Прерви моё падение

Когда наступает ночь, И безнадежность впитывается в душу, А все волки воют, Чтобы наполнить ночь ужасом, Когда покраснеют твои глаза, И вокруг тебя лишь пустота, Вскормленная темнотой, Я стану твоим пугалом и отпугну их. Imagine Dragons «Bleeding Out». Как только погас свет, сердце Сузуны словно сжала ледяная рука. Перед глазами замелькали пятна, и в первый момент она будто бы ослепла. Ничего не видя, впала в состояние бесконечной беспомощности. — Это всего лишь вылетели пробки. Успокойся, — моргнув, она нервно усмехнулась, стараясь избавиться от приближающейся паники. Взгляд судорожно шарил по комнате, постепенно привыкая к сумраку. Закрытые жалюзи и шторы делали темноту еще гуще, практически непроглядной. Расплывчатые силуэты предметов мебели, с трудом различимые, казались теперь угрожающими, хотя буквально пять минут назад были такими родными и близкими, дарящими тепло и уют. — Усуи, — осторожно позвала Аюдзава, и ее голос, прозвучавший хрипло и слишком тихо, напугал еще больше. Откинув волосы со лба, она осторожно поднялась. Непроизвольно наступив на покалеченную ногу, поморщилась. Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, по спине потек холодный пот. Страх. Ее охватил настоящий животный страх, возникший на каком-то необъяснимом, интуитивном уровне. Это были не пробки. Сузуна знала об этом с самого начала. Это были те люди, которые убили Мисаки, и которые хотели теперь убить и ее тоже. Внезапная вспышка гнева стерла весь ужас, заставив собраться с силами. — Трусиха. Какая же ты трусиха, — зло прошипела девушка, решительно двинувшись к двери. Она не стала тратить время на поиск тапок и ковыляла босиком. Мягкий ворс ковра заглушал неуклюжие шаги, и Аюдзава вскоре достигла выхода. Потянувшись к стоявшей рядом тумбочке, схватила одну из драгоценных ваз, стоимость которой не просто пугала и возмущала, а повергала в настоящий ужас. — Наконец-то тебе нашлось нужное применение, — девушка нервно усмехнулась, вспомнив о том, как частенько хотела раздолбать эту посуду к чертовой матери. На зло Такуми. Да и просто, потому что терпеть не могла эти причуды миллионеров, скупающих бесполезные безделушки, стоящие баснословных денег, вместо того, чтобы найти финансам более достойное применение. Например, помощь бедным или инвалидам. Стиснув импровизированное оружие мокрыми от пота пальцами, она коснулась дверной ручки. Осторожно повернув, выскользнула в коридор, прижавшись к стене, и вспоминая все то, чему ее учили в полиции. Замерев на месте, Сузуна в первую очередь постаралась успокоить истерически бьющееся сердце, боясь, что его стук будет услышан в мертвой тишине коридора, давившей на натянутые подобно струнам нервы. Однако адреналин горячил кровь, что лишь усложняло задачу. Дыхание прерывалось, и девушка всеми силами его сдерживала, решая, что делать дальше. Куда идти? И куда запропастился Такуми? Почему он не отозвался? Вдруг с ним что-то случилось? Эти вопросы бились в голове, подобно набату. Тяжелые, жуткие, хаотичные. Зажмурившись, Аюдзава теснее прильнула к холодной стене, собираясь с мыслями. Все ее нутро горело от страха за Усуи. Воображение рисовало кошмарные картины того, что с ним могло произойти. Вдруг он лежал окровавленный в гостиной? Раненый и нуждающийся в помощи? А, что, если его… Сузуна категорично замотала головой, не позволяя себе додумать сей ужас. С Усуи все хорошо. Он слишком силен и умен, чтобы так легко попасться. Просто он где-то затаился или отправился за помощью. И она должна была его найти. Во что бы то ни стало. Ведь он же не мог ее бросить! Не мог! Он просто понадеялся, что она будет тихонько сидеть в комнате, и он успеет вернуться с подмогой! А, может, вообще, это всего лишь вылетевшие пробки. И она зря паниковала. «Нет. Это не пробки», — упорствовала интуиция, и девушка знала, что это так. Атмосфера накалялась, и Аюдзава чувствовала это кожей, как и болезненную пульсацию в ноге. Времени практически не оставалось. Необходимо было действовать. И тут ее озарило. — Черный ход. Наверняка, он ушел за помощью через черный ход, — произнесла Сузуна одними губами, воинственно стискивая горлышко вазы. Досчитав про себя до трех, она оторвалась от опоры, и ринулась вперед. Максимально быстро, максимально тихо. Прорываясь сквозь окутавшую ее тьму, вязкую и осязаемую, Аюдзава услышала позади себя шаги. От ужаса в ушах тоненько зазвенело, во рту пересохло. Паника, вырвавшаяся наружу, придала дополнительных сил, Сузуна неслась по коридору, игнорируя и боль в ноге, и нахлынувшую дурноту. Поворот. И она буквально врезалась в кого-то. Высокого и широкоплечего. Мужчина! Испуганно вскрикнув, Аюдзава отпрянула назад, пытаясь рассмотреть врага. Однако в царившей кругом тьме, это было совершенно нереально сделать. И тогда Сузуна, размахнувшись, и издав боевой клич, с отчаяньем обрушила вазу на врага. Но тот успел увернуться. Удар пришелся в область плеча. Посудина треснула, и в следующее мгновение, человек вцепился мертвой хваткой в ее запястье. Осколок оружия выпал из разжавшихся пальцев. Дальше последовала короткая схватка. Девушка билась изо всех сил. Царапалась, кусалась, пиналась. Бесполезно. Заткнув рот, противник потянул ее за собой в какую-то дверь, о наличии которой Аюдзава и представления не имела. Она словно возникла из ниоткуда. Прямо посреди стены. От изумления Сузуна даже перестала сопротивляться. Но буквально через несколько секунд опомнилась и кинулась в бой. — Замолчи. Это я, — горячее дыхание обожгло ухо, когда она оказалась намертво прижатой к стене. Ошарашено распахнув глаза, Аюдзава уставилась на Такуми, склонившегося над ней. Одной рукой он держал оба ее запястья, другой — зажимал рот. Как только погас свет, Усуи затаился в конце коридора, ожидая незваных гостей, но его неугомонная невеста появилась первой, в очередной раз подвергнув себя опасности. — Какая же ты все-таки бестолочь! — не удержавшись, гневно прошипел он, — Зачем поперлась в коридор? Сидела бы себе в комнате и ждала меня! Идиотина! Сквозь небольшое оконце, в помещение, оказавшееся чем-то похожим на кладовку, проникал блеклый уличный свет, и Сузуна увидела в изумрудных глазах искорки ярости и беспокойства. На мгновение растерявшись, она затихла. А потом ее вдруг накрыла обида. Замычав, она забилась в его руках, требуя отпустить ее. — Заткнись, — одернул Аюдзаву Такуми, косясь в сторону двери. Она надежно защищала их от незваных гостей. Никто, кроме него, не знал о существовании нескольких потайных комнат, расположенных в его квартире. Однако надо было соблюдать осторожность. В любом случае. — Я отпущу тебя, если пообещаешь вести себя тихо. Согласна? — после некоторого молчания проговорил Усуи, и Сузуна яростно закивала. Стоило Такуми убрать руки, как Аюдзава принялась жадно хватать ртом воздух. — Мог бы, и отозваться, тогда бы я из комнаты не вышла, — прерывисто выдала она, досадливо сверкая глазами, — И никакая я — не идиотина. Сам такой. Она устало осела на пол. Изможденная, с пылающей адской болью ногой, растрепанными волосами и горящим лицом. — Ты как? — Усуи вдруг устыдился собственного поведения, что одновременно и удивило, и немного разозлило, ведь для него это было так несвойственно. Он всегда был уверен в правильности собственных поступков. — А ты, как думаешь? — подняв голову, Сузуна укоризненно взглянула на Такуми, — Конечно же, мне лучше всех. Она скептически хмыкнула, потирая покалеченную конечность. Посмотрев на притихшего жениха, хотела выдать еще порцию колкостей, но неожиданно осеклась. — У тебя кровь, — Аюдзава указала на руку Усуи, и тот рассеянно уставился на струйку алой жидкость, стекающую из-под рукава футболки. — Да это ерунда, — небрежно отмахнулся он, отметив, как воинственно-враждебное выражение на лице Сузуны сменилось виновато-обеспокоенным. — Это все я, — она закусила губу, чувствуя себя просто ужасней некуда, — Я тебя ударила. Она резко вскочила, моментально позабыв о больной ноге, и Такуми, повинуясь внезапному порыву, шагнул к ней навстречу. Схватив за локти, поддержал, чтобы не упала. Их взгляды встретились, и мир перевернулся. Воздух словно раскалился, наэлектризовавшись. — Ты защищалась, — голос Усуи, хриплый и тихий, прошелся током по ее нервным окончаниям. Прикосновение его пальцев обжигало, вызывало лихорадочную дрожь. — Нет. Это меня не оправдывает, — Аюдзава категорично тряхнула головой, не отрываясь от его темно-зеленых, бездонных глаз, утягивающих ее в неизведанные глубины. Какой же он был красивый! До дрожи в коленках, до одурения, до помешательства! Эти золотистые волосы, падающие на лоб, неописуемо идеальные черты лица, стройное сильное тело. Даже в обычной футболке и штанах он выглядел потрясающе. Она пропала! Безнадежно пропала! — Это я не должен был оставлять тебя одну, — Такуми уже не соображал, что говорит, просто говорил и говорил, нес какую-то ерунду. Сами того, не замечая, они перестали спорить, начав оправдывать поступки друг друга, подспудно не желая разрывать возникшую между ними связующую ниточку. — Нет… — Да! Взгляд не отрывался от лица Сузуны, внутри ломались преграды, рушились плотины, воспламенялись пожары, бушевали ураганы. Еще шаг. И Аюдзава снова оказалась прижатой к стене. Только теперь она не сопротивлялась. Она была готова на все. Нет. Она неистово жаждала этого всего. — Поцелуй меня, — внезапно прошептала Сузуна, и на лице Усуи отразилось удивление, смешанное с неверием. — Повтори. Повтори, что ты сейчас сказала, — потребовал он, стискивая ее плечи, потяжелевший взгляд потемнел от обуревавших его чувств. Наклонившись, он прижался своим лбом к ее лбу. — Поцелуй меня, — потянувшись, она коснулась его щеки теплыми слегка подрагивающими пальцами. И все границы разумного окончательно стерлись. Кровь забурлила, растекаясь раскаленным железом по венам. Подавшись вперед, Такуми поцеловал Сузуну, зарывшись в густую темную массу ее волос. Жарко, исступленно, неистово. И, обхватив его за шею руками, она ответила со всем пылом, на который только была способна.