Прерви моё падение

Не отвергай меня, Ведь всё, что мне нужно, — это Чтобы ты спас моё сердце, Дал мне то, во что я поверю. Не отвергай то, Что от меня осталось, Спаси моё сердце. Within Temptation «All I Need». Поцелуи становились все яростней, жарче, исступленней. И Сузуна, позабыв обо всем на свете, полностью отринув сомнения, отдалась во власть всепоглощающим чувствам. Неважно, кого видел в ней Усуи. Неважно, кого представлял на ее месте. Неважно, что будет потом. Все неважно! Все! Пусть весь мир катится к черту! Все колебания! Все переживания! Для них еще наступит время, они еще вернутся. Но не сейчас. Сейчас для нее больше не существовало никаких преград. Сейчас для нее существовал лишь он один. Такуми. Его запах, его прикосновения, его крепкие объятия, его пылкие поцелуи. — Прости, — оторвавшись от ее рта, прошептал Усуи, — Я не должен был этого делать. Тяжелое хриплое дыхание вырывалось из его груди. В голове взрывались фейерверки, в жилах тек настоящий кипяток, с каждой секундой становясь все горячее и горячее. — Я сама тебя попросила, — прерывисто отозвалась Сузуна, всматриваясь в его затуманенные желанием глаза, темные — темные, бездонные — бездонные. Два омута, в которых она тонула без надежды на спасение. — Я не должен был идти у тебя на поводу, — зажмурившись, он попытался взять себя в руки, — Ты просто перенервничала, и у тебя случился обыкновенный, вполне предсказуемый, выброс адреналина. Такуми снова понес чушь, стараясь отвлечься, стараясь не смотреть на нее. В лихорадочно бьющемся сознании, хаотично мешались обрывки мыслей. Боже… Как… Как он мог поддаться этому безумию? Мало ли, что она говорила. Это же неправильно. Неправильно поступать с ней так. Нечестно. Ведь он до сих пор не понял своих чувств. До сих пор не знал, что ждало их впереди. А если так, тогда, зачем начинать то, что в последствии может причинить боль им обоим? Собрав всю волю в кулак, Усуи разжал объятия. Отступив от Сузуны на несколько шагов, отвернулся. Опустив голову, запустил пальцы в светлые растрепанные пряди, в которых играли отблески света, проникающего сквозь небольшое окно с улицы. — Хватит. Хватит нести весь этот бред, — внезапно на Аюдзаву обрушился поток настоящей ярости, — Какой к черту адреналин? Какой испуг? Я хотела этого. Я и сейчас хочу. Неужели ты не понимаешь? Неужели ты настолько тупой? Я хочу тебя. И мне плевать на последствия. Плевать на то, что ты меня не любишь, что видишь во мне Мисаки. Она говорила тихо, но твердо. Внутри будто бы что-то лопнуло, выпуская наружу все то, что она так упорно скрывала. И, начав, Сузуна уже не могла остановиться. Слова лились и лились. Каким-то бесконечным чудовищным потоком. — Разве ты не видишь? Не видишь, что я чувствую к тебе? — из глаз хлынули слезы. Соленые, горячие, яростные. Небрежно стерев их, Аюдзава рванулась вперед. Обхватив руками торс Такуми, она исступленно прижалась к нему, уткнувшись лицом в его спину. — Замолчи, — хрипло отозвался он, почувствовав, как ее слезы намочили футболку. Закрыв глаза, он держал последние рубежи обороны из последних сил. — Давай, прекратим все это. Расцепив руки Сузуны, Усуи повернулся. Повернулся и понял, что совершил ошибку. Не нужно было этого делать. Не нужно было смотреть на ее лицо, заплаканное и такое желанное. Не нужно было заглядывать в ее блестящие огромные глаза, горящие обидой и глубочайшей печалью. Ведь он же этого просто не выдержит. — Нет. Я не хочу ничего прекращать, — губы Аюдзавы скривились в горькой усмешке, — Я хочу, чтобы ты был со мной. Хотя бы на одну ночь. Просто будь со мной и все. А дальше… дальше я сделаю вид, что ничего не произошло. Мы поженимся, и будем на людях строить из себя счастливую пару. А потом, оказавшись за пределами их досягаемости, каждый будет жить своей жизнью. Как и было задумано с самого начала. Она решила идти до конца. Отступать было некуда. — Какая же ты дурочка, — прошептал Такуми, касаясь теплыми пальцами ее лица, стирая со щек слезы, нежно и ласково. — Знаю, — Сузуна снова усмехнулась, а потом, подавшись вперед, поцеловала его сама. Скользнула ладонями по плечам, шее, запуталась в белокурых прядях. И Усуи сдался. Окончательно и бесповоротно. На сопротивление не осталось сил и, подхватив девушку на руки, он отнес ее на узкую тахту, расположенную в дальнем углу небольшого помещения. Дав волю чувствам, Такуми потерялся в них. Кровь стучала в висках, напряжение сковывало каждую мышцу его тела. Он так хотел ее, что уже еле сдерживался. Он даже не помнил, как ее одежда оказалась на полу. И как туда же отправились и его футболка со штанами. — Не смотри. Не смотри на меня так. Я стесняюсь, — пролепетала Аюдзава, когда Усуи, немного отстранившись, скользнул по ее телу потемневшими от желания глазами. У нее уже был сексуальный опыт, но она впервые испытывала такую бесконечную неловкость. Особенно, Сузуну добивало ее белье, простенькое, хлопчатобумажное, светло-бежевого оттенка. Да и ее фигура. Она всегда считала себя слишком худой и совершенно не соблазнительной. А Такуми. Он был идеален. Во всех отношениях. Начиная от макушки и заканчивая пальцами ног. Белокурые волосы, совершенное лицо, изумрудные глаза, светлая кожа, спортивное сильное тело. От Усуи просто захватывало дух. И, наверняка, он привык к куда более привлекательным, опытным партнершам, в обалденном кружевном белье, а не в чем-то несуразном. — Не смотри, — повторила Аюдзава, отчаянно краснея, и закрываясь руками. — Почему? — дотронувшись до подбородка девушки, Такуми заставил ее взглянуть на него, — Ведь ты такая красивая. Его хриплый голос, и глаза, наполненные настоящим восхищением, повергли Сузуну в состояние безграничного удивления. Она смутилась еще больше, непроизвольно зардевшись. И тут Усуи снова поцеловал ее, от чего все мысли моментально вылетели из головы, как и не бывало. А потом его губы, оторвавшись от ее рта, скользнули ниже. Подбородок, шея, ключицы. Потянувшись, Такуми расстегнул застежку бюстгальтера, откинул его в сторону, и его горячий язык очертил контур ее грудей. Наслаждение накрыло удушающей волной. Невольно выгнувшись, Аюдзава тихо застонала, вцепившись дрожащими пальцами в его плечи, оставляя красные отпечатки на его коже. И от ее прикосновений, таких неопытных и неумелых, Усуи ощутил прилив сумасшедшего возбуждения. Он давно не испытывал ничего подобного. Внутри все горело, напряжение, сфокусировавшись внизу живота, нарастало, кровь бурлила, сердце ускорило свой ритм. Как же он ее хотел. Безумно. Аромат ее тела, нежная гладкая кожа, тихие стоны, доводили его до исступления. Чувства мешались в груди, и Такуми тонул в них, не понимая, что и как. И лишь одна мысль была удивительно четкой и ясной. Мысль, что сейчас с ним находилась именно Сузуна. А это означало, что он, и правда, окончательно отпустил Мису. И больше не видел ее в своей невесте. Опустившись ниже, Усуи провел языком по животу девушки. Сверху вниз, а потом обратно. Его ладони накрыли ее груди, легонько сжав. — Такуми… — простонала Аюдзава, и звук его имени из ее уст подействовал на него, как красная тряпка на быка. Возбуждение почти достигло своего апогея. Усуи буквально обрушился на рот Сузуны, целуя ее яростно, откровенно, глубоко, мокро. Она дрожала, и он чувствовал ее дрожь, что заводило еще сильнее. Хотя Такуми думал, что дальше уже некуда. Руки изучали ее тело. Настоящая сладкая пытка. — Я больше не могу… — пробормотала она. Из груди рвалось хриплое дыхание, челка липла к взмокшему лбу, кожа покрылась испариной. Сознание пульсировало желанием, и когда Такуми избавил ее от последнего атрибута нижнего белья, Аюдзава невольно подалась вперед. И его пальцы скользнули внутрь, от чего ее глаза широко распахнулись, встретившись с глазами Усуи. Глазами, в которых горела настоящая животная страсть, очень темными и завораживающими. — Я тоже, — прошептал он, касаясь горячими губами ее уха, вдыхая запах ее густых черных волос, разметавшихся по подушке. На мгновение отклонившись, Такуми внимательно посмотрел на Сузуну, невольно залюбовавшись ее прекрасным лицом, нежными чертами, длинными ресницами, отбрасывающими тень на светлую кожу, раскрасневшимися щеками, распухшими от его поцелуев алыми губами. Она тяжело дышала, и ее грудь соблазнительно вздымалась. Изящное тело трепетало. От движений его пальцев внутри нее, Аюдзава тихо вскрикивала. — Такуми… — снова позвала она. У нее не осталось сил терпеть. Повинуясь инстинктам, Сузуна развела ноги в немом приглашении, и Усуи больше не стал ждать. Он и так уже был на грани. Завладев ртом девушки, Такуми резко вошел в нее. И мир взорвался перед глазами. Она была такая тугая, жаркая, влажная, что его накрыла волна наслаждения. Усуи на мгновение замер, дав им обоим перевести дух. А потом задвигался. Медленно, осторожно, погружаясь в сладкую пучину беспамятства. И где-то на границе разумного, в сознании внезапно вспыхнула одна очень ядовитая и жалящая мысль. Мысль о том, что она уже кому-то принадлежала до него. И от этого неожиданного открытия на Такуми обрушилась остервенелая ревность. Нет. Так не должно быть. Теперь она будет только его. — Посмотри на меня, — властно приказал он, ускоряя ритм. Сузуна повиновалась, и Усуи с удовлетворением прочел в ее темных, как ночь, глазах всепоглощающую любовь. Вцепившись в его плечи, она прижалась к нему, теснее обхватывая его торс ногами. Желая быть, как можно ближе. Желая, чтобы он заполнил ее полностью. Желая, получить его всего. Хотя бы на короткое мгновение. — Я люблю тебя, — выдохнула Аюдзава, чувствуя, как они становятся единым целым. Наслаждение уносило ее в небеса, куда-то к звездам. А, может, и выше. Она уже ничего не соображала, разум раскололся на ослепительные осколки. Однако все ее существо продолжало до конца стремиться к нему. Как же сладко. И как горько. Ведь это все недолговечно. Ведь потом он уйдет и забудет. А ей останутся лишь воспоминания. Но она сама этого хотела. По груди растеклось тепло, перемешанное с болью. Еще чуть-чуть. Совсем немного. Последнее движение. И, тихо вскрикнув, Сузуна ухнула в ослепительную пустоту. Следом накрыло и Такуми. Уткнувшись лицом в ее волосы, он потерялся где-то на границе между реальностью и забытьем.