На всякий случай

Мы сохраним нашу любовь в фотографии, Где оживают наши воспоминания, Где наши глаза распахнуты, Где сердца целы и невредимы, Где время остановилось*.

      Лисбон достаточно лишь одного взгляда на Джейна, чтобы стены внутри неё рухнули, заставляя её расплакаться на его плече.       Наутро после приезда в Венесуэлу, после того, как она бросается в его объятия, после того, как он обвивает её руками в нескрываемом восторге, после их первой совместной за два года ночи – после всего этого – она продолжает думать лишь о том, что всего через две недели им вновь придётся расстаться.       Джейн, не теряя ни секунды, притягивает её к себе и прижимает к груди. За те два года, что они провели порознь, его кожа приобрела бронзовый оттенок, поэтому сейчас она резко контрастирует с её почти фарфоровой бледностью. Ещё предыдущей ночью Лисбон, стягивая с него рубашку, едва удаётся перестать любоваться его телом, – жизнь в тропиках сделала Патрика похожим, по крайней мере, на греческого бога.       И сейчас он укачивает её, поглаживая по волосам и спине, шепчет что-то, что, возможно, успокоит её. Однако Лисбон слишком долго сдерживала свои чувства и мысли – всё недосказанное за столько времени вырывается наружу – и она пока не готова остановиться. Джейн понимает, как это важно, поэтому не мешает её эмоциональному всплеску.       Наконец её всхлипывания становятся тише, а по телу пробегает лёгкая дрожь, после чего Патрик накрывает их обоих одеялом. Лисбон делает глубокий вдох, который даётся с трудом, и вытирает глаза. Она поднимает на него глаза и уже готовится извиниться, но мужчина не даёт ей произнести ни слова.       – Не извиняйся, Тереза, – она и забыла, как он по-особенному произносит её имя. – Из всех людей тебе не за что просить прощение.       Женщина кивает и принимается стирать дорожки туши со щёк. Джейн улыбается и прикасается губами к её щеке, задевая кончики её пальцев. Несмотря на его протест, Тереза начинает говорить, всё ещё вздыхая и всхлипывая.       – Прости, – она почти шепчет, стараясь удержать новый поток слёз, когда ловит на себе тяжёлый взгляд. – Нет, я хочу извиниться. Я обещала себе, что буду наслаждаться настоящим в течение всего времени, которое у нас есть – обещала не заглядывать в будущее. Потому что мне ещё ни разу не удавалось увидеть его с тобой. Я не могу перестать представлять, что скоро нам вновь придётся расстаться, и это мешает мне быть с тобой сейчас. Но...       Она даже не может закончить свою мысль от вновь нахлынувших эмоций. Вместо этого она позволяет Джейну снова заключить её в свои объятия – его горячая кожа и размеренное дыхание отлично отвлекают её.       – Но, – она продолжает, – это просто… сложнее, чем я представляла. Когда мы вместе, я могу видеть тебя, слышать – я могу чувствовать тебя. Но когда тебя нет, у меня есть только письма и фотографии – этого недостаточно, ты ведь знаешь, – ироничный смешок срывается с её губ. – И я понимаю, что моё положение не самое худшее, ведь ты не получаешь ничего в ответ. Думаю, на твоём месте я бы уже давно сошла с ума. Но я... я просто... Джейн, мне хочется большего, чем это.       Патрик медленно переплетает их пальцы, чувствуя, какие мягкие и холодные у неё руки. Лисбон же внезапно отмечает, что на безымянном пальце у него нет кольца, но Джейн начинает говорить раньше, чем она успевает что-либо произнести.       – Раз уж мы устроили время признаний, – голос его дрожит, – Тебе следует знать, что одной из причин, почему я не хотел, чтобы ты знала о моём местоположении, было желание избежать подобного развития событий.       Тереза напрягается, словно реакция мужчина причиняет ей физическую боль. Джейн быстро осознаёт, что именно он сказал, и снова принимается успокаивать её, исправляясь.       – Да нет же, любимая, ты всё не так поняла! Это не значит, что я не хотел, чтобы ты нашла меня – я хотел этого больше всего на свете. Но ведь наша встреча заставляет тебя переживать наше расставание. Не было ли первое достаточным испытанием для тебя? Мне бы так хотелось, чтобы время могло облегчить эту боль. Вместо этого наша с тобой встреча лишь потревожила те раны, которые я оставил.       – Это неважно, меня это не волнует. Лучше пережить тысячу прощаний, потому что это будет означать тысячу встреч, – она снова всхлипывает.       – Лисбон, это невероятно романтично, хоть и неожиданно, – он едва заметно усмехается.       – Ну, я провела предыдущие два года, получая письма от своей потерянной любви. Чего ты от меня ожидал?       Патрик снова улыбается, и Тереза замечает, как его глаза из голубых становятся почти бирюзовыми. Его губы слегка припухли от её поцелуев, и осознание этого заставляет женщину залиться румянцем.       – Ты такая красивая.       – О, перестань, – Лисбон лишь закатывает глаза.       – Ты не привыкла получать комплименты? Ведь так, Лисбон? – он слегка прищуривается и делает небольшую паузу. – Когда в последний раз кто-нибудь говорил тебе, как ты прекрасна?       – Имеешь в виду, кроме тебя? – Джейн нахмуривается, наблюдая, как Лисбон имитирует задумчивость. – Не могу припомнить, – выдаёт она наконец.       – Что ж, это непозволительно, – он целует её. – Я не хочу, чтобы ты когда-либо сомневалась в своей привлекательности. Правда. И я считаю своим долгом тебе это доказать.       Спустя два часа, когда на ней нет ничего, кроме одной из его забавных футболок, они в обнимку наслаждаются видом моря из окна. Даже в домике чувствуется морской воздух, а крик чаек издалека доносится до них.       – Знаешь, я подумал, – она удивляется, как много может сказать его голос, когда она даже не видит его, – У меня есть план.       – У тебя есть план, – повторяет она. – Мне уже начинать беспокоиться?       Он отрицательно качает головой, и она ощущает, как сотрясается его тело от беззвучного смеха.       – Нет, – произносит он и заглядывает в её глаза. – Я думал о разных вариантах. Очевидно, что мы оба хотим быть вместе – это наша цель. Но я могу добиться этого двумя способами. Про первый я даже и говорить не буду, по понятным причинам, – она вопросительно смотрит на него, заставляя всё-таки объясниться. – Я не стану просить тебя остаться здесь со мной, – это фраза на миг возвращает её в момент их прощания два года назад. – Я не могу просить тебе о такой жертве, ведь это означает бросить всё: твою работу, семью. И – поправь меня, если я ошибаюсь – ты бы пошла на это.       Лисбон не спорит, потому что спорить здесь не о чем.       – Я не стану тем, ради кого ты должна всё это оставить. Поэтому первый вариант отпадает.       – Что со вторым?       – Я возвращаюсь в США.       – Нет, – автоматически отвечает она, голос звучит резче, чем должен. – Нет, однозначно нет! Они посадят тебя в тюрьму... или ещё хуже. Я даже не хочу представлять, на что способен Эббот.       – Не волнуйся, – Джейн снова принимается успокаивать её. – Я не думаю о возвращении, по крайней мере, пока. Этот вариант требует некоторого времени – возможно, однажды мне удастся заключить с Эбботом перемирие.       – Джейн, не стоит заключать с ним сделку. Он вполне может попросить тебя продать душу.       – Ну, без тебя у меня её нет, так что вряд ли это что-то изменит. Только не волнуйся, Лисбон, я всего лишь делюсь с тобой своими мыслями. Я всегда буду сначала спрашивать твоего одобрения относительно того, о чём я когда-либо решусь говорить с Эбботом.       – Ты сказал, что это план требует времени. Что насчёт твоих планов на ближайшее будущее? – спрашивает она после недолгого молчания.       – Думаю, тебе это понравится, – на лице Патрика появляется довольная улыбка, от которой женщине становится не по себе.       Сколько раз она видела подобную улыбку раньше, столько раз это означало неприятности.       – О, неужели?       – Да. Проблема в том, что слать тебе письма становится опаснее. Впрочем, это всегда было опасно.       – Кстати говоря, как тебе удавалось доставлять письма? Разве ФБР не должно было проверять мою почту?       – О, пожалуйста, – его слова звучат вызывающе. – ФБР проверяет твои письма на почте. От меня требовалось лишь удостовериться, чтобы они доходили до твоего почтальона, который бы опускал их в твой почтовый ящик.       – Как ты? – он не даёт ей договорить.       – Я убедил его мне помочь. Не паникуй, Лисбон, я не шантажировал его и не делал ничего противозаконного. Но я расскажу тебе об этом в другой раз. Ты спросила меня о планах на ближайшее будущее, и у меня такой имеется. Как я уже сказал, письма не безопасны – слишком многое может пойти не так. Вместо того, чтобы слать тебе письма, я предлагаю кое-что другое.       – И что? – она пытается понять, о чём он говорит. – Ты будешь встречать меня в разных странах?       – Не совсем. Не в любых, а только в тех, с которыми у США нет договора об экстрадиции.       – Будет гораздо сложнее отследить мои передвижения, если между моими поездками не будет никакой связи, – теперь и её лицо украшает довольная улыбка.       – Именно так. Если ты периодически будешь летать в Южную Америку, кто-нибудь рано или поздно это заметит.       – И ты будешь ждать меня там? Где бы это "там" ни было?       – Конечно, любовь моя, в любой неэкстадирующей стране. На твой выбор.       – Я никогда не была в Марокко, – мечтательно произносит она, обнимая мужчину.       – Значит, это наша первая цель, – Патрику не терпится услышать её реакцию. – Так что ты думаешь?       – Это... это прекрасное решение неразрешимой проблемы, – реальность внезапно обрушивается на неё. – Я не могу позволить себе летать по миру на зарплату шерифа. Я уже потратила большую часть своих сбережений на эту поездку. И мне не дадут для этого достаточно выходных.       – Тебе не стоит волноваться о деньгах – я позабочусь об этом, ведь это меньшее, что я могу. А что касается времени, так у тебя всегда есть больничный и отгулы. У нас всё получится, Лисбон. Верь мне.       Тереза лишь кивает, сдерживая слёзы, и чувствует, как крепкие руки обнимают её. Его левая ладонь покоится на её талии, что заставляет женщину вспомнить об отсутствии обручального кольца. Она слегка отстраняется и смотрит на него, пытаясь прочитать его эмоции, пока он не начинает говорить.       – Ты говорила, что хочешь большего, чем просто фотографии и письма. Я хочу не меньшего – я хочу разделить с тобой жизнь. И, возможно, мы не будем проводить каждый день вместе, но у нас будут наши бесценные моменты вдвоём. Это не много, но у кого-то нет и такого. Вместо просто фотографий и писем я даю тебе обещание.       – Джейн? – Лисбон вся дрожит в его объятиях.       – Ты главная причина, почему я выбрал жизнь. Ты та, кто связывает меня с реальным миром. Я не могу представить, кем я стал без тебя, и надеюсь, никогда не узнаю этого. Я люблю тебя, Лисбон, и никогда не перестану благодарить тебя за то, что ты дала мне, – после этих слов Тереза замечает слёзы в его глазах, и уже не пытается сдержать собственные. – Я хочу, чтобы ты никогда не сомневалась в том, насколько сильны мои чувства к тебе. Будут дни, когда меня не будет рядом, чтобы сказать тебе, как сильно я люблю тебя, но ты всегда можешь быть уверена в этом. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Тереза, ты выйдешь за меня?       Лисбон оказывается не в состоянии произнести простейшее слово – ответ звучит едва различимо. Но этого достаточно.       Они женятся перед самым отъездом Терезы. Он говорит, что этого момента она для него целый мир, а она обещает отдать ему своё сердце. Это обещание несложно выполнить – она отдала ему всю себя ещё много лет назад.       Теперь у неё есть несколько новых снимков, ещё более прекрасных, чем все предыдущие, и среди них её любимый: их руки с новыми обручальными кольцами, сверкающими под тропическим солнцем.       Лисбон прикрывает глаза и начинает отсчёт – шестьдесят семь дней.       Впервые за два года её будущее кажется многообещающим.