Прерви моё падение

Игараши залпом осушил очередной стакан виски. Сколько он уже их выпил? Три, пять, шесть? Он не помнил. В сознании пульсировала лишь одна мысль. Мысль о том, что на Аюдзаву покушались. — Чертов Такуми, — прорычал Тора, сжимая бутылку. Ярость выжигала сердце, душу, разум. История повторялась. И он снова мог потерять любимую. И все из-за этого ублюдка. Откинувшись на спинку кресла, парень припал к горлу и принялся жадно пить. Янтарная жидкость кипящим потоком полилась внутрь, не принося желаемого облегчения, не притупляя чувств, а лишь еще больше распаляя. — Пьянством горю не поможешь, — в тишине гостиной раздался тягучий женский голос. И Игараши, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся. Взгляд замер на невысокой стройной девушке. Иссиня-черные волосы, длинные и волнистые, обрамляли идеально-красивое лицо. Раскосые кошачьи глаза цвета ночного неба были слегка прищурены. На пухлых алых губах играла улыбка. Ярко-красное платье до колен плотно облегало соблазнительную фигуру, подчеркивая все ее достоинства. — Анзу? Как ты здесь оказалась? — заплетающимся языком выдал Тора, с недоумением уставившись на сводную сестру Такуми. — Твоя служанка меня впустила, — пожала плечами брюнетка, — Что? Не рад меня видеть? Улыбка стала шире, но глаза оставались ледяными и пустыми. — Конечно же, рад, — усмехнулся Игараши, жестом приглашая гостью присоединиться к нему, — Разве я могу не радоваться вашему появлению, госпожа Миямото? Алкоголь, наконец, подействовал. И Тора принялся паясничать, что всегда жутко раздражало Анзу. А ему по жизни нравилось выводить эту маленькую стерву из себя. Потому что лишь Игараши было известно, какая она на самом деле. Жестокая, хладнокровная ведьма. — Ты совсем не изменился, — опустившись на диван, она потянулась за стаканом, который он наполнил для нее. Покрутив его в руках, Миямото задумчиво воззрилась на золотистую жидкость, и тающий в ней лед. — Тебя не было всего год. Слишком мало времени прошло для перемен, — хмыкнул Тора, продолжая наблюдать за собеседницей. Нога на ногу, ровная спина, плавные движения. Да. Анзу была просто воплощением идеала. Эталоном во всем. Всеобщей любимицей. Даже отчим в ней души не чаял. — Согласна, — кивнула она, переводя взгляд на Тору, и в это мгновение на него вдруг нахлынули воспоминания. Воспоминания о том, как в их с Такуми жизни появилась Анзу. Отец Усуи женился на матери девушки, когда детям было по шесть лет. Тогда Игараши и Такуми практически не расставались, хотя дух будущего соперничества уже витал в воздухе. Однако Миямото быстро влилась в их компанию, и практически все свободное время они начали проводить вместе. Неразлучная троица. И хоть Анзу с Усуи и не были кровными родственниками, они очень сблизились, и постепенно между ними возникла любовь и безграничное доверие, что было удивительно для такого скрытного и замкнутого ребенка, как Такуми. Конечно, в этом не последнюю роль сыграло то, что мальчик, сильно переживавший по поводу разлуки с матерью, увидел в Миямото родственную душу, такую же одинокую и всеми забытую. Ведь родительница девочки тоже совершенно ею не занималась, полностью отдав себя покорению высшего общества и карьере мужа. Вот они и черпали силу друг в друге. Тора до сих пор помнил, как Усуи гордился тем, что у него есть сестра, как отчаянно ее защищал, оберегал и дорожил. Потом Такуми и Анзу уехали учиться в Англию, и вернулись в Японию только, когда уже поступили в старшую школу, где снова встретились с Игараши. А дальше в жизни Торы и Усуи появилась Мисаки. Миямото тоже приняла ее. Они с Аюдзавой даже стали хорошими подругами, и она всячески помогала ей в отношениях со своим братом. — Просто идеальная сестричка, — выдохнул блондин, насмешливо и саркастически. Ведь только он сумел разглядеть правду посреди всей этой лжи, кружева из которой так умело сплела Анзу. Только он понял, какие чувства испытывала она к Усуи. И как далеки они были от родственных. Только он догадался, что Миямото относилась к Такуми, как к мужчине. С самого начала их взросления и до конца. Правда, тот в упор этого не видел. — Я думал, ты приедешь на помолвку, — подняв брови, проговорил Тора, прерывая затянувшееся молчание. Память снова ожила, подбросила воспоминания о том, как Анзу убивалась после смерти Мисаки, как поддерживала Усуи. И на этот раз только Игараши смог разглядеть искорки торжества в ее черных глазах, довольную улыбку на губах. И только он начал подозревать ее в причастности к тому нападению. — Я хотела, но не успела, — отозвалась девушка, умудрившись сохранить лицо, и только сжавшие стакан пальцы, выдали ту ненависть и ярость, что она испытывала, — Надо было закончить кое-какие дела в Гонконге. Весь прошлый год она проработала в Китае. Ее отправил туда отчим для получения опыта, и Миямото думала, что эти бесконечные дни, недели и месяцы уже никогда не закончатся. Она безумно скучала по Усуи, просто места себе не находила. А потом еще и это известие о помолвке Такуми и сестры Мисаки. Удар, выбивший почву из-под ног. Настоящая катастрофа. Анзу до сих пор не понимала, как ей удалось сохранить прежнюю интонацию в голосе, когда мать сообщила ей эту кошмарную новость. Зато после она разнесла всю квартиру к чертовой матери. И впервые за долгое время позволила себе такую роскошь, как слезы. Сидела посреди погрома, рыдала навзрыд, сжимая в руках фотографию Усуи. Она его любила. Так любила, что даже дышать было больно. До смерти любила, мучительно, исступленно. Но они не могли быть вместе. Во-первых, потому, что он никогда не видел в ней женщину. А, во-вторых, они считались братом и сестрой. И в какой-то момент Анзу почти смирилась с этим. Но потом в его жизнь вошла Мисаки, и она поняла, что не может, не может позволить кому-то быть рядом с Такуми. Если не с ней, то он не будет больше ни с кем. В конце концов, Аюдзава исчезла из их жизней. Однако теперь появилась еще одна. И это внезапное появление Сузуны, сработало подобно взрыву бомбы. Миямото вдруг очень четко и ясно осознала, что готова на все, чтобы заполучить Усуи, что ей плевать на семью, на чертовы правила, установленные обществом, к которому она принадлежала. Плевать на весь этот мир. С каждой секундой ее любовь только крепла, становясь настоящей одержимостью. Кровь закипала в жилах, стоило лишь взглянуть на Такуми, а от его прикосновений, таких невинных, чисто братских, без каких-либо поползновений, Анзу готова была на стену лезть. Она не могла жить без Усуи, и больше не собиралась отступать. Ни за что. Никогда. Она завладеет им, заполучит его, неважно каким способом. Неважно, будет ли это взаимно или нет. Главное, чтобы он был рядом. И точка. — Это ты… ты убила Мису? — вопрос Торы прозвучал так внезапно, что Миямото не успела скрыть свои эмоции, хоть и была в этом настоящим профессионалом. Невольно вздрогнув, она настороженно воззрилась на него. — Ты покушалась на Сузуну? — продолжил он, подаваясь вперед, пальцы впились в поручни кресла, костяшки побелели. Его безжалостные золотистые глаза горели огнем, прожигали ее насквозь, выворачивали наизнанку все ее тайны, видя то, что никогда не видели другие. — Значит, я была права. И ты влюбился и в нее тоже, — Анзу, проигнорировав его вопросы, резко поднялась. Поставив стакан на стол, подошла к Торе. — Ты знаешь ответы на те вопросы, что задал, — наклонившись, прошептала она ему на ухо. Горячее дыхание обожгло кожу, сладкий аромат ее духов застрял в горле, и Игараши подумал, что еще немного, и он задохнется. В желудке шевельнулось отвращение, когда ее изящные пальцы прошлись по его волосам. Черные глаза встретились с янтарными. — У тебя нет доказательств. Одни лишь домыслы. И ты знаешь, что Такуми никогда тебе не поверит. Никто тебе не поверит, — уголки губ Миямото растянулись в улыбке, больше похожей на оскал волчицы, — Поэтому, если хочешь спасти эту дуру Сузуну, то забери ее у Такуми. Разлучи их. Иначе это сделаю я. Она резко выпрямилась, откинула волнистую копну за спину и направилась к выходу. — Почему? Почему ты решила вдруг остановиться? Почему втягиваешь меня в это? — тихо спросил Игараши, сжимая кулаки. Он злился, бесился, ненавидел ее за все содеянное. Хоть она ни в чем открыто и не призналась. Но, помимо этого, где-то в глубине, в самой темной части его души, Тора был рад. Рад тому, что у него появился невольный союзник. Пускай, и опасный, но все же тот, кто может помочь. А его догадки по поводу ее причастности к смерти Мисаки, оставались лишь догадками. И Игараши был готов закрыть на них глаза. Готов, потому что Аюдзаву было уже не вернуть, зато сейчас он мог заполучить Сузуну, которую неистово желал. Сузуну, бывшую копией его любимой. — Потому что не хочу причинять Усуи дополнительную боль. Поэтому пока я остановлюсь, — не поворачиваясь, ответила Анзу. Ложь. Это была чистой воды ложь. Она решила действовать иными методами только потому, что посланная ею убийца, которой Миямото безоговорочно доверяла, позорно прокололась, оставив на месте преступления нож. Нож с гравировкой. Тот самый нож, что Анзу подарила наемнице, как знак своего особого расположения. А эта идиотка так опростоволосилась, что теперь Такуми, наверняка, понял, что убийца Мисаки — один из членов семьи. Подобного Миямото допустить не могла. Правда, несмотря на свой здравый смысл, она все же успела совершить еще одну ошибку. Виной чему стало отчаянье. Второе покушение, которое тоже не удалось, о чем ей сообщили буквально с час назад. Испугавшись еще больше, поняв, как по-дурацки она поступила, Анзу принялась лихорадочно искать выход. И тут то, как раз, ее изощренный разум напомнил об Игараши, который, конечно же, был покорен Аюдзавой Сузуной. Этой идиоткой, безумно похожей на свою драгоценную, давно почившую с миром, сестрицу. — Прекрасно. Я сделаю все, чтобы Сузуна стала моей, — произнес Тора, снова потянувшись за бутылкой с виски. — А я тебе помогу, — бросила Анзу прежде, чем скрыться в сумраке коридора.