеряв» её на рынке, и сама берёт Мэй под руку. — Здесь всё такое маленькое, — беззастенчиво вздыхает она. Мэй искоса наблюдает за подругой. — Совсем не похоже на наши старые города, но, по крайней мере, можно съездить на континент, и кроме того, бывают осенние ярмарки, да и цирк скоро приедет. Она взвизгивает, осенённая идеей, и скачет вокруг Мэй, прося остановиться. — Ты же можешь тренироваться с нами! Я уверена, девочки не будут против, да и ты уже кое-что умеешь. Тай Ли весело хватает её за запястье, кончики пальцев легко касаются внутренней стороны, и тянет за собой. — Я не могу, — вздыхает Мэй. — О, перестань! Мы позволим тебе даже выигрывать иногда. — Я не могу. Её взгляд скользит по перевязанной груди и плоскому животу Мэй, потом возвращается обратно, к лицу. — О, — говорит Тай Ли, и весь её задор медленно исчезает. — Тогда что ты хочешь делать? Ничего. Ничего абсолютно. Месяцы тянутся всё медленнее: Тай Ли приходит редко. Однако каждый раз, когда всё-таки наносит визит, выдумывает для неё какие-то дела и представления, да и губернатор страстно желает показать, что все средства, пожертвованные Зуко, не потрачены зря. Мэй аплодирует, удивлённо ахает и вздыхает в соответствующих паузах. Каждый день длиннее, чем другой, каждую ночь пустота скребётся внутри. Поначалу Мэй удивлялась: неужели новости достигли страны Земли? — многие женщины смотрели торжествующе, даже с вызовом, хотя кое-кто и не обращал на неё внимания, предпочитая заниматься своими делами. Но Тай Ли — та ещё сплетница, и скоро о состоянии Мэй узнали все; и каждый считал своим долгом подойти с соболезнованиями или дать совет, большинство из которых она была вынуждена просто принять на веру. «Может, это и к лучшему. Мы все ещё молоды, — однажды сказала Тай Ли, пока Мэй выбирала манго на рынке. — Ты всегда можешь попытаться снова». «Вы, женщины Огня, такие маленькие. Вам бы следовало быть пошире, — говорит жена губернатора с тихой улыбкой, наблюдая за закипающим чайником. — Хотя у меня тоже были кое-какие трудности, но я никогда не жаловалась, и мы наконец были осчастливлены нашей дорогой дочерью». «Считайте возмездием, — говорит эта дочь, яростно подметая террасу. Мэй, слегка освежённая холодным лучом лунного света, останавливается на пороге. — За каждого сына или дочь страны Земли, убитых вашими людьми. Ну ничего, вселенная уже сделала вас бесплодной, и ещё заставит увидеть, как ваш драгоценный Хозяин Огня будет убит своими жадными генералами». Тай Ли объясняет на следующее утро, что полк мужчин с Киоши был убит у стен Ба Синг Се незадолго до конца войны; в их числе был и жених этой девушки. — Не думаю, что она имела в виду что-то дурное, — она пожимает плечами. — Просто каждый по-разному переживает свою скорбь. — Ты хоть когда-нибудь, хоть о чём-нибудь скорбела? — громко спрашивает Мэй: у неё нет сил больше сдерживаться. Обиженное молчание Тай Ли разделяет их на несколько дней. Осень медленно приходит на остров, раскрашивая листья в тусклые оттенки коричневого и золотого. Проходят ярмарки, как и обещала Тай Ли, на остров приезжают путешественники с континента. Повязки больше не нужны, и Мэй снимает их, но так и не меняет белых траурных одежд на свой обычный наряд. Отсутствие украшений легко позволяет пустоте проникнуть следом за ней; с корабля в гавань, вверх по течению. Вскоре румяные женщины со своими детьми для Мэй стали не больше чем лица, вырезанные на грубом дереве и неумело раскрашенные. «Если тебе так скучно, — говорит Тай Ли однажды утром; голос её до невозможного сладок, — не лучше ли тебе вернуться домой? К своему мужу?» Но Зуко не посылал за ней, не присылал ни письма, ни указа — Мэй не знает, что и думать о его молчании: расстояние значит, что запоздают любые новости; он может быть даже мёртв, и она только спустя многие недели узнает об этом. Пустые дома и пустые люди смешиваются воедино, превращаясь в какой-то зелёный свёрток, вызывающий только скуку. Мэй уезжает, не дожидаясь, пока она станет невыносимой. «Дома ты снова будешь счастлива», — напоследок ласково говорит Тай Ли, крепко обняв и помахав рукой, когда Мэй всходит на палубу. Потом она поворачивается спиной и уходит не оглядываясь.