Непонятный гений Феликс В. М. И.

      Я аккуратно открыл папку и начал разбирать бумаги с записями. Альбомная бумага, помятая клеточка, вырванная из тетради, листочки в линейку, на которых нарисованы чертежи. И везде ужасный почерк. В этом мы все похожи. Альбомные листы с широченными буквами явно принадлежат Радию, клетка с предложениями поперёк строки — дело рук Насти, а схемы на линейке умудряется чертить только Стелла. Тут же, на обратной стороне что-то зашифровала Рената, а поправляла её корявые символы Майа.       Идиллия.       Только мне не понравилось одно — как я это разбирать-то буду?       — Мне кажется, ты перегибаешь палку, — отвлек меня от рассмотра важного хлама тихий, едва слышный, но пронизывающий голос Стеллы.       Я приподнял голову, чтобы посмотреть, что происходит. С тех пор, как мне в руки попала эта папка, я выпал из реальности.       — Ни в коем случае, я излагаю фа-кты, — Радий потянул последнее слово специально, чтобы позлить девушку, но та только фыркнула в ответ и осталась непреклонна. Ей было глубоко всё равно на его нелепые и глупые выпады.       Стелла Милосердная. Ой, то есть Стелла Верная. Уже. Жена моего старшего брата и лучшая подруга моей девушки. Смешно и странно одновременно, не правда ли? Хилая рыженькая девчушка в очках на пол-лица задаст жару даже этому Маркелу. Она мне нравится как человек. Как ни крути, а у Радия отличный вкус.       — Я долго изучал все созданные ранее теории, выводил свои и пришёл к выводу, что путешествие в прошлое невозможно, — он тяжело вздохнул. Конечно, для Радия был смысл всей его жизни — найти этот чёртов способ вернуться в прошлое. А теперь оказалось, что это никак не могло произойти. Никак. — Хватит об этом молчать. Мы все давно поняли это.       Стелла молчит, я тоже. Мне нечего сказать, но исходя из написанного в этой папке — мы действительно проиграли в этом бою, но хотя бы вышли сухими из воды.       — Отрицательный результат — тоже результат, — я вставил всё-таки свой комментарий человека, далёкого от физики настолько, как расстояние до соседней галактики.       — Пиши, что уж поделать.       Радий после этих слов задумался, хотя я уже понял, что пора приниматься за статью. Материал у меня есть, другого не надо. Кто-нибудь из этой шайки-лейки потом проверит её на наличие логики и пустит в редакцию. А народ вновь будет верещать от новой сенсации непонятного никому гения Феликса В. М. И. Наверное, последней.       — Ты никогда не рассматривал теорию Мультивселенной, — неожиданно вспомнила девушка.       Кстати, да. Тоже такого не помню.       — Не смеши меня, это ещё более нереально, — он лишь посмеялся, а Стелла по привычке пропустила это мимо ушей, никак не отреагировав. Когда он научится её слушать? Наверное, нескоро.       Я был вообще без понятия, о чём они разговаривали. Тёмный непроходимый заросший лес. Даже и не пытаюсь это всё понять. Кажется, для этого нужно продать свою душу, а мне она ещё ой как пригодится.       — Хотя, если подумать... Ты — гений! — И убежал, чмокнув жену в щёчку, куда-то в коридор. По звукам стало понятно, что Радий ещё и умудрился споткнуться, после чего и вовсе скатился по лестнице виз на пятой точке. Видимо, в его огромной голове только что поселилась ещё одна гениальная мысль.       А Стелла, улыбаясь, стояла на своём месте ещё пару минут. Казалось, что она всегда знает, что как будет. Наверное, это просто глупость, но мне порой действительно думается, что она какая-нибудь путешественница во времени, пришедшая к нам и полностью опровергшая все теории Радия. Но это, скорее всего, далеко не так. Она обыкновенная девушка хотя бы потому, что мы знаем её с детства. Хотя я могу и слишком узко мыслить. Скажем так — это всего лишь предчувствие.       — Так мне писать статью? — поинтересовался я у неё, не зная, что делать сейчас, когда наш местный гений ищет новую теорию и её доказательство попутно.       Она как-то рассеяно посмотрела на меня, видимо, вспоминая, зачем я вообще нужен, и твёрдо кивнула. Опять она всё знала. Это очень странно. Очень.       Спустя неделю все мы собрались в той же самой лаборатории, где Радия шарахнуло идеей. В маленьком кабинетике научного исследовательского центра было не протолкнуться. Радий, Стелла, я, наша сестра старшая, Рената, Анастасия и Маркел, который вписывался в нашу компанию, как... как... как я. Если он помогает решать какие-то нудные, но жутко нужные задачки, то я просто ненужный никому неуч. Статьи Радий мог бы и сам писать, но ему то лень, то некогда, а другие этой рутиной не хотят заниматься. Вот так вот.       — Короче, ребят, я понял, в чём прикол, — начал брат, потирая руки и предвкушая счастливое, какое угодно будущее. — Как все уже поняли, мы полностью доказали, что путешествовать в прошлое нельзя...       — А в будущее? — спросил Маркел, немного далёкий от темы и последних событий.       — Это не ко мне. Этажом ниже, прямо под нами, такая же группа придурков изучает этот момент.       Анастасия начала смеяться, Рената улыбнулась, а Стелла никак не могла понять: шутка это или нет? Майа была твёрдо уверена, что это правда, ибо сама знала об этом, а мне, грубо говоря, было всё равно.       — Так вот: путешествовать в прошлое точно нельзя, а вот перемещаться сквозь бесконечное множество реальностей можно.       — Теория Мультивселенной не доказана, — вставила своё Рената, прекрасно зная о всём, что связано с реальностями. Её умный вид говорил за неё, в общем-то.       — Не-а, но в том и дело, ведь она не доказана наукой, но в быту давно, — Радий покачал головой, как бы говоря, что Ренате пора давно отбросить все свои стереотипы на задний план. — Мы этого просто не замечаем, думаем, что это мистика. К примеру, утром, готовя себе завтрак, я ищу нож на его обычном месте — в столе. Но его там нет. Нахожу в раковине, хотя точно помню, что вчера помыл и положил обратно. Решаю, что просто забыл и как ни в чём не бывало продолжаю готовить. А на самом деле я в другой реальности вчера просто поленился помыть нож и оставил его в раковине. Реальности пересеклись, поэтому тот я сегодня с точно таким же удивлением обнаружил нож в столе. Не сомневаюсь в этом. Да, я знаю, что мне сейчас начнут твердить, что множество реальностей — это множество параллельных прямых, устремлённых в бесконечность, и они никогда не пересекутся. Однако это невозможно утверждать, потому что есть такое понятие, как время. Неожиданные, спонтанные, незапланированные поступки переламывают прямые, находящиеся рядом, давая им пересечься, но не сильно. Ничего же не случилось от того, что я обнаружил нож в другом месте? Ну, не считая того, что это довело меня до нужных мыслей. Хотя, если там другой я додумался до этого тоже, то дело ничего не меняет.       К концу пламенной речи никто не мог сказать ни слова. Всё было как-то слишком запутано, но и возразить было нечего. Действительно, такие странности происходили с каждым, но никого никогда особо не заботили.       — Подожди, а если нож после использовала Стелла? — заметил брешь Маркел.       — Я бы это запомнила, вероятно, а врать мне ни к чему, — прокомментировала девушка.       Удивительно, но благодаря пошаговому разъяснению Радия даже я понял, о чём идёт речь.       — То есть вместо того, чтобы возвращаться в прошлое, можно просто сменить мировую линию, но, — подала голос Майа, собираясь вступить в спор с братом, — у меня есть одно большое но. Это разные вещи. Может, некоторые хотят вернуться в прошлое, не чтобы что-то изменить, а чтобы увидеть что-то своими глазами. Согласись, здесь менять мировые линии ни к чему.       — Это-то да, но больше мы ничего не сможем сделать, — уступает Радий, принимая безукоризненную правоту сестры. — Ещё проблема есть в том, что нельзя с одного раза попасть в реальность, полностью отличную от нашей. Ведь граничат между собой только похожие, и даже если я захочу посмотреть на ту мировую линию, где я, допустим, писатель, а Аскольд учёный, то придётся попотеть.       От его сравнения мне становится не по себе. Да, обидно, но в то же время и страшно. Только представьте себе — целая куча мировых линий с разными исходами. Всё, что только может придумать фантазия. И всё, что за её пределами, ведь количество этих так называемых прямых никто не ограничивает. Жутко, не правда ли?       — Есть ещё одна проблема: я без понятия, как надо ломать эти прямые, вообще. Да, я сказал, что неожиданными поступками, но этого мало, я что-то упускаю, что-то такое мелкое, но важное.       Он тяжело вздохнул, Стелла повторила этот жест безысходности, но промолчала, не в силах что-либо сказать. Остальные тоже были как в воду опущенные — на одно лицо.       Мне наказали дальше писать статью, добавив ещё и то, что рассказал Радий. Не понимаю, с чего они взяли, что я смогу это нормально расписать, зная самую малость из того, что перекрутилось в голове моего брата. Он рассказал нам не всё, и это точно. Он всегда так делает, всегда что-то утаивает. Надеюсь, это что-то не развяжет войну во вселенной.       Спустя ещё неделю, я закончил статью. В смысле, записал то, что мне пока известно. Что делать надо было дальше — я не знал. Да и не хотел пока знать. Чёрт знает, что могло взбрести в головы этих гениев с маленькой буквы, если умалчивать ещё и о Радие. Его недоговорки бесили. Хотелось пойти и дать ему пинка. Надоел. И дружок его надоел. В последнее время они все меня бесят.       Что-то пошло не так. Определённо.       Я закончил статью, но наши отношения с ребятами испортились окончательно, охладели до твёрдого состояния воды. Всего за неделю. Лишь только Анастасия относилась ко мне с былой теплотой, а Ренате было на меня искренне плевать, как будто я пустое место и не стою её внимания. На следующий день она сообщила, что не желает с нами больше водится. Неизвестным оставалось то, куда она решила податься. Шутка Радия про то, что мисс крыса сбежала с тонущего корабля по глупости на ярус ниже — то есть на этаж к ребятам, занимающимся путешествиями в будущее, — казалась очень уж неуместной. Не знаю, что меня держало не собрать свои пожитки и уйти от них тоже, прихватив ещё и Настю, пока ничем плохим это не закончилось.       С чего всё это началось? Хотя бы с того, что мы поняли, что всё это время подтверждали то, что изначально было невозможно. А потом этот запасной план «Б», который кто-то воспринял как средство, чтобы не упасть в грязь лицом, а кто-то как единственный шанс. Просто шанс. Мечта. Смысл жизни. Наверное, никому бы не понравилось, если бы это провалилось в самый последний момент. Как сейчас.       Всё рушится.       Идея Радия прогорела. Нас осталось четверо.       Наверное, смогли выжить только сильнейшие. Мне бежать было некогда, хотя и Анастасия больше не приходила в лабораторию. Не знаю, специально ли, но теперь она не в счёт.       — Всё равно когда-то мы все будем по-настоящему счастливы, — с этими словами она ушла в последний раз.       Не знаю, специально ли, но теперь она не в счёт.       Стелла бы никогда не отступила от своего мужа, а Маркел просто очень хороший друг. Майа сбежала. Не верила, что из этого что-нибудь выйдет. Продала верность. Ну и ладно.       Верили только мы втроём. Маркел так, за компанию.       Я приходил сюда, хотя делать было нечего. Разве что сидеть и вычитывать итак зачитанную до дыр пока не готовую статью. Стелла по-прежнему раз за разом перечерчивала схемы мировых линий, пытаясь найти ту самую, которую легко было пересечь. Радий в прямом и переносном смысле бился об стенку, а Маркел был немой поддержкой.       Так бы и продолжалось это изо дня в день по одному и тому же сюжету, если бы однажды Радий не выкрикнул:       — Я понял!       Он что-то старательно начал объяснять Стелле. Мы с Маркелом как-то не вникали во все эти заумные словечки. Девушка, дослушав, просто легонько кивнула и достала новый чистый лист бумаги. Альбомный, кстати. Как ни странно.       Она стала что-то чертить, а Радий сорвался с места и побежал куда-то в коридор. По звукам удаляющихся шагов стало понятно, что вниз. Происходило что-то непонятное.       Чуть позже я узнал, что Радий наконец-то понял то, что он не учёл тогда. Дело оставалось за малым. Теорию доработана. Эксперимент был следующим шагом, а потом и законченная статья полетит в публикацию.       Наверное, можно подумать, что мы всё делали это ради мировой славы или из-за денег? Нет уж, увольте. Слава у нас уже была, хоть и не мировая, но было, да и денег хватало. От предыдущих публикаций их было уйму. Не жаловались. Не бедные далеко все были. Человеку всегда надо было всё больше и больше, все люди жадные до чего-то. И мы тоже. Но нет, чего-то материального — да и как я говорил выше — славы нам не нужно.       Как сказала Анастасия, мы все будем счастливы. Когда-то, но не сейчас. А чертовски хотелось бы быть счастливыми. Слышишь, Настасья Счастьева, я обращаюсь к тебе.       Хотелось бы как в сказке — и ты верен своим принципам, и тебе верны. Только такого в реальной жизни не видать, да, Майа Верная?       Оказалось, что за верность можно продать милосердие, которого так не хватает в мире, не так ли, Стелла?       Кстати, о мире. Для начала хотелось бы, чтобы этот мир во всём мире вообще был, но нет. Ты знаешь это лучше всех, Маркел Мир.       А высказать всё в лицо может только искренний человек. Этой искренности так не хватает в людях, а так хотелось бы... Но у тебя она есть, Рената Искренняя.       Хотелось бы всего этого разом и побольше. Каждый из нас жаден до этих ценностей, но получить их не так уж и просто. Я бы не удивился, если бы Радий решил менять реальности именно для того, чтобы найти ту самую, где всё это есть. Не создать своими руками, а пойти по совершенно другому пути. Более сложному... Хотя это ещё с какой стороны посмотреть.       Спустя ещё неделю мы наконец-то решили провести этот эксперимент. И да, целью было сменить мировую линию так радикально, чтобы разницу было видно с первого взгляда. Мы (вчетвером) должны были переломить свою и очутиться там. Где это там — я даже не представлял. Для меня это было всё сложно, мозги плавились от одного представления. Поэтому я не могу объяснить того, что делал или же собирался делать Радий. Не имею представление о том, как мы смогли это сделать. Просто однажды утром, в ноябрьский день 20** года, я проснулся и понял, что что-то изменилось.       Вроде всё было как всегда, но меня заставило усомниться вот что: шторы. Они были красными. Хотя я могу поклясться своей фамилией — я ненавижу красный цвет. Ещё вчера шторы были песочного нейтрального цвета, а сегодня висит эта вызывающая тряпка.       Решив, что сегодня же всё поменяю, я вспомнил, что Радий рассказывал о ноже. Поняв, что я чего-то не понимаю, я решил позвонить брату, но не нашёл своего телефона. Ещё одна странность обнаружилась очень быстро.       Ладно, это было терпимо. Но именно в этот момент я понял, что живу не один. Около десятка лаков для ногтей на журнальном столике в зале не вписывались в общий вид, там же я заметил довольно знакомый нетбук, но ничего другого, принадлежавшего не мне, больше не было. Кроме фотографии в рамочке, стоящей там же. Я и Анастасия.       Мне она всегда нравилась, но больше, чем друзьями, мы никогда не были. Она меня не признавала. А тут вот как... Это, конечно, меня безумно обрадовало. Захотелось даже рассмеяться.       Радий, а ты молодец.       Где Настя была на данный момент, я не знал, но как только зашёл на кухню, об этом мне поведала записка на столе: «Убежала в магазин, завтрак будет, когда приду. Целую, Н.»       Значит, ушла недавно и скоро вернётся. Мне даже начинало это нравится.       Я решил выпить кофе, пока она где-то ходит, и заодно подумать, что тут могло ещё изменится. Мне очень нравилось уже обнаруженное мною (конечно, не считая штор, которые, наверное, Анастасия и повесила).       Пока я пил кофе, вспомнил, что статью-то надо подредактировать (читать: восстанавливать по памяти), рассказать о результатах эксперимента и отправить в журнал. Я не знал, существует ли здесь Феликс, и собирались ли мы когда-нибудь в той лаборатории в исследовательском корпусе научного института. Спросить у Настасьи? А не будет ли это выглядеть странно?       Конечно, мне совсем отшибло память, ведь есть такая полезная штука, как интернет. Чёрт только знает, где мой ноутбук, поэтому возвращаюсь в зал и вытаскиваю из-под того же самого журнального столика нетбук Анастасии. Точно её, я помню это устройство. В той мировой линии у неё был точно такой же.       Надеюсь, она не обидится. Пароля нет, зато на рабочем столе та же самая фотография, что и в рамке. Миленько смотрится, даже очень. Стоило забить в поисковой строке букву «Ф», как мне сразу же выдало имя нашего непонятного друга. Теперь надо найти Радия. Наверное, это будет проще, чем найти свой телефон. Просто отправляю ему на почту упоротое кодовое слово, о котором мы договорились в той мировой линии, и жду. Через минуту мне в ответ приходит не менее дебильное и чёткий приказ «Пиши» с текстовым файлом его записей и чертежи Стеллы. Когда успели?       Вряд ли бы я успел до прихода Насти, поэтому почистил историю и положил нетбук на место, как будто бы его никто не трогал. Надо было найти свой.       Мой любимый ноутбук лежал, как ни странно, под кроватью. Под столом, под кроватью... Такое ощущение, что мы от друг друга прячем их. Или от кого-то другого, но нам явно есть, что скрывать. Но тогда должен стоять хотя бы пароль. А его нет ни у меня, ни у неё.       — Я вернулась! — донеслось из коридора. Проигнорировал, а Настасья проигнорировала, что я её игнорировал. В общем, что-то не менялось. Наверное, она пошла готовить. Ну и славненько.       Следующие часа два я просто сидел и печатал, как потенциальный задрот, даже не откликаясь на просьбу Насти пойти поесть. В её глазах это выглядело немного странно, как я заметил, но она упорно делала вид, что всё нормально и ничего мне больше не говорила.       Да, спустя ещё часик-другой, я дописал. Я смог. Осталось только отправить, куда нужно и отчитаться перед Радием, но когда я поднял голову, то заметил, что вокруг как-то слишком темно. На часах в правом нижнем углу экрана светилось радостное восемнадцать тридцать.       Дела, однако. Меня поражало только то, что Насте, судя по всему, было немножечко плевать. Она до сих пор делала вид, что всё нормально. На данный момент вообще сидела в зале и смотрела сериал, громко чавкая яблоком.       Статью я отправил в журнал (другой, кстати, а не в тот, где мы публиковались в той мировой линии) и со спокойной душой начал заниматься уже своими делами. Моя работа на этом окончена.       На следующий день я проснулся от бесконечного надоедающего на первой же секунде звонка в дверь. Взглянув на часы, я обнаружив пять утра. Кого в такую рань могло принести? Выругавшись, всё-таки встал. Кто-то настырный начал теперь не только названивать, но и упорно тарабанить, не жалея сил. Анастасия же, не обращая на это явление никакого внимания, сладко спала. Я не стал её будить, оделся и пошёл открывать дверь, иначе она сейчас сама не выдержит и откроется ранней пташке.       Я поворачивал ключ в замке с ленью, не желая вообще этого делать. Зевнул пару раз — именно с открытым ртом меня на за дверным порогом квартиры застала Стелла. Лохматая, не накрашенная (хотелось бы добавить «страшная», но это было не так). Глаза у неё были заплаканные, что-то орала, но я и слова разобрать не мог, только «статью перехватили», а дальше сопли всё сжевали.       — Да успокойся же ты! — пытаясь перекричать девушку, сам чуть не сорвал голос. Ой, что подумают соседи...       Я затащил её в квартиру и закрыл дверь за замок. Стелла по-прежнему размазывала слёзы по лицу, но уже не так сильно ревела, хотя всё ещё всхлипывала.       — Статью, которую ты отправил... в газету... её направили оттуда в полицию, а там передали выше, они отследили Радия и забрали его...       Стою ни живой, ни мёртвый. Сердце упало куда вниз, а дыхание остановилось.       Этого не могло быть.       — Подожди, почему его, почему не меня?! — я тоже кричал, наплевав на голосовые связки.       — Я... я не знаю, но почта ведь... его была...       Мои мысли путались, я не мог выставить логическую цепочку. Почему его задержали, за что? За простую статью, которую можно воспринимать как бред псевдоучёного? Какое им дело?       — Ему предъявили обвинение в преступлении против человечества, — этими словами Стелла оглушила меня точно чем-то тяжёлым. Стало больно. Внутри. И упавшее сердце стало несчастно ныть.       — Что?       Я не мог в это поверить, просто не мог. Это был сон, это не могло быть правдой. Я ущипнул себя со всей силы, как только мог, до крови, но проснуться не вышло. Всё верно. Это был кошмар. Но наяву.       Стелла опять начала реветь, и в это время из-за угла вышла Анастасия. На её вечно весёлом, радостном или хотя бы спокойном лице застыл ужас.       Мы не знали, что делать, поэтому решили для начала выпить чаю и успокоиться. Сейчас Радия никак не могли подвергнуть наказанию, ведь впереди точно должен быть суд. Поэтому не всё упущено.       Одно пугало. За преступление против человечества и измену родине в нашей стране десять лет назад ввели смертную казнь. Уже десятки расстались со своими жизнями.       Мы боялись.       Господи, бедный Радий.       Я до сих пор не мог понять, почему именно он, а не я. Ну и что, что почта его и зарегистрирована была с его компьютера? Отправил-то я со своего. IP был мой. Как они отследили именно его? Какого чёрта?!       Я выпил третью кружку чая, но успокоиться никак не мог. Стеллу тоже до сих пор трясло, и только Анастасия внешне оставалась более-менее уравновешенной, хотя мне казалось, что внутри она была не менее злой, чем мы.       Я нашёл в себе силы рассказать Насте, что мы сделали и почему так вышло. Она слушала молча, хлопала ресницами и обдумывала услышанное.       — Нам надо рассказать об этом другим, — тихо произнесла Анастасия.       Да, она права. Вместе мы что-нибудь придумаем. Стелла набрала Маркела, потом Майю, но разговаривать с ними всё равно пришлось мне. Оба обещали скоро быть, проникнувшись ситуацией, только вот сестра отреагировала не совсем спокойно, поэтому я боюсь её появления. Я вообще её боюсь.       И, как ни странно, но Ренату здесь никто не знал. Вернее, Анастасия сказала, что с ней в школе училась какая-то, но с ней никто никогда не общался. Она была очень странная, вечно не от мира всего, молчала постоянно, будто язык проглотила, и, уж чего греха таить, была белой вороной. Мы со Стеллой только удивлённо переглянулись, но промолчали.       Вот так мы и потеряли что-то от того кусочка мира. Хочу обратно.       Получается так, что мы, почему-то, перескакивая через реальности, заменяем самих себя в них, а не становимся лишними, вторыми. Копиями. Как это обычно показывают в фильмах. Мы не можем столкнуться с другими нами. Мы и есть они. Я не до конца понимаю, почему так происходит, вот Радий бы...       Я заставил себя подумать о чём-то другом или вообще перестать это делать, но в это время как раз в квартиру ворвался Маркел (я что, дверь не запер?) и потребовал нормальных объяснений от разумных людей, коих здесь двое. Я пропустил его оскорбление мимо ушей — не маленький, чтобы реагировать на его выпады.       Стелла что-то пыталась ему промямлить, но в это время влетела Майа, чуть не врезавшись в Маркела, из-за чего они едва не оказались на полу, повиснув друг на друге.       Теперь мы сидели и тупили впятером. Мы чего-то ждали, а сами не знали, что делать. Запас чая иссяк первым, потом закончилось терпение.       Первым не выдержал Маркел, взбесился, решил что-то непосредственно начать делать, но что, не знал сам.       — Сначала надо узнать, куда его забрали, — неожиданно предложила Настя, чем успокоила начавшего сходить с ума Мира.       — Как? — с надеждой спросила Стелла.       — Ты его жена, ты имеешь право.       — А я его сестра! — прокричала Майа.       Она права. Мы ближайшие родственники. Нам должны предоставить информацию и, возможно, устроить свидание.       — Нет, пойду только я, — Стелла сжала руки в кулаки, пытаясь одолеть свой страх. Именно в этот момент я понял, что даже она не могла всё знать.       И она пошла. Она узнала, она добилась встречи с ним наедине. Я узнал только потом, что было на самом деле. Они разговаривали недолго, но этого хватило, чтобы понять, что ситуация безвыходная. Обратной дороги нет. Статью издательство сдало в полицию не случайно. Здесь, в этой мировой линии, было запрещено ставить эксперименты на живых людях. Даже над самим собой. Что-то в этом роде. Я не знал. Никто не знал. Я только позже узнал, что Стелла изначально при этом разговоре смирилась с неминуемой смертью мужа, но она хотела, чтобы мы смогли сменить реальности когда-нибудь в будущем. И все будут живы.       В каждой реальности я — это я, она — это она, он — это он. Не существует других меня, её, его. Мы — это мы. Именно поэтому мы не становимся вторым собой в другой линии.       В день, когда расстреляли Радия, задержали Стеллу за пособничество, и ни она, ни он и словом о нас не обмолвились. Молчали, как рыбы.       Она была беременна, я не говорил? Умерла в этой тюрьме через три месяца после рождения сына. Затравили.       Это был удар. Сильный удар. Моя жизнь закончилась в тот день, когда умер Радий, но после смерти Стеллы перехотелось даже просто существовать, иметь оболочку. Меня удержала на краю пропасти Анастасия, хотя мне было всё равно.       Мальчик, Эрнест, должен был перейти на воспитания ближайшим родственникам. У Стеллы их не было — бабушка, которая её воспитала, давно лежит в сырой земле, а со стороны её мужа были только я да Майа. И оба не состояли в браке. Я не успел. Сестра выскочила замуж быстрее, чем я женился — за Маркела. Их сплотила общая цель, они усыновили мальчика, а мы... Мы собрали вещи, продали их и уехали.       Мы должны были сохранить всё в тайне. Мы не должны подвергать опасности Эрнеста. Он не должен ничего узнать о своих настоящих родителях, иначе всё может быть ещё хуже. Хотя, куда хуже.       Мы вдвоём поселились в деревянном доме на окраине города. Деньги закончились очень быстро, буквально за год. Анастасия отказывалась работать. Даже не просто по профессии, а вообще. Да и я криворукий — образование неполное. Разве что, грузчиком быть.       Именно тогда я и взял в руки перо.