***
Скорпиусу все же удалось оторвать друга от древних томов, и мальчики переместились в спальню. Малфой небрежно смахнул все со стола (и откуда там вечно набираются горы хлама?) и раскрыл свой любимый блокнот. Пролистав пару дюжин страниц, он остановился — стрелки, блоки и почти не читаемые подписи. Альбус наморщил лоб: — И о чем это должно мне говорить? Скорпиус облокотился на спинку занятого Поттером стула и ткнул в лист кончиком пера: — О том, что у нас есть все данные об обстоятельствах, сопутствующих твоим видениям. — Первым номером в списке, вероятно, профессор Криви? — ехидно заметил Альбус. Щеки Малфоя чуть порозовели, но он продолжил: — Высота, одиночество, открытость разума. Только под высотой, как мне кажется, следует понимать воздух. Как стихию. Или как магическую среду. В общем, некий чужеродный для тебя проводник воли. Одиночество, или изоляция — это оторванность от своей стихии и даже от привычного мира. Ослабляет связь с реальностью, тебе так не кажется? И в финале — открытый разум. Например, страх. Ты боишься полетов, верно? Но хочешь это преодолеть, так что борешься с собой, внушаешь себе, что должен и можешь это преодолеть. Самогипноз, согласен? А Криви намеренно этим занимается. Жарко, душно, работа нудная — ты просто не можешь удержать границ собственного сознания. К тому же он, как ты говоришь, постоянно требует, чтобы ты смотрел ему в глаза. Через зрительный контакт проходит самый простой способ легилименции! Опытный легилимент может перелопатить твои мозги за секунду. — Ты это серьезно или строишь теорию заговора Криви? — осведомился Альбус. — Не веришь, что Криви — козлина, так это твои проблемы. Но проверить мою теорию проще простого. — И что ты предлагаешь? — О, у меня целых два варианта. Во-первых, устроить тебе полет на метле. Простенько, но действенно. — Мне не нравится, даже если ты будешь страховать меня снизу вместе со всей квиддичной командой, — возразил Альбус. — Знаешь ли, мои кости мне дороги в целом, не переломанном, состоянии. — ОК, я это предвидел. Поэтому во-вторых я предлагаю ночь на Астрономической башне. — Это уже лучше. Но тут есть слабое место, и даже не одно. Я не испытываю страха, находясь там. И если ты останешься со мной, пункт про изоляцию не будет выполнен. А если уйдешь, не сможешь проверить правильность своей теории. — У меня все учтено. — Скорпиус так и лучился самодовольством. — Я нашел для тебя простейшую технику самовнушения, и я знаю способ следить за твоим состоянием, будь ты хоть за сотни миль отсюда. — Допустим, я освою технику самовнушения. Но что за способ слежения? — удивился Альбус. — Если это чары вроде Надзора или что-то подобное, тебе однозначно ни сил, ни умений не хватит, чтобы их наложить. Улыбка Малфоя стала еще шире. Он достал нечто из нагрудного кармана и спрятал это в кулаке. — Ты мне доверяешь? — спросил он. Альбус коротко кивнул. — Дай мне, пожалуйста, левую руку. И закрой глаза. Ничего не понимающий Поттер исполнил просьбу. Он сосредоточился на осязании: вот пальцы Скорпиуса, прохладные, как всегда, переворачивают его руку ладонью кверху; вот нечто гладкое, металлическое скользит по его ладони к кончикам пальцев; вот… — Ай! — укол, неожиданный и обжигающий, заставляет его распахнуть глаза и попытаться отдернуть руку, но Малфой держит крепко. Его губы шевелятся, отсчитывая секунды и, наконец, он отпускает руку Альбуса. — И что это было? — тщетно пытаясь скрыть недовольство в голосе, спрашивает Поттер. Улыбкой Скорпиуса можно осветить пол-Лондона. — Сработало! — торжествующе вопит он, нисколько не заботясь о том, что на его крики может сбежаться весь факультет. — Получилось! Альбус прикидывает, наложить ли на Малфоя Немотный сглаз или дождаться объяснений. Эх! Все-таки последнее. — Что получилось-то? — Вот, смотри. — Скорпиус протягивает ему уже знакомые серебряные часы. — Когда-нибудь видел Судьбоуказующие часы? Знаешь, у них на циферблате еще подписи вроде «Дом», «Работа», «Смертельная опасность»… Во взгляде Альбуса мелькнуло узнавание. — У бабушки Молли такие. С девятью стрелками, и все подписаны… А стрелка Фреда расплавилась и застыла на циферблате. На мгновение повисло неловкое молчание. Скорпиус кашлянул и продолжил: — Да, часы вроде таких. Мои — немного усовершенствованы. Четыре стрелки и как будто обычные цифры. Видишь отверстие сзади? Оно вовсе не для ключа, эти часы не нужно заводить. Отсюда выскакивает игла, если повернуть шпенек сверху. Капля крови — и ты занесен во внутренний список, на ближайшую свободную позицию. Стрелки обозначают людей, и тебя теперь отслеживает секундная. Следующая и последняя стрелка, стрелка будильника — она сейчас прикрыта часовой — пока свободна. До тех пор, пока все в порядке, эти часы ничем не отличаются от обычных. Но если что-то происходит, часы нагреваются, чем хуже ситуация, тем они горячее, а стрелки указывают на проблему. Тройка — душевная боль, шестерка — боль физическая, девятка — тяжелая болезнь, двенадцать — угроза жизни. — И?.. — поднял на него глаза Альбус. — Ты устраиваешься на площадке и настраиваешься на нужный лад, а я спускаюсь на пару этажей и слежу за твоим состоянием. — Скорпиус выразительно подмигнул, качнув часики за цепочку. — Не отвлекаюсь ни на секунду, так что в любой момент приду на помощь. Если она, конечно, понадобится. — Ну… Попробовать стоит в любом случае, верно?***
«Я спокоен. Мои мышцы расслаблены. Дышу спокойно…» — Альбус раз за разом прокручивал в мыслях эти фразы. Зубы отбивали дробь — и не похоже, что в этом виноват холод: Альбус специально попросил Термена наложить на мантию Согревающие чары. Сегодня — единственный вечер, когда ни у одного курса нет Астрономии. Малфой деловито обошел площадку, убедившись, что нет ни милующихся парочек, ни ловящих вдохновения непонятных поэтов, ни любителей выкурить сигаретку-другую. Он сдвинул несколько телескопов поближе — и уголок, где устроился Альбус, надежно скрылся от посторонних глаз. Профессор Синистра никогда не жалела ткани на футляры для своих драгоценных приборов, так что за получившимися занавесями можно было спрятать и Альбуса, и Скорпиуса, и половину квиддичной команды. Колокол пробил восемь, и Малфой, отсалютовав на прощание, покинул площадку. «Я спокоен. Мои мышцы расслаблены. Дышу спокойно…» Сколько еще раз придется повторить это? Звезды бесстрастно мерцали где-то в вышине.***
Небо над головой было безжизненно-серым. Впереди шумела река. Альбус попятился — ему хватило и прошлого заплыва. — Не понимаю, Кадм, что ты нашел в той хилой девчонке, — раздался за спиной густой бас. Альбус обернулся — прямо на него шли трое в потрепанных дорожных мантиях. У старшего, коренастого детины, обладателя того самого баса, на поясе был пристроен меч. — Тио, это ни коим образом тебя не касается, — процедил другой. Он был похож на старшего, только сложен поизящнее, да волосы чуть темнее. Он поднял воротник и хмуро зыркал по сторонам. Альбуса он в упор не видел — как, впрочем, никто из них. — Ладно вам лаяться! — примиряюще заметил третий, совсем еще мальчишка. Он мог бы учиться в Хогвартсе курсе на шестом. — Дома все решим. — Я все уже решил. Я люблю Аннстис, она любит меня, и ваши возражения меня не волнуют, ясно? — под конец он закашлялся, но взгляд, обращенный к спутникам, был достаточно выразителен. Старший поднял руки и обезоруживающе улыбнулся: — Хорошо-хорошо! Женись, если хочешь! Может, девчонка еще и поправится… — лицо второго, ставшее на какой-то миг мягче, снова окаменело. — Ну, не дуйся, может, все и впрямь обойдется! В конце концов, Кадм, я же возвращаюсь вместе с тобой! Не вытащил бы ты меня, если бы я не хотел, верно? — О, разумеется! Обучать этих дикарей, как бы ловчее выпустить друг другу кишки — это же невероятно интересное времяпрепровождение! — язвительности второго не мешало даже больное горло. — Спасибо, братец, я польщен глубиной твоих родственных чувств! Младший, прежде только прятавший улыбку, наблюдая за их перепалкой, рассмеялся в голос. — Вы ничуть не меняетесь! — отсмеявшись, он махнул в сторону реки. — Давайте наведем переправу здесь, а то мы еще месяц будем блуждать в поисках брода. — Что, городской школяр, устал? — поддел его старший. — Учился бы ты у меня, три десятка миль прошагал бы за день, и без всяких капризов! «Школяр» показал ему язык и ухмыльнулся: — А ты что, позабыл, как махать палочкой? А то все мечом да мечом… Видишь дымок на том берегу? Было бы неплохо заночевать под крышей хотя бы сегодня. — Не под бузиной же спать, — фыркнул второй и решительно шагнул вперед. Альбус замешкался, и тот прошел сквозь него, будто Поттер был привидением. Альбус решил проследить за волшебниками до конца, развернулся — и едва не завопил: он не видел больше своего тела! Он чувствовал, что шагает вперед, видел, как приближается река, слышал, что гул бурлящей воды становится все громче и громче — и все это происходило совершенно без участия его воли. — Что, на счет три? — пророкотал над ухом бас старшего. Альбус — точнее, его тело — кивнуло и выставило палочку на изготовку. Заклинание если и было, то невербальное — мост начал расти прямо из каменистого берега. Обкатанная течением галька ползла вперед, и казалось, будто с мелководья поднимает голову огромная пестрая грязно-серая змея. Ветви бузины, пепельно-серые, хлесткие, тонкие, вытянулись вслед, образуя поручень. Альбус с ужасом узнал мост из своего сна. Что, если он — или тот, в чьем теле он застрял — упадет в реку? Он-то, в отличие от этой троицы, знает, что скрывается в свинцовой глубине! Сбежать? Закричать? Он не может теперь даже шевельнуться! Страх разбиться на метле не шел ни в какое сравнение с той паникой, которая нахлынула на него сейчас… — Ал! — в лицо выплескивается ледяная вода, и он пытается проморгаться. Получается. Мордред и Моргана, получается! Над головой снова звездное небо, а вокруг — задрапированные скелетики штативов. У Малфоя перекошенное побагровевшее лицо, и глаз дергается. Слегка. — Альбус-черт-тебя-дери-Поттер! — белобрысый шипит, как рассерженная виверна. — Какого хрена… Да чтоб еще… — слова у него путаются, и вообще он хрипит так, будто пробежал по всем лестницам Хогвартса. Раза три подряд. — Никаких больше… — Все получилось, — попытался успокоить его (да и себя) Альбус. — И ты вытащил меня как раз вовремя. Малфой выругался. Половины слов Альбус не знал, но от оставшихся зарделся бы даже дядя Рон. — Вообще-то, приличные молодые волшебники не сквернословят. Взгляд Скорпиуса кристально ясно намекал, что он и проклясть может. — Приличные волшебники в таком де… дебильном положении вообще не оказываются. Только избранные короли идиотического невезения. — Почему ты злишься? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Альбус. Похоже, на этот раз его больше пугало состояние Скорпиуса, чем собственное «путешествие». — Действительно, почему? — то ли вскрикнул, то ли всхлипнул Малфой. — Ты, черт подери, чуть не загремел с Астрономической башни! Альбусу оставалось только молчать. — Хорошо, я недалеко ушел! Еще эти чертовы часы — сначала едва нагрелись, а потом чисто взбесились! Стрелка дрожит над тройкой, а потом как шарахнет на двенадцать! Раскалились не хуже угля, ну, я и рванул. Гляжу — ты шагаешь так спокойненько к краю, в руках палочка… Пытаюсь тебя стащить, а ты упираешься… Зараза ты, Поттер! К чертям собачьим все это, еще один такой эксперимент — и тебя собирать будут по кусочкам! — А что, лучше ждать, пока само накатит? Где-нибудь на уроке, или на улице, или дома? Может, лучше сразу сдаться в Мунго? — Альбус незаметно перешел на крик. — Или в Отдел Тайн! Там хоть можно за Арку шагнуть, если совсем паршиво станет! Скорпиус резко поднялся с пола и дернул младшего Поттера за собой. Встряхнул — и довольно ощутимо встряхнул. — Не накатит. Пока рядом с тобой люди, не накатит. Нужна изоляция, помнишь? И ты это наглядно доказал. Так что прекращаем истерику. — И что с того? Мне до конца жизни ходить с кем-нибудь под ручку? И с Криви это, между прочим, не срабатывает! — К черту Криви! Тебе нужно продержаться до Рождества. Твой отец вляпался в пророчество и выжил, так что он может подсказать, что делать. Над тобой, по крайней мере, не нависает Темный Лорд. — По-моему, это слабое утешение, — проворчал, сдаваясь, Альбус.